С наступившим затишьем наши всесильные преторианцы накопившуюся в них энергию злобы и ненависти разряжают не на внешнем, а на внутреннем своем враге – на подчиненных, среди них не на последнем месте оказываются врачи, являющиеся всегда весьма подходящим объектом травли… У нас в России, кажется, к[а] к нигде, охотятся на людей, как на куропаток. Наш "Кувшинное рыло", полицмейстер-начальник отдела, дал мне "добрый совет" не особенно-то в разговоре с начальником штаба и командующим защищать врачей, т[а] к к[а] к-де получаются от этого лишь невыгодные для них результаты!..
Слава Богу, стал получать правильно "Рус[ское] слово", и чаще "Речь" или "Соврем[енное] слово"; в них читаю меньше пародий на правду, меньше лубочного отношения к войне, рассчитанного на невежество публики, меньше – уличной игры на патриотических чувствах.
За обедом в отсутствие Сиверса и Будберга – свободный разговор о немецком засилье – о немыслимости коренной эмансипации от него, когда при самом дворе-то властвуют немцы – всякие фредериксы и проч. Ренненкампф свободно себе разгуливает по Невскому проспекту… А его давно бы следовало повесить…
Из Петерб[ург] а мне ничего не отвечают управленцы. Черт с ними! И без них найду выход из окружающего бедлама.
Мой возница догадался экспроприировать мне немецкие сани, к[ото] рых здесь оставлена масса.
Завтра у немцев начало праздника; ожидаем прилива большого количества раненых. Ругают наши штабные Мищенко, к[ото] рый будто бы оплошал в управлении вверенных его командованию 3 корпусов, и немцы нас вследствие этого здорово поколотили.
За ужином присутств[овали] возвратившиеся из поездки командующ[ий] с начальн[иком] штаба. Считают они необходимым приступить к сожжению лесов. О, как остроумны и предусмотрит[ельны] немцы: в лесах у них заблаговремен[но] построены вышки, в каждом селении – бойницы, проволочные заграждения по окраинам лесов вдоль шоссе при надобности могут быть обращены для заграждения дороги от неприятеля… "Не идет наш поезд, как идет немецкий!"
12 декабря. 0°R; снег тает, скользь необычайная. Со стороны Летцена как будто слышится артилл[ерийское] буханье.
Буханье оказалось действительностью: объявлено, что мы сегодня перешли в наступление. Приток раненых ожидается на Видмины и Арис. Не вижу я и на этот раз в этом наступлении ничего художественного: ухлопаем целую уйму своих и такую же – немцев, и опять останемся на своих местах.
Утром был на молебне по случаю открытия лазарета имени русского учительства. Прекрасная погода. Солдатики катаются на салазках с горы.
13 декабря. – 1°R. Благостная погода; зимний ландшафт. Канонады не слышно. Разослали автомобили и [с] наряди[ли] поезд за ранеными.
Отправил к празднику на гостинцы деньги: ребятам своим, Соне и брату Сереже. Да проводят они вкупе радостно Святки "в мое воспоминание". Извиняюсь перед своими, что совсем почти не пишу им за отсутствием у меня подходящего настроения духа и чистоты мысли.
Вышло так, как я и ожидал: вчерашнее наше наступление окончилось для нас печально: в двух Сибирских стрелков[ых] дивизиях 3-го корпуса ухлопано до 3 тысяч человек; 26-й полк должен был перейти версты в 2–3 ширины болото, что и совершил, но запутался в лесу и попал в засаду – два батальона расстреляны; теперь опять предстоит переходить это же болото… Все как-то делается у нас несвязно, несогласованно, недружно… Суеты же беспредметной слишком много, все горячатся, потому что горячится начальство; как это все похоже на ту суету, к[ото] рую приходится наблюдать врачу у постели серьезно б[ольно] го среди окружающих его лиц; несчастный врач, поддающийся воздействию этой суеты, забывающий вследств[ие] того правильно вести свою линию, разменивающийся на компромиссы вместо того, ч[то] б[ы] властной рукой устранять всякую ярмарку и бессмысленный гвалт. При боях у нас начальство вместо того, ч[то] б[ы] вести свое прямое дело к сокрушению противника, начинает совершенно иногда зря быть очень внимательным к тому, что там-то и там-то не моментально вывозятся раненые, что виноваты в этом случае только одни врачи, и начинает писать губерния!.. У семи нянек остается дитя без глазу… Сепаратное, в сущности, действие Красн[ого] Креста вносит еще больше путаницы и суматохи. Нет у нас спокойствия, выдержки, обдуманности…
Дивизии наши теперь растаяли до 9–10-тысячного состава, и во всей армии лишь до 175 тысяч штыков. А каких штыков? Некомплект в частях пополняется людьми из запасных батальонов безо всякого соображения, а чисто механически; партии не сортируются, а разбиваются; в результате получается, что в пехоту назначаются кавалеристы и артиллеристы, в артиллери[ю] – пехотинцы и кавалеристы, в кавалери[ю] – артиллеристы и пехотинцы. Выздоровевший никоим образом не может рассчитывать попасть обратно в свою часть, с к[ото] рой он так морально был связан. Получается история почище существовавшей в японскую кампанию! Мне иногда буровит голову мысль и подозрение, не сидят ли у нас во главе ответственных высоких должностей сознательные предатели России?
