* * *
Новый год с 31.12.1962 г. на 1.01.1963 г. я встречал, как и положено молодому лейтенанту, начальником караула, охранял склады боеприпасов в чаще белорусских лесов и болот. Вообще, когда после степной, солнечной и морской, пляжной Одессы я попал в сентябре месяце 1962 г. в Белоруссию, то был покорен красотой леса. Зеленые ели, багряные дубы, листья на мху, грибы под золотистыми березками…
С вечера, т. е. с 19.00, начался тихий белорусский снегопад в лесу. Машина с караулом, ее фары высвечивали дорогу, падающий мирно и тихо густой лапчатый снег. Иногда дорогу перебегали зайцы. Это была сказка. Но в руках были автоматы. Около тридцати солдат. Начался новогодний караул. Привезли ужин. Праздничный. По две котлеты. А с началом первых ударов новогодних курантов мой телефон, соединяющий с дежурным по дивизии и артполку, почти не умолкал. Докладывать через час. Я докладывал, что все спокойно. Но в 1.30 - первая проверка, в 5 утра - вторая проверка. Проверяющие чуть не обнимаются при поздравлении с Новым годом.
На этот раз я не понял, в чем причина такого внимания. Все прояснилось, когда ситуация почти что повторилась, но уже когда я был в ракетном дивизионе. Как дежурный по части, проверив службу, караул, проверку наличия личного состава, в 23.00 докладываю дежурному офицеру по дивизии о результатах. Через полчаса неожиданно приходит в часть начальник штаба. Подходит ко мне и под предлогом не создавать шум и не разбудить солдат, почти обнимая, спрашивает, что и как, есть ли замечания по службе… Я отвечаю. Он походил, походил и оставил часть.
Через некоторое время на совещании офицеров я докладывал по какому-то вопросу. Командир части спрашивает, откуда у меня прибалтийский акцент. Я ответил, что просто это английский язык заставляет говорить, несколько картавя, или грассировать. И продемонстрировал способность говорить по-английски. После этого начальник штаба раскололся, что незадолго до этого, когда я был дежурным по части, ему позвонил дежурный по дивизии, поднял его ночью с приказанием проверить, не пьян ли дежурный по части.
Это и явилось причиной его неожиданного появления во время моего дежурства.
Начальник штаба сообщил, что дежурному по дивизии показалось, будто бы у меня заплетается язык и я нечетко ему докладывал о результатах вечерней проверки личного состава.
Надо признаться, что на протяжении всей службы в войсках считалось самым страшным нарушением воинской дисциплины употребление офицером алкоголя. О профессиональных качествах, знаниях и т. п. никто не интересовался. Главное - не пить, не скандалить в семье и просто поддерживать идеи и политику КПСС и очередного генерального секретаря.
В 1964 году ходил анекдот. Мужика дважды исключали из КПСС. Спросили за что? Он ответил, что в 1934 году он вышел из дома, а на улице все озабоченные. Он спросил у прохожего, что случилось? Услышал, что Кирова убили. Он был в шоке, идет по улице, у него то один, то другой спрашивают, в чем дело? Он отвечал, что переживает из-за того, что Кирова убили. Но в очередной раз он не выдержал и на вопрос, кого убили, ответил: "Отстаньте от меня. Кого надо, того и убили!" За эти слова его из ВКП(б) выгнали, да еще и срок дали. Когда Хрущев пришел, то его восстановили в КПСС как невинную жертву культа личности. Вот сидит он в кабинете, на стенах портреты членов Политбюро, в том числе и Хрущева. Заходит партсекретарь, услышавший о снятии Хрущева, и спрашивает: "Почему ты портрет этого дурака не снял?" Мужик и спрашивает его: "Какого дурака из них ты имеешь в виду?" Вот за отсутствие политической бдительности и выгнали его из рядов КПСС во второй раз.
