* * *
Сосед Никитка спускался по лестнице в сопровождении мамы. В правой руке малыша алел и бугрился атомный гриб букета, за спиной отсвечивал китайскими узорами ранец. Мальчуган и сам сверкал-переливался, как граненый алмаз. Весь из себя красивый да выглаженный - серьезный, как памятник гранитному революционеру. Год назад Никитка ходил в тот же садик, что сестра Ленка, а теперь вот отправлялся в школу. Шаг ответственный, по-своему даже страшный, и Серега ободряюще хлопнул первоклашку по плечу. Обогнав, первым вылетел на улицу.
Осень, если без дождя и грязи, штука хорошая. Сладкая и пряная от сухих листьев, честная в своей неприкрытости. Это зима все припорошит да прикроет, наведет макияж до весны, будто ничего и не было. Но ведь есть! И шприцы, и собачьи вездесущие кляксы, и прочая дрянь. Снег напоминал Сереге сладкоречивые байки выступающих по телевидению представителей власти. То есть сам он их почти не слушал, но слушал комментарии дяди Вити. Получалось, что про весну с осенью эти взрослые дяди даже не подозревали - жили в своем вечнозеленом пальмовом лете и неустанно сыпали сверху маскирующим снежком. Кстати, и снежок теперь совсем другое значение приобрел. Как баян, космос, колеса…
У соседнего подъезда глыбой громоздилась автофура. Грузчики в униформе суетились и перетаскивали мебель. Кто-то снова переезжал, а вернее, въезжал. На обвязанной шпагатом тумбочке сидела девчонка в джинсовом костюмчике. В одной руке ментоловая сигаретка, другая спрятана под мышку.
- Ну что же это такое! Ты опять? - из подъезда выглянул рослый мужчина, укоризненно погрозил пальцем. - Уже третья за утро…
- Все, финиш! - девчонка пригасила сигарету, мельком глянула в сторону проходящего Сергея. Мальчуган немедленно отвернулся. Чужая красота его всегда пугала. Все равно как пламя фотографической вспышки. Он даже обошел сгружаемые вещи по широкому кругу. Не то чтобы девчонка смахивала на какую-нибудь там модель или принцессу, но что-то в ней определенно было. Сам Серега такие вещи замечал сходу. Вот красавчик Женька, по которому сходила с ума добрая половина школьниц, сам в красоте ни бельмеса не смыслил. То есть вообще ни фигашеньки не понимал что есть красиво, а что нет. Подгадала ведь мать-природа! Может, верно говорят, что плохо родиться красивым. У некрасивых комплексы, они рвутся наверх, грызут удила, преодолевают барьеры - и становятся в итоге Бальзаками, Амундсенами и прочими Пушкиными. Красивые же плывут по течению безо всяких усилий. Потому как - на кой? Все без того их любят, по головушке гладят, в рот заглядывают. Вот и жуют себе травку, хлебают из подставленных ладошек, пребывая в полной уверенности, что мир - это райское пастбище, созданное сугубо для них. Серега красавчиком себя никогда не считал, зато полагал, что разбирается в женской красоте получше многих некоторых. Вот и эту девчонку он сходу записал в красотки. Потому что глаза, как у актрисы Вертинской, фигурка ништяковская, короткая, почти мальчишеская стрижка. То есть, понятно, дело заключалось не в стрижке и даже не в странноватых чуть раскосых глазах, но боязно было на нее смотреть! Боязно - и все тут. А страх и колотье под ложечкой - это, Серега знал, признак верный. Не горбатого же дракона увидел, как раз наоборот, а все равно страшно.
Впрочем, новоявленную соседку Серега не собирался долго рассматривать. Курящих особей женского пола он не любил в принципе. Дымящая сигарета сабельным взмахом перечеркивала любую красоту. И про себя Серега мог сказать определенно: сам он никогда не закурит. Потому что пробовал когда-то и бросил. То есть спасибо родному отцу: уловил первые табачные ароматы и поступил, как какой-нибудь Макаренко, взял да купил сыну пачку дешевой "Примы", тем же вечером протянул на кухне.
