– Хорошая у нас яма, да? – спросил светловолосый мальчишка с голубыми глазами.
– Что же в ней хорошего? – не понял я. – Мы вот чуть не свалились.
Второй мальчишка в уютной клетчатой рубашке доверчиво сказал:
– Зато в ней куча палок с кю. Вот еще пороем и как докопаемся!
– Какие палки на такой глубине?! – присвистнул Фет. – Кто-то вас здорово надул.
– Нас никто не дул, – возмутился третий мальчишка. – Деник говорит правду, и он сейчас придет.
Марийка присела к ним поближе и заглянула в яму. Мы тоже посмотрели. На дне ямы уже плескалась вода. Целый колодец получился.
– И это вы сами выкопали? – спросила Марийка.
Мальчишки довольно закивали.
– С режимами, конечно, – сказал один.
– Только теперь там вода, – уточнил другой.
– И мы будем копать вбок, – добавил третий.
– Потому что клад сбоку, – объяснил первый.
– А нам нужен клад, – сказал второй, и все мальчишки снова закивали.
Это были не дети, а рабочая бригада. Разве что начальника не хватало.
– Деник придет и всё устроит, – не унимались мальчишки.
И рассказали нам, какой у Деника нюх на зарытые сокровища и разного рода клады. И про то, сколько они сокровищ нашли. И так они наперебой расписывали нам найденные сокровища, что, казалось, сейчас в яму попадают.
Фет, не поворачиваясь, наклонился ко мне и шепнул еле слышно:
– Очень общительные детишки.
Мне стало смешно, но я сдержался. А мальчишки вдруг замолчали, прислушались и вытянули шеи, как воробьи. В то же время дальние кусты зашевелились, затрещали, и из них вышел к нам еще один мальчишка. Его лица не было видно из-за кучи хвороста, которую он тащил. Только когда мальчик дошел до ямы и сбросил в нее хворост, мы с Фетом крикнули:
– Лис!
Он аж рот открыл.
– Ничего себе семейка, – прошепелявил он.
Мы подошли к Лису и ощупали его – настоящий ли? Этот ли мальчишка таскал яблоки с нашей яблони? Неужели именно он кричал, взобравшись на забор:
– Фет-туалет!
Неужели именно его я запер в сарае, потому что Лис хватал кур за хвосты и выдирал перья для своей шляпы?
– Лис! – радостно говорили мы.
– Деревенские обормоты, – весело бубнил Лис.
– Э-э-э! – забеспокоились мальчишки-воробьи. – А клад?!
Лис насупил брови, повернулся к ним и сказал сурово:
– Что, не видите, что я с друзьями встретился, что ли?
Мальчишки встревожились еще больше:
– Э-э-э! А мы?!
Лис засопел и сморщил конопатый нос:
– Я же сказал вам, что копать нужно вбок, и хвороста даже принес. Теперь у вас ноги не промокнут, вот и ищите дальше.
Воробьи послушно спорхнули с насеста и прыгнули в яму – искать сокровища. Марийка присела у ямы, смотрела вниз и давала мальчишкам советы.
– Дуришь детишек? – спросил Фет.
– Дурак, что ли? – обиделся Лис. – Раз я сказал, что тут клад, значит, клад…
В это время из ямы послышалось радостное чириканье:
– Нашли, нашли!
Но Лис даже с места не сдвинулся.
– Видите? Нашли.
– А мы и не знали, что ты ходишь в лес, – сказал Фет.
– Я и не хожу, – возразил Лис. – Первый раз вот сегодня. Мы просто клады ищем, а сегодня клад здесь.
– А как ты узнал? – спросил я.
– Приснилось, – прошипел Лис.
– А у нас Фет вот женился, – обронил я как бы невзначай.
Фет засмущался:
– Ну, еще не женился, но скоро…
Лис кивнул в сторону Марийки:
– На этой, что ли?
Фет возмутился:
– Не на "этой", а на Марийке!
– У-у-у.
