Ведь хорошо известно, что "владеющий информацией - владеет миром". А описываемая система как раз ограничивала, дозировала распространение, даже среди членов высшего руководства страны, актуальной и объективной, но, возможно, не очень "приглядной" информации о состоянии дел и негативных процессах в нашей стране и за рубежом.
Может быть, львиную долю поступающих в ЦК КПСС из КГБ СССР сведений - за исключением информации о конкретных разведывательных или контрразведывательных операциях, - следовало давать циркулярно всем членам Политбюро, секретарям ЦК КПСС , ту же информацию, но с иным уровнем детализации - для сведения всех секретарей ЦК компартий республик, обкомов и горкомов партии, всех членов ЦК КПСС?
А именно такая актуальная социально-политическая и экономическая информация для высшего политического руководства страны фактически дозировалась, фильтровалась К.У. Черненко .
Получателями полной информационной "картины мира" из КГБ СССР на Старой площади были, помимо генерального секретаря ЦК КПСС Л.И. Брежнева, "главный идеолог страны" секретарь ЦК КПСС М.А. Суслов, член Политбюро А.П. Кириленко, председатель Президиума Верховного Совета СССР Н.В. Подгорный, председатель Совета Министров СССР А.Н. Косыгин, министры иностранных дел А.А. Громыко и обороны А.А. Гречко, а затем Д.Ф. Устинов.
Как отмечал заместитель начальника ПГУ В.А. Кирпиченко: Андропов "никогда не брал на себя лишнего, того, что могло быть истолковано как превышение полномочий. По всем мало-мальски серьезным вопросам писались бумаги в ЦК КПСС или непосредственно Генеральному секретарю для получения согласия на то или иное предложение".
Впрочем, данное положение являлось реализацией на практике принципа руководящей роли КПСС в деятельности органов госбезопасности.
Но был ли председатель КГБ СССР всеведущим и всезнающим?
Конечно, отнюдь нет. Динамика и диалектика разведывательного противоборства, все более принимавшего глобальный и тотальный характер, приносила казавшиеся "победами", преимущества то одной, то другой стороне.
К числу очевидных неудач разведки можно отнести и многолетнюю операцию ФБР США "Соло", о которой мы рассказали ранее.
КГБ не удалось вскрыть и плана Пиночета по осуществлению военного переворота в Чили. Хотя в конце августа 1973 г. будущий диктатор в качестве министра обороны Чили посетил СССР, где на Высших командных курсах "Выстрел", по-видимому, дал личные гарантии безопасности обучавшимся в СССР чилийским офицерам - после переворота 11 сентября все они выехали на родину.
Как и его предшественникам на посту председателя КГБ, Андропову приходилось сталкиваться и с фактами предательств разведчиков и сотрудников других подразделений КГБ СССР.
Первым из них стал побег в ФРГ в октябре 1967 г. разведчиков-нелегалов Е. Рунге (оперативный псевдоним "Макс") и его жены В. Руш ("Зина") .
Следующим предательством стал побег 20 сентября 1971 г. сотрудника посольской резидентуры ПГУ КГБ СССР в Лондоне О. Лялина.
Английские спецслужбы попытались извлечь из предательства Лялина максимальный эффект, прикрыв его побегом все материалы, которые были ими собраны на неугодных и "неудобных" для разработки контрразведкой советских граждан. В итоге в Лондонской резидентуре КГБ осталось только 7 сотрудников, не имевших достаточного опыта для работы в столь ужесточившихся условиях оперативной обстановки.
В связи с демаршем английских властей Генеральный секретарь ЦК КПСС Л.И. Брежнев прервал свою поездку по ряду социалистических стран и 27 сентября провел экстренное заседание Политбюро ЦК, посвященное рассмотрению этого вопроса. После этого министр иностранных дел СССР А.А. Громыко вылетал в Лондон для проведения конфиденциальных переговоров с британским МИДом.
Побег Лялина и вызванная этим обстоятельством высылка советских представителей из Великобритании, поднятая в зарубежных СМИ в этой связи очередная антисоветская кампания, в определенной степени негативно повлияли на отношения Ю.В. Андропова с министром иностранных дел СССР А.А. Громыко.
