* * *
Итак, с наступлением теплых дней в 1924 году Михаил Шолохов снял комнату на даче, под Москвой. Оттуда ему приходилось по делам звонить по телефону, а слышимость была плохая, из почтового отделения. Так, звонил он писателю Марку Колосову по поводу рассказа "Звери". 24 мая, в день своего 19-летия, заехал на Покровку, оставил Марку Колосову письмо. А сам с женой уехал на Дон. Продолжать писать рассказы, всем теперь известные под названием "Донские рассказы".
Уехал Михаил Шолохов с мыслью, а это видно из письма, "приехать обратно в Москву".
Для этого нужен был гонорар, поскольку, как признавался он в том же письме: "Денег у меня – черт-ма!".
В другом письме Марку Колосову, от которого зависела судьба шолоховского рассказа, он сообщал более конкретно и откровенно:
"Подумываю о том, как бы махнуть в Москву, но это "махание" стоит в прямой зависимости от денег: вышлешь ты их – еду, а нет, тогда придется отложить до осени, вернее, до той возможности, какая даст заработать… Думаю, ты посодействуешь".
Но, по-видимому, не так-то просто было прислать аванс из Москвы на Дон делающему первые шаги в литературе Михаилу Шолохову.
Только 14 декабря 1924 года публикуется на страницах газеты "Молодой ленинец" (нынешний "Московский комсомолец") первый шолоховский рассказ "Родинка", принесший долгожданный гонорар и, по-видимому, окончательную возможность "махнуть" в Москву, что и произошло вскоре.
Шолохов появляется в столице вновь в конце 1924 года – начале 1925 года. Этот приезд бывший редактор "Журнала крестьянской молодежи" Николай Тришин относит к январю. Тогда молодой писатель принес в редакцию журнала рассказ "Пастух", напечатанный вскоре во втором номере. Редакция этого журнала занимала дом № 9 на Воздвиженке. В классическом особняке старой Москвы помещалось издательство "Крестьянской газеты", различные редакции этого издательства. Старинный особняк, принадлежавший в прошлом деду Льва Толстого князю Н.С. Волконскому, описан на страницах "Войны и мира". Лев Толстой бывал в нем на балу в 1858 году…
Михаил Шолохов начал появляться здесь часто с начала 1925 года, став постоянным автором, а спустя два года – временно – и сотрудником журнала. (Забегая вперед, скажу, что именно в этом здании в 1965 году после присуждения Михаилу Шолохову Нобелевской премии состоялась пресс-конференция для советских и иностранных журналистов, где в переполненном зале нобелевский лауреат выступил, а затем ответил на многие вопросы, чему уже был свидетелем я.)
Познакомил Шолохова с Гришиным сотрудник журнала Василий Кудашев, охарактеризовавший, как вспоминал редактор "Журнала крестьянской молодежи", своего друга так:
– Живет в Москве в Огаревом переулке, печатает фельетоны в газетах, мостил мостовые, работал грузчиком…
Мемуары Николая Тришина, хотя есть в них неточности, вносят некоторое дополнение в картину жизни М. А. Шолохова в 1925–1927 годах, созданную литературоведами в пятидесятые годы, а также в "Автобиографию", подготовленную Е.Ф. Никитиной.
Из этой биографической работы явствует, что Шолохов, уехав из Москвы 24 мая 1924 года, "два года прожил в станицах…". Именно так утверждает Исай Лежнев в книге "Путь Шолохова". А из его книги это утверждение перешло в "Автобиографию", подготовленную Е. Ф. Никитиной.
В жизни Михаила Шолохова 1925 год был особый: перед ним одна за другой открылись двери московских журналов и издательств, он получил предложение выпустить первый сборник рассказов. И в том же году принялся за большое полотно – роман… Вот почему так важно знать, где жил и работал писатель тогда. По многочисленным книгам о Михаиле Шолохове создается ошибочное впечатление, что вопроса тут никакого нет: жил он на Дону постоянно. Но при более внимательном рассмотрении фактов картина вырисовывается несколько иная, более сложная.
