Я сразу догадываюсь, зачем он напоминает мне об этом. Может быть, чуть раньше он и не стал ничего говорить по поводу дружбы с Ти-Джей, но сейчас дает понять, чтобы я была с ней поосторожнее. Неважно, какие отношения связывают нас, она все равно остается верзилой. Ей требуется лишь один раз серьезно рассердиться, чтобы посадить меня в стеклянную банку. Или расплющить в лепешку, особенно над этим не задумываясь.
Я, конечно, не утверждаю, что она поступит именно так. Скорее всего, этого никогда не произойдет. Но дело в том, что в принципе она физически в состоянии это сделать.
Бакро гладит собаку в последний раз, после чего подзывает меня к себе.
- А теперь посмотри вот на это.
Он поворачивается и тут же исчезает в ворохе сухой травы. Я следую за ним, а он уже ждет меня у входа в кроличью норку, вырытую между корней кедра. Рози стоит позади нас, но я уже не нервничаю, и мне приятно сознавать, что я могу попросту игнорировать ее присутствие.
- Ты здесь живешь? - спрашиваю я.
- Не совсем так. Мне нужны запасные норы, где я мог бы спрятаться, если меня кто-нибудь увидит и захочет поймать. У меня в этой местности полно таких убежищ. Я убираюсь в них и оставляю там свечи и запас хвороста.
Все это хорошо, но зачем ему шататься по ночам, тем более в таком месте? Я осторожно осведомляюсь:
- А разве не опасно ночью оставаться на улице?
- Если ты хочешь избежать контакта с верзилами, то нет.
- А мне всегда приходили на ум только хищники, которые могут съесть меня в любую минуту, - признаюсь я. - Вроде той кошки, которая приняла меня за аппетитную закуску.
Но он со мной не соглашается.
- Если ты много времени проводишь на природе, вероятнее всего, с тобой ничего плохого не случится. Кроме того, у меня есть Рози. - Заметив недоверчивое выражение на моем лице, он тут же добавляет: - Она, как правило, не отходит от меня надолго.
Я вспоминаю весь ужас встречи с кошкой. Рози мне не кажется надежной защитницей. Ведь кошка могла бы уже придушить меня и наполовину съесть, прежде чем появилась Рози.
- А что делать, если тебе нужно выйти на открытое пространство? Ну, скажем, перейти поле или очутиться на другой стороне улицы?
Я спрашиваю об этом, потому что до дома Ти-Джей придется перейти немало улиц.
Бакро улыбается:
- В этом случае нужно быть предельно осторожным. Ты зайдешь внутрь?
Я с сомнением разглядываю кроличью норку.
- Там полный порядок, - добавляет он. - Я уже закончил уборку.
Внутри действительно здорово. Я убеждаюсь в этом, как только следом за Бакро захожу в норку. Поначалу мне кажется, что здесь очень темно, но, когда мы заворачиваем за поворот, норка расширяется. В ее конце горят свечи, освещая путь. Спуск не слишком крутой. Мы с Бакро передвигаемся свободно, нам даже не приходится пригибаться, а вот Рози испытывает некоторые неудобства, пробираясь внутрь.
В норке пахнет землей, но не сыростью, как я предполагала раньше. С потолка этого странного жилища торчат корни кедра, и мне забавно смотреть на дерево снизу вверх. Оказывается, у деревьев корни растут примерно так же, как и ветви, но только об этом никто не задумывается, потому что редко кому посчастливится увидеть дерево с такого необычного ракурса.
На полу расстелено сено. В углу я даже замечаю кровать. Хотя нет, это не то, что вы подумали. Это соломенное ложе с веточками, которые придают ему определенную форму и поддерживают ее. Тут же свалена охапка хвороста, о котором он говорил, а рядом лежит его рюкзак. Рози подходит к кровати и устраивается рядом с ней. Она некоторое время смотрит на Бакро, потом кладет голову на передние лапы и закрывает глаза.
- Ну, и что ты скажешь? - вопрошает Бакро, испытывая гордость за созданное им жилище.
