Взял вслед за братом трубку и Ваган Тигранович, представился по-военному: "Подполковник Сазандарян", а к писателю обратился: "Михаил Александрович…". И услышал в ответ примерно те же слова, что и тридцать лет до этого, при встрече в Москве на такое же обращение: "Я для тебя всегда Мишка…". Тог разговор состоялся на вокзале, где Шолохова встречал дядя Вагана и Виктора – Леон Галустович Мирумян (Мирумов). О нем я уже слышал несколько слов от Марии Петровны Шолоховой, которой он запомнилсякак домоуправ по фамилии Григорян и по имени Лева. В его семье и жил "Витька с Тверской". Детей у Леона Мирумяна и его жены – Нины Васильевны Емельяновой – не было.
Их квартира состояла из двух смежных комнат. Кроме того, имелась темная, без окон, комната для прислуги. В ней жил Виктор. И Михаил Шолохов. Стояла в комнате широкая кровать. Вот почему запомнил на всю жизнь "Витьку с Тверской" писатель, дал ему свой московский телефон.
– Жил в темной комнате Михаил Александрович, – рассказывает Ваган Сазандарян, – несколько месяцев, случалось, что оставался ночевать в домоуправлении. Оно находилось в нашем дворе. Это было домоуправление рабочего жилищно-строительного кооперативного товарищества "Берите пример". Председателем этого кооператива, а не домоуправом, на общественных началах являлся мой родной дядя Леон Галустович. Его фамилия Мирумян. Но в Москве фамилия обрусела, и стал мой дядя Мирумовым.
Его основной работой являлась служба в ЧК, в экономическом отделе, где дядя занимал высокий пост. В революционном движении участвовал задолго до 1917 года, был членом партии большевиков. Рассказывал, как после революции разгонял городскую думу. Увлекался литературой. Писал пьесы.
Помню дядю и Михаила Шолохова за одним столом, за которым они писали. Дядя – пьесу "Любовь чекиста", звали главного героя Якубом. А Михаил Шолохов сочинял "Донские рассказы". Писали они часами, забывали обо всех и обо всем, меня просили заваривать им чай, приносить табак, папиросы. Писали они ручками с твердым пером "рондо". Однажды на моих глазах вместо чернильницы макнули ручки в стакан чая, посмеялись.
Мой дядя познакомился с Шолоховым, будучи по служебным делам на Дону, в Вешенской, оставил Михаилу Александровичу адрес. Им он и воспользовался.
– Когда?
– Насколько мне помнится, по разным семейным обстоятельствам, и брат мой Самвел так считает, Михаил появился в квартире дяди в конце 1924 года. Запомнилось, что он носил на голове кубанку даже тогда, когда наступили теплые дни. Был немногословный. Дружил с моим двоюродным братом Виктором. Вместе с ним ходил в кино, к знакомым, брали они в эти походы и меня. Жил тогда Михаил Александрович один, казался холостяком, о жене мы даже не знали.
Я не раз по просьбе дяди давал телеграммы в Вешенскую, приходили и оттуда телеграммы, письма. Переписка шла оживленная. Дело в том, что мой дядя относился к Михаилу Шолохову как брат, любил его, помогал всем, чем мог. И Михаил Александрович отвечал тем же чувством. Звал он дядю по имени – Лева.
В нашем доме на Тверской бывал Михаил Александрович и позднее, когда прославился. Помню, поехали мы однажды с дядей его встречать на вокзал, наняли извозчика. С вокзала отправились на Тверскую, где для гостя был накрыт стол.
На моих глазах дядя подарил Михаилу маузер. А Михаил Александрович подарил тут же "Тихий Дон" на французском языке с автографом. Интересно, какова судьба того маузера? А судьба дяди сложилась так. В середине тридцатых годов он уехал с женой из Москвы в Среднюю Азию, стал директором крупного совхоза. Умер в разгар войны в 1942 году. Пьесу, которую писал тогда, сидя за одним столом с Шолоховым, подписал, как помнится, псевдонимом – Нинин, придуманным в честь жены – Нины Васильевны.
