В следующий раз Женя очнулась на границе с Абхазией. В ее сознание ревущим потоком тут же ворвалась нестерпимая боль. Федя дремал на соседнем сиденье - энергия маленького целителя иссякла.
- Женя! Женя! Ты слышишь меня? - Тим осторожно коснулся ее плеча. - Я все придумал. Ты лежи тут с Федькой, а я пешком через границу пойду. Так положено. Машину, скорее всего, не будут досматривать. Абхазы русских любят, поэтому особо не зверствуют. Ты главное тихо лежи. Ага?
- Ага, - выдавила Женя и не поняла, услышал ли ее Тим. Сама она себя не слышала - в ушах стоял пульсирующий гул.
Тим крепко сжал ее ладонь, наклонился и неловко поцеловал в щеку. Но может быть, Женьке это только померещилось. У нее начинался горячечный бред.
Она почувствовала, что ее с головой накрыл колючий плед. Дышать стало труднее, но это было ерундой по сравнению с невыносимой болью. Чтобы не закричать, она стала считать. Доходила до десяти и начинала снова. Ужаснее всего было то, что она не знала, когда кончится этот кошмар. Если болит голова, можно выпить таблетку и следить за стрелкой на циферблате часов. Через тридцать минут плюс-минус пять боль исчезнет - нужно только подождать. Сложнее всего терпеть, когда срок мучения не известен.
Неровный шум абхазской границы за стеной мини-вэна прорезал визгливый крик водителя:
- Террористы! В моей машине! Держите пацана!
Сердце застучало так громко, что Женька испугалась, не слышны ли его удары снаружи? Боль уступила место отчаянию.
Это был конец!
Все подвиги оказались напрасными. Вокруг автомобиля затопала тяжелая обувь доброго десятка человек. Зазвучала чужая резкая речь. Боров под Женькиным креслом испуганно зарычал.
Дверь мини-вэна с глухим рокотом отъехала в сторону. Секунда, две, три… Вошедший резко откинул плед с Женькиного лица. Она открыла глаза и… увидела усы.
Именно такими усами, по ее мнению, должен был обладать легендарный поручик Ржевский - пышными, золотистыми, с залихватски подкрученными кончиками.
- Ну что, кошечка, добро пожаловать к людям ветра! - сказали усы, улыбаясь. - Тимка, заскакивай в машину. И паникера своего сюда тащи. Едем!
Погружаясь в сон, Женя знала, что терпеть ей осталось совсем недолго. Каким-то чудом они победили - добрались до крыланов. Значит, ничего плохого уже не случится.
Не успел Чухонь сделать и пяти шагов по блуждающему коридору, как услышал серию негромких хлопков. Прямо у него под носом из стены вынырнула семейка синегрибов.
- Эй, пропащий, ты куда? - спросил один.
- Ой-йо-й! - запищал другой. - А кто это сырость тут разводит? И без тебя воды хватает!
Грибы встали тесным рядком и, покачиваясь на бледных ножках, точно компания подвыпивших чесальщиков, затянули скрипучими голосами:
- Не пла-а-ачь! Еще одна осталась ночь у нас с тобой!
Вперед вырвался солист, заламывая блестящую шляпку и голося:
- Еще один раз прокричу тебе: ты мой!
Чухонь попытался пнуть распоясавшихся певцов, но промазал. Они проворно исчезли в стене, чтобы тут же появиться на противоположной стороне коридора.
- Возмутительно! - заверещали грибы. - Мы обратимся в Комитет по охране интересов подземных жителей! Нет, лучше в Европейский суд по защите прав флоры и фауны! И тебя посадят в колодец! К крысам!
- Да что ему крысы! Одну уже ухайдокал, а потом бросил под завалом. Даже спасти не попытался!
- Нехороооооший маааальчик!
- Заткнитесь! - заорал Чухонь и тут же услышал за спиной звук осыпающегося песка.
Из земляного склона высунулся нос. Большой крысиный нос, перемазанный коричневой глиной. Он шевельнулся, принюхиваясь, и из-под завала донесся глухой стон.
Чухонь замер, не веря ни ушам, ни глазам. Жива! После того как на нее рухнуло несколько тонн земли! Невероятно! Он бросился назад и начал осторожно откапывать голову зверя. Через пять минут крыса страдальчески смотрела на него выпуклыми глазами. Прямо, как шерстокан, когда у того случалось несварение желудка и приходилось часами сидеть рядом, прикладывая к серебристому пузу нагретые от буржуйки камни.