- Здесь… интересно, - замечаю я. - Простовато немного.
Он хохочет:
- Но я ведь здесь не живу. Это только убежище, чтобы спрятаться в случае опасности.
- Верно, я забыла, - смущаюсь я и судорожно соображаю, что нужно сказать, чтобы замять промах. - Но где же очаг?
- А тут его вообще нет как такового. Зато имеется запасной выход. Вон там, видишь?
Он указывает на более узкое отверстие, которое я поначалу и не заметила. По тому, как расставлены свечи и как они освещают комнатку, я понимаю, что запасной выход находится в самом темном ее месте.
- Видишь, тут воздух продувается, и если бы я захотел выстроить очаг, это было бы возможно. Гаснуть он не будет. Тяга здесь хорошая, а вот сквозняка не наблюдается.
- По-моему, ты продумал все до мелочей.
Он пожимает плечами.
- Каждый лесничий должен иметь такие местечки, где он всегда может спрятаться. На тот случай, если его кто-нибудь прогонит из его основного жилища.
- А вдруг эту норку займет какое-либо животное?
- Перед тем как мы уйдем отсюда, я надежно закрою оба входа, и сюда никто не проникнет.
- Потрясающе.
Мы садимся на соломенное ложе, и я начинаю изучать свои туфли, соображая, как можно еще поддержать беседу. Но ему, кажется, не требуется постоянно говорить. Иначе он никогда не стал бы лесничим и не жил в одиночестве. Но на меня тишина почему-то действует угнетающе.
- А разве ты не скучаешь по телевизору и другим чудесам техники? - интересуюсь я.
Он улыбается.
- А ты не скучаешь по бесконечному небу и птичьему пению?
- Не знаю. Я к их песням, в общем-то, никогда и не прислушивалась. Кстати, про мир верзил я знаю только то, что мне удалось подслушать в доме, да еще из телепередач. Я неплохо разбираюсь в современной музыке и последней моде.
- Моде, - повторяет он.
В его голосе я не чувствую неодобрения, но мне кажется, что он просто не может понять, почему мода вообще важна для кого-то.
- Да-да, и представь себе, что это очень нелегкий труд - сшить для себя какую-нибудь вещь из последней коллекции известного модельера, которую видела всего раз, да и то по телевизору. Учти, я могу рассчитывать только на тот материал, который мне самой удастся раздобыть. И вот что меня больше всего бесит в Ти-Джей. Она ведь верзила. Она может просто прийти в магазин и купить себе самую модную, самую сексуальную одежду, какую только ей захочется. А ей этого не надо, она носит только джинсы и футболки.
- Может быть, ей так удобнее?
- Скорее всего. И все равно мне кажется, что она зря не пользуется огромными возможностями. Уж я бы не стала ограничивать себя джинсами и футболками.
Я замечаю, что эта тема, больше подходящая для девчачьего разговора, его совсем не интересует, а потому заставляю себя замолкнуть. Но возникшая тишина снова начинает действовать мне на нервы. Ему и Рози, похоже, нравится вот так отдыхать, развалившись, и ни о чем не думать. Но мне требуется постоянное действие, движение. А уж если нет возможности перемещаться, то мне просто необходимо с кем-нибудь болтать. Или слушать кого-нибудь. Кажется, что тут должен присутствовать еще какой-то звук, кроме мирного посапывания Рози.
Наверное, это происходит потому, что я очутилась в замкнутом пространстве. Точнее, в незнакомом замкнутом пространстве. Я привыкла к маленьким помещениям. В конце концов, я же малявка. Но при этом мне обязательно нужна свобода передвижения в них. Да, вот я какая неугомонная. Мама называла меня непоседой, а я и на самом деле не могла спокойно усидеть на одном месте даже несколько минут. Теперь вам понятно, почему я чуть с ума не сошла, когда очутилась в рюкзаке Ти-Джей.
