Дальше - больше. Сковорода - на загнетке шипит, половник тесто разливает, нож оладушки переворачивает. Один румяней другого!
Взгрустнулось Даше, хотелось быть помощницей дедушке, а как тут поможешь, когда работа сама собой делается. Что там говорить! Ждала чудес в сторожке. Но чудеса должны быть в радость. Села Даша на лавку, смотрит в окошко. А на дворе потемнело, солнце в тучу ушло, гром погромыхивает. Горелым вдруг запахло.
- Ой! - спохватилась Даша. - А ведь это оладушка пригорел.
Подбежала к печке, пригорелый оладушек сняла, принялась печь по-своему… Хорошо у нее получилось. Каждый оладушек - как солнышко. Напекла целую горку.
Смотрит, а за столом - тихая компания.
- Здравствуйте! - сказала Даша. - Вот оладушки. - И удивления не выказала.
- Я Проша, - сказал Проша, почесав лапкой в голове. - Домовой.
- Я Сеня, - сказал мужичок в рубахе с подпоясочкой. - Дворовый.
- Я Гуня Гуменник, - фыркнул по-кошачьи, отворачиваясь, ужасно похожий и на чучело и на кота. - Я - злой, - сказал и сконфузился, головой под стол полез.
- Ну, а я буду - Дуня Кикимора, - молвила косматенькая и не очень-то веселая на вид женщина.
Даша проворно ставила перед каждым гостем, вернее сказать хозяином, тарелку с оладушками и чашку со сметаной.
- Кушайте на здоровье, - пригласила Даша и вдруг заметила, что у Проши в лапке подгорелый оладушек.
- Я поменяю!
- Мое упущение - мне и есть, - сказал Проша и признался: - Люблю с угольком.
В это самое время одна ступенька на крыльце пискнула мышкой, другая мяукнула кошкой, третья вздохнула медведем. И за столом - никого, и посуда вся убрана.
Вошел Никудин Ниоткудович. Внучке обрадовался, а глаза - невеселы.
- Что, дедушка?
- Начальство едет. Про Маковеевну прознали.
- А ты мне Маковеевну покажешь?
- Пошли.
- Нет, дедушка. Ты сначала пообедай.
МАКОВЕЕВНА
За синей поляной перепрыгнули певун-ручей. Прошли через борок из лиственниц, и вот она - Маковеевна. Крыша чуть не до земли, а по крыше с двух сторон маковки, все вверх, вверх, поднимая одна другую и все вместе главный купол, плывущий по облакам.
- Дедушка! - догадалась и перепугалась Даша. - А ведь Маковеевну, наверное, увезти хотят?!
- Давно примериваются.
У Даши реснички захлопали, захлопали… Погладил Никудин Ниоткудович внучку по русой голове и шепнул ан ушко:
- Пошли, что покажу!
Спустились с горы в лог. И - о чудо! Еще одна Маковеевна. Золотая от молодости.
- Дерево, Даша, как человек. И молодо бывает, и зрело. Старость ему тоже ведома. Нынешнюю Маковеевну мой прадедушка с сыновьями поставили на месте стариной Маковеевны. Бревно в бревно. Пришел и мой черед потрудиться. Увезут Маковеевну, а мы ее опять на место, на радость Златоборью.
По дороге домой Никудин Ниоткудович и Даша опять постояли над погубленными колокольчиками. Будто копытом срезано.
- Не может же лошадь по воздуху летать! - возразила Даша.
- Так-то оно так, - согласился дедушка и рассказал внучке про Белого Коня.
- А нельзя ли его приручить? - спросила Даша.
Никудин Ниоткудович только вздохнул, и тут… То был зовущий, печальный, тревожный голос коровы Королевы. Королева трясла головой, рыла копытом землю и не хотела идти в хлев.
- Принеси ей оладушек с солью, - сказал Даше Никудин Ниоткудович.
Королева вкусное угощение взяла, нов огромных ее глазах стояли слезы.
- Да что это с тобой? - встревожился Никудин Ниоткудович.
