- Вручить базуку четырехлетнему олуху? - подсказал я, пытаясь бочком подобраться к раскаленным камням, желательно так, чтобы они не прожгли мне подошвы. - Примерно так я себя с ними и чувствовал. Как бы мне ее подобрать?
- Да выключи ее, всего-то делов, - сказала Бастилия. - Только давай побыстрей! Даже если Блэкберн прохлопал грохот, поднятый Сингом, использование такой могущественной Линзы уж точно его привлечет! Чем дольше она проработает, тем "громче" она будет для его восприятия!
Линзы вообще-то работают бесшумно, поэтому тем из вас, кто сам не является Окулятором, упоминание о "громкости" может показаться бессмысленным. Между тем, пока я лихорадочно соображал, как же отключается эта чертова хреновина, я ее в самом деле "услышал". Иначе говоря, начал воспринимать. При всем том, что я лишь недавно узнал о своих способностях Окулятора, я настропалился в обращении с Линзами уже достаточно, чтобы улавливать работу одной из них рядом с собой. По крайней мере, когда речь шла о столь могущественной Линзе.
Так что я вполне понимал - Бастилия говорила правду. Линзу необходимо выключить, и как можно скорей. Даже если у Блэкберна начисто заложило уши и он не услышал стрельбы, "шум" Линзы он засечет точно!
Я протянул руку.
- Синг, дай сюда дробовик!
Он неохотно расстался с оружием. Как и следовало ожидать, ствол отлетел, как только я к нему прикоснулся. Но я был к этому готов. Я схватил стальную трубу и с ее помощью перевернул Линзу Поджигателя другой стороной кверху. Выпуклое стекло казалось прозрачным светящимся глазом, выглядывавшим из пола. Она продолжала испускать луч перегретого света, но теперь он бил в потолок.
Продолжая действовать стволом, я выпихнул Линзу из круга раскаленного камня, потом осторожно протянул к ней руку. Заранее стиснув зубы и предчувствуя ожог, я прикоснулся к ее краю.
Что характерно, стекло даже не оказалось горячим, впрочем, я об этом его свойстве уже упоминал. Стоило мне коснуться Линзы, она тотчас выключилась. Жгучий луч померк и погас. Я отступил прочь, тихо удивляясь про себя, каким сумрачным и холодным сразу стал коридор.
- Мой дробовик, - скорбно вздохнул Синг, когда я протянул ему ствол. - Это ж антикварная редкость была!
"Привыкай, Синг, - мысленно посоветовал я. - Хочешь быть со мной - заранее прощайся со всеми своими любимыми цацками. Я их переломаю. Пускай даже нечаянно".
- Ладно тебе, Синг, - сказала Бастилия. - Я вот без меча осталась, а это потеря куда как покруче твоей. Мы были с ним связаны. Теперь придется начинать все с нуля… даже если предположить, что мне дадут второй шанс. По сравнению с этим твой ценнейший дробовик - плюнуть и растереть!
Синг снова вздохнул, но все же кивнул, соглашаясь, а Бастилия вновь запустила в сумочку руку и вытащила здоровенный, опять-таки хрустальный боевой нож. Полагаю, вы уже заметили сходство между словами "Кристаллия", "Кристин", "кристалл" и "хрусталь". Так вот, это простое совпадение. "Кристин" по-вендардийски значит "сварливый", по общему свойству характера всех Кристинов. Думаю, что…
Ага, купились? Ну конечно же, Кристинов так называют из-за того, что они пользуются хрустальным оружием. А еще - они живут в огромном замке, который называется Кристаллия, поскольку - об этом не догадается только распоследний тупица - состоит из хрустальных кристаллов. Ну что, наступила ясность? Хрустально-кристальная?..
Если наступила - вернемся к нашим баранам.
- А у меня патроны для "узи" кончились, - заглянув в сумку, сообщил Синг. - Значит, оба переходим на короткое оружие.
Я опустился на колени и осторожно взялся за Линзу Поджигателя. Стоило коснуться ее, и она стала наливаться зловещим сиянием.
"Блин!" - подумал я и снова ткнул ее пальцем. Сияние послушно померкло.