Но прежде чем я нахожу нужные слова, чтобы заполнить тишину, Бакро спрашивает меня:
- Эта женщина в книжном магазине… писательница. С чего ты решила, что она сможет помочь тебе?
Я пожимаю плечами.
- Это был единственный пункт нашего с Ти-Джей плана. Я не знаю, где найти других малявок. А у нее я бы спросила, куда переехали мои родители. Если учесть, какие книги она пишет, она может это знать. Писательница мне скажет: "По-моему, я начинаю кое-что понимать". И я отвечу: "Ну, вот мы и повстречались. Вы же знаете, куда подевались мои родители, так ведь?"
- Мне известно, где они были несколько недель назад, - говорит Бакро. - Но когда я увидел их в следующий раз, они переезжали на новое место. А куда именно, они мне не сказали.
- Но с ними было все в порядке? Они хорошо выглядели?
Он кивает.
- Да, похоже, что так. Только они очень волновались за тебя.
- А чего им за меня переживать? Подумаешь… - фыркаю я. - Ти-Джей вообще о них разговор не заводила. Я прожила с ней долго, но она никому про меня не рассказала. Ни единой живой душе, даже самой лучшей подруге. А я знаю, как это тяжело.
- Ну, мы вообще-то не привыкли доверять верзилам.
- Я не говорила, что доверяю верзилам, - вставляю я. - Но я верю Ти-Джей. Хотя тебе и моим родителям на это наплевать. По вашему мнению, ребенок вообще не должен иметь собственного суждения. Я угадала, да?
Бакро отрицательно качает головой:
- Иногда дело бывает совсем не в том, доверяем мы кому-то или нет. И даже не в суждениях, не важно, справедливы они или не совсем. Да и возраст тут совершенно ни при чем. Существуют другие причины, причем довольно веские. Нужно просто их знать.
- Какие причины? Например?
Он колеблется, но всего лишь секунду, и спрашивает:
- Отец когда-нибудь рассказывал тебе про своего брата Джоджи?
- Я даже не знала, что у него был брат.
Бакро понимающе кивает:
- Да, это было давно, еще до того времени, как он и твоя мама стали домовитыми. Я могу понять, почему они не говорили тебе о нем.
- Значит, мои родители когда-то были дикарями?
- Не совсем так…
- Ах, ну да. Прости, я хотела сказать "лесничими".
Но он отрицательно качает головой:
- Нет. Твои родители были путешественниками и большими весельчаками. Они принадлежали к ремесленникам. Лудили, паяли… в общем, чинили всякие бытовые мелочи. Они объездили все стороны света. Иногда занимались мелкой торговлей, но в основном платили за ночлег тем, что ремонтировали домовитым всякий старый хлам.
Я смотрю на него вытаращенными глазами и не могу произнести ни слова. Наконец, ко мне возвращается дар речи:
- Послушай, а ты уверен, что мы с тобой имеем в виду одних и тех же малявок? Моих родителей зовут Ласло и Мэйла Вуд. Они самые настоящие обыватели, по уши увязшие в быту. И ничего необыкновенного в них нет.
- Ну, ты к ним немного жестковата, - замечает Бакро.
- Да перестань ты. Я же знаю своих родителей. Они ужасные зануды и не более того. С ними одна тоска.
- Я думаю, ты принимаешь за тоску и занудство то, что сами они считают заслуженным отдыхом после жизни, полной странствий и тяжелых испытаний.
- Ты со мной спорить решил?
- Послушай, ты мне дашь возможность рассказать тебе эту историю, в конце концов?
Я быстро киваю:
- Конечно. Про дядю, о существовании которого я ничего не знала.
Он бросает на меня многозначительный взгляд.
- Хорошо-хорошо, я уже все поняла и заткнулась. Но только вот еще что… - добавляю я, не в силах удержаться. - Я почему-то считала, что путешественников больше не существует. И что последние из них исчезли много-много лет тому назад. Остались одни только… - я чуть было не сказала "дикари", но вовремя опомнилась, - …лесничие.
