Но больше всего меня зачаровывают маленькие человечки и крылатые существа, порхающие вокруг них. Два верхних яруса опоясывают пропасть, но большинство покупателей не утруждает себя тем, чтобы обходить ее. Они перелетают с места на место, куда только им заблагорассудится. Некоторые из них забавы ради умудряются при этом выписывать в воздухе кульбиты и пируэты.
Музыканты (а среди них, как среди покупателей и продавцов, встречаются самые разные волшебные существа) располагаются между палатками так, что их музыка не сливается и мелодии не смешиваются одна с другой. Возможно, это место заколдованное. Например, я прекрасно слышу песню, которую исполняет музыкант на лютне рядом со мной, и ее не заглушает шумный современный рок-ансамбль электроинструментов, находящийся неподалеку. Ансамбль играет на совесть, и все те, кто находится в непосредственной близости от него, от души подпевают и пляшут.
Вот еще одна причина, почему я чувствую себя здесь не в своей тарелке.
Мина сказала мне, что я должна довериться своему чутью. Но здесь, как оказалось, вовсе не в одном-единственном месте торгуют свежевыпеченными булочками, плюшками и ватрушками.
Я облокачиваюсь на балюстраду и наблюдаю за порхающими существами, пока ко мне не подходит одна старушка. У нее добрые глаза и приятная улыбка на сморщенном лице. Ее седые волосы заплетены в тоненькую косичку, а сама она одета в длинное парчовое платье с кружевами.
- Не хочешь ли приобрести крылышки, дорогуша? - осведомляется она. - У Тетушки Фиалки найдутся крылья всех фасонов и размеров, а о цене мы с тобой всегда договоримся.
А ведь я спустилась сюда именно из-за крыльев! Вернее, мне хотелось бы превратиться в птичку, а потом еще иметь возможность снова превращаться в малявку. Мне кажется, что это вполне реально. Тут можно все.
Но я вспоминаю слова Мины, которая разрешила мне общаться только с Крысоловом и больше ни с кем.
- Простите, - вежливо отвечаю я пожилой даме. - Только не сегодня. У меня нет с собой денег.
- Ой! Ну, кто же тебе говорит про деньги? Тетушке Фиалке просто очень приятно видеть людей счастливыми.
Она почему-то говорит о себе в третьем лице, а у меня в памяти вновь всплывают наставления Мины:
Ничего не бери бесплатно. В волшебстве ничего не бывает задаром. Все чего-то стоит, просто цена может быть хорошо замаскирована.
- Мне ничего не нужно, - отвечаю я, вспомнив, что при любых обстоятельствах нужно оставаться вежливой, и добавляю: - Хотя ваше предложение, конечно же, на удивление щедрое.
Тетушка Фиалка задумчиво качает головой:
- Мы могли бы с тобой совершить некий обмен. Тетушке Фиалке очень нравятся такие сделки. Я бы с радостью отдала тебе пару крыльев, скажем… за локон твоих чудесных голубых волос. Это не очень дорого, как ты считаешь? Дорого? Тогда глоток воздуха, что ты вдохнула легкими.
Она достает откуда-то приготовленную заранее бутылочку:
- Только выдохни вот сюда, и тебе больше не придется ни о чем беспокоиться.
В голове снова ясно звучит предупреждающий голос Мины: "Никогда, помни, - никогда! - и никому не отдавай часть себя самой. Ни локон своих волос, ни обрезок ноготка, ни капельку слюны или даже мочи".
Я помню, что глупо захихикала, когда она мне все это рассказывала, но только лицо у Мины при этом оставалось абсолютно серьезным.
"И никогда не давай своего слова никому из посторонних, Элизабет, потому что обещание для волшебниц равноценно монете".
- Честно говоря, - сообщаю я тетушке Фиалке, - я пришла на рынок не за тем, чтобы что-то приобретать. Я просто осматриваюсь.