Я посмотрел на Лиса. На нем были оранжевые шорты с лямками, оранжевая майка, оранжевые гольфы невероятной длины, оранжевые сандалии. И волосы его были всё такие же огненно-рыжие, и лицо рыжее от веснушек.
– Ты будто создан для оранжевых дней, – сказал я ему.
– Знаю, – хмуро ответил Лис.
Мы выбрались из леса и шагали по городу. Нашей дорогой был довольно крутой спуск, с которого открывался вид почти на весь город. Воробьи разбрасывали найденные палки. Мы с Фетом удивлялись: зачем, ведь там же кю! Но Лис нам объяснил, что им главное – найти клад, потому что они состоят в зарегистрированном обществе поиска кладов, и каждому добавляется пять кю за найденный клад. Лис сам зарегистрировал это общество, и это ему стоило больших мальчишеских трудов. Бюрократия есть бюрократия – пришлось собирать множество справок, заявок, объяснений…
Марийка летела, чуть приподнявшись над землей. Мимо нас проезжали и дымили машины, и я потратил несколько кю на то, чтобы воздух вокруг нас был чище. Лис о чем-то разговорился с Фетом, показывал вперед, на город. Марийка подлетела ко мне, приземлилась и зашагала рядом.
– Зря ты не любишь оранжевые дни, – сказала она мне.
– В них много неприятностей, – объяснил я.
– В них много нового, – грустно улыбнулась Марийка.
Я промолчал. Лис, окрашенный в заходящее солнце, повернулся ко мне, улыбнулся – а он улыбался очень редко – и подмигнул. Я улыбнулся в ответ. Стоял оранжевый день. Было хорошо.
Я долго вытирал ноги у порога Фетовой квартиры. Они жили недалеко от нас, но все-таки не так близко, как в предыдущем мире. Вот раньше было здорово: хочешь в гости – прошел несколько метров, и уже в гостях. В городе всё сложнее… Фет попросил:
– Будешь меня поддерживать? А то я как скажу маме про свадьбу, она в обморок как грохнется…
– Может, твою маму поддерживать тогда? Ей же грохаться, не тебе.
Фет скорчил гримасу. Открыл дверь и с порога закричал:
– Мама, я женюсь!
И прислушался – наверное, ждал, пока мама в обморок упадет. Ничего не было слышно. То ли мама в обморок упала тихо, то ли на мягкий диван. Фет включил режим громкоговорения и заревел на весь дом:
– Я женюсь, мама!!!
Мама Фета вышла из ванной, вытирая голову, и сказала спокойно:
– Ну и замечательно. Я тебе давно говорила, что пора.
Я залюбовался – такая она была красивая в банном халате, хоть и оранжевом, мокрые волосы завивались, и улыбка у нее была замечательная.
– Привет, мой хороший, – провела ладонью по моим волосам мама Фета.
Я растаял:
– Привет. А Фет женится.
Мама Фета посмотрела на меня, склонила голову набок и так здорово улыбнулась, что у меня защекотало под ложечкой. Наверное, я неправильно это чувство описываю, но было как-то приблизительно так.
– Пускай. Это полезно, – сказала она.
– Да, как же, полезно… – вдруг заупрямился Фет.
Мы с его мамой уставились на этого ненормального. Фет засуетился, разулся, снял оранжевые носки (с дыркой на одном носке).
– Ну я так, – засмущался он. – К слову пришлось. Подростковые противоречия. Так ты не против?
Мама шутливо замахнулась на Фета полотенцем, а потом, чтобы мне было не обидно, – и на меня.
– Пойдемте чай пить, – позвала она. – Я тебе, Фет, сама предлагала, чтобы ты женился, как я могу быть против?
– Ну вот, – заныл Фет и поплелся за мамой на кухню. – Никаких сложностей. Ни разрешение не надо выпрашивать, ни режим использовать, чтобы у меня лучше умолять получалось, ничего…
– Тогда не разрешаю, – вздохнула мама Фета.