- Путешественников не слишком много, - поясняет он. - Во всяком случае, в наших местах при таком климате. Здесь довольно суровые зимы, поэтому им трудно передвигаться, оставаясь незамеченными.
- Теперь попятно, - радостно киваю я. - Значит, именно из-за случайных встреч с ними у верзил возникли сумасшедшие идеи насчет существования таинственных маленьких волшебных человечков, обитающих в лесу и в самых дальних уголках садов.
Но Бакро недовольно качает головой:
- В этом мире существует много такого, что мы и представить себе не можем. Не стоит также недооценивать рассказы о феях, эльфах, гномах и других волшебных существах, равно как и о Первых Людях, которые могут превращаться в животных. Не нужно торопиться с выводами.
- Но мне как-то трудно поверить в их существование.
- Это мне говорит малявка, принадлежащая - напомнить тебе? - к тому самому племени, которое произошло от птиц, а потом…
- Знаю, знаю, - отмахиваюсь я. - Потом они потеряли крылья, потому что растолстели и стали ужасно ленивыми. Наше птичье происхождение объясняет, почему у нас такие легкие кости, почему мы незаметно проникаем в мир верзил и отлично в нем ориентируемся. Поверь, я прослушала немало лекций на данную тему. У меня даже есть футболка, на которой малявка нарисован рядом с птицей. Это все понятно, но как можно верить в существование фей, сирен, эльфов и так далее?
- А почему бы и нет?
- Как я полагаю, тебе посчастливилось встречаться с ними, да?
Бакро неопределенно пожимает плечами:
- Да, мне приходилось видеть такое, что не поддается никакому логическому объяснению, - признается он. - Кроме того, мне попадались на жизненном пути люди и звери, которые в действительности представляли собой нечто большее, чем казались. Внешность обманчива.
Я бросаю быстрый взгляд на Рози.
- Жаль, что она не умеет разговаривать, - вздыхаю я. - Тогда мы смогли бы объяснить ей, что поездка верхом на ее спине означала бы только дружескую помощь. Никто ее при этом унижать или обижать не собирается. Это не порабощение и не каторга. А нам бы это очень пригодилось. Ну, что ей стоит прокатить нас?
- А вдруг она все прекрасно понимает, - отвечает Бакро, - но предпочитает не помогать нам именно таким образом?
- Но она тебе обязана. Она твоя должница, ведь ты подарил ей свободу и избавил от жестоких хозяев.
- Нет, - мотает головой Бакро. - На моем месте так поступил бы каждый. Вернее, так должен был бы поступить каждый, кто столкнулся с несправедливостью. Вот почему она мне ничего не должна.
Когда до меня доходит смысл его объяснений, я начинаю чувствовать себя неуютно из-за того, что вообще подняла эту тему. Чтобы избавиться от неловкости, я напоминаю ему:
- Ты, кажется, собирался рассказать историю про моего дядюшку.
- Про Ласло и Джоджи Вуд - твоих отца и дядю. - Он замолкает на секунду, и я киваю, давая понять, что знаю, о ком он говорит. - Они осиротели очень рано, а потому выросли диковатыми. Когда умерли их родители, малышей взяла к себе пожилая тетушка, сестра бабушки по материнской линии из рода Ловелл. Но они прожили у нее недолго. Если не ошибаюсь, она была чересчур строга с ними. Она жила в одном и том же месте и никуда не переезжала. Что же касается путешественников и лесничих, то она не имела к ним ни интереса, ни уважения.
- Вот-вот, этим-то все и закончилось. По крайней мере, что касается моих родителей, - киваю я, вспоминая, какие они нудные обыватели.
- Я думаю, что ты могла бы проявить чуточку терпения и относиться к их привычкам с юмором.
- Легко говорить! Сам бы попробовал пожить с такими родителями.
Бакро улыбается:
- Нет уж, спасибо большое.
- Так что же там произошло? - я возвращаю его к прерванному рассказу. - Почему мой отец так резко изменился?