- Попробуй онеметь, - предложила Бастилия.
- Не понял?.. - нахмурился я.
- Попробуй думать ни о чем, - сказала Бастилия. - Или вовсе не думать. Линзы отзываются на осмысленную информацию. Соответственно, с ними проще управляться, когда не наблюдается ни информации, ни смысла.
Я помедлил. Потом уставился на Линзу, очень стараясь тупить. Между прочим, чтобы вы знали, это гораздо трудней, чем кажется. Особенно для человека вроде меня, у которого (я ведь об этом упоминал, да?) водятся в голове кое-какие мозги.
Так вот, башковитый чувак никогда не захочет доказывать себе, что он глупее, чем есть на самом деле, если вы понимаете, что я имею в виду. А уж вовсе перестать о чем-либо думать… Одним словом, нужно быть дико мозговитым для того, чтобы классно тупить и чтобы никто не догнал, что ты ваньку валяешь.
Трудно. Но клево.
Я закрыл глаза и попытался опустошить свой рассудок. Потом потянулся к Линзе. Та засветилась. Я нахмурился и ткнул ее пальцем, не дав выстрелить.
- Может, просто бросить ее здесь? - нервничая, предложил Синг. - Пока нас еще не засекли?
- Поздно. - Бастилия указывала в глубину коридора.
Там из-за угла как раз вырулила группа Библиотекарей в балахонах. Вид у них был взволнованный, и я понял, что Бастилия не ошиблась: выстрелы оказались услышаны.
Посмотрев на них сквозь черные очки, Бастилия перевернула нож в ладони, готовясь метнуть.
- Нет! - сказал я. - Погоди!
Она послушно замерла. Толпа Библиотекарей тем временем рассыпалась, некоторые побежали обратно.
- Зачем ты меня остановил? - возмутилась Бастилия.
- Это же не монстры были, - сказал я. - Просто безоружные люди. Нельзя их убивать!
- Мы на войне, Алькатрас! - рявкнула она. - Эти люди - наши враги! И сейчас они бегут предупредить Блэкберна!
Я пожал плечами и сказал:
- Все равно… так неправильно. К тому же их было слишком много для одного твоего ножа. Наш побег уже не сохранить в тайне.
Бастилия фыркнула, но возражать больше не стала. А я подумал о том, что уговаривать Линзу больше не было времени. Я быстро сцапал ее и сунул, светящуюся, в бархатный мешочек. Потом запустил туда палец и прикоснулся к ней, выключая. Стянул завязки и спрятал в карман.
- Пошли, - сказал я.
Бастилия кивнула. Синг же подошел к куче рваной бумаги - останкам поверженного Оживленного.
- Алькатрас, - позвал он. - Тебе надо на это взглянуть!
Я подбежал к нему.
- Что такое?
И тут я увидел, что в центре бесформенной груды Синг обнаружил некий фрагмент Оживленного, который… скажем так… не до конца еще утратил живость.
Как раз когда я подошел, оно даже село, так что Синг сразу направил на него пистолет. Существо было куда меньше прежнего, зато куда более человекообразно. Вещество его тела все так же составляла испещренная бумага. Новой чертой в облике были два глаза, похожие на стеклянные бусинки.
Я посмотрел на Синга, недоуменно морща лоб:
- Что тут происходит?
- Толком не знаю, - ответил Синг. - Мне вообще-то немногое известно об Оживлении. Это - темное окуляторство.
- Почему? - спросил я, подозрительно наблюдая за трехфутовым бумажным человечком.
- Такой способ пробуждения жизни в костной материи есть зло, - сказала Бастилия. - Чтобы преуспеть в подобном деянии, Темный Окулятор берет толику своей собственной человеческой сущности и заключает ее в Стекле Оживления. Из этого-то Стекла сделаны у твари глаза. Стреляй, Синг! Если сумеешь попасть прямо в глаз, может, эту штуку и удастся убить.
Бумажная тварюшка склонила голову, вопросительно глядя на пистолетный ствол.
- Толику своей человеческой сущности? - спросил я. - Что это значит, Бастилия?
- Они дают стеклу кое-что из них выпить, - пояснила она.