Она хмурится, и черты ее лица тут же начинают меняться. Добрые глаза становятся черными и очень злыми.
- Что?! - с ненавистью восклицает она. - Оказывается, крылья, которые предлагает тетушка Фиалка, уже тебе не подходят? Может быть, тебе по нраву чьи-то другие крылья?!
- Да нет же, дело совсем не в этом, - пытаюсь я успокоить ее. - Просто…
- Считай это предупреждением. Если тетушка Фиалка уличит малютку мисс в том, что она купила крылья у кого-то еще, тетушка Фиалка сожрет ее селезенку в виде начинки для своего пирога. Даже не сомневайся в этом!
"И не позволяй никому обижать себя, - вспоминаются мне слова Мины. - Или угрожать тебе. Какими бы страшными ни казались тебе эти угрозы. Не забывай и о том, что торговое перемирие на рынке работает. Оставайся вежливой и занимайся своими делами".
Я прочищаю горло и осторожно замечаю:
- Да-да, конечно, я буду иметь все это в виду. Спасибо вам большое за то, что потратили свое драгоценное время на беседу со мной.
Она не успевает ничего ответить, а я уже бегу от нее прочь. И поскорей.
Я переступаю некую невидимую границу, и звуки лютни сменяются грохотом рок-ансамбля. Я осторожно оглядываюсь, чтобы убедиться в отсутствии преследования, но тетушка Фиалка уже снова любезно беседует с очередным потенциальным покупателем. На этот раз в ее цепкие лапы попадает некий пень с веточками вместо конечностей и птичьим гнездом в качестве головы. Я иду дальше, и вот уже мелодия рок-группы постепенно стихает. Я прохожу зону, где играют волынки, затем миную маленькое существо, пиликающее на синтезаторе под какой-то безумный ритм, и наконец достигаю более или менее спокойного участка, где две молодые женщины упражняются в игре на скрипках.
И тут я понимаю, что до моего носа доносится чудесный аромат.
Это запах божественного хлеба. Выпечки, которая так и умоляет: съешь меня! Это и сахарные рожки, и плюшки, тающие во рту от одного прикосновения к ним языка. И еще пирожки, при мысли о которых начинают течь слюнки.
Я замираю перед этим замечательным павильоном, и глаза мои перебегают от одного великолепного изделия к другому. А выбор тут шикарный: есть и рожки, политые шоколадом, и тарелка с аппетитными квадратными печеньями, от которых исходит приятный медовый аромат. Да всего и не перечислить! Наконец, я перевожу взгляд на гнома, который заведует всей этой красотой. Он увлечен работой, поворачивая на противне овсяные булочки с орехами и при этом еще успевая перекидываться шутками с покупателями. Но руки у него все время чем-то заняты.
А ведь Мина предупреждала меня как раз о том, что нужный мне павильон я смогу отыскать именно по запаху.
Значит, это и есть Крысолов.
Он похож на человека, пузатенький, с тонкими конечностями, но зато у него все части тела в нормальном количестве: один нос, один рот, два глаза, рогов нет и из плеч ветки не растут. Правда, если приглядеться к нему повнимательнее, можно понять, что это все-таки не человек. Лицо у него имеет форму перевернутого треугольника, черты лица тонкие, а длинные уши, торчащие из копны черных, как смоль, волос, имеют заостренные кончики.
В его работе наступает короткая пауза, и гном пристально смотрит на меня. Потом он приветливо улыбается.
- Ты случайно не демонстрируешь новую моду? - спрашивает он, желая меня подразнить.
Я прекрасно понимаю его иронию. Это все из-за старого пальто, которое вручил мне Бакро перед тем, как отправить в дом к Мине. Я ведь не могла путешествовать внутри плюшевого медведя, как это происходило внутри рюкзака Ти-Джей, поэтому Бакро и поделился не очень нужной ему самому одеждой. Это старенькое стеганое пальто пахнет нафталином и выглядит, конечно, ужасно, но я чувствую себя в нем достаточно уютно, и, что самое главное, мне тепло.
