Двое оставшихся в живых малявок замерли от ужаса и не могли пошевелиться. Мальчик тоже перепугался, но при этом способности передвигаться не потерял. И прежде чем Ласло и Ренни смогли раскрыть рты и обсудить, что им делать дальше, мальчик схватил мертвого малявку с пола и рванулся вместе с ним прямо в кабинет отца, горько плача и прося его о помощи.
Конечно, он только хотел, чтобы все было хорошо. Он никому не желал зла, хотя Джоджи уже никто не смог бы помочь. Но никто не рассчитывал на то, что мертвое тело бедняги Джоджи попадет в руки верзилам. Особенно врачу, с его прирожденной любознательностью и желанием во что бы то ни стало докопаться до истины.
Можешь себе представить, что творилось в доме доктора тем вечером.
Спасти Джоджи доктор, естественно, не мог, так как тот уже скончался. Внимательно изучив крохотное тельце малявки, доктор не придумал ничего лучшего, как уложить его в полиэтиленовый пакет и поместить в морозильную камеру холодильника, чтобы сохранить ткани тела. Потом врач обратил все внимание на сына, засыпав его вопросами. Откуда взялся этот человечек? Как долго он находился в их доме? Есть ли где-нибудь поблизости такие же человечки, но только живые?
Крик стоял жуткий. Отец мучил мальчика, а тот только плакал и отнекивался. Дело кончилось тем, что мальчик был отослан в свою комнату, но отец недвусмысленно пообещал "выяснить все до конца завтра утром, иначе будет плохо". Чуть позже двое оставшихся в живых малявок услышали, как доктор говорил супруге о возможности взлета по карьерной лестнице из-за этой удивительной находки. Он намеревался на следующий же день перенести тело из морозильной камеры в университетскую лабораторию. Там он собирался расчленить его и препарировать, причем предполагалось, что каждый этап его работы будет сфотографирован и официально задокументирован.
Ласло понял только половину из услышанного, но он знал одно: его брат должен быть похоронен так, как полагалось каждому малявке, тайно и с почестями. Вот только как достать его тело из морозильной камеры? Трудно представить себе место, куда не мог бы добраться отчаянный малявка. Но морозильная камера с тяжеленной дверцей, да еще и расположенная так высоко, в верхней части огромного агрегата, оказалась недосягаемой. Если бы у них было время подумать, они, конечно, смекнули бы, как им поступить. Но все дело заключалось в том, что времени у них практически не оставалось.
- Мы должны заставить мальчика выкрасть его, - заявил Ренни.
Ласло с мрачным видом кивнул, выражая молчаливое согласие.
Они выждали, пока все в доме заснули, потом прокрались в спальню к мальчику и все ему объяснили. Надо отдать должное этому верзиле: он осознал свою глупость и потому был готов нести за нее полную ответственность. Он, конечно, прекрасно понимал, какие неприятности ждут его утром. Тем не менее он спустился в кухню, аккуратно извлек тело Джоджи из морозильной камеры и передал его малявкам.
Пока мальчик провожал малявок до выхода, он все время просил у них прощения. Но Ласло не мог его успокоить, потому что был погружен в свое горе, а Ренни - потому что с самого начала был категорически против дружбы с верзилой. Малявки исчезли на заднем дворе, не произнеся ни слова и даже ни разу не оглянувшись.
Они похоронили Джоджи в надежном укромном местечке. После этого случая пути-дороги Ласло и Рении разошлись.
О судьбе мальчика я ничего не знаю.
* * *
На этом он замолкает, и долгое время мы с ним не произносим ни слова. Я задумываюсь над услышанным. Эта история теперь объясняет мне, почему мой папа всегда нервничал, когда я заговаривала о возможном контакте с верзилой. Но почему бы ему просто не рассказать мне о том, что случилось много лет назад? Может быть, ему стоило посвятить нам с братом немного времени и открыть часть семейной истории? Мне до сих пор не верится, что у меня когда-то был родной дядюшка, о котором я раньше ничего не знала.
- Откуда тебе известна эта история? - спрашиваю я.
Бакро пожимает плечами:
- Мне рассказал ее тот самый Ренни Каттер, который был приятелем твоего отца и покойного дяди. Когда-то давно мы вместе с ним путешествовали целых два сезона. Кстати, он же поведал мне и о знакомстве Ласло с дочерью Любы Фахер и об их свадьбе. А уже потом они выбрали для себя оседлую жизнь и стали самыми настоящими домовитыми.
Кстати, моя бабушка Люба относится к тем родственникам, о которых в семье предпочитали не вспоминать. Мы с Тэдом знали лишь ее имя, а больше ничего.
- Значит, моя бабушка тоже была путешественницей, да? - задаю я очередной вопрос.
Бакро кивает:
- Семейство Фахер - известные путешественники. Твои родители никогда ничего не рассказывали про нее?