Дом на углу Тверской и Георгиевского простоял до 1938 года. Как раз в том году, уезжая по новому адресу, получил Ваган Сазандарян справку, что проживал в нем с 1923 года и по 1938 год. Выдало справку то самое домоуправление, где когда-то работал Михаил Шолохов, но только к тому времени кооператив "Берите пример" распался, вместо него появилось домоуправление № 9 Свердловского района…
– Когда жил Шолохов у дяди, – продолжал Ваган Тигранович, – напротив нашего дома стоял Тверской пассаж. Его здание сохранилось, как ни странно. В нем теперь Театр имени Ермоловой. В этом доме на втором этаже обитала семья бухгалтера Цессарского. На его дочери Матильде женился мой брат Самвел. А племянницей Лазаря Яковлевича Цессарского была известная актриса Эмма Цессарская. Она первая играла роль Аксиньи в фильме "Тихий Дон", поставленном еще в эпоху немого кино.
Помню, что на месте телеграфа был тогда пустырь, и мы ходили туда играть в футбол.
В нашем доме 14/2 на первом этаже помещалась рыбная столовая, потом ресторан. Во время нэпа в подъезде чинил обувь сапожник-частник. Может, его и запомнили друзья Шолохова, когда приходили к нему в гости.
Была в доме на Тверской и скорняжная мастерская.
Возможно, Николай Тришин спустя сорок лет, когда писал мемуары, на основании виденного – сапожника в подъезде, доносившегося через стенку стука от работы другого жившего в доме сапожника – и сочинил художественный образ сапожной мастерской, когда писал, что соседями Михаила Александровича были сапожники, целая мастерская "за тесовой перегородкой".
Итак, благодаря информации знакомых и друзей Шолохова стал известен еще один адрес Михаила Александровича Шолохова в Москве. Квартира на втором этаже дома 14/2 на Тверской – это дом № 2 в Георгиевском переулке. Известен его друг, "домоуправ Лева", о котором рассказала Мария Петровна Шолохова. Им был Леон Галустович Мирумян (Мирумов). Известен и "Витька с Тверской" – Виктор Гаврилович Оганьян.
* * *
Сообщения, полученные от бывших жильцов дома в Георгиевском переулке, на мой взгляд", достоверные и интересные, не до конца отвечают на вопрос: где жил Михаил Шолохов в Москве в 1925–1926 годах? При всей неприхотливости молодого писателя трудно допустить, чтобы он долго обитал в темной комнате.
Вполне вероятно, что, вернувшись в конце 1924 года в Москву один, без жены, Михаил Шолохов первым делом направился по известному адресу к другу, остановился у него и какое-то время, может быть, даже несколько месяцев, ютился в темной комнате. Но так долго продолжаться не могло…
И когда, казалось бы, вопрос, заданный со страниц газеты, повис в воздухе, не находя ответа, пришло известие от жителей другого дома, коренных москвичей, некогда живших на 1-й Мещанской улице, за несколько километров от Тверской и Георгиевского переулка.
На 1-й Мещанской улице три дома принадлежали богатому семейству купцов Баевых. Для них известный архитектор В.И. Чагин выстроил рядом с Нобилковским коммерческим училищем представительный дом, после революции заселенный новыми пролетарскими жильцами, перегородившими старые большие помещения. Так образовались коммунальные квартиры.
Из письма врача Александры Тимофеевны Ларченко, бесед с ее сестрами, а также Зоей Николаевной Ларченко вырисовывается такая картина.
Одну из комнат в квартире на первом этаже в той стороне дома, окна которой выходили во двор, на конюшню, занимали братья Ларченко. Приехали в Москву они из Смоленской губернии с мечтой учиться. Старший брат по имени Тимофей. Младший – Алексей. Последний – 1904 года рождения, на год старше Михаила Шолохова. Учился Алексей на рабфаке Московского университета, потом поступил на факультет, где изучал историю, философию, увлекался литературой, печатался в газете "Беднота", журналах. Увлекался литературой и старший брат Тимофей.