Стал более или менее регулярно почитывать газеты, главн[ым] образ[ом] – "Русское слово" и, скрепя сердце – "Новое вр[емя]", вездесущее и всепроникающее; случайно иногда попадаются весьма близкие моему сердцу "Соврем[енное] слово" и "Речь". В информационном отношении касательно текущих событий я за всех их, пожалуй, не дал бы и ломаного гроша, но для отвлечения своих мыслей от грустной действит[ельност] и надо же успокаивать себя каким-либо легким чтением?!
О проделках наших солдат с проволочными заграждениями немцев, и о реагировании последних на это…
Если дадут автомобиль, завтра поеду в 3-й Сибирский корпус ознакомиться с санит[арно]-эвакуационн[ой] деятельностью врачебных заведений.
14 декабря. Отличная погода; небольшой мороз; холмы и долины укрылись снежной пеленой. В 9½ часов утра на автомобиле выехал на Лык, ч[то] б[ы] через него попасть в Грабник в штаб 3-го Сибирск[ого] корпуса; около полудня был уже в штабе. С корпусным врачом отправились на осмотр двух лазаретов 8-й дивизии, стоящих один – недалеко от Грабника, другой же – в Росткене (к СЗ), а также и главного перевяз[очного] пункта той же дивизии в Талькене. Уже стало темнеть, когда выехал на Видминен, где расположился Саратовский лазарет Красн[ого] Кр[еста] и лазарет 64-й пех[отной] дивизии. Поездку на главн[ый] перев[язочный] пункт в Талькен пришлось совершить в двуколке, так как с шоссе нельзя было туда уже ехать в автомобиле; в воздухе реял привязной аэростат 8-й Сиб[ирской] дивизии, по к[ото] рому шла мерная артиллерийская канонада со стороны неприятеля.
В Видминене заночевал. При лазарете 64-й дивизии служит доброволкой-сестрой г-жа Гурко, супруга командира 6-го корпуса – вопреки закону! Врачи очень бы желали от нее отделаться, терпя от нее засилье. Советовал врачам "терпение и терпение"; после войны сочтемся! Теперь же будем хоть в качестве денщиков у наших марсов, только бы они победили! Вчера наше наступление Сибирским корпусом окончилось большой неудачей: от 26-го Сиб[ирского] полка остались лишь 880 чел[овек], остальные – ранены (около 600) или погибли при переходе через болото, и 2 батальона (около 1500) сдались в плен за отсутствием поддержки, к[ото] рой запоздали остальные полки 7-й дивизии, понесшие также немалые потери потонувшими. Наши "чудо-богатыри", очевидно, устали сражаться без увлечения и сдаются не без охоты…
При настоящей войне, требующей большой затраты энергии, необходимо, ч[то] б[ы] и командная часть вся состояла из молодежи; для нас, стариков, она не по силам. В то время как германцы с молниеносной быстротой перебрасывают целые корпуса по железной дороге, у нас до сего времени еще не удосуживаются установить железнодорожное сообщение между Марграбовым и Сувалками.
15 декабря. Долго отогревали замерзшую машину автомобиля, на к[ото] ром лишь около 2 часов дня удалось выехать на Арис через Лык (около 60 верст). Природа кругом – дивная: хвойные леса, озера, холмы, долины… На полдороге от Лыка – местечко Клаусен, где питательный пункт.
В Арис приехал в 4 часа. Осмотрел два лазарета 7-й Сиб[ирской] дивизии. Скоро смеркалось. Пришлось заночевать, ч[то] б[ы] завтра чуть свет отправиться на главный перевяз[очный] пункт 7-й Сиб[ирской] дивизии в Пьянкен верстах в 5 к северу от Ариса и в передовые перевяз[очные] пункты 27-го и 28-го полков в деревню Дроздовен. Мой коллега передает, что он только тогда и был покоен, когда был старшим врачом полка, т[а] к к[а] к находился вне пределов досягаемости для всякого начальства, к[ото] рое на передов[ые] пункты никогда уже не заглянет; высказывает удивление, что я – первый из начальств[ующих] лиц еду туда…
Рассказ ротн[ого] командира, довольно интеллигентн[ого] и хорошего человека, о том, как он поневоле велел расстрелять своей команде сдавшихся в плен 70 чел[овек] немцев; теперь очень мучается воспоминанием и боится, что от этого "сойдет с ума".