Подтверждают эти предположения общеизвестные факты. В 1925 году рассказы молодого автора печатались один за другим, практически каждый месяц, и не только в "Журнале крестьянской молодежи", но и в "Комсомолии", "Смене", "Огоньке", "Прожекторе". Пять рассказов вышли отдельными книжками в Государственном издательстве. В том же году готовился к печати сборник. Все это, конечно, требовало присутствия автора в Москве, если не постоянного, то частого: и для вычитки машинописных текстов (Шолохов тогда сдавал в издательства рукописи), и для читки гранок, верстки, авторской корректуры… По свидетельству Николая Тришина, он знал Шолохова более года. "Нам, более года знавшим Шолохова", то есть с января 1925-го по весну 1926-го.
В Москве и на Дону Михаил Шолохов писал "Донские рассказы". Тогда они нашли издателей, тогда же юного Михаила Шолохова заметил и благословил маститый Александр Серафимович, написавший предисловие-напутствие готовившемуся к изданию первому сборнику рассказов. Тогда же Шолохов получил официальное признание как писатель и был принят в члены РАПП – Российской ассоциации пролетарских писателей… Все это происходило в Москве. И здесь же задумал окрыленный автор сочинить роман.
* * *
Много книг написано о Михаиле Шолохове авторами, десятки лет потратившими на изучение и истолкование его творчества, поиски прототипов, изучение исторической и литературной подосновы творчества писателя. При этом факты его биографии излагаются нередко неточно, искаженно, допускаются ошибки в хронологии. Как ни удивительно, но более точно и детально описал жизнь Михаила Шолохова в Москве в середине двадцатых годов не столичный литературовед, а друг писателя Петр Гавриленко, живший далеко от Москвы, в Казахстане, выпустивший в Алма-Ате несколькими изданиями книгу о Михаиле Шолохове. В ней он изложил не только разговоры и беседы с писателем, состоявшиеся на охоте и за дружеским столом, но и привел наиболее достоверные факты, добытые как из первых рук – от Михаила Шолохова, так и из некоторых малоизвестных мемуаров, имея возможность перепроверить почерпнутые сведения у писателя.
Петр Гавриленко: "…в конце 1924 года автор смог приехать в Москву. Здесь он при содействии своих молодых литературных друзей вступает в члены ВАПП. Шолохов решает на некоторое время остаться в столице в непосредственной близости от редакций газет и журналов".
Среди этих "молодых друзей" был Николай Сгальский. Много лет спустя он издал книгу мемуаров "Друзья писателя". В этой книге есть глава под названием "Шолохов в "Журнале крестьянской молодежи"", где описываются интересующие нас события 1925–1927 годов, как раз тот период, когда началась история "Тихого Дона".
Журнал стал выходить регулярно в начале 1925 года. Во втором номере в нем появился шолоховский рассказ "Пастух", затем в том же году еще два рассказа.
"За год редакции журнала, – пишет автор, – удалось объединить дружный и слаженный коллектив талантливых писателей, во главе которых стоял сначала прозаик Георгий Шубин, потом Василий Кудашев. Но все участники этого коллектива, все работники журнала признавали своеобразную силу таланта, первенство Михаила Шолохова, восхищались им, старались ему помочь. Николай Тришин (редактор журнала. – Л.К.) вместе с автором собрали рассказы Шолохова в небольшой сборник и пошли с ним в издательство "Новая Москва". Так вышла первая книга Михаила Александровича "Донские рассказы"".