- Они иногда произносили ее имя. Правда, с таким выражением, будто с ней произошло что-то очень страшное, а когда я начинала их расспрашивать, они тут же меняли тему разговора.
- Да, трагедия действительно имела место, - подтверждает Бакро. - Но только в отношении твоих родителей. Люба так и не согласилась жить вместе с ними и стать домовитой.
- Так, получается, что она жива до сих пор?
- Вполне возможно. В последний раз я видел ее в полном здравии, а после этого ничего про твою бабулю не слышал.
- Теперь мои родители снова превратились в путешественников.
- Ну, до этого дело не дойдет, как мне кажется, - успокаивает меня Бакро. - Наверняка они уже подыскали себе подходящий дом и спокойно обживают его.
- А ты бы мог найти их?
- Можно поспрашивать по округе, - предлагает on. - Кто-то должен был видеть, как они заселяются. Но мне показалось, что ты намереваешься вернуться в дом к своей подруге.
- Уже нет. Только не надо делать такой самодовольный вид, - прошу я, замечая его усмешку. - Я так решила совсем не потому, что ужаснулась твоей истории и сделала вывод, что с верзилами нельзя дружить.
- Но ты все же хочешь отыскать родителей.
Он не понимает, какое огромное значение имеет для меня новая информация. Мои родители меня всегда только раздражали. Теперь я тоже сержусь на них. За то, что они скрывали историю семьи. Теперь я понимаю, почему меня и Тэда всегда тянуло путешествовать. Оказывается, это у нас в крови. И родители обязаны были рассказать нам о дяде. Тогда бы мы поняли, почему они так недоверчиво относятся к верзилам. А вместо этого на каждый наш вопрос они отвечали неизменной фразой: "Потому что это говорим мы".
- Я думаю, что настанет время, когда мне действительно захочется найти их, - задумчиво бросаю я. - Но не сейчас, еще слишком рано.
Бакро гладит Рози по спине, но его взгляд устремлен на меня.
- Что же ты намерена делать дальше? - спрашивает он.
- Я хочу поговорить с Шери Пайпер.
- С той писательницей, о которой ты мне рассказывала?
Я киваю.
- А почему ты хочешь с ней поговорить? - не отступает он.
Он молчит, но про себя наверняка думает: "Неужели ты так ничего и не поняла? Она ведь верзила, значит, автоматически становится для тебя опасной". Я игнорирую скрытую часть нашей беседы и объясняю:
- Поначалу я решила, что она поможет мне отыскать других малявок. Но потом…
- Что же изменилось потом? - интересуется он, когда я внезапно замолкаю.
- Ты когда-нибудь слышал о том, что малявки должны учиться снова превращаться в птиц? А потом опять в малявок? Нет?
Он улыбается, и я понимаю, что мои слова звучат для него забавно. Я узнала про это от Ти-Джей, а она, в свою очередь, прочитала в книге Шери Пайпер. Скажем прямо, источник информации не слишком надежный. И все-таки… Если сам Бакро советует мне не делать поспешных выводов насчет волшебных маленьких существ и духов-оборотней… тогда почему бы не поверить и в эти превращения?
- Ты считаешь, что это невозможно?
- В городе всегда рождаются самые разные истории и легенды, - поясняет Бакро. - Эту я уже слышал. Есть еще одна: будто существуют малявки, которые дрессируют крыс, а потом разъезжают на них, как на верховых лошадях.
- И эти слова я слышу от парня, который только что убеждал меня в существовании фей.
- Я этого не говорил. Я только рекомендовал тебе научиться правильно оценивать подобные рассказы.
- А тебе самому эта идея разве не правится?
Он вздыхает, потом нехотя кивает:
- Забавная мысль, но я готов подумать на эту тему. В конце концов, считается, что мы все произошли от птиц. Почему бы нам не научиться превращаться в них опять?
Несмотря на его слова, я не могу поверить ему. Он долгое время смотрит на меня, потом говорит:
- Значит, ты собираешься отправиться в город, чтобы отыскать этих летающих малявок.
- Совершенно верно.
- Ну, в этом я не смогу тебе помочь.
- Не сможешь или не будешь помогать?
- Я не захожу в город, это слишком опасно для малявок. Там очень мало мест, где можно спрятаться, вокруг один бетон и сталь. Все имеющиеся падежные убежища уже давно заняты кошками и крысами. Кроме того, там очень ярко светит лупа, и вообще полно всяких других неудобств.
- Но я все равно пойду туда.
- Я могу проводить тебя кое к кому, кто поможет отыскать безопасный путь. Хотя лично я не рекомендую делать этого.