* * *
В связи с тем, что в период работы в Германии мне вместе с сотрудниками органов МГБ ГДР приходилось использовать для организации контрразведывательной защиты гарнизона сверхмощную оптическую технику, предназначенную для нужд космонавтики, я познакомился лично, а потом семьями с одним из заместителей генерального директора завода, а точнее, фирмы "Карл Цейс", что в городе Йене.
В начале лета 1975 года этот товарищ пригласил меня с супругой в гости по поводу завершения капитального ремонта дома с использованием современных на то время строительных технологий и материалов. Дом и парк вокруг него были изумительны. Все гости ходили и восторгались. Потом пригласили за стол. В отличие от известного мнения о расчетливости (если не скупости) немцев, столы ломились от блюд из осетрины, красной рыбы, черной и красной икры, клубники, мороженого, кондитерских изделий, ананасов, винограда, копченостей, не говоря уже о доставленном из ресторана поджаренном мясе косули. Разумеется, и алкогольные напитки были в достойном внимания изобилии.
Приглашенные с большим удовольствием принялись "чувствовать себя как дома". За исключением меня. По невероятному стечению обстоятельств мне предстояло в понедельник, на следующий день, лечь в немецкую больницу на хирургическую операцию. Врачи предупредили меня еще в пятницу, чтобы я воздержался в воскресенье от пищи, курения, а тем более от употребления алкоголя.
И вот пребывая на шикарном банкете, мне пришлось играть роль монаха, давшего обет воздержания. Сначала на мое поведение никто не обращал внимания, тем более что я и моя жена были знакомы только с хозяевами и еще одной супружеской парой. Да и был я в партикулярной одежде, а не в военном мундире. Но потом, когда все стали навеселе и общение приняло более активные формы, а хозяева потихонечку нас представляли своим немецким друзьям, мне начали задавать вопросы, почему я игнорирую столь прекрасную еду и напитки. Никто не верил, что из-за предстоящей операции, которую можно было отложить, я отказываюсь от удовольствия, которое вряд ли повторится. Тем не менее я выпил за 4–5 часов приятного общения всего один стакан минеральной воды. Супруга себе в удовольствии не отказывала и была в центре внимания. По характеру она общительна, владела английским языком и достаточным запасом немецких фраз для обиходного общения.
Немцы умеют веселиться. Они начали дружно провоцировать меня выпить или что-либо вкусненькое попробовать. Но ничего у них не получилось.
К моему немецкому приятелю я попал снова через 10–15 дней после операции и с удовольствием выпил пару рюмок за здоровье членов семьи и чтобы дом долго стоял. И тогда он мне доверительно рассказал, что среди его знакомых из числа высшего руководства фирмы "Карл Цейс" никто не верил, когда он рассказал о том, что в гостях при обмывке дома был советский офицер, который добровольно отказался от угощения и алкоголя. Наверное, мое поведение не совмещалось со стереотипом "советского" офицера у немецкой интеллигенции. Но в положительную для нас, советских офицеров, сторону. Приятно ломать негативные стереотипы.
Бухгалтерия нам не нужна
Весной 1977 года командировали меня на Камчатку проверить работу сотрудников Особого отдела КГБ одной из дивизии ПВО. Основные части соединения располагались в поселке Елизово. Если кто слышал об этом поселке, то знает, что в этом регионе изумительный зимний микроклимат. Когда вокруг температура опускается до минус 40–50 градусов, то здесь минимум до минус 15 °C. Почти всегда стоит солнечная погода. Потому в этом местечке располагалась спортивная олимпийская база СССР по зимним видам спорта.
Недалеко находится и курорт Паратунка, где круглый год гейзеровые радоновые и другие теплые минеральные источники. Там находится и санаторий военно-морских сил по реабилитации моряков-подводников.