По-видимому, знакомство братьев с Михаилом Шолоховым состоялось в общежитии рабфака имени М. Покровского, которому посвящен первый фельетон писателя. Вернувшись в Москву в конце 1924 года, Михаил Шолохов, встретившись с товарищами по рабфаку в одной из редакций, очевидно, получил приглашение жить у них. Вот что пишет А.Т. Ларченко: "Шолохов М.А. в 1925–1926 годах жил на 1-й Мещанской улице, дом 60. Снимал комнату у Ольги Котковой (нет в живых). Дом теперь по проспекту Мира. В 1965–1966 годах жильцов выселили. Правую половину дома (по проспекту) занимает посольство. Левую половину дома – учреждение. Вот в этой половине на первом этаже многонаселенной квартиры и жил М.А. Шолохов. Мой отец Ларченко Тимофей Прокопьевич (нет в живых) работал в домовом комитете, а дядя Ларченко Алексей Прокопьевич (нет в живых) сотрудничал в газете "Беднота". Они жили в этой квартире и дружили с М.А. Шолоховым.
Из рассказов отца:
М. А. Шолохов жил один, домашнее хозяйство вела Ольга Коткова. Писал "Тихий Дон". Была собака. Отец в этом доме жил с 1925 года".
Вот что сообщила в устной беседе автор этого письма:
– Отец мой писал под псевдонимом Амшарин, дядя – под псевдонимом Барутан. Дядя Алексей бросил журналистику, ушел из "Бедноты", окончил после университета другой вуз – технический, продвинулся по службе, занимал высокие посты, но всю жизнь говорил мне: "Зря ушел из "Бедноты""… Мой отец тоже не стал литератором, окончил вуз, назначался директором института, занимал высокие министерские посты.
– Почему вы пишете, – задал я вопрос Александре Тимофеевне, – что Михаил Шолохов писал именно "Тихий Дон"?
– Мне отец об этом рассказывал не один раз. Именно роман, а не рассказы. Его настольной книгой был в те дни роман Льва Толстого "Война и мир". Будучи дома, Шолохов проводил все время либо над сочинением, либо за чтением "Войны и мира".
Поначалу Михаил Шолохов жил в одной комнате с братьями Ларченко, испытывал нужду, спал на одном диване с Алексеем, с ним особенно был дружен. Алексей подарил Михаилу Шолохову собаку. Шолохов придумал для нее оригинальное имя – Аллар.
Оно образовалось из двух сокращений слов: Ал – от имени Алексей, Лар – от первого слога фамилии Ларченко…
Поначалу жил Михаил Шолохов очень скромно, я уже говорила: спал на одном диване с Алексеем. Потом дела пошли лучше, снял в этой же квартире комнату у Ольги Котковой, работницы фабрики, как мне помнится. Она готовила ему обеды, прогуливала собаку, одним словом, заботилась, вела хозяйство. Позднее, в старости, когда Ольга Коткова болела, мой отец советовал ей обратиться за помощью к Шолохову, но она не стала этого делать.
Вот что рассказала об Алексее Ларченко его жена Зоя Николаевна:
– Стихией Алексея Ларченко была литература, он всю жизнь писал поэмы, романы, но ничего не издал. Вставал первым, часов в пять утра, и до начала службы часа два-три писал.
Получив образование в университете, Алексей Ларченко преподавал философию, вдруг бросил первую специальность, поступил в Горный институт, окончил его, защитил кандидатскую диссертацию, стал геологом. До войны его назначили ректором геологоразведочного института имени Орджоникидзе. В 1941 году, эвакуировав институт на восток, Алексей Ларченко отправился в военкомат с просьбой отправить его на фронт. Его послали учиться в военно-политическую академию. После учебы – фронт. Был заместителем начальника политотдела армии. После войны занимал должность заместителя начальника Главсевморпути.
Жизнь прожил интересную, – заканчивает Зоя Николаевна Ларченко, – все написанное мужем храню. Скончался он в 1976 году.
Спрашиваю:
– Что за собака была, которую Алексей Ларченко подарил Шолохову?
– Хорошая породистая собака, сеттер.