Пропагандистская кампания в связи с "делом Лялина" имела еще одно последствие. В октябре того же года в Брюсселе попросил политического убежища в США майор ГРУ А. Чеботарев, чуть ранее завербованный бельгийской службой безопасности Сюрте. Однако уже через несколько месяцев он пришел в советское посольство в Вашингтоне с просьбой помочь ему вернуться на Родину.
Доставленный в Москву, на первой же беседе с начальником ГРУ П.И. Ивашутиным в присутствии начальника управления "К" (внешней контрразведки) ПГУ КГБ О.Д. Калугина, Чеботарев подробно рассказал об обстоятельствах своей вербовки и побега в США, изъявив желание активно помогать следствию.
В специальной докладной записке в ЦК КПСС по этому делу предлагалось по завершению суда над Чеботаревым, в связи с его добровольной явкой с повинной и активной помощью следствию, ходатайствовать перед Верховным Советом СССР о его помиловании, а также об оказании ему помощи в трудоустройстве по специальности после освобождения (Чеботарев был освобожден через 6 месяцев после объявления приговора).
В этой записке также содержалось реализованное впоследствии предложение довести до сведения всех сотрудников разведки КГБ и ГРУ, что не будут подвергаться уголовному наказанию лица, совершившие ошибки и даже преступления при исполнении служебных обязанностей, если они честно признаются в содеяном и нанесеный их действиями ущерб будет иметь локальный характер.
Следует особо подчеркнуть, что эта позиция полностью соответствовала части 2 статьи 64 УК РСФСР, введенной в Уголовный кодекс РСФСР 25 июля 1965 г..
В июне 1980 г. при помощи резидентуры ЦРУ из Москвы совершил побег сотрудник 8 Главного управления КГБ В. Шеймов. Обстоятельства его исчезновения вместе с семьей были таковы, что КГБ начал активный розыск пропавшего секретоносителя. Лишь в 1993 г. американцы официально признали факт нахождения Шеймова в США, а еще через год предатель выпустил книгу своих "мемуаров".
Еще одним фактическим провалом в годы руководства КГБ Андроповым можно считать многолетнюю нераскрытую преступную деятельность архивиста ПГУ В.Н. Митрохина, который, пользуясь бесконтрольностью при подготовке перевода оперативного архива разведки с "Лубянки" в новую штаб-квартиру в Ясеневе, делал выписки из многих сообщений резидентур.
В феврале 1992 г. Митрохин бежал в Великобританию через территорию Латвии, а впоследствии передал свой "архив" СИС .
Разумеется, измены сотрудников КГБ тяжело отражались на проводимых операциях, а каждый такой факт "по максимуму" использовался спецслужбами не только для высылки сотрудников советских диппредставительств и арестов информаторов из числа граждан страны пребывания, но и для раздувания шпиономании и антисоветских настроений.
Однако, несмотря на периодически организовывавшиеся за рубежом "в профилактических целях" кампании "охоты на ведьм", разведкой КГБ приобретались и ценнейшие источники информации, о некоторых из которых мир с удивлением узнал гораздо позже.
Так, еще в 1968 г. КГБ установил связь с шифровальщиком ВМС США Джорданом Энтони Уокером, впоследствии привлекшим к сотрудничеству с советской разведкой еще несколько ценных источников разведывательной информации.
Поступавшая от Уокера информация о планах американского военного командования о действиях против партизан "Вьетконга" в Южном Вьетнаме и против Демократической Республики Вьетнам играла чрезвычайно важную роль в организации противодействия им.
Уокер был арестован ФБР США только в мае 1985 г… .
Когда в июне 1972 г. ПГУ КГБ получило новый комплекс зданий под Москвой (его строительство было зашифровано как сооружение здания для международного отдела ЦК КПСС), в нем был оборудован рабочий кабинет для Ю.В. Андропова, в котором он регулярно 1–2 дня в неделю занимался непосредственно вопросами разведки.