Поглаживая Королеву, он завел ее в хлев. Даша принесла ведро, села подоить корову, но молока не было.
- Вот оно что! - сказал Никудин Ниоткудович. - Выдоили нашу Королеву.
- Леший? - испугалась Даша.
Дедушка совсем огорчился:
- Зачем винить виновного? Это дело нечистых рук.
- Дедушка, можно я постерегу Королеву?
Никудин Ниоткудович подумал-подумал и согласился.
- Постереги, Даша. С Королевой ты скоро Златоборье узнаешь.
АЛТЫРЬ-КАМЕНЬ
Даша проснулась от испуга, от разбойного крика. Скворец Дразнила сидел ан подоконнике и, топорища крылья, орал что было мочи:
- Ай-дабаран! Ай-да-баран!
- Какой баран? - спросила Даша, протирая глаза.
- Уймись, Дразнила! - не одобрил выходку скворца Никудин Ниоткудович.
Скворец ангельским голосом вывел чистую высокую ноту и улетел.
- Какой баран? - опять споросила Даша.
- Это он лесничего Велимира Велимировича передразнивает. В прошлом году приезжал с трубой на звезды смотреть. У вас, говорит, в Златоборье воздух прозрачный. Про звезду Альдебаран все рассказывал, а Дразнила подслушал и переиначил. Я со стыда сгорел. Велимир Велимирович человек солидный, а Дразнила сядет где-нибудь по близости и орет: "Ай да баран!".
Даша в окошко увидела, что Королева на лугу, молоко и хлеб на столе - молоко выпила, хлебушком закусила. А Никудин Ниоткудович ей сумку подает.
- Это тебе на полдник. Среди дня я Королеву не дою. Дою утром да вечером. Походи с Королевой, она тебе весь лес покажет.
Даша хотела спросить, как быть, когда появиться тот, кто корову выдоил. Не спросила. Если дедушка отпускает в лес, значит ему за внучку не боязно.
- На обратном пути, - сказал Никудин Ниоткудович, - сорви мне цветок сон-травы.
- А какой он?
- Королева тебе укажет. Слыхала, Королева?
Корова мотнула головой и направилась К лесу. Через Золотой бор до Семиструйного ручья прошли торопко. Королева напилась, перешла ручей, продралась напрямки через черёмуху - и вот он, луг.
А ромашки-то в тот день проспали восход солнца! Глазки от шума вытаращили. Был луг зеленым-зелен, да в единый миг стал белым-бел.
Корова трудится, молоко наедает, а Даше без дела стыдно. "Щавельку, что ли, набрать?" Принялась травы разглядывать.
Но тут слепень пристал. Даша от слепня отмахивается, головой вертит: где он? И здравствуйте - второй пожаловал. Пришлось сбежать в тень, под липы. Королеве тоже от слепней достаётся. Хвостом по спине стегает, головой мотает, фыркает.
- Му-УУУ-у! - застонала вдруг Королева. Хвост трубой и бегом в лес - слепни с оводами доняли. Даша едва поспевала за ней.
Выбрались они к Чёрному озеру. Посреди того озера стоял белый камень.
"Уж не Алатырь ли это?" - подумала Даша.
Алатырь - камень волшебный, а вот каких чудес от него ждать, девочка не знала. Корова успокоилась, легла в тени под лиственницами, а Даша побродила по воде и вдруг проголодалась.
Достала из сумки большую бутылку молока, яичко, хлеб, пирожки. Разложила снедь на холстинке. А когда вспомнила о Королеве, её и след простыл. Побежала искать. Хорошо, догадалась на озеро посмотреть. Забрела Королева по брюхо в воду, как с блюдечка пьёт. Напротив Ала-тырь-камень. На кита похож. Только белый-белый, словно его каждый день щеткой трут. По впадинам да трещинам - изумрудный мох. Солнце в камне, как по горнице, гуляет. Чудится, что внутри кто-то движется, живёт. Королева напилась, степенно вышла на берег, на пригорок, и сказала:
- Муу! Даша сначала не поняла.