Вот такая картина жизни Михаила Шолохова в Москве вырисовывается из воспоминаний А. С. Ларченко, трех ее сестер, матери, а также 3. Н. Ларченко. Я их всех также считаю свидетелями со стороны ответчика…
"Живя в Москве, обдумывая планы на будущее, писатель продолжает сочинять рассказы. И тогда же у Михаила Шолохова рождается новый большой замысел, кристаллизуется план "Тихого Дона", тот самый, что и был реализован…" – это слова Николая Гришина.
Какие есть тому свидетельства? В начале 1926 года, будучи в Москве, он поделился с редактором "Журнала крестьянской молодежи" самым сокровенным.
– Задумал я писать большое полотно, только, брат, условия мои ни к черту: в каморке теснота, скоро жду прибавления семейства – ни жить с ребенком, ни работать тут нельзя, хочу уехать… Только чем жить буду, вот вопрос…
То, что писатель весной 1926 года жил в Москве, подтверждается важным документом-письмом, отправленным 6 апреля на Дон казаку Харлампию Ермакову, послужившему прототипом образа Григория Мелехова. Письмо это найдено известным шолоховедом К. Приймой в одном из ростовских архивов (по его словам – в архиве местного КГБ) и опубликовано. Текст, в частности, гласит:
"Уважаемый тов. Ермаков!
Мне необходимо получить от Вас дополнительные сведения относительно эпохи 1919 г.
Надеюсь, что Вы не откажете мне в любезности сообщить эти сведения с приездом моим из Москвы. Полагаю быть у Вас в мае-июне с. г…".
На конверте обратного адреса нет. Есть штемпель московского 9-го почтового отделения, обслуживавшего тогда, как и теперь, центр столицы, в частности – Георгиевский переулок. Судя по тому, что Шолохов собирался быть на Дону через месяц-два после написания письма, он не спешил; в Москве у него было постоянное жилье.
Вопрос К. Приймы: "Где же, когда и как начата была работа над "Тихим Доном"?" – Шолохов переадресовал (было это в ноябре 1974 года) находившейся рядом жене: "Может, ты припомнишь, с чего и как начался "Тихий Дон"?". И вот что она вспомнила:
– Весной двадцать шестого года, должно быть, до отправки этого письма к Ермакову, Михаил Александрович и говорит мне: "Знаешь, дорогая, рассказы – это лишь разбег, проба сил… А хочется мне написать большую вещь – роман. Хочу показать казачество в революции. План уже придуман. Надо приступать к работе. Так что поедем домой, Маша… Там легче будет дышать и писать".
Что следует из всех приведенных свидетельств очевидцев – Н. Гришина, Н. Сгальского, Марии Петровны, а также из письма М.А. Шолохова Харлампию Ермакову? А то, что именно в Москве у Михаила Шолохова созрело решение приступить к работе над романом "Тихий Дон".
Однако требуется сделать еще одно уточнение, на этот раз к публикации К. Приймы. Весной 1926 года в Москве с трехмесячным первенцем на руках Мария Петровна быть не могла, она факт своего пребывания в Москве то время категорически отрицает.
В мае-июне, как и предполагал писатель, он уехал из Москвы с новым замыслом. Но один, без жены.
Появился опять, по словам Н. Тришина, только в июне 1927 года, на сей раз с рукописью первого тома романа.
Николай Тришин приводит такой диалог, относящийся к 1927 году.
Шолохов: В прошлом году в моем Огаревом переулке только один фундамент был, а теперь, глянь, какая махина выросла!
Тришин: Вроде тебя, в прошлом году и фундамента не было, а сегодня роман готов. Растешь быстрее этого телеграфа…
Чтобы решить судьбу рукописи, отданной для чтения в журнал, требовалось время. Редактор предложил Михаилу Шолохову работу – заведовать литературным отделом "Журнала крестьянской молодежи". Так несколько месяцев Михаил Шолохов стал являться на Воздвиженку как сотрудник. Этот малоисследованный эпизод московской жизни автора "Тихого Дона" подтверждается мемуарами Н. Стальского:
"Роман уже был написан. Оставалось перепечатать рукопись, отнести ее в редакцию и дождаться ответа. Естественно, редакция могла предложить молодому писателю доработать, выполнить кое-какие рекомендации. Поэтому следовало какое-то время пожить в Москве. Но для этого нужны были деньги. И стал вопрос – где их заработать. Помогли друзья".