- Кое-что? А поопределенней нельзя?
Я стоял от нее сбоку и видел, как она напряженно, сузившимися глазами смотрела на бумажного человечка.
- То, в чем заключается человечность, Алькатрас, - сказала Бастилия. - Способность любить, защищать, проявлять милосердие. Поэтому каждый раз, когда Окулятор создает Оживленного, он сам становится немножко менее человеком. По крайней мере, все дальше уходит от круга людей, с которыми, например, тебе или мне хотелось бы общаться.
Синг кивнул и добавил:
- Большинство Темных Окуляторов считают такое преображение даже за благо.
По-прежнему держа маленького Оживленного на мушке, он наклонился и подобрал клочок мятой бумаги.
- Ты, быть может, решил, что, отдавая свою человечность, Темный Окулятор создает существо, наделенное добрыми чувствами, - сказал наш антрополог. - Нет, Алькатрас, это не срабатывает. Процесс Оживления извращает эмоции, и в итоге возникает существо, имеющее достаточно человечности для поддержания в нем жизни, но ни на йоту более. Недостаточно для того, чтобы эта самая человечность могла заработать как таковая.
Я взял у него листок. Текст оказался читабельным. Наверху страницы стоял заголовок произведения: "Страстный огонь огненной страсти".
- Оживленного можно создать из чего угодно, - продолжал Синг. - Считается, однако, что вещества, способные впитывать эмоции, функционируют гораздо лучше других. Потому-то большинство Темных Окуляторов предпочитают использовать графоманские любовные романы, ведь природа объекта определяет и темперамент Оживленного.
- Романтические произведения делают Оживленных вовсе не героями-любовниками, а, наоборот, громилами и приверженцами насилия, - сказала Бастилия. - Зато ума у них как раз дефицит.
- Ясненько, - сказал я, бросая листок. "Отдают, значит, толику человечности…" И вот у такого-то чудовища до сих пор был в плену мой дедушка. - Пошли, - сказал я, вставая. - Итак уже более чем достаточно тут проваландались.
- А с ним что делать будем? - спросил Синг.
Я помедлил. Оживленный смотрел на меня стеклянными глазенками, на малоподвижной бумажной физиономии отражалось смятение.
"Я… я его некоторым образом сломал, - подумалось мне. - Ну да, я хотел убить его… но это не то, на что заточен мой Талант".
Делайте со мной что хотите, но я все-таки не разрушитель. Я просто ломаю, и ломка иногда становится преобразованием.
Я сказал:
- Оставьте его.
Синг удивленно посмотрел на меня.
- Хватит уже стрельбы, - сказал я. - Пошли.
Синг передернул плечами и убрал пистолет. Бастилия прошлась по коридору, заглянула за угол. Я же быстренько переменил Линзы Окулятора на Линзы Следопыта - и увидел, что дедушкины следы, к счастью, еще продолжали светиться.
"Вот уж не думал, что настолько хорошо его знаю", - сказал я себе.
Догнав Бастилию на пересечении коридоров, я указал ей направо.
- Дедушку Смедри увели вон туда.
- Туда же и Библиотекари убежали, - сказала она. - После того, как нас обнаружили.
Я кивнул и посмотрел в другом направлении.
- А вон там, - сообщил я, - отпечатки мисс Флетчер.
- Она что, от них отделилась?
- Нет, - сказал я. - Вместе с дедушкой Смедри она из подвалов не выходила. Это те ее следы, по которым мы шли в самом начале. Они привели нас в ту комнату, где мы были схвачены. Я же говорил - мы где-то близко от входа!
Бастилия нахмурилась, потом спросила:
- Насколько хорошо ты знаешь эту мисс Флетчер?
Я пожал плечами.
- Прошло уже несколько часов, - сказала Бастилия. - Я вот и удивляюсь, что ты еще различаешь ее отпечатки.
Я кивнул и заметил кое-что странное.
(Если вы обратили внимание, в этой главе я только и делаю, что замечаю странные вещи. Это особенно очевидно по сравнению с другими главами, в которых я замечаю вещи вполне обыкновенные. Я мог бы поведать об этом отдельную историю, но в ней участвуют разбиватели яиц, что делает ее малоподходящей для юношества.)