Михаил Шолохов в том году подолгу живал в Москве. Это можно заключить из следующего описания, содержащегося в книге "Друзья-писатели":
"Шолохову не жилось в Москве в те годы. Литературная богема, среди которой волей-неволей ему приходилось вращаться, не привлекала его. Упорный и настойчивый, он стремился работать, вечеринки и пирушки только мешали ему, на московских мостовых он всерьез тосковал по донским степям и рвался домой в родной хутор. Несколько настоящих друзей, которых он приобрел в Москве – среди них были Николай Тришин, Андрей Платонов, Василий Кудашев, – советовали ему работать в своей станице над воплощением тех замыслов, которыми он с ними делился. И Шолохов уехал на Дон к родным купелям, чтобы вплотную сесть за работу над романом".
Отношения не только с Василием Кудашевым, ставшим другом на всю жизнь, но и с Андреем Платоновым поддерживались долгие годы. Доказательство того, что Михаил Шолохов не жил в 1925 году "постоянно в станицах", содержится, в частности, в словах самого писателя:
"Никогда не забуду 1925 год, – писал М. А. Шолохов, – когда Серафимович, ознакомившись с первым сборником моих рассказов, не только написал к нему теплое предисловие, но и захотел повидаться со мною. Наша первая встреча состоялась в I Доме Советов. Серафимович заверил меня, что я должен продолжать писать, учиться…".
Он зашел в номер к маститому Серафимовичу и увидел его за столом, углубленным в листы бумаги на столе.
– Здравствуйте, Александр Серафимович! Я Шолохов.
– А-а, землячок! – отозвался Серафимович.
Сегодня в Москве мало кто помнит I Дом Советов. А между тем это всем известное здание гостиницы "Националь", бывшей в первые годы революции I Домом Советов. В нем тогда жили многие новоявленные руководители государства, не имевшие квартир в Москве. А пролетарский писатель Серафимович, хотя и располагал квартирой, получил в этом же доме номер, который использовал как рабочий кабинет и место для приема посетителей.
Здание это запомнилось Михаилу Шолохову на всю жизнь. Позднее, приезжая в Москву, он любил останавливаться в этой гостинице, как сообщила мне дочь писателя М.М. Шолохова.
В доме на Воздвиженке председательствующий на вечерах МАПП Александр Серафимович тепло представил московским литераторам своего земляка. Тогда Михаил Шолохов прочел один из своих "Донских рассказов", так не похожих на рассказы и стихи, что часто звучали здесь.
"В Москве на Воздвиженке в Пролеткульте на литературном вечере МАПП можно совершенно неожиданно узнать о том, – писал М. Шолохов, – что степной ковыль (и не просто ковыль, а "седой ковыль") имеет свой особый запах. Помимо этого можно услышать о том, как в степях донских и кубанских умирали, захлебываясь напыщенными словами, красные бойцы".
* * *
На 1925 год (на весну) падает знакомство Шолохова в редакции журнала "Комсомолия" с поэтом Иваном Молчановым, исполнявшим обязанности секретаря журнала. Редакция "Комсомолии" помещалась в доме на углу Неглинной и Кузнецкого моста, № 9. Здесь в маленькой комнате на третьем этаже Молчанов принял у Шолохова рассказ "Бахчевник". Этот дом также имеет интересную литературную биографию: в нем в пушкинские времена помещался известный ресторан "Яр", где А. Пушкин, П. Вяземский и Н. Языков собрались однажды вместе, чтобы помянуть безвременно умершего друга поэта А. Дельвига.
К 1925 году относится фотография, где юный Михаил Шолохов снят в папахе, с трубкой в зубах. Рядом с ним стоят такие же молодые и веселые Иван Молчанов и Георгий Шубин. Этот снимок хранился у поэта Ивана Молчанова, а сделал его в редакции "Крестьянской газеты" известный московский фотожурналист Виктор Темин.
Поэт Иван Молчанов, тот самый, которому Владимир Маяковский направил поэтическое послание "о сущности любви", беседовал со мной в 1983 году. Свои воспоминания, посвященные "старому другу", он опубликовал в дни, когда отмечалось шестидесятилетие со дня начала творческой деятельности Михаила Шолохова.
