* * *
Мамонт был старый и мудрый.
Не один десяток лет пролетел над тяжёлой его головой, увенчанной такими могучими бивнями, что он легко доставал ими до земли. Всё его гигантское тело покрывали шрамы - следы стычек с хищниками, с другими мамонтами-самцами, которые время от времени пытались возглавить табун. Из года в год водил он свой большой табун по широкой долине - на его глазах подрастал молодняк, становился взрослыми самцами и самками; большинство самок он оставлял при себе, а самцов гнал вон, если они не хотели ему подчиняться.
Оберегая свой табун, он всегда прислушивался и принюхивался ко всем подозрительным звукам и запахам, готовый моментально подать сигнал тревоги - и тогда мамонты собьются в кучу, прикрывая молодняк от хищников, и он поведёт их в безопасное место. А если надо, то и кинется на того, кто осмелился нарушить покой - высоко подняв хобот и наставив бивни, и все мамонты побегут следом за ним. И горе тому, кто вовремя не уступит дорогу - сбитый, смятый, втоптанный в землю будет валяться он, пока его не растащат мелкие хищники и птицы.
Мамонт и сейчас прислушивался и принюхивался, нервно задирая хобот и поводя огромными ушами: ощущение какой-то опасности незримо носилось в воздухе. Табун мирно дремал, спрятавшись в тени деревьев, в огромных животах булькала, перевариваясь, пища, мамонтята повизгивали, играя друг с другом или сося своих матерей, даже взрослые самцы погрузились в сладкую дремоту.
Не спал только он, их вожак, охваченный невыразимой тревогой.
Тихо и неслышно, словно призрак, стараясь всё время прятаться в густой тени, он подошёл к опушке, замер, прислушиваясь и принюхиваясь. Его маленькие глаза подозрительно ощупывали кусты, растущие вдоль речки, каждую впадинку, однако там всё словно вымерло: никакого запаха, никакого шороха, никакого движения. Миром и покоем дышала речка и всё пространство перед ней и за ней. Покоем и полуденной тишиной.
Однако беспокойство не оставляло старого мамонта: предчувствие опасности всё больше пробирало его.
Поводя своим длинным хоботом то в одну сторону, то в другую, он продолжал обеспокоенно принюхиваться. Вот он замер, напрягши хобот: от речки повеяло ветром, и ветер тот принёс запах. Мамонт что есть сил втянул в себя воздух, запах проник ему в самый мозг, и в его обширной, обогащённой опытом памяти сразу же возникли рыжие черноногие существа, бойкие и дерзкие, которые бегают огромной стаей и нападают даже на больших животных. Запах этот доносился от речки, он растекался во все стороны, становился всё заметнее, всё гуще - мамонт хотел уже отступить вглубь, к своему табуну, чтобы отвести его подальше от опасности, но тут из травы выросла двуногая фигура. Фигура постояла неподвижно, глядя в сторону леса, а потом обернулась и махнула рукой. И по этому взмаху повсюду начали вставать такие же фигуры, а за ними появились и четвероногие существа: вырвавшись вперёд, они сразу же побежали к лесу, низко опуская головы и к чему-то принюхиваясь.
Мамонт задом отступил в лес, повернулся, побежал: он уже знал наверняка, что это такое. Домчал до табуна, подал короткую тревожную команду, быстро пошёл вперёд. Весь табун послушно двинулся за ним, сбившись в кучу, матери подталкивали лбами и хоботами молодняк, а взрослые самцы замыкали колонну - на тот случай, если нужно будет обороняться. Табун быстро двигался меж деревьев. Не было слышно никаких иных звуков, кроме дружного топота, но тут вдруг сзади донеслось нервное гавканье. Одинокое это гавканье разом подхватили другие собаки - весь лес взорвался лаем, и старый мамонт понял, что четвероногие существа напали на их след и теперь не отстанут. Он побежал ещё быстрее, но мамонтята, быстро выбившись из сил, начали отставать, и в конце концов табун остановился.