И, несмотря на эти курортные условия и наличие в реках красной рыбы, оклад у военнослужащих двойной, а год службы идет за два года. Естественно, что попасть служить в такие воинские части можно только по большому блату
И вот я проверяю работу одного старшего оперуполномоченного, майора. Мне, конечно, сразу же предложили с какой-то меховой базы шкуру оленя за смешную цену. Но я все равно потребовал "дела на стол". Оказалось, что этот работник за три года не завербовал ни одного агента. За этот период пребывания в Елизово получил всего около десятка пустых сообщений. Когда я доложил начальнику ОО КГБ по 11 армии ПВО, что средняя арифметическая стоимость его агентурных сообщений, за вычетом шести месяцев отпуска, составляет почти половину стоимости автомобиля "Жигули", начальник чуть не поперхнулся слюной. Затем сделал перерыв в собрании по подведению итогов и спросил меня, знаю ли я, кто родители этого майора Ходырева, что это опытный работник, который второй раз направляется из центрального аппарата ЗГУ КГБ СССР на Камчатку? Бухгалтерия в нашей работе не нужна. Я ответил, что и качество никудышнее. Естественно, что в итоговую справку о проверке блатного Особого отдела КГБ по дивизии ПВО мои бухгалтерские выкладки не попали. А напрасно. Денежное содержание старшего оперуполномоченного на материке в это время составляло около 260 рублей в месяц. Но не все имели родственников в центре.
Разве можно такого блатного обывателя ставить в один ряд с известными мне сотрудниками военной контрразведки, которые, чтобы получить оперативную информацию и обеспечить безопасность негласного добровольного помощника, ночью, в непогоду пробирались к посту, где нес службу агент и получали от него оперативную информацию? Да, в некотором роде нарушались требования Устава гарнизонной и караульной службы. Зато обеспечивалась конспирация, безопасность агента. А то, что контрразведчик не спал ночью, рисковал - так это и была реальная оперативная обстановка. Чекист-патриот всегда отличался от пробравшегося в органы КГБ обывателя, приспособленца.
Один обеспечивал безопасность социалистического Отечества, а другой наполнял карманы деньгами, поступившими в бюджет страны в качестве налогов от граждан, которые хотели верить, что безопасность государства гарантирована.
Встреча с Вячеславом Тихоновым
В сентябре 1982 года руководство КГБ приняло решение об учреждении премии им. Ф.Э.Дзержинского и присвоении ее отличившимся артистам и киноактерам (деятелям театра и кино). Естественно, что основным претендентом оказался Штирлиц, т. е. Вячеслав Тихонов, и еще ряд других работников кино и театра.
Вручал их В.М. Чебриков. Я, как секретарь Коллегии, обеспечивал организационные вопросы: подготовка бывшего зала Коллегии в старом здании КГБ для проведения этого мероприятия. В 1982 году вступило в строй новое здание Комитета, построенное с учетом новейших требований технической безопасности, исключающей возможность съема информации с окон (через вибрацию стекол). Награждение было решено проводить в прежнем зале заседания Коллегии. Ранее там был кабинет Л. Берии.
Все приглашенные вели себя очень тихо, иногда перешептывались отдельными фразами. Мне было поручено стоять возле трибуны и подавать коробочки со значками лауреата премии и конверты.
Вячеслав Тихонов, получая награду, спросил меня, как часто награждают этой премией. Я ответил, что впервые. Он красиво поднял брови и сказал: "Тогда это очень приятная премия". К конверту с суммой в 5 тыс. рублей он отнесся равнодушно.
Награду он получил за образ чекиста в кинофильмах "Семнадцать мгновений весны" и "Мы вернемся" (автор книги и сценария С.К. Цвигун).
Вместе с тем возникло ощущение, что В. Тихонов был не готов к этому награждению. Получилось, что престиж премии оказался не в том, за что ее вручали, а в том, кто ее получил. В то время В. Тихонов имел такую огромную популярность, что мог украсить любую награду.
* * *
В декабре 1980 года в войсках пошел слух, а с начала 1981 г. в Тирасполе стали строить казармы для передислокации штаба армии из Кишинева. Никто не понимал, зачем Кишинев оставлять без воинского гарнизона, тем более что там уже была хорошо отлаженная инфраструктура.