"Мы были неразлучными друзьями, – вспоминает Иван Молчанов, – всегда появлялись втроем, нас даже называли поэтому "три мушкетера". С Георгием Шубиным мы учились в ГИЖе, Государственном институте журналистики, и жили в студенческом общежитии. Институт помещался на Малой Дмитровке, 12, ныне улица Чехова. Миша Шолохов бывал и в институте, и в общежитии, хотя поступать в институт не хотел.
Жил Шолохов, как мне помнится, у Кудашева…
Все мы, подружившись, время проводили весело, несмотря на все трудности быта того времени. Шолохову приходилось особенно нелегко, ведь он не числился студентом института или рабфака, но никто не закрывал перед ним их двери. Мы вместе ходили на семинар в Литературно-художественном институте, помещавшемся в доме на Поварской в хорошо известном всем писателям старинном особняке, ходили и в общежитие "Молодой гвардии" на Покровке, там тоже учились.
Не подумайте, однако, что все время мы проводили в трудах и учении. Если появлялись гонорары, то ходили в рестораны, все тогда стоило копейки, а получали мы рубли. Когда у меня вышла первая книга, мы отметили это событие в баре на Тверской, где теперь ресторан "Центральный". Там тогда пел цыганский хор. Вместе с цыганами оттуда поехали в Измайловский лес, на всю ночь. Шолохов очень любил слушать, как поют цыгане. Бывал он и в Марьиной роще, где находился популярный в те годы ресторан "Север". Умел и любил Шолохов играть на гармони. Здорово играл!"
* * *
В автобиографии, написанной для журнала "Прожектор", Михаил Шолохов сообщал:
"В 1925 году осенью стал было писать "Тихий Дон", но, после того как написал 3–4 печатных листа, бросил… Показалось – не под силу… Начал первоначально с 1917 года, с похода на Петроград генерала Корнилова. Через год взялся снова…".
Вот эти шолоховские строки и позволяют утверждать, что только во второй половине 1925 года он покидает Москву, чтобы работать над романом.
Начал с описания известного исторического события – наступления казаков на революционный Питер. Ясно, что для такого повествования требовалось знакомство с документами, мемуарами, газетами, книгами, посвященными недавним историческим событиям 1917 года. Требовалась кропотливая подготовительная работа. Все нужные для такой работы источники находились в Москве. И возникает предположение, что если не всю, то какую-то часть этой работы до осени 1925 года Михаил Шолохов проделал в столичных архивах, библиотеках.
Вот что свидетельствует Н. Стальский:
"Тришин, у которого были друзья, имевшие доступ к эмигрантской литературе, добывал ему книги казаков, изданные за границей, записки генералов и атаманов, дневники… в которых офицеры признавались в крахе белого движения, с уничтожающей критикой обрушивались на вождей Добровольческой армии, разоблачали их бездарность и корыстолюбие. Михаил Александрович делился со своими друзьями замыслом романа, советовался, как справиться с бесчисленными трудностями".
На глазах Николая Стальского Михаил Шолохов делал первые шаги в литературе. Его, как и многих других очевидцев, поразило, как Шолохов строил отношения с редакторами, резко отличавшиеся от общепринятых в литературной среде:
"У Михаила Шолохова была одна особенность, которая проявлялась с первых шагов его литературной работы. Он не соглашался ни на какие поправки, пока его не убеждали в их необходимости. Он настаивал на каждом слове, на каждой запятой. Мы знаем об этом".
В газете, той самой, где когда-то Михаил Шолохов опубликовал первый рассказ, спустя почти шестьдесят лет ("Московский комсомолец" от 16 сентября 1983 года), Александр Жаров, вспоминая о прошлом, привел рассказ о том, как редакция журнала "Комсомолия" решила сфотографироваться.
"Вспоминается мне редакционный сбор сотрудников журнала "Комсомолия" в 1925 году, когда мы вздумали фотографироваться. Но на сбор не явился фотограф. И Шолохов не явился.