Визжали усталые малыши, им встревожено вторили самки. А взрослые мамонты уже подходили к своему вожаку, становились с ним рядом - грозными бивнями в ту сторону леса, откуда нарастал, приближаясь, шум погони.
Тогда старый мамонт разделил свой табун: мамонтята, самки и большая часть взрослых самцов продолжили бегство, а вожак с двумя самыми крупными мамонтами остался на месте. Навострив уши, вытянув напряжённые, как струны, хоботы, неподвижно стояли мамонты, лишь крошечные их глаза наливались яростью.
Вот из-за деревьев выкатилась собачья лавина, а за ней появились и люди. Размахивая дубинами и кольями, с криками бежали они за собаками, которые летели над самой землёй, охваченные охотничьим азартом.
Мамонты затрубили и, подняв хоботы, кинулись на врагов. Они бежали плечом к плечу, выставив вперёд грозные бивни, а их хоботы извивались, как гигантские змеи. Всё ближе и ближе сходились они с рыжей собачьей ордой, и старый мамонт уже опустил хобот, чтобы схватить самого большого пса, который мчался впереди, но тот метнулся в сторону, и собаки рассыпались веером, обтекая мамонтов. Они наскакивали со всех сторон, метались почти под ногами у великанов, юркие и неуловимые, а за ними приближались, размахивая кольями и дубинами, охотники, крича во всё горло. Мамонты всё время кидались то в одну, то в другую сторону, но их хоботы хватали воздух, а бивши вспахивали землю: эти крикливые и ужасно наглые существа и не думали принимать честный бой, а всё время уклонялись от встречи с до предела разъярёнными великанами. И старый вожак, затрубив, повернул вслед на табуном, который успел отбежать на безопасное расстояние.
Но в той стороне и людей, и собак оказалось больше всего. Они стояли на пути у трёх великанов, наскакивали на них, как безумные, и мамонты в конце концов повернули туда, где путь был свободен. Быстро и неудержимо побежали они, пытаясь оторваться от погони, не замечая даже, что люди и собаки, обтекая их то с одной стороны, то с другой, гнали их в одном и том же направлении.
Вот долина закончилась, впереди выросла высокая каменная стена. Горное плато круто обрывалось, и лишь узкая расщелина прорезала его. старый мамонт остановился, нервно поводя хоботом; он сразу же почувствовал новую опасность. Что-то предостерегало его от этой расщелины, он повернул было влево, но сразу же наткнулся на живую стену из собак и людей; кинулся направо - то же самое. Их окружили со всех сторон, полукольцо неумолимо смыкалось, оставляя только расщелину. Но именно там поджидала их самая большая опасность - старый мамонт чувствовал это всем телом.
Он в растерянности затоптался на месте, и тогда младший самец, не выдержав напряжения, метнулся в расщелину. И как только он в ней исчез, как наверху раздался страшный шум и вниз с грохотом, треском, в клубах пыли посыпались камни и дреколье. Казалось, что сами горы начали рушиться, засыпая выход из расщелины.
Мамонты испуганное попятились, а по ту сторону отчаянно трубил младший самец: звал их на помощь. И тогда оба мамонта метнулись вперёд. Они разбрасывали хоботами ветви, поддевали бивнями камни, пытаясь вызволить из западни своего товарища, но тут сверху, прямо им на головы и спины полетели пылающие головёшки.
И перепуганные мамонты отступили перед огнём. Обожжённые, они повернулись и побежали в долину, тем более, что уже никто не загораживал им путь: собаки и люди внезапно исчезли, словно провалившись сквозь землю.
А вверху, по обе стороны расщелины, с новой силой раздались крики - теперь уже победные, и на мамонта, попавшего в западню, посыпались тяжёлые острые камни.
Несколько дней вокруг огромной туши продолжался кровавый пир. Люди и собаки объедались мясом так, что не могли двигаться; они тут же и засыпали, с ног до головы перемазанные кровью, и тогда хищные птицы, беспрестанно кружившие в небе, урывали свою долю добычи. А проснувшись, племя и стая снова принимались за еду.