- Муу-у! - позвала Королева.
- Цветы! - вспомнила Даша дедушкин наказ.
Цветы росли среди берёз. Золотые, мохнатые, как шмели, чаши с ладонь.
- Наверное, это и есть сон-трава, - решила Даша и сорвала три цветка, потом ещё три и ещё один. Больше жалко было. Дедушка не сказал, сколько ему надо.
Травка за травкой, по шажку, по другому вышла Даша за Королевой к Маковеевне. На луг с колокольчиками. Солнце уж на закат отправилось. Села Даша посидеть, да прилегла. Её и сморило.
Приснился Даше колокольчик. Раззвенелся, расшалился. И почему-то вздумалось ему в зеркало поглядеться. Зеркал оказалось великое множество. И в каждом звонил, уменьшаясь и отдаляясь, свой колокольчик. Веселились колокольчики, веселились, да вдруг раздался хруст стекла: по зеркалам ступа топала.
Проснулась Даша и не поймет: где она, откуда взялись зеркала, что за ступа такая?
А ступа - вот она! Наяву! Старуха в ступе носатая, косматая.
Даша раз протерла глаза… Нет, не сон. Мчится по-над лугом Белый Конь, а ступа за ним с боку на бок переваливается. Тяжелая ступа, тряская. Белый Конь играючи от погони уходит.
Распалилась старуха, пестом оземь стукнула. И вместо ступы явился боров с клыками. Вскочила старуха борову на спину, и задрожала земля от бешеного топота.
Заметался Белый Конь, так и сыплются из-под копыт со звонами срубленные головки колокольчиков.
- Королева! - взмолилась Даша. - Спаси Белого Коня.
- Му-у-у! - замычала Королева на всё Златоборье.
Остановилась старуха. Одним глазом - на Белого Коня, другим - на корову. К Королеве повернула. Было ли Даше страшно, нет ли - не о себе думала.
- Не трогай нашу Королеву! - закричала, загораживая корову.
И что за наваждение? Перед Дашей - бабка Завидуха.
- Чего? - уж такая глухая.
- Здравствуйте, бабушка! - поздоровалась Даша.
- Здравствуй, внученька. Поросёнок у меня убежал, не видела? - И руками притворно всплеснула. - Да вот же он!
Борова с щетиной и в помине нет, а есть розовый поросёнок. Подол бабкиной юбки жуёт, похрюкивает.
- Ах, негодник! - осерчала Завидуха. - А ну лети домой!
Поросёнок тотчас поднялся в воздух, сверкнул на Дашу красными глазками и улетел.
- Молочка бы попить! - сказала бабка Завидуха.
Королева копытом землю роет, рога выставила.
- Пойдёмте к сторожке! - предложила Даша. - Я корову подою, молока процежу.
- Нужно мне цеженое! Я бы и так обошлась! - рассердилась бабка Завидуха. - Что это у тебя за цветы?
- Сон-трава.
- Дурная трава. Брось скорее!
- Это для дедушки.
- И дедушка твой травы этой не лучше. Фу! Фу! - И прочь пошла.
А Даша поскорее погнала Королеву к сторожке. Не оглядываясь. За спиной пищало по-мышиному и скреблось по-крысиному, ветром тянуло холодным, как из погреба Никудин Ниоткудович сон-траве обрадовался.
- Где насобирала?
- Напротив Алатырь-камня.
- Молодец! - похвалил дедушка: - Хороших цветов набрала, сильных. Подоим корову - и за дело.
- Дедушка, скажи, в Златоборье Баба Яга водится? - Не хотелось Даше о здешних жителях! Спрашивать, но боялась она за Королеву, за Белого Коня.
Никудин Ниоткудович улыбнулся.
- Люби Златоборье таким, какое есть. Ну, а коли что, скажи: "нет тебя в помине и не было". И отстанут.
СОРОКАКОПЫТИЦА
Даша проснулась среди ночи. И почему-то подумала о Белом Коне. Хотела заспать тревогу, да совсем проснулась. Тихонько встала с постели и увидела кринку молока на столе. Даша, сама не зная зачем, взяла кринку и вышла на крыльцо.