Тогда решили поочередно позировать художникам-карикатуристам – Куприянову, Соколову, Крылову. Они учились во Вхутемасе, подрабатывали на пропитание в нашем журнале, рисовали заглавные буквы в начале главы каждого рассказа или стихотворения, а также превращали молодых авторов в уморительно смешных уродов в дружеских шаржах. Это были художники, работавшие втроем. В журнале "Комсомолия" они и придумали себе общий, ставший всемирно известным псевдоним – КУКРЫНИКСЫ.
Они ловили Мишу Шолохова, чтобы и его окарикатурить для страницы шаржей в журнале. Но Миша днем был на учебе. А вечерами, как оказалось, уходил на железнодорожный вокзал разгружать вагоны. Тоже на пропитание и на книги подрабатывал. Все-таки художникам удалось поймать его однажды ночью в общежитии. Шарж был сделан. Шарж был смешным".
Как явствует из этого описания мемуариста, Михаил Шолохов жил тогда в Москве, часто появлялся в редакции, его даже пригласили сфотографироваться. Бесспорно, что в Москве он формировался как писатель. И подрабатывал на знакомом ему вокзале.
В интервью, на редкость детальном, данном перед войной корреспонденту "Известий" Исааку Экслеру, говорится, что Шолохов "принимает твердое решение вернуться домой, то есть на Дон, в 1925 году".
* * *
Начав писать роман на Дону осенью 1925 года, Михаил Шолохов столкнулся с непреодолимыми творческими трудностями и бросил начатое дело.
А бросив, возвратился один, без жены, в Москву! И снова жил, по-видимому, у друзей, снова общался с Василием Кудашевым, Георгием Шубиным, Николаем Гришиным… Очередной приезд в Москву, очевидно, совпал с выходом в начале года второй книги – "Лазоревая степь".
На ее рисованной обложке, созданной художником загодя по заказу издательства, стоит дата -1925 год. А на титульном листе, текст которого набирался в типографии перед самым выходом книги, стоит год 1926.
На вопрос, где жил Михаил Шолохов в Москве в 20-е годы, заданный со страниц газеты "Московская правда", я получил от москвичей такую информацию.
Первый звонок.
– Мой отец, Иван Егорович Шинкин, 1900 года рождения, работал в домоуправлении дворником, – сообщила его дочь Лидия Ивановна Шкантова. – Жили мы на углу Тверской и Георгиевского переулка № 14/2, в квартире 16, на третьем этаже, в большой коммунальной квартире, где кроме нас обитал маляр Смирнов, армянская семья Сазандарян, мать с дочерью и двумя сыновьями. На одной площадке с нами жила семья сапожника: муж, жена и двое детей. Стучал он молотком громко, слышно было и нам. Мог этот стук слышать и Михаил Шолохов. Жил он тогда в квартире на втором этаже, под нами. Но когда именно – не знаю…
Переговорил я с Лидией Ивановной. Снова звонок телефона. Говорит бывший ее сосед, жилец дома 14/2, подполковник Ваган Тигранович Сазандарян. Здравствует и его брат Самвел – Александр.
Последний раз разговаривал Ваган Сазандарян с Михаилом Шолоховым по телефону в 1965 году, когда стало известно о присуждении ему Нобелевской премии. Позвонил Михаилу Александровичу двоюродный брат Вагана – Виктор.
Помощник писателя, поднявший трубку, сообщил, что Михаил Александрович собирается в дорогу, ему некогда… Брат попросил передать: "Звонит Витька с Тверской".
Помощник выполнил просьбу.
И тотчас в трубке раздался голос Шолохова, обрадовавшегося звонку. Он сказал, что едет в Стокгольм, что хорошо бы снова встретиться, поинтересовался, не нужно ли чем помочь.
Кто был "Витька с Тверской"? Это Виктор Гаврилович Оганьян. Его хорошо помнят на Московском инструментальном заводе, где он служил заместителем директора. То была его последняя должность. Начинал токарем. А в те годы, когда познакомился с Шолоховым, учился в школе…