В конце концов на дне расщелины остался идеально обглоданный скелет.
Тогда охотники отделили череп с бивнями и понесли к пещере. Отныне он будет лежать возле входа, рядом с черепом саблезубого тигра, как предупреждение всем, кто отважится подойти к пещере: здесь живёт могучее племя охотников, победителей саблезубых тигров и мамонтов.
И каждый раз, как только Великий Охотник уходил на отдых, первый охотник вставал на пороге пещеры. Гордо и довольно оглядывал он широкую долину, которая отныне принадлежала его племени, начинал бить себя кулаками в грудь. Всё сильнее и сильнее, всё звонче и звонче отзывалась грудная полость на эти удары - казалось, звук раскатывался по всей долине, предупреждая всех, что у долины есть хозяин. Он бил себя в грудь со всех сил и кричал, и племя дружно подхватывало его крик, и А-ку кричал вместе со всеми.
Он был теперь настоящим охотником и даже во сне не расставался со своей дубинкой.
Племя постепенно обживало долину. Всё дальше и дальше заходили охотники. Не только за добычей - добычи хватало и поблизости: их гнало вперёд, манило и звало любопытство, и они обследовали всё новые и новые охотничьи угодья.
И А-ку, должно быть, принадлежал к тем, кто чаще всех отправлялся в дальние странствия.
Он бродил по долине, от леса к лесу, от озера к озеру, исследуя каждый закоулок, и глаза замечал каждую деталь: сломанную ветку, свежий след на земле. А-ку останавливался, приглядываясь и принюхиваясь, ноздри его расширялись, а пальцы впивались в дубинку: А-ку давно научился читать следы. Он мог бы сказать, какое животное здесь прошло, молодое оно было или старое, голодное или сытое, здоровое или больное, возбуждённое или спокойное - обострённое восприятие А-ку подмечало всё. Он ходил так осторожно и бесшумно, что мог бы подкрасться к самому чуткому животному и повалить его одним ударом дубинки. И хотя такая возможность представлялась часто, А-ку убивал редко - только тогда, когда в нём просыпался голов. Да и то: он мог голодать много дней подряд, не теряя сил. Его кожа, опалённая солнцем и выдубленная ветрами, не боялась ни жары, ни холода. Тело его состояло из сплошных мышц, он за это время ещё больше подрос, а в плечах раздался вширь, и мог бы померяться силой с первым охотником.
Как-то А-ку нашёл ещё одну большую пещеру на противоположном краю долины среди высоких скал. Вход в пещеру был такой большой и широкий, что его не завалить никакими камнями, и А-ку смело вошёл внутрь: здесь не мог жить ни человек, ни даже хищник.
Высоко наверху нависала скала, и посредине, в большом провале, синело небо. Было довольно светло, и А-ку обшарил всю пещеру, но кроме нескольких костей ничего не нашёл. Разочарованный, он уже собрался было идти прочь, как вдруг Великий Охотник заглянул в отверстие в потолке своим огненным оком.
Пещера враз ожила, когда на её стены брызнули горячие лучи. И на стене, лицом к которой А-ку как раз стоял, вдруг начали двигаться какие-то красные существа.
А-ку аж отскочил, перепуганный, а перед ним, рассыпанные по серому фону, двигались и двигались красные животные. Вот мамонт, подняв хобот, бежит вперёд, а от него убегают странные тоненькие фигурки, размахивающие копьями. Вот сцепились рогами два буйвола: выгнутые спины, врытые в землю копыта, опущенные морды. А-ку даже показалось, что он слышит их рёв. А вот саблезубый тигр подкрадывается к антилопе, которая беззаботно щиплет траву, не ведая про смертельную опасность. И повсюду тоненькие подвижные человечки: они то бегут, догоняя зверей, то прыгают вокруг убитой жертвы, то бросают копья, втыкая их в животных.