В наше время эта тайна раскрывается. Другими словами, уже тогда на высшем уровне руководства вынашивались планы вывода войск из Молдавии, которую хотели отдать наподобие стран социалистического лагеря.
* * *
1976–1977 гг. Управление особых отделов КГБ по КДВО. Хабаровск.
Идет итоговое совещание руководителей органов военной контрразведки округа и личного состава Управления ОО КГБ. В зале в президиуме уже сидит руководство управления. Заходят два майора. Они уже лет 15 были майорами и все время служили на Дальнем Востоке. Один из них обращается к генералу за разрешением присутствовать на совещании. Генерал говорит: "Вы опаздываете, товарищи офицеры". Майор отвечает: "Мы прибыли вовремя. На моих часах без трех минут девять". Генерал: "Ваши часы опаздывают. Выбросьте их". Майор снимает часы, швыряет их на пол и спрашивает: "Разрешите присутствовать, товарищ генерал?" Зал разразился смехом.
Но через пару месяцев этот майор получил повышение в должности и стал подполковником. На что он уже перестал надеяться. Как не вспомнить "Горе от ума" А. Грибоедова: упал перед императрицей несколько раз, развеселив ее, и получил и повышение, и награждение.
Встреча с руководителем разведки МГБ ГДР Маркусом Вольфом
Весной 1987 г. (апрель - май) меня вызвал начальник Секретариата КГБ СССР генерал-майор А. Бабушкин и отдал распоряжение подготовить зал заседания Коллегии для закрытого совещания руководства Комитета. При этом необходимо было перекрыть этаж и не допустить выхода сотрудников из кабинетов до особого распоряжения.
Я вместе со своими сотрудниками из группы Коллегии обеспечил соблюдение порядка на этаже и охрану входов в зал. Прошел Председатель КГБ Чебриков, его заместители и еще несколько неизвестных.
Прошло минут 15–20, из зала выходят начальник секретариата и один незнакомый высокий мужчина. Пока генерал Бабушкин успел что-либо сказать, этот мужчина попросил таблетку от головной боли. Разговор был на русском и немецком. Я ответил, что у меня в кабинете рядом есть пятирчатка (анальгин с составными). Он спросил, принимаю ли я ее сам лично. Я ответил, что иногда приходится, когда болит голова.
Получилось, что начальник Секретариата послал одного сотрудника за анальгином, а я быстро принес свои таблетки. Мужчина по-немецки поблагодарил меня. Я ответил на немецком, добавив, что имел честь работать в советской военной контрразведке в ГДР вместе с сотрудниками МГБ (ШТАЗИ).
Он ответил, что он - генерал, шеф разведки ГДР Вольф. Я пошутил, что теперь у меня есть еще один друг в Германии, и, если заболит голова, то буду знать, к кому обращаться за помощью.
Немец посмотрел на меня внимательно и ответил весьма странно, как мне тогда показалось, что он с удовольствием оказал бы такую дружескую помощь, но навряд ли уже успеет. После этого он взял у меня из рук таблетку, запил водой из стоявшей обычно на столе в фойе зала Коллегии бутылки и зашел в зал Коллегии.
Только спустя много лет я понял, что разговор между шефом разведки ГДР и руководителями КГБ СССР шел очень напряженный. Судя по всему, Маркус Вольф располагал данными о приближающейся кончине ГДР и объединении Германии. И у него хватило сил пошутить с неизвестным ему рядовым офицером КГБ, каким я был.
Маркус Вольф был знаменитой, легендарной личностью в мире международной разведки. Энергичный, смелый, шел на рискованные мероприятия. Располагал колоссальными техническими возможностями. Точнее, вся государственная машина ГДР была в распоряжении разведывательного ведомства. Немецкие товарищи осуществляли острые акции во всех "горячих" точках мира: Африке, Ближнем Востоке, на американском континенте. При этом они выступали под прикрытием либо западных немцев (ФРГ), либо европейских немецкоговорящих народов.