- Это все же лучше, чем вообще без пальто, - замечаю я.
- Ты, конечно же, тысячу раз права. Чем могу быть полезен? Чего тебе хочется?
- Ничего. То есть… извини, а ты случайно не Крысолов?
- Точно так, - удивленно приподнимает он брови. - А как зовут тебя?
- Элизабет.
- Хорошее имя, - кивает он. - Королевское.
Я только пожимаю плечами, потому что не знаю, что нужно отвечать на подобные реплики.
Он снова осматривает меня с головы до пят.
- Кто же прислал тебя ко мне? - интересуется гном.
- Мина.
- И она сказала, что я смогу помочь тебе?
Я отрицательно качаю головой:
- Нет, она просто посоветовала поговорить с тобой. Возможно, ты сумеешь мне помочь.
Он улыбается:
- Узнаю Мину. Она если и обещает, то очень осторожно. Но ты выглядишь голодной. Хочешь пирожок?
Конечно, очень хочется получить пирожок, и, хотя Мина прислала меня именно к Крысолову, все же я считаю, что главное правило "ничего не бери бесплатно" действует и здесь. А тратить волшебную монетку на пирожок кажется очень уж неразумным.
Я колеблюсь, а улыбка на лице Крысолова становится еще шире.
- Ты внимательно слушала все ее предостережения, как я погляжу. Это хорошо. Вот что я тебе скажу. Помоги мне немножко с работой и получишь пирожок. А в конце дня мы сможем поговорить о том, зачем я тебе понадобился.
- Но я ведь понятия не имею, чем ты торгуешь и что тут сколько стоит.
И, кстати, мне непонятно, какие тут вообще расценки. Локон волос? Плевок на ладошку?
Он бросает мне фартук.
- Об этом можешь не беспокоиться. Будешь подавать то, что я тебе скажу, и раскладывать по пакетам.
Я машинально хватаю фартук. Прежде чем я успеваю согласиться или отказаться, к нам в павильон жалует новая волна покупателей. Гном больше ничего мне не говорит, а только вопросительно поднимает брови, и я захожу за прилавок. Я снимаю пальто, укладываю его на пол рядом с сумкой и надеваю фартук. Странно, но он приходится мне почти впору. Либо у гнома помощник одного роста со мной, либо (что более вероятно) это волшебный фартук.
Я больше не хочу размышлять на эту тему, иначе у меня заболит голова.
Вместо этого я на один день становлюсь самой настоящей ученицей пекаря.
- Ну, и как тебе понравился заработанный тобой пирожок? - интересуется Крысолов под вечер.
Я смотрю на него, и мне становится неловко от собственной жадности. Подбородок и губы у меня перемазаны яблочным повидлом, руки такие же липкие, потому что в них я до сих пор держу недоеденную часть пирога. После того как первый рабочий день подошел к концу, Крысолов разрешил мне съесть пирожок, в который я вцепилась, как дикарь, не евший несколько дней. Жалкое зрелище, скажете вы. Но сами попробуйте весь день проработать там, где в воздухе витают аппетитные ароматы, упаковывать разные вкусности и самому при этом ни разу не притронуться к еде. Я чуть не умерла.
- Очень вкусно, - умудряюсь я ответить с набитым ртом.
Он ухмыляется. Конечно, я весьма скромна в оценке его таланта, но ему все равно приятно услышать похвалу.
- А ты сегодня отлично справлялась со своими обязанностями, - заявляет он. - Я не раз обращался к самым разным покупателям с просьбой помочь мне, но все они оказывались либо неумехами, либо очень уж неловкими. В общем, помощи от них выходило маловато. А ты очень способная, и все, что я показывал тебе, ты схватывала буквально на лету.
Я откусываю кусочек побольше и с сожалением делаю паузу, чтобы сказать:
- Мне самой понравилось помогать тебе.