Великий Охотник, которому, должно быть, надоело заглядывать в пещеру, пошёл дальше, и вокруг сразу залегли тени. Красные краски погасли, поисчезали животные и люди, стена снова стала тёмной.
Ошеломлённый и потрясённый А-ку выбрался из пещеры. Ему казалось, что это Великий Охотник прогнал перед собой всех тех чудесных существ. Опасливо посмотрел он на небо, но там не двигалось ни одной красной фигурки, и А-ку, вконец растерянный, медленно побрёл домой.
С тех пор он не раз приходил в эту пещеру. Ощущая, как всё внутри немеет от стража, он крадучись входил внутрь и подолгу стоял перед стеной, ожидая, пока заглянет Великий Охотник.
И тогда происходило одно и то же: падали лучи, оживала стена. Она напоминала долину, населённую людьми и животными. Они были красного цвета и были гораздо мельче настоящих.
И А-ку начал думать, что это всё - добыча, на которую охотится Великий Охотник. А забавные человечки - его соплеменники. Убегая от Великого Охотника, животные прячутся в пещеру, и тогда он посылает вот этих человечков, чтобы они выгоняли их на небо.
А однажды, когда Великий Охотник вот-вот должен был отвернуть свой глаз от пещеры, А-ку, отважившись, изо всей силы ударил дубинкой антилопу, которая паслась невдалеке. Великий Охотник сразу же спрятался, разбежались и звери, а А-ку долго искал на полу красную антилопу: он же попал её прямо в голову и даже видел, как она падала вниз.
Так и не найдя антилопы, он покинул пещеру.
Пещера не шла у него из головы. Он думал о ней, ложась спать, думал, просыпаясь, она даже снилась ему, и юноше каждый раз сильнее хотелось добыть красного зверя, принести домой. Как-то А-ку попробовал рассказать другим охотникам о чудесных животных, но они так ничего и не поняли: А-ку не хватало слов. Даже Ё-га остался безразличен.
Тогда А-ку решил сводить его в пещеру. Пусть собственными глазами увидит, как Великий Охотник выгоняет красных зверей.
Вышли, как только начало светать. Великий Охотник ещё только поднимался со своего невидимого лежбища, а две фигуры с боевыми дубинками на плечах уже спускались в долину. Внизу к ним присоединился Га-ав, который как раз вылез из норы, и они уже втроём отправились дальше.
Шли весь день до позднего вечера. Когда начало смеркаться, Га-ав начал проявлять беспокойство. Он останавливался, повизгивая, словно призывая друзей повернуть назад, пока, наконец, А-ку не сказал сердито:
- Га-ав может бежать назад! А-ку и Ё-га пойдут без Га-ава!
И Га-ав, помахав виновато хвостом, скрылся во тьме. А-ку понимал, почему Га-ав так порывался вернуться: у Га-ава появилась семья. Четверо маленьких щенков и подруга. Красивая и ласковая, она даже позволяла А-ку гладить себя по спине. Поэтому он не очень сердился на своего четвероногого друга.
Поужинав небольшой антилопой, добытой по дороге, они остановились неподалёку от речки. Выбрали густой куст, залезли в него, убедившись, что там нет змей, и, прислонившись друг к другу, сразу же заснули.
А-ку проснулся от того, что его будто кто-то толкнул в грудь. Подумал, что это Ё-га, но товарищ крепко спал. Тогда А-ку поднялся, выставил из куста голову и настороженно огляделся.
И почти сразу увидел огонь.
Огонь горел внизу, у речки. Светлый язычок трепетал во тьме, то вырастал, то оседал, и было в нём что-то необычное и тревожное - племя А-ку никогда не зажигало огонь за пределами пещеры: ночью видно далеко-далеко, и вражеский взгляд его сразу заметит.
Значит, этот костёр разложили не охотники его племени. Какие-то неизвестные, которые не побоялись, что их заметят. И это тревожило больше всего.
Так что А-ку, поколебавшись, решил сходить к огню. Подкрасться и рассмотреть, кто его разжёг.