– Ну ма-а-а-а-мочка!!!!! – умоляюще протянул Фет.
Когда я ушел от Фета, ночной город блестел от пробежавшего дождя. Воздух казался соленым, дул приятный ветер. Было совсем не видно, как одеты люди, – разноцветные фонари раскрашивали одежду по-своему.
Пришлось телепатически связаться с мамой, сказать, что я задержался у Фета. Мама даже предложила мне остаться на ночь, и мама Фета сказала то же самое. Но я помнил, что на мне оранжевая папина футболка, в которую я влез замечательно. А Фет немного тоще меня и костлявее. И влезть в его желтые наряды будет сложнее, чем в папину футболку. А тратить кю из-за неправильной одежды или надевать одежду мамы Фета (у его мамы было замечательное имя – Афина) мне не хотелось.
Вдруг я подумал: а что, если перемена дня застанет меня на улице? Конечно, было не так поздно, но вдруг? Не то чтобы я никогда в полночь на улице не был, просто если мы уж собирались ждать смены дня не дома, то надевали одежду, которая автоматически меняет цвет. Папа рассказывал, что есть специальные кабинки для переодевания. В них считается, что ты дома, и кю не снимается. А если поблизости нет кабинки? Если в них – очереди? Получается, лучший способ не лишиться кю – раздеться догола до наступления полуночи и только потом одеваться в новый цвет.
Мне думалось про всё это и думалось – так, что даже надоело. Пришлось потратить полкю, чтобы избавиться от мыслей о цвете одежды и переодеваниях. Я помнил только, что думал о чем-то интересном, – но о чем именно, никак не мог вспомнить. И я так старался вспомнить, что даже надоело. Пришлось потратить полкю, чтобы не думать о том, что я хочу что-то вспомнить. Я помнил только, что потратил целый кю на то, чтобы о чем-то там не думать. Странный все-таки режим, какой-то недоработанный. Я истратил еще целый кю на то, чтобы час ни о чем не думать, и шел дальше на автомате. Мама потом рассказывала, как я пришел домой, как она пыталась меня расспросить о Фете, но я говорил бессвязно – даже не словами вообще.
Когда я пришел в себя – в постели, уже одетый в пижаму, – то мама долго сидела на краешке кровати, гладила меня по волосам и просила, чтобы я больше не использовал этот режим. Я почувствовал себя очень уставшим, укутался в одеяло и пообещал:
– Хорошо…
Утром солнце окрасило комнату в желтый цвет. Я потянулся, улыбнулся и подошел к своему шкафу. Открыл его. У меня было много желтых вещей, потому что сегодняшний день я любил. Не так сильно, как красный день, но все же…
Я стянул пижаму и надел желтую майку с шортами. Конечно, дома можно ходить в чем угодно, но мне хотелось быть в желтом весь день.
Вдруг я вспомнил: Фет женится! Как я мог об этом забыть? Мама права, не стоит использовать этот дурацкий режим с отключением мыслей, очень уж он неточно действует. Странно: я, наверное, должен бы переживать, что мой лучший друг женится, но мне было весело, так что я даже решил использовать режим неправды. Он стоил целых три кю, действовал четыре часа, и в этом режиме я мог только врать.
Смело шагнул на кухню, где мама готовила завтрак.
– Доброе утро, – сказала мама.
– Я бы так не сказал, – ответил я.
Мама насторожилась:
– Странно, сегодня же твой любимый желтый день?
Я поморщился:
– Больше не нравится. Ну его.
Я захотел сказать, что мне больше нравится оранжевый, но не смог. Что же получается: теперь мне оранжевые дни будут нравиться?
Мама промолчала. А я развеселился и хотел, чтобы она спросила меня о чем-то еще. Но не мог попросить ее об этом сам – я ведь не говорю правду! Но мама была так занята завтраком, что ей не до меня. Что-то сложное готовила. Тогда я сам решил сказать:
– Я сегодня в школу не пойду.
Самое интересное в этом режиме – то, что начинаешь говорить очень убедительно. Сам себе веришь.