- У тебя все очень ловко получается, особенно здорово выходит общаться с покупателями. Жаль, что на той неделе они тебя больше не увидят.
Он молчит несколько секунд, потом добавляет:
- А как у тебя получились пирожки?
- Твои вкусней, - киваю я и вопросительно смотрю на него: - Ты предлагаешь мне работу?
- А если и так, ты согласилась бы?
Вот о чем я никогда не задумывалась. Но раз уж он сейчас спрашивает меня об этом, есть повод для размышлений. Мне и в самом деле понравилась работа. Покупателей тут много, и все разные, поэтому обслуживать их не надоедает. И хотя малявок я здесь не заметила, в павильон к Крысолову приходило немало волшебных крошечных созданий, которые вышли как будто прямо из сказки.
- Не исключено, - киваю я. - Но сначала мне нужно решить свои проблемы.
- Ах, да. Ты ведь не просто так явилась сюда ко мне. Что же привело тебя на рынок гоблинов, одну-одинешеньку, да еще в чужом пальтишке?
Не знаю сама, почему, но я сочла необходимым рассказать ему и о том, что пальто на самом деле принадлежало не мне. Конечно, он и сам не законодатель моды и одет довольно скромно: в вельветовые брюки, ситцевую рубашку и фартук, перепачканный мукой и специями. Я уж не говорю о том, что весь его наряд заляпан всевозможными пятнами от варенья. Кстати, мой собственный фартук выглядит ничуть не лучше.
- Это очень долгая история, - вздыхаю я.
- Тогда начни с конца, и, если понадобится, мы дойдем до самого ее начала, - предлагает Крысолов.
Для малявки это задание почти невыполнимое - начать рассказывать о событиях в обратном порядке, но мне кажется, что я справлюсь. Я оглядываюсь в поисках места, куда можно на время положить недоеденный пирожок, и гном протягивает мне салфетку. Я заворачиваю в нее пирог и кладу его на прилавок рядом с чашкой горячего шоколада, который Крысолов приобрел для меня в соседнем павильоне. Сейчас этот напиток кажется мне самым приятным из тех, что я когда-либо пробовала. Я вытираю липкие руки о фартук.
- Мне хочется разыскать малявку по имени Дженки Вуд, - с ходу сообщаю я. - Или его, или кого-нибудь из его семьи.
Глаза у гнома становятся печальными.
- Что-нибудь не так? - начинаю волноваться я.
- Ты ищешь крылья, - вздыхает он.
- Вроде того. Вернее, мне хочется снова превратиться в птичку.
Он понимающе кивает:
- Потому что это в твоей крови. Как только ты узнаешь забытые слова, твоя кровь вспомнит все.
- Что еще за слова? - недоумеваю я.
- Ты далеко не единственная малявка, которая хочет отыскать свое давно забытое наследие, - говорит Крысолов. - И я могу тебя понять. Иногда мне самому хотелось обзавестись крыльями. Да кто хоть раз в жизни сам не мечтал об этом? Но покупать их тут, на рынке, весьма рискованно. Они с виду, конечно, симпатичные, изготовитель об этом позаботился. Но большинство из них подведут тебя в самый неподходящий момент. Например, взлетишь ты на сотню футов в небеса, начнешь парить в свое удовольствие, а они - фьюить! - и сложатся вдруг сами по себе. И вот у тебя больше нет крыльев, и ты, как тяжелый куль, падаешь на землю.
При одной мысли об этом все внутри у меня переворачивается.
Гном наклоняется поближе ко мне и очень серьезно продолжает:
- То же самое происходит и с малявками, которым снова захотелось стать птицами. Далеко не всегда превращение происходит благополучно. Иногда у них это получается, но тоже не так, как хотелось бы. Например, можно навсегда превратиться в птичку, и назад уже пути у тебя не будет. Или же ты можешь вновь стать малявкой прямо в воздухе, и тогда ты начнешь безумно хвататься за него, пытаясь удержаться, но тщетно!