Оглянулся на Ё-га - тот крепко спал. И А-ку пошёл один.
Немного погодя уже сожалел, что не разбудил товарища: А-ку шёл и шёл, а огонь не приближался, словно отодвигался всё дальше и дальше.
А-ку спустился в ложбинку, перешёл заболоченную низинку, выбрался на сухой косогор. И отсюда хорошо разглядел огонь.
Костёр горел у самой воды, на песчаной косе. Сухо потрескивая, взлетали вверх огненные языки. Они плясали на месте, переплетались яркими прозрачными телами, отражались в чёрной воде. Песок вокруг казался красным, на нём неподвижно чернели тела. Спящих было очень много. А-ку не сумел бы их сосчитать, они лежали плотно, прижимаясь друг к другу, и каждый обнимал если не боевую дубину, то копьё. А-ку понял, что перед ним охотники чужого племени, которые вторглись в их долину.
Кровь ударила ему в голову, а сердце наполнилось гневом. Хотел уже ударить себя кулаками в груди, крикнуть, что долина принадлежит охотникам его племени, но вовремя сдержался: чужаков было много. Очень много.
Поколебавшись, А-ку лёг на землю и пополз. Полз бесшумно и быстро, словно змея, всё ближе и ближе к огню: хотел рассмотреть чужаков как следует. Остановился лишь тогда, когда добрался до освещённого круга: мог бы рукой коснуться крайнего охотника, который крепко спал.
В нос ударил чужой противный запах - А-ку аж поморщился. Медленно поднял голову, посмотрел в сторону костра.
По то сторону от костра сидел человек.
Могучее тело, волосатые руки с короткими сильными пальцами. Плоское лицо и широкими ноздрями, тяжёлое надбровье над глубоко сидящими глазами, большая челюсть над толстой короткой шеей. Огромная боевая палица, прислоненная к колену. Дикой, беспощадной силой веяло от незнакомца, который сидел, вперившись взглядом в огонь.
А-ку собирался уже отползти назад, но тут налетел ветер. Он подул А-ку прямо в спину, налетел на костёр, огненные языки колыхнулись, лизнули охотника, и тот встрепенулся. Вскочил на ноги, стал всматриваться в сторону А-ку, принюхиваясь. И А-ку, чувствуя, что его вот-вот обнаружат, вскочил на ноги и что есть духу помчался во тьму.
В спину сразу же ударил крик. А-ку побежал ещё быстрее, он почти летел над землёй, а позади поднялся шум, затопотало множество ноги.
Началась погоня. Чужаки были охотниками, добычей - А-ку.
Ещё никогда не бегал так А-ку. Ноги его едва касались земли, воздух свистел в ушах, сердце бухало звонко и жутко. Вот он скатился в ложбинку - зачавкала под ногами мокрая земля, вот взлетел на косогор, вот уже и куст, в котором он спал - темнеет на освещённой луной равнине. И Ё-га уже стоит возле куста - чёрная напряжённая фигура с боевой дубинкой в руке. А-ку крикнул, предупреждая товарища, и сзади донёсся злобный вой.
Добежав до куста, А-ку на мгновение остановился, оглянулся: чужие охотники уже догоняли. Тёмные фигуры с дубинами и копьями испещрили равнину; они на бегу выстраивались в большой полукруг, как делают охотники, гонящие добычу, чтобы отрезать её пути к бегству, они завывали от возбуждения, и от их топота содрогалась земля.
И товарищи, уже вдвоём, побежали что есть духу вперёд.
А-ку и Ё-га бегали не хуже антилоп, разве что собаки их могли обогнать. Однако у дичи, на которую идёт охота, ноги слабеют не столько от усталости, сколько от страха: оба скоро замедлили бег. Пот заливал глаза, горло горело и хрипело, в груди не хватало воздуха. Задыхаясь, они добежали до ближайшего дерева, нырнули в тень. Привалились к стволу спинами, а ноги у обоих уже подгибались, а в груди словно кто-то молотил кулаками.