Мама посмотрела на меня:
– Почему это не пойдешь?
Я пожал плечами:
– Не пускают меня туда. Не пойму, исключили, что ли. Я вчера пришел, а мне сказали, чтобы домой отправлялся.
Мама крепко задумалась. Потом пожала плечами:
– Тогда не иди.
– Как это "не иди"? – удивился я.
Это был нейтральный вопрос, и я мог его задать. Мама отмахнулась:
– Ты же говоришь, что тебя исключили. Кто же ходит в школу, когда его исключают?
Я молчал, а мама рассуждала:
– Я вообще не вижу большой пользы от школы. Только детство мимо проходит. Исключили – и замечательно. Все равно конец света скоро.
Я осуждающе покачал головой, а мама повернулась ко мне с вопросом:
– Ты мне только скажи, ты не в режиме неправды находишься?
– Нет, что ты, конечно нет! – соврал я.
– Хорошо, – кивнула мама. – А то я уж забеспокоилась.
И мама сразу перестала беспокоиться. По крайней мере, обо мне. Ее больше занимали блины, в которые она заворачивала что-то белое – наверное, известку. Но, возможно, это был и творог.
– Ты не очень голодный? – спросила мама.
– Нет, совсем есть не хочется, – сказал я и сглотнул.
В желудке урчало, и идти в школу голодным не хотелось. Я привык завтракать, что с этим поделать!
Но мама была настроена решительно:
– Вот и хорошо, а то я сегодня не успеваю. Хотя… на вот, держи.
Мама как-то очень быстро свернула блин – горячий, только со сковородки, – и бросила мне. Реакция у меня хорошая, и я блин поймал. Схватил и на маму испуганно смотреть стал. Потому что горячо. Мама заботливо спросила:
– Горячо?
– Нет, – хныкнул я. – Ледяной блин. Подогрей.
А у самого лицо перекосилось просто.
Мама вздохнула:
– Всё ясно с тобой. Завтракай – и вперед, в школу. Тем более у тебя друг женится.
– Он не женится уже, – печально сказал я, разжевывая завтрак.
Так хорошо день начинался, а теперь! Почему-то даже плакать захотелось.
Мама села рядом и погладила меня по голове:
– Бедный мой малыш. Тебе снять режим? Я могу, я научилась.
– Не надо, – буркнул я, давясь горячим блином.
В школе Фет всем раздавал приглашения. Он был в желтом костюме с темно-желтым галстуком. И мне вручил приглашение с вот таким текстом:
"Дорогой мой очень близкий друг Н.
Как очень близкий друг, зову тебя на свое браковое сочетание, сегодня в 7 вечера, не опоздай, а то".
– Что "а то"? – спросил я.
Фет пожал плечами:
– А то не успеешь!
Я хохотнул и крикнул на весь класс:
– А ты что всех зовешь-то? Еще прокормить их надо будет!
Все повернулись к Фету. Он оглядел класс и сказал:
– Да ладно, чипсов всем хватит.
Класс загудел. Не то чтобы он был против чипсов, но все же как-то не празднично.
Фет скуксился:
– А чего они…
Но подошел серьезный Рем – высоченный и широченный – и похлопал Фета огромной ладонью по плечу. Фет даже присел.
– Молодец, – пробасил Рем. – Уважаю.
Фет, зажмурив один глаз, осторожно улыбнулся. А мужская часть нашего класса вдруг как по команде выстроилась в очередь, чтобы к Фету подойти, и все стали жать ему руки. Я подумал, что раз я тоже мужская часть, то надо встать в очередь. И встал последним, как последний дурак. Фет, которому жали руки, посматривал в мою сторону и, как мне казалось, ехидно улыбался. Я попереминался с ноги на ногу – очень уж долгие рукопожатия были. Еще и говорили Фету что-то – наверное, советы давали, как себя вести, что делать, как жить. Мне уже всё это порядком надоело. Тоже мне, знатоки. Скорее бы руку пожать – и можно вздохнуть спокойно.