Немецких сотрудников МГБ ГДР предали и советское партийное руководство во главе с М. Горбачевым, и руководство КГБ - бывшие партфункционеры КПСС.
Художники-"антисоветчики"
Более чем 70-летняя (1917–1991) практика так называемой "жестокой, бескомпромиссной" борьбы с политическим противником, антисоветчиками, диссидентами изобилует не одной сотней открытых или тайных сговоров партийных функционеров с этой категорией лиц.
Начало им положили известные процессы выступлений в прессе Зиновьева, Каменева, Радека и др., которые клятвенно заверяли тов. Сталина в своей преданности вождю. Но тогда шла иная игра. Потом по бескрайнему СССР начали искать и создать образ молодого патриота-пионера. Вслед за Павликом Морозовым в каждой союзной республике был найден свой патриот пионерского возраста.
Кто не верит автору, спросите у бывших сотрудников органов КГБ УССР или их детей. Под Киевом в санатории "Ворзель" отдыхали сотрудники органов КГБ и их родственники. Вокруг стадиона были установлены портреты пионеров вроде "П. Морозов". Причем их было четко пятнадцать. По одному патриоту от каждой республики. Только в одном случае пряталось зерно, в другом - хлопок, в третьем - конина и т. д. Такие дети никому не нужны. Но Москва не поймет ЦК компартии республики, если у всех есть свой "П. Морозов", а у тебя нет. Это явный идиотизм.
После прихода к власти Н. Хрущева партия сразу стала монолитной и неотъемлемой частью народа. А врага-то надо было иметь не только внешнего, но и внутреннего. Иначе как объяснить народу особняки обкомов, райкомов, центральных комитетов?
Решили договориться с представителями интеллигенции. Всем выгодно: для одних - результат, для других - реклама их произведений.
Используя опыт столичных и ленинградских партийных функционеров (в это время партия стала официально "руководящей и направляющей силой советского общества") и чиновников от системы КГБ, по всем крупным городам стали выявляться художники - "андерграундисты".
Ну как художник может стать "андерграундистом"? Он что шахтер, работает в подземелье? Конечно, мастерские не у всех в мансардах и пентхаузах. Но что они, пензель (кисть) держат антисоветски, что ли? Ну не всех допускали до кормушки "придворных художников". Известно, что творческих личностей уж очень много. На всех не то чтобы членов ЦK КПСС, даже секретарей райкомов не хватило бы.
Тогда органы КГБ учинили несколько облав на пустыри, где по примеру киевского Андреевского спуска художники выставляли и продавали свои картины. Естественно, что по всей стране пошла во всех СМИ пропаганда случившегося. Художники стали диссидентами. А раз так, то и западная пропаганда развернула кампанию в их поддержку.
В итоге иностранные туристы, которым из СССР нечего было везти, кроме матрешек, ринулись за полотнами непризнанных художников. Цены на такие произведения подскочили в десятки раз. У людей появилась валюта и иностранные рынки сбыта.
Посмотрев на эту ситуацию и оценив ее в меркантильном и тщеславном аспектах, "дворцовый портретист" И. Глазунов с помощью своих "моделей" из числа членов Политбюро ЦК КПСС решил сделать и себе рекламу или, как сейчас говорят, международный имидж.
Что толку в том, что написал он портрет маршала Л. Брежнева с персональным орденом "Победы"? Получил "народного" и приличную премию, но известности, а тем более признания на международных выставках как не было, так и не появилось. Молочно-розовые 70-80-летние старцы не вызывали у международных покупателей интереса.
И вот И. Глазунов "малюет" краской большой холст, на котором изобразил все и вся. В том числе мелким планом начертал лиц, похожих на В. Ленина, И. Сталина, Л. Берию и т. п. Не забыл, конечно, и мужчину на кресте.