- Если куришь, держи! Но условие такое: прямо сейчас все и выкуришь. При мне…
Эксперимент закончился на второй сигарете. Серегу согнуло пополам и вывернуло наизнанку. Он едва не потерял сознание, и отец отнес его на руках в ванну, сунул под струю холодной воды. А еще через пять минут Серега самолично смял в ком надорванную пачку и выбросил в ведро. Уже навсегда. В кухню, пропахшую "Примой", неделю не совал носа, а при одном взгляде на курящих задерживал дыхание. По этой самой причине "принцесса на тумбочке" Серегу не заинтересовала, тем более что настоящая принцесса у него уже имелась - все та же непокорная Анжелка.
Добежав до угла, Серега запоздало припомнил о солидности, сбившись, перешел на шаг. Невольно представил себе лица одноклассников, когда разглядят его вихор на голове. Кто-то, конечно, загогочет, а Сэм со всегдашней своей гадливой улыбочкой непременно родит какой-нибудь афоризм. Типа: зашел вихор, и грянул хор… Серега заранее поморщился, на ходу попытался смочить волосы слюной.
Не-ет… Для реального уважения одной внешности мало! И на пирсинг, как дура Юлька с прыщавым Маратиком, он тоже не клюнет. Это панкам лишняя дюжина дырок в радость, - ему требовался ход конем - что-нибудь эдакое-разэдакое…
К сожалению, ничего эдакого в голову не приходило, и Серега в очередной раз подумал, что солидности очень помог бы сотовый телефон. Вещь, конечно, глупая, неудобная, но все ведь имеют! Вон их сколько кругом - как тараканы расползлись по карманам и сумкам, пищат, бренчат, на пол грохаются в самый неподходящий момент. Отчим давно обещал подарить, да что-то не торопился. Фильмы десятками скупал, а тут об излучении каком-то талдычил. Вроде как вредно. Так ведь и жить вредно! А еще вреднее, когда над тобой смеются. Из-за отсутствия сотового, из-за вихра на голове, из-за того, что к школьному крыльцу тебя не подвозят на "бентли".
До школы, расположенной в трех кварталах, ближе было добираться по улице Мичурина, но Серега намеренно свернул в парк. Этот небольшой крюк он вполне мог себе позволить. Наручные, оставшиеся от отца часы показывали только десять минут девятого. В парке же, чуть в стороне от центральной аллеи, располагался прикрытый стальными листами коллектор. Именно в нем обитал Виталик.
Глава 3
С Виталиком они познакомились года два назад - ранней весной, когда дымка зелени уже окутала городские посадки, а сам парк, точно паутиной, оплели чугунной оградкой. В этот стиснутый городской фауной оазис они, тогда еще совсем шпингалеты, как раз и заглянули по одному важному делу.
Шли, размахивая ранцами, бурно обсуждая третий сезон приключенческого сериала. Что-то там про необитаемый остров и заброшенных на него людей. Пиратский диск обещали вот-вот выбросить на рынок, но ждать уже моченьки не было, и парнишки спорили, воображая, куда развернет сюжет вертлявая мысль режиссера. А еще говорили про Тарасика, про то, как будут его бить в этом самом парке, как опозорят перед Анжелкой.
- И чё она в нем нашла! - орал Серега. - С таким чмо дружить!
- Так крыша съехала. Понятно…
- Это у него съедет, когда придет.
- Думаешь, не струсит? - Антон огляделся. - Он говорил, карате знает. По книжкам учился.
- Подумаешь! А я по фильмам! Видал, как в "Матрице" рубятся? Один с сотней. Я тоже один удар выучил, - Серега скакнул вперед, провернулся на правой пятке, левую выбросил далеко вперед. Не удержавшись, упал.
- Круто! - толстый Антон уважительно покачал головой. Даже такая неудавшаяся демонстрация произвела на него впечатление.
- Порепетировать, конечно, надо, - Серега, поднявшись, отряхнул ладошки и задницу. - Но удар суперский. Чак Норис таким носорогов в кино валил. Бэмс, вертушечка! - и аут.