Бывший первый заместитель начальника ПГУ В.А. Кирпиченко подчеркивал, что Андропов не терпел "нудных докладов, построенных по стандартной схеме. Он раздражался, перебивал докладчика, задавал множество неожиданных вопросов.
"Я предупреждал резидентов, - писал в этой связи В.А. Кирпиченко, что к докладам и отчетам надо готовиться очень основательно, что необходимо знать все детали обсуждаемых вопросов и ориентироваться на ведение диалога…" .
Даже столь высокопоставленный работник разведки как В.А. Кирпиченко подчеркивал, что "нередко покидал кабинет председателя с чувством неудовлетворенности самим собой, так его уровень мышления, знания, умения нестандартно и увлекательно вести беседу заставляли осознавать, и иногда довольно остро, собственную некомпетентность в ряде вопросов, неспособность также досконально разобраться в существе каких-то проблем".
Будь это единичное признание, его можно было бы отнести на счет комплиментарности по отношению к бывшему руководителю (хотя у большинства наших мемуаристов комплиментарность по отношению к коллегам, и прежде всего - бывшим, явно не в чести). Но повторенное неоднократно, разными людьми и при разных обстоятельствах, оно, безусловно, характеризует, прежде всего, отличительные, если не выдающиеся, личные качества Андропова как человека и как руководителя.
Еще одной из ошибок Ю.В. Андропова называют назначение на высокий руководящий пост О.Д. Калугина . Хотя многие сотрудники признавали, что первоначально не только не было данных, компрометирующих Калугина, но также и тот факт, что при возникновении определенных подозрений в его отношении, Андропов немедленно предпринял меры по их проверке.
Следует также отметить, что Ю.В. Андропов важное значение придавал организации сотрудничества и взаимодействия с органами безопасности социалистических государств, где он был хорошо известен еще по своему прежнему посту куратора международных связей ЦК КПСС.
Практически такое взаимодействие со спецслужбами социалистических государств строилось как на двусторонней, так и многосторонней основе, о чем свидетельствуют совместные совещания по различным вопросам.
В качестве примера совместных операций КГБ и его партнеров приведем только совместную разработку национальных редакций радиостанций "Свобода" и "Свободная Европа", тесно сотрудничавших с ЦРУ США.
Как было подсчитано автором на основе открытых публикаций, с середины 50-х годов только к 1987 г., в различные редакции и структурные подразделения "Радио "Свободная Европа" были внедрены более 80 сотрудников разведок социалистических государств.
Второе важнейшее направление деятельности органов КГБ - контрразведка , задачей которой является, прежде всего, выявление конкретных разведывательно-подрывных акций сотрудников, эмиссаров и агентов спецслужб иностранных государств, каким бы "прикрытием" для выполнения своих заданий они бы ни пользовались.
"Важнейшими признаками шпионов - неприятельских тайных агентов, - писал автор одной из первых советских работ, посвященных разведке А. И. Кук, - является тайный образ их действий и ложные предлоги, используемые для получения необходимой информации".
Однако, как подчеркивал Кук, сама жизнь показывает, что оправданное презрение населения к агентам иностранных государств, "…зачастую переносится и на тайных агентов своего государства. Тут - прискорбное недоразумение… Не могут не вызывать полного уважения и восхищения люди, движимые на эту работу высокими побуждениями: определенной идеей или искренним желанием исполнять опасные и тяжелые задачи на пользу своего государства" .
Добавим, что учебное пособие заместителя начальника информационного отдела Разведывательного управления РККА Александра Ивановича Кука "Канва агентурной разведки" было издано еще в 1921 г.
Говоря о контрразведывательной деятельности в годы, когда КГБ СССР возглавлялся Андроповым, велик риск скатиться к компилированию работ других авторов, в том числе очень компетентных мемуаристов. Чтобы не подвергать себя этому риску и чтобы не утомлять читателя пересказом чужих работ, просто отошлем его к наиболее достойным изданиям на эту тему .
Упомянем только несколько контрразведывательных операций, проведенных КГБ СССР в 70 - е годы.