Над Златоборьем стояла полная луна. Всё успокоилось на земле. Слышно было, как льется Семиструйный ручей, как ворочаются в гнездах непоседливые сороки на Сорочьей сосне. Хвоя сверкала, весь бор сверкал, и всякая трава светилась.
Даша окончательно пришла в себя и теперь не могла понять, зачем она взяла кринку. Хотела поставить на крыльцо, но тут с озера потянуло сквозняком, и Даше почудилось среди парного летнего тумана скрытное нехорошее движение.
"Молоко мне еще пригодится", - подумала Даша. На всякий случай отворила дверь в сторожку - если кричать-то придётся! - и пошла через луг, поглядывая под ноги. Молоко из кринки и расплескать недолго.
Даше было хорошо под такой светлой, ясной луной. Всему Златоборью было хорошо. На тропинку из росной травы вышло семейство ежей и, подняв мордочки, взирало на светило. Даша, чтоб не помешать ежам, обошла их стороной.
Вдруг совсем где-то близко застонал от вечной своей тоски Белый Конь. Сердце у Даши замерло и встрепенулось. Она прибавила шагу и осторожности! Со сна Даша забыла надеть башмаки и теперь похвалила себя за забывчивость. Босой человек ходит бесшумно.
Вот он, Семиструйный ручей. Даша затаилась. Ей было слышно как перекатываются по дну песчинки. Но где же Белый Конь? И обмерла! Белый Конь стоял над водою вниз по ручью… в десяти шагах!
Всё светилось и сияло под полной луной, всё, да только на Белом Коне и лунный свет гас.
Конь стоял в воздухе, по его телу бежала дрожь, как рябь по ручью. Конь тревожно прядал ушами, тянулся мордой к луне, но у него и на зов не хватило воли. Уронил голову. Может, отражение своё искал у себя под копытами? Отражения не было! Конь наклонился ещё ниже, видимо, пожелал напиться.
И тогда. Даша опустила в ручей кринку и опрокинула её. Ручей понёс молоко в сторону Белого Коня. Конь потянул забелённую воду в себя и принялся пить.
И вот тут-то над Дашиной головой ухнуло, как из пустой бочки, и стало темно. Луну закрыла полуночница сова.
Даша уронила кринку и оглянулась, да как вовремя! Из леса на всех сорока копытах мчалась на неё невероятная, вытянутая, как телеграфный столб, с троящейся мордой, с клыками из ушей, уж такая колдовская свинья, хуже не бывает.
Даша хотела крикнуть слова, каким учил дедушка, но в голове было пусто.
- Мама! - пискнула Даша, отступая в воду. И в это мгновение, поднимая фонтаны брызг, мимо неё бросился на свинью Белый Конь. Он ударил чудовище копытами, отпрыгнул в сторону и ещё ударил.
Не помня себя, Даша бросилась по лесу к сторожке и очнулась уж под одеялом, дрожа и стуча зубами от испуга и холода.
Утром Даша без утайки рассказала Никудину Ниоткудовичу о ночном приключении. Дедушка изумился, но тому, о чём Даша и не подумала.
- Говоришь, Конь брызги поднял?
- Целую бурю! - воскликнула Даша и прикусила язычок.
Она вспомнила - Белый Конь разгуливал не по водам, а над водами.
- Интересные дела! - сказал дедушка, закидывая ружьё за спину. - Ты, Даша, сегодня в избе похозяйничай. За Королеву не беспокойся, я в лесу буду. И вот тебе мой строгий наказ: назубок выучи нашу златоборскую присказку: "Нет тебя в помине и не было".
И трусцой, трусцой - в ту сторону, где свинья-сороконожка на Дашу кинулась.
СТАРОРУССКОЕ ЛЕСНИЧЕСТВО
Никудин Ниоткудович сидел за столом и надписывал адрес на конверте.
- Давай-ка, внучка, поужинаем и отнесём письмо в лесничество. Надо, чтоб письмо поскорее дошло… Очень мне не понравился сороконогий боров.