- Причина банальная. Несчастный случай. Кстати, твой отец был настоящим храбрецом по сравнению со своим братцем. В те далекие дни он был готов отправиться в любое путешествие, полное риска и неизвестности. Вот какой он был, Ласло Вуд. Про его приключения можно написать целую книгу. А в какие только истории он не вляпывался! Джоджи, конечно, в смелости тоже нельзя было отказать, но, когда дело доходило до неоправданного риска, он проявлял благоразумие и осторожность. Как-то раз они познакомились с одним малявкой по имени Ренни Катер и стали дружить втроем. Эта веселая компания одно время обладала кукольной мебелью, шиковала и жила тем, что ремонтировала предметы быта для домовитых.
- И все же мне трудно поверить в то, что ты рассказываешь, - признаюсь я.
Бакро бросает на меня недовольный взгляд.
- Молчу-молчу, - тут же добавляю я. - Уже и сказать ничего нельзя… Продолжай, пожалуйста.
- Спасибо за разрешение.
Я устраиваюсь поудобнее на соломенном ложе, положив локти на его жестковатую поверхность, и слушаю увлекательный рассказ.
* * *
- В общем, бизнес у этой троицы шел довольно хорошо. Можно сказать, что они процветали. Вещи тогда делали не из пластика и прочей ерунды, как сейчас. В те дни еще существовала настоящая деревянная кукольная мебель, сделанная мастерами-краснодеревщиками. Горшки и сковородки использовались не только в декоративных целях, на них действительно готовили еду. Сейчас такие предметы можно найти разве что в музеях или частных коллекциях, владельцы которых дрожат над каждым своим экспонатом. Они-то сразу увидят, когда у них пропадет хоть одна ложечка. С каждым годом малявкам становилось все сложнее приспосабливаться к переменам в жизни. Особенно это касается тех малявок, которые обзаводятся домашней утварью самостоятельно, без посторонней помощи.
Но я отвлекся. Итак, в один прекрасный день наша троица подружилась с мальчиком-верзилой. Ренни протестовал против такой дружбы, но братья Вуд ему воспротивились. Особенно возмущался твой папочка - Ласло Вуд. Кстати, он первым познакомился с этим верзилой и потому больше всех настаивал на тесных отношениях с ним. Внезапно у наших малявок появилось все, о чем раньше они только мечтали. Включая, между прочим, и безопасность. Мальчик обеспечивал их всем, что только они могли пожелать. Он носил им всевозможную еду: пирожные и печенье, жареное мясо, сыр, хлеб и даже деликатесы с праздничного стола своих родителей. Впрочем, делать это ему было нетрудно. Пропажу с кухни крохотных кусочков еды никто не замечал, зато малявки могли пировать по-королевски хоть каждый день.
Отец у мальчика был доктором, а у его двух старших сестер оставалось со времен их детства с полдюжины кукольных домиков, которые давным-давно перенесли на чердак, после чего об их существовании благополучно позабыли. У малявок появилось роскошное жилье, каждый из них обладал собственным коттеджем и множеством игрушек, с которыми весело проводить время. У них было трудное детство. Даже можно сказать, что из-за постоянных лишений они вообще его не имели. А теперь им на голову свалилось такое счастье: у них было все, да еще и верзила, выступающий в роли не только товарища по играм, но еще и защитника.
Но все хорошее когда-нибудь заканчивается. Так произошло и в нашем случае.
Джоджи и мальчик как-то раз играли в футбол на письменном столе верзилы. В наше время для этой игры использовали сухую горошину и просто отмечали границы воображаемых ворот. Но у мальчика нашелся настоящий мячик. Верзила "бил" по мячу пальцем, стараясь попасть в "ворота" Джоджи, а тот должен был отбить мяч ногой, отражая атаку противника.
Как все случилось, точно не знает никто. Может быть, мальчик слишком сильно запустил мяч или Джоджи стоял слишком близко к краю стола. Скорее всего, нужно принять во внимание и то, и другое. Как бы там ни было, но Джоджи после этого удара свалился со стола и, упав на пол, сломал себе шею. Погиб он мгновенно.