* * *
"Кое-кто", упомянутый упрямым Бакро во время разговора, оказывается женщиной по имени Мина. Бакро не собирается знакомить меня с ней, а просто объясняет, как мы сможем разыскать ее. Всю ночь мы путешествуем по полям и канавам и наконец подходим к старому фермерскому домику, стоящему чуть в стороне от торгового центра и жилых кварталов. Поначалу он кажется здесь совершенно неуместным, и только потом начинаешь понимать, что как раз этот домик и стоял здесь всегда, и лишь потом рядом с ним было выстроено все остальное.
Я нервничаю во время всего пути, хотя рядом с нами постоянно находится Рози. Она охраняет нас и все время что-то нюхает, как это умеют делать только собаки. Но все проходит довольно спокойно: ни кошек, ни лис, жаждущих съесть нас, поблизости не обнаруживается.
Бакро подводит меня к какой-то трубе, лежащей в канаве.
- Залезай туда, - инструктирует он меня, - и спокойно иди до самого конца. Там ты увидишь что-то вроде двери, рядом будет висеть шнур. Дернешь за него, зазвонит колокольчик, и Мина услышит тебя.
Я с сомнением смотрю на черную дыру трубы.
- Ни о чем не волнуйся, - успокаивает меня Бакро. - Там чисто и сухо, и труба идет все время прямо, так что заблудиться тебе негде. К тому же у меня имеется фонарь, - добавляет он.
Он снимает со спины рюкзак, кладет его на землю и начинает копаться в его содержимом.
- Разве ты не пойдешь со мной? - интересуюсь я.
Он отрицательно качает головой.
- А почему?
- Я же не городской малявка, - после долгой паузы поясняет Бакро. - У меня не хватит нервов постоянно быть начеку, не позволять себе ни на секунду расслабиться. Нет, я этого не выдержу. В городе всегда кто-то не спит. Всегда кто-то за тобой наблюдает.
- Но малявки все-таки живут здесь.
Он кивает.
- И всегда жили. Но мы отличаемся: есть городские малявки, а есть деревенские. И, кстати… - Он колеблется, потом добавляет: - Мы особо не общаемся друг с другом.
- Так как насчет идеи о том, что малявки могут превращаться в птиц? - напоминаю я. - А вдруг она окажется правдой? Но ты об этом можешь никогда не узнать, потому что ты не общаешься с ними, а они, в свою очередь, с тобой.
- Если бы такое было возможно, - задумчиво произносит он, - тогда… да, они, скорее всего, не торопились бы поделиться этой новостью с нами.
Значит; если бы произошло такое грандиозное событие, городские и деревенские малявки не сообщили бы об этом друг другу?!
Я только качаю головой, но я и не думала разубеждать его. С какой стати? Наверное, у каждого есть что-то такое, в чем он по-глупому упорно уверяет себя. А с упрямцами очень трудно спорить и переубедить их невозможно.
Поэтому я просто благодарю его:
- Спасибо тебе. За все спасибо.
Он снова кивает мне в ответ.
- Желаю удачи, - говорит он напоследок.
После этого они с Рози трогаются в обратный путь, а я остаюсь одна возле туннеля, который ведет к дому Мины.
Все оказывается не так плохо, как я вообразила себе. Сделав несколько шагов по трубе, я осознаю, что здесь действительно сухо и даже уютно. Может быть, чересчур уютно, потому что очень скоро я понимаю, насколько тут душно. Луч света от фонарика Бакро выхватывает из темноты корни растений, проросшие через верх и стенки трубы, а в одном месте мне пришлось даже немного потрудиться, чтобы пробраться через них. Но довольно быстро я приближаюсь к концу трубы, где действительно нахожу деревянную дверь, о которой говорил Бакро. Рядом с ней висит веревка, о чем он тоже предупредил меня.
Я тяну за нее, и где-то вдали раздается звон колокольчика.
Потом я просто стою и жду (проявляя огромное терпение, что для меня совсем не характерно). И вот когда терпению приходит конец и я уже собираюсь потянуть за шнур во второй раз, с той стороны двери раздаются какие-то звуки. Я слышу, как отодвигается засов, после чего дверь распахивается, и поток света проникает в туннель.
- Добро пожаловать, - слышу я женский голос.
Вот так я познакомилась с Миной.
Это миниатюрная сухонькая женщина. Ее даже верзилой не назовешь, она раза в два меньше Ти-Джей. И все же Мина определенно не малявка. При ходьбе она пользуется палкой и сильно сутулится, но даже если бы она выпрямилась во весь рост, то была бы немногим выше метра. Глаза у нее большие и круглые - как у героев японских мультфильмов, да к тому же ярко-голубые, как мне показалось при первой нашей встрече. Лицо у нее избороздили морщины, просто не кожа, а схема неведомых маршрутных линий. Никогда еще не видела, чтобы на лице умещалось такое громадное количество морщинок. Но при всем этом она не выглядит старой. Ну, я надеюсь, вы меня поняли. Даже если внешне она и старая, но дух у нее очень даже молодой.