- Ничего, ничего! - попытался утешить ее Чухонь. - Я сейчас. Слышишь? Потерпи немного…
Главным даром людей нор была способность рыть подземные переходы голыми руками. Без помощи лопат и зубил. Их огромные кисти в считанные секунды словно обрастали грубой чешуей, становясь похожими на ковши экскаватора. На время работы член Братства впадал в транс и копал с невероятной не только для обычного человека, но и для самой современной техники скоростью. Конечно, крысюки давно уже помогали себе строить тоннели тротиловыми шашками и буровыми машинами, но, если рядом не оказывалось ни того, ни другого, они прекрасно обходились руками-ковшами.
- Раз-два! Раз-два! Навались! - гудели неугомонные грибы, наблюдая за вгрызающимся в завал Чухонем.
- Да замолчите вы, наконец! - взорвался он.
Назойливые помощники не давали ему взять правильный ритм и тормозили работу.
- Неблагодарный ты человек! Мы тут торчим с тобой, время теряем, помочь пытаемся. Знаешь, почему рабы на галерах гребли быстро и в унисон? Потому что надсмотрщик ходил по палубе с плеткой и считал. Хотя откуда тебе знать, темнота некультурная! Кроме Армагедариума, не читал, поди, ничего…
Но Чухонь их не слушал. Окутанный коконом пыли, он ритмично разгребал землю, постепенно освобождая придавленную крысу. Вот уже показались передние лапы, грязный бок, и через полчаса зверюга была свободна. Еле двигаясь, мохнатая громадина подползла к измученному Чухоню и уткнулась влажным носом ему в плечо. Слабо улыбнувшись в ответ, он погладил ее широкий, покрытый жесткой шерстью лоб.
- Кажется, это любовь! - тут же прокомментировали синегрибы.
- Эй-эй, глянь, что у этой малышки с ухом! - подал голос кто-то из гущи глянцевых шляпок.
Чухонь уже и сам почувствовал на руке что-то теплое и липкое.
- Кровь!
Правая часть морды зверя была разодрана до кости. Лепесток уха беспомощно висел, наверное, сломанный рухнувшей сверху металлической балкой. Нужно было срочно промыть рану и перевязать. Только чем? У членов Братства любые повреждения обычно заживали в считаные часы, но как с такими неприятностями справлялась гигантская крыса, Чухонь не знал.
- Ай-я-яй, убило крысу, убило! Ай-я-яй, ни за что ни про что завалом придавило… - загорланил кто-то из грибов, но остальные немедленно зашикали на него, заставив замолчать.
- Тебе бы в лазарет сходить. Лекарствами разжиться, - с неожиданной серьезностью посоветовали грибы.
- Где я вам его найду? - огрызнулся Чухонь.
За шестнадцать без малого лет жизни ему еще ни разу не доводилось там бывать, поэтому дороги в лазарет, как и большинство братьев, он не знал. Даже направления не чувствовал.
- Где стоит, там и найдешь! А мы тебе поможем. Проводника дадим - Малова.
Тотчас прямо под ногами у Чухоня выскочил маленький грибок. Шляпка у него была темно-фиолетовая с розовыми пятнышками.
- Ой, - запищал он, - какие у тебя, дядь, ботинки смешные! Удобно в них ходить? Пятки не натирают?
Чухонь бросил на старших товарищей грибка сердитый взгляд. Не хватало ему еще с мелкотой препираться.
- Ты, Малой, помолчи! - строго одернул его крупный синегриб, выделявшийся среди остальных тусклой, чуть скошенной набок шляпкой. - Это хороший человек, проводишь, куда скажет.
- Слушаюсь, командир. - Грибочек так потешно вытянулся во всю длину ножки, что Чухонь неожиданно для себя засмеялся. Впервые за последние несколько суток.
Пробуждение в замке людей ветра было самым приятным из всех пробуждений за минувшие дни. Хотя бы потому, что у Жени ничего не болело. Совсем.
Она попробовала пошевелить правой ногой. Нога была на месте и чувствовала себя отлично. Женя отбросила одеяло из тонкой шерсти цвета топленого молока и обнаружила, что одета в льняную сорочку. Широкую, длинную, с бретельками из сурового кружева. Такие наряды она встречала только в исторических фильмах про славян.
С бьющимся сердцем Женя подняла подол сорочки и приготовилась увидеть самое страшное - уродливые шрамы, которые всю жизнь придется прятать под джинсами и плотными колготками. Но и тут ее ждало приятное открытие. Ни на бедре, ни на ноге не осталось и следа от вчерашнего сражения. Словно кошмары минувшего дня ей всего лишь приснились.