- А письмо кому?
- Ученому человеку Ною Соломонычу. Это, Даша, большой друг Златоборья.
Они поели и отправились в путь. Лесничий Велимир Велимирович сидел возле открытого окна и пил чай.
Никудин Ниоткудович и Даша опустили письмо в почтовый ящик и, подумав, дали ещё и телеграмму. Дедушка и внучка отправились было восвояси. Тут их и окликнул Велимир Велимирович.
- Никулин Ниоткудовнч, заходите чаёвничать!
- Благодарствую, Велимир Велимирович! Недосуг. У нас Королева недоена.
- Видите ли, Никудин Ниоткудович, покашливая, начал Велимир Велимирович, - я к вам с просьбой. С весьма необычной просьбой.
- Недогляд, что ли, у меня? - встревожился лесник. - Вы прямо говорите.
- Нет! Нет! - всплеснул руками Велимир Велимирович. - Дело в том, что мой друг, замечательный ученый лесовед, отправляется вместе с женою, тоже со степенью, в заграничную поездку набираться опыта. В Канаду, знаете ли… Их сына Антошу берут в прекрасный, на берегу тёплого моря интернат, а он объявил родителям, что сбежит в первый же день. Ситуация совершенно безвыходная. - Друг обратился ко мне, я не смог ему отказать. Но от нас, из лесничества, сбежать тоже можно. У Малашкина место отдаленное, но семеро детей, у Пряхина коровы нет, у Молотилова, наоборот, три коровы, свиньи, кролики…
- Сколько парню лет-то? - спросил Никудин Ниоткудович.
- Антоше - одиннадцать… Командировка заканчивается в сентябре.
- Привозите после Иванова дня, - сказал Никулин Ниоткудович и сконфуженно подёргал усы, - Раньше никак нельзя.
С тем и распрощались.
БЕСПОКОЙНОЕ СЧАСТЛИВОЕ УТРО
В грустные дни Даша всё о Белом Коне думала. Где он? Что с ним? Почему его бабка Завидуха ловит? Может, уж и поймала?
Однажды хорошим утром собралась Даша с Королевой по лугам, по лесам… Вышла Даша к Алатырь-камню. И опять повиделось ей, что кто-то внутри камня движется, живет. Разглядеть как следует не пришлось. Захрапела лошадь, вздрогнула земля под копытами. Поднимая брызги, мчался по самому краю Чёрного озера Белый Конь. Гнала Коня воронья стая, а на крупе его, вонзив когти, сидел, вертел башкой коршун.
- Кыш! Кыш! - закричала Даша на птиц.
Вороны оставили Коня и закружили каруселью над защитницей. Худо бы пришлось, но прибежала Королева, Даша нырнула под брюхо - и вороны её потеряли.
Вдруг упал с неба сокол. Ударил коршуна в крыло, сшиб в траву. Вскочил коршун на лапы - и бегом, бегом в лес, волоча крыло по земле.
Оставила Даша Королеву пастись, а сама скорее в сторожку, к дедушке: спасать надо Белого Коня.
Никудин Ниоткудович сидел за столом. Весь стол перед ним был завален пучками старых трав.
- Отнеси, пожалуйста, эту склянку с мазью, - дедушка вздохнул и покачал головою, - отнеси, пожалуйста, Матрёне Чембулатовне.
- А кто это? - удивилась Даша.
- Та самая, которую поделом прозвали Завидухой.
- Но, дедушка! - воскликнула Даша. - На Белого Коня опять напали. Дедушка, Белого Коня надо спасать.
Дедушка отёр ладонями усталое и всё же повеселевшее лицо и спросил:
- А ты в хлев не заглядывала сегодня?
- Да нет! - сказала Даша и - за дверь да через сени - в дом Королевы.
В белёхоньком, в свежерубленом стойле, погрузив голову в полные ясли, стоял высокий, белый, как сахар, шёлковый, с хвостом до земли - Конь. Конь, гуляющий над водами.