Подошла моя очередь, и я дернул за пуговицу на рукаве – включил режим, чтобы у меня рукопожатие крепче было. И схватил Фета за руку.
Я тряс его ладонь и говорил:
– Молодец, друг. Ты теперь совсем взрослый, друг. У тебя теперь будет семья. Но ты знай, я всегда буду с тобой, что бы ни случилось.
Фет придавленно зашипел:
– Но-о-ост…
– Да, Фет, – сказал я, продолжая жать его ладонь. – Я вижу, ты растроган. Я тоже растроган, Фет.
Фет захрипел:
– Рука-а-а-а…
Я отпустил его руку, Фет встряхнул ею и стал дуть на ладонь. Посмотрел на меня обиженно:
– Вообще уже, что ли?!
Я пожал плечами:
– Ну, я поздравить…
– Ай-яй-яй… Кто же так поздравляет…
– Я же особенный!
– Да уж, – миролюбиво сказал Фет. – Не будь я на мели, я бы тебе тоже руку пожал.
Такой уж Фет – каждый день на мели или в минусе.
В класс заглянул щупленький директор и крикнул в нашу сторону:
– Эй!
Мы удивленно переглянулись и пошли к нему.
– Да не вдвоем, – недовольно сказал директор. – Мне только кудрявый нужен.
– Я Фет.
– Фет так Фет, какая разница.
На директоре было, конечно, всё желтое: вязаный джемпер, водолазка, брюки, штаны и даже тюбетейка на голове. Евджи страшно сутулился, а потому смотрел на нас вопросительно.
Фет подошел к двери. Директор покрутил Фета, осмотрел со всех сторон и сказал:
– Хорошо, годишься.
– Для чего?
– Для семьи, для чего еще. Но учти: я тебя предупреждаю.
– О чем?
– О том, что всё не так просто, как кажется. Можешь считать, что твой конец света – сегодня.
Что-то ёкнуло у меня в груди.
И я подумал – нет, не сегодня. Но скоро. Очень скоро.
Фет ничего не возразил, только сказал:
– Приходите на церемонию. Сегодня в семь вечера в центральной ратуше.
– Я подумаю, – кивнул директор и крикнул нам: – Вы учитесь-учитесь, не отвлекайтесь! А этому несчастному я даю на завтра выходной.
– А мне? – поинтересовался я.
– Тебе-то зачем? – удивился директор.
– Я ж его друг.
Класс закричал наперебой:
– Мы тоже его друзья! Нам всем выходной!
А Фет воскликнул в порыве чувств:
– Тогда я приглашаю всю школу! И всем выходной!
Директор прошипел:
– Хорошо. Пойду сделаю объявление.
И ушел. А класс заревел:
– Ура-а-а-а-а-а!!!
И еще:
– Качай Фета!!!
И даже:
– Печеньки!
Хотя вообще-то последнее кричал я.
И все бросились к Фету, стали подбрасывать его в воздух. Как будто это не один выходной будет, а месяца три, не меньше.
Я потом спросил у него:
– Ты зачем всех позвал?
Фет взглянул удивленно:
– Ты не знаешь, что ли? Ведь после свадьбы будут дарить подарки…
– Ну и что?
Фет постучал сначала по своему лбу, а потом по моему.
– Балда! Таких простых вещей не знаешь! Ведь можно дарить кю. Как надарят мне!
Он задрал голову и стал мечтательно раскачиваться. Да, я и правда забыл. Это еще один способ передачи кю от одного человека к другому. Говорят, иногда специально свадьбы устраивают, чтобы можно было кю передать. Только вот жениться чаще раза в год нельзя. Но, по-моему, такие подарки Фету не нужны. Потому что они ему на полчаса, не больше. Полетает, создаст вокруг себя атмосферу радости, чтобы все подходили греться в лучах славы, использует еще с десяток бесполезных режимов, и всё…
Я для себя даже список составил бесполезных режимов.
Отступление 2