Может, так и есть? Комната, где ночевала Женя, и впрямь походила на сон. Во-первых, она была круглой. Во-вторых, с высокого потолка на нее смотрели мраморные головы клювастых птиц. Грифоны, догадалась Женя, - тотем людей ветра.
Стены были сложены из отшлифованных плит. Бежевый пористый камень с вкраплениями мелких ракушек оказался теплым. Женя прижалась к нему щекой и представила, как за день он, словно губка, впитывает солнечные лучи, а потом всю ночь согревает дом не хуже современных радиаторов.
Эта комната совсем не походила на ту, другую, в Башне кошек. Вместо шелкового белья низкая постель была застелена мягкой шерстяной тканью. Один кусок служил простыней, другой - одеялом. Маленькая жесткая подушка, обернутая той же шерстью, была набита сухой травой. Подушка пахла полынью и банными вениками, а еще маминым отваром от кашля.
На полу лежали грубо оструганные доски. Наверное, они появились здесь недавно - в комнате все еще стоял терпкий аромат непокрытого краской дерева.
Женькино внимание привлекли картины на стенах. Четыре полотна в простых деревянных рамах. На одном - чудовищный смерч нависал над крохотной деревушкой. Хлипкие домишки испуганно жались к подножию гор, ожидая, что их вот-вот слизнет бешеная воронка.
Вторая картина изображала старый маяк посреди бушующего океана. В луче света человеческая фигурка сражалась со штормом на вершине башни. На третьем полотне ярко-голубой дельтаплан летел сквозь грозовые тучи, на четвертом - трепетала белая ленточка, привязанная к ветке, гнущейся под ветром ивы. Все работы объединяло одно - разбушевавшаяся стихия. Крыланы воспевали свой главный источник силы - ветер.
Женя разглядывала полотна со странным волнением. Нарисованная на них буря выглядела такой настоящей, что четыре картины казались окнами в другой мир. Стоит прислушаться, как различишь рев урагана и рокот морских волн.
И Женя прислушалась.
Где-то поблизости и впрямь шумел прибой. Волны набегали на галечный берег и спешили назад, гремя круглыми камушками. Только звук шел не из картин, а из самого настоящего окна - высокого прямоугольного проема в стене, который не закрывали ни стекла, ни ставни.
За ним в бархатной оправе зелени лежало море. Низкое пасмурное небо, вода, расчерченная разноцветными полосами - от ультрамарина до бирюзы, - все это настоящее! Не нарисованное, не сфотографированное, а живое! Женя готова была закричать от счастья, но вовремя спохватилась: вдруг прибегут люди? Решат, что от переживаний накануне у их гостьи поехала крыша. Поэтому Женька тихонько отступила в глубину комнаты.
Она еще раз окинула ее взглядом и только теперь заметила у кровати низкий столик из отшлифованного подножия толстого дерева. На покрытой годовыми кольцами поверхности лежал свежий букетик незнакомых цветов, похожих на большие белые колокольчики. На срезах стебельков поблескивали бусины прозрачного сока.
Кто же мог оставить ей цветы? Женя вдохнула горьковатый аромат и представила загорелого парня с широкой белозубой улыбкой.
Яхта. Парус хлопает на ветру. Протянутая рука…
Фу ты! Принц на яхте - глупее не придумаешь! Хуже только принц на белом коне! Не дай Бог, кто-нибудь подсмотрит ее фантазии!
Вернув букет на место, Женя обратила внимание на притаившийся за столиком стул - младший брат покрытого лаком корневища. Он тоже был сделан из нижней части ствола дерева, только раза в два меньше. На нем аккуратной стопкой лежала одежда. Белые льняные бриджи и приталенная рубашка в крупную голубую клетку. Рядом, на полу, стояли кожаные сандалии на низкой подошве.
Решив, что вряд ли этот наряд мог предназначаться кому-то, кроме нее, Женя переоделась и поискала глазами зеркало. Но его в комнате не оказалось. Наверное, крыланы считали зеркала ненужной роскошью. Также, как и расчески. Женя ощупала свои волосы и, не найдя колтунов, сочла себя готовой к торжественному выходу.
Вот только двери нигде не было. Женя сделала несколько кругов по комнате, но ничего похожего на выход не обнаружила. Может, крыланы вообще не пользуются дверями? Они же, вроде, летать умеют? Оттолкнуться от подоконника и вперед! Женя в задумчивости уставилась на каменную площадку внизу. Интересно, сколько до нее метров? Навскидку не меньше пятнадцати. Кошки без надобности с такой высоты не прыгают, но если нет другого выхода…
… То можно и прыгнуть, закончила она мысль, приземляясь на желтый камень под окном.