- В интернете, говорят, сайт есть - с убойными приемчиками. Тарасик тоже на него намекал…
Осторожный Антон, как всегда, видел повсюду препятствия. Оно и понятно, к Анжелке он дышал ровно, потому и не жаждал за нее драться. То есть в первом классе он тоже на нее западал, но потом, по его словам, разглядел истинную суть, и увял. Серега тоже эту суть видел, но чувств все равно не утрачивал. Возможно, по глупости, но ведь любовь и есть глупость. Иначе с чего бы от нее теряли головы?
- Для приемчиков экран нормальный нужен, а Гера заходил как-то к Тарасу, рассказывал, что комп у него - полная ржавь, экран - чуть ли не ламповый. Что в таком разглядишь!
- Как же он живет? - изумился Антоша. - Это же ни в "Ралли" погонять, ни в "Дюн" сразиться!
- А я о чем толкую!
- Во что же он играет?
- Да он вообще не играет.
- Не гони! - Антон никак не хотел верить в то, что в двадцать первом веке и третьем тысячелетии кто-то может еще не играть в его любимые бродилки.
- Честно-честно! Переписывает какие-то конспекты с дипломами, халтуру на дом берет. Типа, за бабки. Я же говорю - чучело. И заметь, пешком не ходит! На велике рассекает. Шумахер, блин! А велик-то старый - чуть ли не "Школьник".
- Правда, что ли?
- Ага. Когда Сэм сотовый принес, этот пупс заявил, что сотовые нельзя подносить к голове. Типа, опасно для мозговной деятеятельности.
- Какой, какой?
- Ну, этой… Которая, значит, в голове… - Серега задумался. - Слушай. А может, и правда - все из-за велика? Он ведь Анжелку пару раз катал. На багажнике седло какое-то соорудил… Может, и мне купить? Горный, к примеру? Чтобы фара там, звонок, и скоростей - зашибись.
- Не знаю… - в сомнении протянул Антон. - Это же не мотоцикл, там педали, их крутить надо.
- Покрутим.
- Опять же стоит, как компьютер.
Серега подувял. Цена вопроса снимала сам вопрос. У родителей таких денег враз не выпросишь. Это не на жвачку с мороженым.
- Что же делать? - упавшим голосом вопросил он. - Я ведь жениться на ней хочу. Сразу, как паспорт получу. Думаешь, разрешат?
- Не знаю, - Антон по обыкновению мыслил пессимистично. - Мои шнурки давно сказали: никакой женитьбы до тридцати. Типа, сначала институт, карьера и прочая ботва.
- Тридцать лет ждать?! - Серега протестующее мотнул головой. - Да ты знаешь, сколько лет нашей Клавдии? Тридцать два! Вот и прикинь колено к носу - станешь ты на такой жениться?
- Ясно, нет!
- И я о том же! Потому что Анжел ка в тридцать, может, еще страшнее будет. Реальная пенсионерка! Я чё, с дуба рухнул, на крокодилах жениться…
Сиплый окрик заставил их умолкнуть.
- Э-э, кенари! Ну-ка, подгребли сюда!..
Поджавшись, оба завертели головенками. Вопил подросток, сидящий на краю канализационного люка. В драповом грязном пальтеце без рукавов, в мятых безразмерных брюках, с перепачканным лицом и такими же грязными руками.
- А чего? - тоненько и неуверенно вопросил Антон.
- Ничего! По-рыхлому подходим, не телимся!
Проще простого было задать деру, но оба были настолько ошарашены видом выползшего из преисподней мальчугана, что сработал инстинкт кроличьего повиновения. Парнишки замороженным шагом приблизились к оборванцу. Все было в миг забыто - могучие удары Чака Нориса, Тарасик с его компом, Анжелкина любовь-морковь и велосипедные проблемы.
- Во-о!.. - продолжал командовать чумазый подросток. - А теперь шустро выкладываем все из карманов! Сотовые, бабло, все, что есть. Та-ак… Носовые платки на хрен, а жёву оставляем. Ножичек тоже сгодится… Ага, булочка! Обкусанная, что ли?
- Это я на переменке, - признался Антон. - Только разок…
- За такой разок - надо бы в глазок… А где у нас сигаретки?