Прекрасное впечатление производят на меня молодые врачи…
У каждого пленного немецк[ого] солдата находят дневник и карту.
Среди вещей в брошенных немецких домах оказывается масса всякой изобразительной похабщины.
Случай: шоферы, будучи из интеллигентных, выругали "по-русски" солдата – погонщика гурта скота; солдат ответил еще более крепким словом; как, – говорит, – вы, такие-сякие, смеете так сквернословить мне, "ведь я сам присяжный поверенный"!!
Немецкая карикатура на "самодержавие".
16 декабря. Сильный ветер. Мороз в 3°R. Просткенские высоты и перешеек Пржикоп в руках еще неприятеля. Рано утром на лошадях (так как в автомобиле не по шоссе ехать было невозможно) отправился в Пьянкен на главный перевязочный пункт 7-й пех[отной] Сибирск[ой] дивизии, откуда заехал в штаб ее, расположенн[ый] в Гурах. Познакомился с начальником дивизии (Трофимовым?). Поразговорились с ним; настроение его, вследствие неудачной затеи 12 декабря, стоившей крупных напрасных жертв людьми, было мрачное; уверяет, что он был против нее, к[а] к весьма рискованного предприятия; все проделанное имело мотивом, ч[то] б[ы] хотя что-н[и] б[удь], да делать, только бы не стоять в бездействии; известная, не раз повторяющаяся история, практикуемая нашими военачальниками, коим так свойственны непродуманность в средствах и конвульсивность в действиях! Им чуждо золотое правило ne noceas, к[ото] рое так часто нарушается неопытным, невыдержанным, неуверенным в себе врачом!
Около полудня возвратился в Арис, откуда уже на автомобиле по шоссе покатил через Экерсберг на Дроздовен, где расположены передовые перевязочн[ые] пункты 27-го и 28-го стрелк[овых] полков. Пешим порядком добрался почти до Домбровкена, где находятся позиции; слазил в землянки-пещеры, где помещался резерв 28-го полка. Отрадное впечатление производят врачи, работающие не за страх, а за совесть, с полнейшим пренебрежением к рвущимся возле них снарядам.
Пообедал в одном из лазаретов 7-й дивизии и выехал затем на Лык для осмотра заразного госпиталя № 500. На каждом шагу претяжелая картина разрушения и всесожжения… Лык – огромный благоустроенный город; уже начал освещаться электричеством.
Уже поздно вечером возвратился в Марграбово. Застал приехавшего Новака, который привез мне, наконец, отправленную мне когда-то посылку от своих с Сараджевым. Многое из снеди уже подверглось тлению, но слава Богу, что прибыли полушубок и другие теплые вещи, а равно и сигары; вместе с этими вещами привезена целая кипа и писем, адресованных мне в 25-й корпус, из них и письмо – до слез умилительное – дорогого моего Макса.
Только что успел разобраться и с письмами, и вещами – принесли письмо и от моей бесценной дочки, приславшей мне свою фотографич[ескую] карточку – "снималась на днях в своей новой шубе". Описывает она, какую картину, нарисованную ей масляными красками, она приготовила мне в подарок – "сюжет в твоем вкусе", "в ней очень много настроения". Вкус мой она угадала: к возвышенному – божественному – ad astra!..
В 64-й дивизии мне показали приобретенный за 700 с лишком рублей "Гелиос" и "печь-баню" за 96 рублей; при первом же применении обнаружены были хрупкость и непрочность (стены чугунные печи треснули, решетка в "Гелиосе" прогорела, колеса повозки развалились…). Такова работа наша русская и для русских в такой тяжелый момент войны. Могло ли произойти такое безобразие у немцев?! Может ли русская бессовестность конкурировать с немецкой добросовестностью служению долгу?! Не пора ли нам теперь же приступить к подготовке полного обновления нашей государствен[ной] и обществ[енной] жизни? Боюсь я, что при нашей нечаянной победе – к[ото] рая представлялась бы мне к[аким]-то парадоксом – наши рулевые и кормчие истолкуют post hoc в сторону propter hoc, и кузькина мать с ежовыми рукавицами, равно вся эта зоологическая травля наших против ваших и ваших против наших процветут махровым цветом! Забудут и выставляемый ими теперь лозунг войны за торжество права над силой, в защиту слабых и освобождения угнетенных.