- Кто же рассказал тебе про меня? - спрашивает она чуть позже, уже после того, как мы с ней познакомились.
Мы находимся на кухне. Пожалуй, это самая большая комната в ее квартире. Она занимает почти всю заднюю часть дома. В середине стоит огромная железная печь, по стенам расположились деревянные буфеты, и повсюду развешаны сухие травы. Сама она сидит за столом, у которого наполовину отпилены ножки, чтобы ей было удобней. Но для меня, конечно, он все равно очень высокий. Поэтому я сижу на самом столе на удивительно удобном стульчике, который, по словам Мины, она смастерила сама.
Долгое время я колеблюсь, потом, наконец, набираюсь храбрости и выдаю:
- Один парень по имени Бакро.
Мина улыбается:
- Он такой забавный! Он прекрасно осведомлен о том, что я знаю о вашем существовании, но при этом считает, что пока мы с ним не встретились, это можно назвать неправдой.
Я киваю, чтобы показаться вежливой и воспитанной. Конечно, Бакро - весьма своеобразный тип, но он здорово помог мне. Поэтому я не собираюсь сидеть и перемывать ему косточки с верзилой. Конечно, Мина не совсем похожа на верзилу в прямом смысле этого слова. Но, так или иначе, она все равно остается ей.
- Наверное, у него есть на то веские причины, - осторожно предполагаю я.
Мина кивает:
- Вне всяких сомнений. Но, какими бы они ни были, он ими ни с кем не делится. Так что же тебе нужно от меня, Элизабет Вуд?
Я пересказываю ей все то, что уже поведала Бакро, только в более сжатой форме. Я не посвящаю ее в свои отношения с родителями, не упоминаю и о неудачных попытках уйти из дома и стать дика… простите, лесничей. Впрочем, какая разница, как вы их назовете, смысл остается прежним. Я до сих пор путаюсь в том, как кого называть.
- Да-а… - задумывается Мина, выслушав мой рассказ. - Интересно, а ты имеешь какое-нибудь отношение к Вудам из племени Кальдевен?
- Что-что?
- Это старинный род городских малявок. Существует поверье, что Дженки Вуд заключил сделку с верзилой и рассказал ему очень многое из жизни малявок, в том числе и про крылья и свободу. Я не очень поверила в это, восприняв все как сказку, которую можно рассказывать гостям за кухонным столом. Впрочем, я мало общаюсь с городскими малявками. Если не ошибаюсь, верзила из той легенды был писателем.
- Значит, вы все же не исключаете, что это правда?
Мина улыбается и пожимает плечами:
- Что я могу сказать? Я никогда не видела, чтобы малявка превращался в птицу или наоборот, раз уж на то пошло. Но как-то раз мне пришлось наблюдать, как лисица превратилась в рыжеволосого юношу прямо у меня на поле. Вот почему я не могу сказать, что это невозможно.
- Вы и в самом деле это видели? - удивляюсь я.
- Точно так же, как я сейчас вижу тебя за столом, - подтверждает Мина.
Я подаюсь вперед, упершись локтями в коленки.
- А он вас заметил? Вам удалось с ним поговорить? А что он стал делать потом?
- Нет, у меня не было возможности даже переброситься с ним парой слов. Он сел в подъехавший автобус и отправился в город.
- Как бы мне хотелось посмотреть на нечто подобное!
Мина улыбается:
- Тут ничего особенного не было. Он зашел в автобус точно так же, как это делают все остальные люди.
- Да нет же, я не то имела в виду… Но вы меня понимаете.
- Конечно. Это было восхитительно. Такие воспоминания лучше золота. Они сияют, они прекрасны, они ни с чем несравнимы всякий раз, когда вы снова и снова "пересматриваете" их своим мысленным взором.
- А вы не могли бы познакомить меня с этим Дженки Вудом? - прошу я.
Но она только отрицательно качает головой:
- Я даже не вижусь с городскими малявками, им не нужна моя помощь. Это вы, деревенские жители, частенько звоните мне в дверь.
Никогда не считала себя деревенской, но, наверное, она видит меня именно такой.
- Значит, вы и мне не сможете помочь? - разочарованно произношу я.
- Я этого не говорила. Я могу познакомить тебя с Крысоловом, а уж он сделает для тебя все. Не исключено, что он сумеет разыскать для тебя кого-нибудь из Вудов. Может быть, даже самого Дженки.
Я долгое время смотрю на нее, не зная, что сказать.
- Как же так получается, - наконец начинаю я, - что меня все почему-то передают один другому?
- Именно так все и происходит в нашем большом мире, Элизабет. Нужно найти именно того, кто сумеет помочь в каждом отдельном случае. Это совсем не так, как в крошечном мире малявок, где все знают друг друга, потому что живут малюсенькими общинами, практически в изоляции.