Так летом 1977 г. в Москве начался судебный процесс над сотрудником ГРУ А. Филатовым, завербованным ЦРУ в Алжире в феврале 1974 г. Вербовка Филатова американской разведкой стала продолжением его оперативной разработки, начатой еще во время первой зарубежной командировки в Лаос.
Однако уже через 6 месяцев после возвращения из Алжира КГБ начал контрразведывательную операцию в отношении Филатова, вследствие чего еще через полгода он был арестован.
Шпион дал признательные показания, помогал следователям, вследствие чего 2 сентября были захвачены с поличным при проведении тайниковой операции сотрудник посольства США В. Крокет и его жена.
С учетом этих обстоятельств 14 июля 1978 г. Филатов был приговорен к 15 годам лишения свободы.
Одновременно в июле 1978 г. в Москве начался суд над советским гражданином А.Б. Щаранским, обвинявшемся в сотрудничестве с американской разведкой. Подчеркнем при этом, что он обвинялся по статьям 70 и 64 УК РСФСР (пункт д: "- измена Родине в форме оказания помощи иностранному государству в проведении враждебной деятельности против СССР".
Неосведомленному читателю поясним, то ныне Анатолий (Натан) Щаранский именуется у нас в СМИ не иначе как "жертвой произвола КГБ", "диссидентом" и "правозащитником".
Действительно, в августе 1976 г. А. Щаранский вошел в состав "Хельсинкской группы", в связи с чем его арест 13 марта 1977 г. вызвал за рубежом многочисленные выступления с требованиями его освобождения и клеветническими кампаниями в адрес советских властей.
В чем участие принял даже Сенат Соединенных Штатов Америки.
Отметим, однако, следующее немаловажное обстоятельство.
В 1995 г. в Израиле вышли мемуары Нехемии Леванона, на протяжении многих лет являвшегося руководителем как Русского отдела МИД, так и специальной секретной службы "Нативы", "Пароль - Натива!".
В них, в частности, содержится и следующее весьма интересное признание: "Щаранский запутался в неосторожных, безответственных шагах, в своих связях с американской разведкой. Эти действия привели к тяжелейшим последствиям для всего еврейского движения в СССР", и указывал, что "Натива" контактов с Щаранским не поддерживала (цитируется по: www.newswe/pro/pro/htn.
Приведем один конкретный пример, характеризующий как личные взгляды Юрия Владимировича, так и его отношение к конкретным людям, событиям и фактам.
Речь идет об инициативе Отдела пропаганды ЦК КПСС в середине 1967 г. привлечь к уголовной ответственности Р.А. Медведева за подготовку им рукописи книги "К суду истории", которая была для "юридической оценки" направлена в КГБ при СМ СССР.
Позволю себе заметить, что в основу данной работы весьма уважаемого мною Роя Александровича был положен метод интервью (бесед) с участниками и современниками анализируемых событий, в виду недоступности в то время для него, да и далеко не только для него, фондов партийных и государственных архивов СССР. В целом этот метод исторического исследования признается вполне допустимым и правомерным, но считается вспомогательным, поскольку нуждается в документальном подтверждении , что было, по объективным причинам, недоступно Р.А. Медведеву.
Как рассказывал автору И.И. Васильев, один из участников экспертизы указанной рукописи Медведева, проводившейся в то время на кафедре истории КПСС Высшей школы КГБ имени Ф.Э. Дзержинского, "книга произвела тяжелое впечатление. В то же время было несомненно, что это серьезная исследовательская работа. Но многие выводы автора требовали проверки, уточнений, документального подтверждения, чего мы не могли сделать. Но в целом вывод экспертной комиссии был такой: поставленная проблема нуждается в дальнейшем научном исследовании".
По поручению Ю.В. Андропова была подготовлена и направлена в ЦК КПСС записка, в которой отмечалось, что, несмотря на многие критические выступления "против культа личности", пока еще никто не ставил вопроса о причинах тех деформаций общественно-государственной жизни и государственного строя в СССР, которые имели место в 30-е - 50-е годы. Работа же Р.А.Медведева является той базой, на основе которой следовало бы создать, при обязательном участии Р.А. Медведева, государственную комиссию , и поручить ей анализ причин и природы политики "культа личности И.В. Сталина".