- Так это… Мы не курим, - признался Сережа. - Пока.
- Ой ли?
- Честное слово!
- Честное… Фуфлоеды! С ранцами ходят и без сигарет… А это что за хрень?
Антон покраснел.
- Плеер… Цифровой. Чтобы музыку слушать.
- Музыку? - чумазый подросток неумело принялся натягивать на себя наушнички. - Так, что ли? Ну-ка, вруби…
Антон, нагнувшись, включил плеер, выбрал мелодию побойчее. Подросток гыкнул, пара герпесных болячек на краешках его губ расползлись в стороны. Не слыша себя, он почти заорал: - А ничего! Гы-гы!.. Барабан - как каелка… Мужбаны визжат…
Опустив глаза вниз, Сергей разглядел, что нога в драном боте ритмично притоптывает.
- Чего смотрим-то? Ищем, ищем сигаретки! - подросток продолжал кричать. В наушниках да под музыку все вопят, как оглашенные.
Антон растерянно покосился на друга.
- Так это… Мы же сказали: нету.
- Нету… Салаги, блин, - подросток стянул с себя наушники. - Мне, может, год-два осталось небо коптить, а вы жлобитесь.
- Мы, не жлобимся. Просто не курим.
- Ну и ослы… Еда-то нормальная есть? Что-нибудь кроме булки?
- Так какая еда… Разве что сходить купить? Тут чебуречная рядом.
- Для кого рядом, а кому задом… Кто купит-то?
Антон потупился.
- Ну, я в общем могу. Если денег дашь.
- Денег? - подросток развеселился. - Свои надо иметь! Гы-гы! Ладно, шучу… Дам немного. Не сбежишь - с деньгами-то?
- Да ты что! Нет, конечно.
- Тогда держи…
Грязные пальцы бережно отслюнили несколько десяток. Антон сгреб деньги, неловко посеменил к выходу из парка. Чумазый подросток задумчиво посмотрел ему вслед.
- Вернется, как считаешь?
- Должен, в общем-то.
- Должен… Мне вот родичи тоже должны были. А ушли - и с концами. Сначала папаша от матери, а потом мать от меня. Ловко провернули, да?
- Значит, ты один теперь?
- Почему один? Нас тут табор целый. К вечеру обычно приползают. Летом много, зимой - поменьше. Кто на юга подается, кто помирает.
- Что, по-настоящему? - поразился Сергей.
- Не-е, по-игрушечному!
- А это… Лет тебе сколько?
- Да уж побольше, чем тебе!
- Нет, правда? Одиннадцать? Двенадцать?
- Четырнадцать - не хочешь?
Сергей по-настоящему изумился.
- Четырнадцать?!
- Что, думал, столько не живут? - подросток сипло рассмеялся. - Это верно. У нас раньше коньки отбрасывают… Жаль, пенсий малолеткам не дают. Успели бы пожить, блин, - клея нормального понюхать, пивка попить… Эй! А вон и твоя вагонетка назад катит. Быстро, однако, обернулся.
- Так днем без очереди.
- Хорошо, что без очереди… - оборванец ухмыльнулся. - Ты гляди, как трясется. Прямо медуза.
Такие слова Сереге показались обидными, как-никак Антон старался сейчас для подростка. Но вслед за чумазым тоже рассмеялся деревянным смехом.
Подбежал запыхавшийся Антон.
- Купил вот… На все деньги. Половина с капустой, половина с мясом.
- Конек-молоток! - подросток схватил пакет, заглянув в него, жадно нюхнул. - Пахучая хаванинка! Ох, помаюсь сегодня животиком…
У него даже глаза притуманились, а нижняя челюсть по-акульи шевельнулась туда-сюда. Серега догадался, что чумазый оборванец зверски голоден.
- Ладно, валите. И плеер свой забирайте. Все равно отнимут.
- Кто отнимет-то?
- Да уж найдутся герои… У нас под землей тоже своих комиссаров хватает. Короче, пока! - он энергично рассовал трофеи по карманам, кивнул мальчуганам и, пыхтя, скрылся в люке.