Мышцы после прыжка приятно гудели. Она оглянулась, посмотрела на стоящее перед ней здание и восхищенно вздохнула. Это был настоящий замок. По-южному легкий, со стенами из розоватого камня, с увитыми виноградом галереями, мраморными статуями и круглыми башенками. В одной из них и находилась только что покинутая комната.
В башню вела дверь, обшитая потемневшим от времени деревом. Пока Женя ее разглядывала, она тихо скрипнула и выпустила высокого мужчину в белой рубахе и просторных бежевых брюках.
- Привет! Я чуть-чуть не успел, - виновато вздохнул он. - Ты выпрыгнула из окна ровно за секунду до того, как я вошел в комнату.
Не узнать его было сложно. Пышные усы с подкрученными кончиками не дали бы ему затеряться в толпе. Кроме усов, Женя разглядела ярко-голубые глаза, сросшиеся на переносице брови и ямочку на подбородке. Статному красавцу как нельзя лучше подошла бы роль капитана парусного судна или летчика-испытателя в старом приключенческом фильме.
- Здравствуйте. Я не нашла дверь, - ответила она, смущенно улыбаясь.
- Люк! Из комнаты ведет не дверь, а люк в полу. Это же башня!
Теперь все встало на свои места. Ну конечно! Ей и в голову не пришло искать выход у себя под ногами.
- Спасибо вам.
- За что?
- За то, что спасли нас вчера. На границе.
- Вчера? - Капитан парусного судна в задумчивости поднял одну бровь. - Посмотри туда.
Женя повернула голову и увидела зеленый склон, покрытый щетиной коротко подстриженной травы. На ней лежали круглые белые булыжники. Каждый размером с большой арбуз. Они складывались в цифры. Единица, двойка, точка, ноль, пятерка.
- Это - наш календарь. Мы обновляем его каждое утро.
Календарь? Но тогда выходило, что сейчас двенадцатое мая. Она провалялась в беспамятстве целых четыре дня!
- Но…
- Прости. Ты была в очень плохом состоянии. Наш целитель решил, что тебе лучше поспать подольше.
Женя почти не слышала его слов. Четыре дня утекли безвозвратно. Это означало, что до предсказанных Сохмет событий осталось не девять, и даже не восемь, а каких-то пять дней.
Усатый летчик-испытатель возглавлял российскую фратрию людей ветра. Его звали Марат. Звучное имя немного примирило Женю с киношной внешностью. От него веяло настоящими, а не придуманными приключениями. Может, поэтому Женя решилась все ему рассказать.
Марат слушал ее очень внимательно. Словно разговаривал не со школьницей, а со взрослым человеком. От этого Женя почувствовала к нему еще большую симпатию.
- Ты понимаешь, насколько все это серьезно? - спросил крылан, когда она закончила свой рассказ. Они сидели с ним на каменной скамеечке перед главным входом в замок фратрии ветра и смотрели на фонтан, бивший из пасти еще одного мраморного грифона. Мимо изредка проходили люди, здоровались с Маратом, улыбались его собеседнице, но заговаривать не пытались. - Я слежу за новостями и тоже слышал про странную эпидемию в городе наших коллег. Сейчас там что-то около тридцати заболевших. Восемь уже умерли. Врачи до сих пор не могут поставить диагноз. Марта… - Его голос внезапно дрогнул. - Марта, конечно, не захочет вмешиваться в дела обычных людей. - Похоже, Марат тоже не разделял кошачьих принципов. - В любом случае мы не можем их не предупредить.
- Постойте! - Женя увидела, как рука главы фратрии потянулась к карману брюк - очевидно, за телефоном. - Я вам еще не все рассказала. На нас напали после того, как Тим поговорил с Мартой.
- Ты думаешь, что это она сообщила о тебе в СКК? Нет! - Вместо телефона он достал из кармана пачку сигарет и закурил. Его руки слегка дрожали от волнения. - Я уже говорил Тиму, Марта не могла этого сделать! Она сама позвонила мне и попросила вас встретить на границе. Это прекрасный человек и… бесконечно мудрая женщина.
Женькины брови поползли вверх. Неужели крылан неравнодушен к главе фратрии кошек? Хотя чего удивляться? Будь Женька мужчиной, влюбилась бы в Марту без памяти. Может, она и правда ни при чем? Или звонок крыланам - обычная хитрость? Как же все запутанно!
- Я должен собрать совет, - наконец решил Марат. - Через час. На Круглой поляне. Будь там, а пока иди позавтракай.