Так Михаил Шолохов неожиданно для себя первый и последний раз в жизни получил штатную работу в редакции журнала.
"Став сотрудником "Журнала крестьянской молодежи", Шолохов ежедневно приходил в редакцию – большую светлую комнату на Воздвиженке, – пишет Н. Стальский. – Читал рукописи, сдавал материал в очередной номер, беседовал с авторами и художниками, участвовал в совещаниях, обсуждал номера, обдумывал очередные и т. д. Словом, трудился вместе со всеми".
* * *
Где же тогда жил Михаил Шолохов?
– Жили мы недолго на Клязьме, на даче, – отвечает на этот вопрос Мария Петровна, – но недолго.
Местонахождение этой дачи установил подмосковный краевед художник В. Андрушкевич, о чем опубликовал статью в Пушкинской районной газете Московской области "Маяк" 3 ноября 1973 года, снабдив очерк рисунком дачи с мансардой, довольно представительной. Статья называется "М. А. Шолохов в Клязьме". Хозяин дачи – столяр-краснодеревщик Д.А. Капков.
По его словам, а также по воспоминаниям старожилов поселка, Шолохов жил здесь в 1927–1928 годах. Писал по ночам, когда семья – жена, дочь, свояченица – укладывалась спать. Хозяин дачи приводил такой факт: любил его квартирант играть на снегу… Очевидно, Михаил Шолохов жил на этой даче какое-то время не только летом, но и зимой, что было вполне возможно, поскольку дача отапливалась. Приезжал в Клязьму писатель и после выхода романа в свет, подарив хозяину его с автографом, однако этот подарок тот не сумел сберечь.
"Жил он на моей даче в 1927–1928 годах, снимал две комнаты с отдельным входом, нижнюю – с террасой, верхнюю – с балконом на втором этаже", – говорил Д.А. Капков краеведу.
Автор этой публикации В. Андрушкевич обратился к писателю Ю.Б. Лукину, редактору сочинений М. А. Шолохова, с просьбой выяснить у Михаила Александровича, жил ли он действительно в Клязьме под Москвой. И получил ответ:
– Да, жил.
* * *
Подведем итог. До недавнего времени утверждалось, что в двадцатые годы, приехав в Москву, Михаил Шолохов якобы жил у друга в Староконюшенном переулке, в "большой холостяцкой комнате".
Теперь достоверно мы знаем, что, приехав впервые в Москву в 1914 году, гимназист Михаил Шолохов поселяется в Долгом переулке на Плющихе, в квартире учителя гимназии имени Г. Шелапутина. Здесь он учился, а значит, жил, по словам писателя, "года два-три". Приехав вновь в Москву осенью 1922 года, поселяется поначалу там же. Затем в конце лета 1923 года Михаил Шолохов, получив работу в домоуправлении, живет сначала один, а затем, с января 1924 года, с женой М.П. Шолоховой в доме № 2 в Георгиевском переулке, уехав отсюда на Дон 24 мая. Вернувшись в конце 1924 года один, поселяется снова в этом доме, но в другой квартире, у Л.Г. Мирумяна (Мирумова). Еще один ранее неизвестный шолоховский адрес 1925–1926 годов – бывшая 1-я Мещанская (ныне проспект Мира), 60, комната братьев Ларченко, затем комната Ольги Котковой.
Приехав в Москву в 1927 году с романом "Тихий Дон", жил Михаил Шолохов у Василия Кудашева в проезде Художественного театра. Снимал он также дачу на Клязьме под Москвой.
Вот такая сложная география адресов Михаила Шолохова в Москве. Широк диапазон его знакомых, товарищей, друзей. Наверняка названные здесь адреса – не все. Не знаем мы и многих из тех, с кем сталкивался на своем пути, будучи в Москве, великий писатель. Пока время не ушло – нужно все это узнать.