Парнишки неловко отошли в сторону. Антон виновато потупился, позвенел на ладони мелочью.
- Всего сорок копеек осталось. Поделим?
- Да ладно… - Серега отмахнулся. - Я тут с ним поболтал, так ему уже четырнадцать стукнуло, представляешь?
- Да ты гонишь!
- В натуре, четырнадцать! А ниже нас с тобой. И ни жилья, ни родичей… - мальчик нервно качнул головой. - Рассказывал, что они там умирают под землей…
- По-настоящему?
- А ты думал - по-игрушечному? - Серега покачал головой. - Не-е, я, Антох, послушал его, и знаешь… Не жалко стало ни денег, ни прочего барахла. Я даже подумал: как вырасту, получу паспорт, то-се…
- Ну да - на Анжелке женишься.
- Да не-е, я о другом… Я дело свое заведу. И на работу буду брать таких, как он. Чтобы, значит, жилье давать, кормежку. Они же на фиг никому не нужны, понимаешь? Ни одной живой душе!
- А как же Анжелка?
- Что - Анжелка? Тоже будет помогать. Жены всегда помогают мужьям…
Антон странно улыбнулся.
- Чего ты? - удивился Сергей.
- Да вон, - приятель кивнул куда-то в сторону. - Тарасик гребет. Молодец чувачок, не струсил.
Серега обернулся. Далеко-далеко, чуть ли не у самых ворот, действительно, проявилась знакомая фигурка. Волоча за собой мешок со сменкой, весь перекошенный от тяжелого забитого учебниками портфеля, маленький и неказистый, к ним брел Тарасик, тот самый, что первым догадался прокатить Анжелку на велике. Кишка кишкой, а ведь обездолил всю мужскую половину класса!
- Никого не привел, - с облегчением выдохнул Антон. - Одного-то сделаем, как цуцика.
Серега ощутил смутную неприязнь по отношению к другу. Драться окончательно расхотелось. Не было бы рядом Антона, нырнул бы в кусты и смылся. И фиг с ним - с Тарасиком. Пусть крутит башкой и думает, что его, клопа такого, испугались. Но Серега никуда не нырнул и прятаться не стал. Потому что мысли мыслями, а жизнь жизнью. И Антон - какой-никакой, а свидетель.
- Ладно, пошли… - Серега со вздохом напялил на себя ранец, вяло тронулся навстречу Тарасику. Антон поспешил следом.
Смешно, но наивный Тарасик трусить и впрямь не собирался. На что надеялся - непонятно. Ведь сколько раз били, уму-разуму учили! Одни понимали науку быстро, другие требовали повторов. Наверное, потому что повторение - мать учения, и все такое. Серегу подобное отношение к учебе начинало доставать. В каком-то смысле он даже приблизился к пониманию учителей. Они, если разобраться, тоже хотели вдолбить им в головы свои скучноватые истины. И втайне мечтали, должно быть, держать вместо указки хорошеньких размеров плеть. Чтобы проще, скорее и доходчивее.
Никакого карате с запретными приемчиками Тарасик, как выяснилось, не знал, и Серега по обыкновению справился с ним быстро и легко, сходу повалив на землю, а после немного помутузив. Но как-то все прошло без азарта, без должного вдохновения. Встреча с Виталиком что-то в нем надломила. Даже Тарасик это почувствовал и пару раз умудрился огреть его мешком со сменной обувью. А в общем…
В общем, та давняя стычка получилась будничной и скучной. Само собой, и результата никакого не принесла. Анжелка еще добрых полгода на зависть всему классу дружила и каталась с Тарасиком. А после поиграв глазками перед одним, другим, третьим, переметнулась к Сэму, что было еще хуже, поскольку с Сэмом никто не дрался. Не потому, что он был каратистом или поднимал двухпудовые гири, вовсе нет. Все объяснялось проще: Сэма привозили в школу на "бентли", и здоровенный шкаф с лицом кирпичного цвета провожал его до крыльца. Навались на такого всем классом - и тогда бы разгром был чудовищным. Поэтому Сэм слыл фигурой неприкосновенной.