Так вот, с учетом всех обстоятельств, замеченная мной аномалия была не такой уж и запредельной. Это было крепление для светильника. То самое, которое я отодрал от стены, чтобы запустить в Оживленного фонарем.
На самом деле крепление ничем уж таким особенным не выделялось. Кроме того, что было выполнено в виде дыни-канталупы. Почему бы, собственно, библиотечному светильнику и не напоминать канталупу? Однако его вид заставил меня кое о чем вспомнить. "Канталупа, бумажные обрывки, утка крыльями машет…"
Я оглянулся назад, туда, где в стене зияла дыра, а в полу - провал, и сквозняк понемногу растаскивал бумажные клочья.
"Чепуха, наверное…" - подумал я.
Ну а вы-то наверняка уже догадались, что это было не так.
Глава 16
Если вы хоть чем-то напоминаете меня самого - то есть умны, любите козий сыр и дьявольски красивы к тому же, - стало быть, вы, без сомнения, прочли множество книг. И, читая оные книги, наверняка считали себя сообразительней их персонажей.
Имейте в виду: это иллюзия.
Помните, что я говорил о "зарядке ружей"? (Это такой литературный обычай, которым, вероятно, гордился бы Гейзенберг.) Но есть и другие причины, в силу которых вам только кажется, будто вы умней героев этой книги.
Во-первых, вы, скорее всего, читаете ее, сидя в каком-нибудь уютном и безопасном месте. В классной комнате, в собственной спальне, в своем домашнем аквариуме, даже в библиотеке (впрочем, об этих последних сейчас остережемся упоминать). Вам нет нужды беспокоиться ни о каких Оживленных, равно как о вооруженных солдатах или об Ыках, страшащихся соломы. То есть вы смотрите на вещи спокойно и непредвзято. Легко тыкать пальцем в чужие ошибки, когда собственный ум безмятежен!
Во-вторых, вся эта история для вашего удобства изложена в форме книги. Это целостный, завершенный рассказ, который вы можете просматривать в произвольном порядке. Можете вернуться к началу и перечитать одну-две главы (а поскольку эта книга еще и написана блистательным языком, ни малейшего сомнения, что именно так вы не раз уже поступали). Вы также можете забежать вперед и сразу заглянуть в самый конец. Другое дело, что, поступив так, вы нарушите фундаментальные и святые принципы изложения, тем самым ввергнув вселенную в хаос и причинив горе несчетным миллионам людей.
Выбор за вами.
Как бы то ни было, право перечитывать любую страницу дает вам возможность в точности выяснить, где и как в моем присутствии были впервые упомянуты канталупы. С таким-то преимуществом легко рассуждать о том, что мы с друзьями забыли либо упустили из виду!
А третья причина, побуждающая вас считать себя умнее книжных персонажей, - это мои постоянные лирические отступления. Так вот, вы явно недооцениваете это обстоятельство. Если бы я то и дело не растолковывал вам то одно, то другое, вы бы давно уже напрочь запутались в происходящем. Нет, право, задумайтесь - много бы вы поняли без моих объяснений?
С таким же успехом эта книга могла бы быть просто блоком чистых страниц.
…В коридоре стояли двое солдат. Они болтали друг с дружкой, явно приставленные охранять находившуюся между ними дверь. Синг, я и Бастилия незамеченными притаились неподалеку от них, за углом. Сюда нас привели следы дедушки Смедри. Его отпечатки исчезали за дверью. Стало быть, и нам нужно было туда.
Я кивнул Бастилии, и она вышла из-за угла на открытое место, двигаясь с потрясающей грацией, напомнившей мне о конькобежце на льду. Стражники замолчали и уставились на нее, но она не дала им времени на крик. Одному она заехала по зубам локтем, а второго обхватила за шею и придушила, не позволив и пикнуть. Первый согнулся, прижимая руки к разбитому рту, и Бастилия лягнула его в грудь. Стражник упал, ударился головой и потерял сознание. Бастилия держала второго, пока он не отключился из-за удушья, потом опустила на пол. Вот так-то: и кинжал не понадобился.
- Лихо у тебя получается, - шепнул я, подходя.
Бастилия скромно дернула плечиком, а я приник к двери. Синг последовал за мной, опасливо озираясь.
Я знал - пройдет совсем немного времени, и библиотека превратится в растревоженный муравейник. Надо было спешить. Я уже не думал ни о каких Песках Рашида. Вызволить бы дедушку - вот и все!
Я прошептал:
- Его следы уходят под дверь.
- Я знаю, - отозвалась Бастилия, подглядывая в незаметную трещинку. - И он по-прежнему там.
- Что? - Я поспешно опустился рядом с ней на колени.
- Алькатрас! - зашипела Бастилия. - Там и Блэкберн!
Я помедлил возле двери, глядя сквозь дырку в доске, оставленную выпавшим сучком. Таким преимуществом обладали эти старомодные деревянные двери перед теми современными, которые можно найти во всех американских домах. Я, впрочем, думаю, что Бастилия, напротив, назвала бы деревянные двери "продвинутыми", ведь они предоставляют нуждающимся такие удобные дырочки для подглядывания.
В общем, я заглянул в комнату, и моим глазам предстало именно то зрелище, которое я больше всего боялся увидеть. Дедушка Смедри, голый по пояс, лежал привязанный к большому столу. Блэкберн (по-прежнему при галстуке и пиджаке) стоял поблизости, лицо у него было рассерженное. Я как мог пошарил глазами по сторонам и обнаружил Квентина, привязанного к стулу. Коротышку, похоже, крепко поколотили. Из носу у него текла кровь, глаза смотрели в разные стороны.
- Жвачка с пузырьками для примата, - расслышал я его бормотание. - Да здравствуют джакузи. Луну на скалы, пожалуйста…
А все стены комнаты были увешаны орудиями пыток самого гадостного вида и свойства. Примерно такими, какие можно увидеть в кабинете зубного врача. В особенности если этот дантист - сбрендивший Темный Окулятор, зациклившийся на пытках.
И еще там во множестве присутствовали…
- Книги?.. - прошептал я, недоумевая.
Бастилия содрогнулась.
- Хрестоматии, - сказала она. - Худшая форма пытки!
"Ну конечно", - согласился я мысленно.
- Алькатрас, тебе лучше уйти, - сказала она. - Блэкберн сейчас опять твою ауру засечет!
Я улыбнулся.
- Не засечет.
- Это почему?
- Потому что он повторил мою ошибку, - сказал я. - Снял свой монокль Окулятора!
Это было действительно так. На единственном глазу Блэкберна красовалась совсем другая Линза. Как я и предвидел, это была Линза Палача, я легко узнал ее по черно-зеленому цвету стекла.
Все же я не настолько глуп, как некоторые, возможно, успели решить.
- Вот как, - сказала Бастилия.
Блэкберн же повернулся, вперяя взгляд в дедушку Смедри. И я даже без Линз Окулятора почувствовал выплеск энергии. Темный Окулятор собирался пустить в ход Линзу Палача. "Нет!!!" - мысленно заорал я, живо вспомнив ту жуткую боль.
А дедуля Смедри глядел на Блэкберна с самым безмятежным выражением лица.
- Милейший, - услышал я его голос. - Вот бы кто принес мне чашечку молока? А то что-то жажда замучила.
- Высокие воротники хорошо, когда у деревьев ушей нет, - добавил Квентин.
- Чушь! - сказал Блэкберн. - Отвечай-ка на вопросы, старик! Как миновать Стекло Часового в Райшедиуме? Как выращивать хрустальные кристаллы Кристаллии?
И он всадил в дедушку очередной разряд палаческой лютости.
- Мне вообще-то пора, - сказал тот. - Я опаздываю. По-моему, уже вечереет?
Блэкберн с раздраженным воплем сорвал с себя Линзу Палача и принялся ее рассматривать.
- Эй, ты! - подозвал он затем стражника, которого я видеть не мог.
- Да, ваша милость? - отозвался чей-то голос.
- Встань вон там, - велел Блэкберн, снова надевая монокль. Я ощутил энергетический всплеск.