Заметив, как я погрустнела, он склоняет голову набок и добавляет:
- Ты, наверное, раньше об этом ничего не слышала, да? Ты жила уединенно, и тебе никто ничего не говорил.
- Нам вообще никто ничего никогда не рассказывал, - утвердительно киваю я. - И до встречи с Миной я только краем уха слышала о том, что малявки могут превращаться в птиц. Это было описано в какой-то книге.
Он кивает:
- Все верно. Вы, городские и деревенские малявки, не очень-то общаетесь друг с другом и потому не делитесь новостями.
- Наверное, ты прав. У нас никогда не было друзей. Да и как-то не принято среди наших ходить в гости и дружить.
- А я вот хожу, - с гордостью заявляет гном. - И другим стараюсь помогать. Например, тебе.
- Потому что ты знаешь, что мне нужно. По-моему, об этом известно всем, кроме меня самой.
Он осуждающе качает головой:
- Я только обязан предупредить тебя, что полеты - это очень опасно, вот и все. А делать выбор и принимать решение будешь ты, и только ты.
- Значит, ты не пытаешься отговорить меня от этой затеи?
Он снова отрицательно качает головой:
- Только позволь сказать тебе еще кое-что. Неважно, как далеко ты зайдешь в желании обрести крылья. Помни, что у тебя всегда остается шанс отступить. Даже если ты обретешь способность меняться, тебе вовсе не обязательно использовать ее. Делай это только в том случае, если метаморфозы не будут угрожать твоей безопасности.
- И тут ты тоже прав. Только я не пойму одного: если превращения у нас в крови, почему же все может закончиться трагедией?
- Я и сам не знаю. Я пекарь, а не философ. Но вот что успел заметить: те, у кого вообще ничего не получается, внешне больше всего похожи на людей.
Я смотрю на него пустым взглядом, потому что потеряла нить его мысли.
Он улыбается:
- Тебе, наверное, и самой случалось встречать малявок, которые… больше похожи на птичек, что ли. Они не совсем такие, как ты. У них кругленькие толстенькие тела, очень худые ножки, как лапки у птиц. - Его улыбка становится шире. - Конечно, в этом ничего плохого нет. Многие гномы тоже имеют такие формы.
Я задумываюсь над его словами и понимаю, что он говорит правду. Хотя в моем роду не было похожих на птиц малявок, мне приходилось встречать именно таких, каких он описывает.
- Да, видела я их…
- Мне кажется, они по крови ближе к птицам. Что же касается тебя… - Он подыскивает подходящее слово, потом выдаст: - Ты более эволюционированная, что ли.
- Значит, ты полагаешь, что у меня ничего не получится?
- Я этого не говорил. Но если верить моим наблюдениям, скорее всего, тебя ждет разочарование. Тем не менее, - продолжает он, не давая мне вставить ни единого слова, - нельзя полностью отвергать мысль о превращении.
Я задумчиво киваю:
- Значит, я возвращаюсь туда, откуда начала свой путь.
- Ну, извини. Лично я считаю, что каждый должен принимать себя таким, каков он есть. Поэтому не лучше ли оставить эту идею? Вероятно, птичья кровь в твоих жилах мешает тебе спокойно жить…
- Ничего хорошего в этом тоже нет.
Он молчит и ничего не отвечает. Да и что он может сказать?
- И все же мне хочется поговорить с ними, - заявляю я. - Чтобы самой успокоиться. Чтобы выяснить все до конца.
- Конечно.
Я вспоминаю самое начало нашей беседы:
- А что ты говорил насчет забытого слова или забытых слов?
- Неужели тебя так ничему и не научили в школе для малявок? - улыбается гном, и я понимаю, что он снова пытается поддразнивать меня.
- Да нет у нас никаких школ. По крайней мере, лично я в школу не ходила. Может быть, у городских малявок другие правила?
Он кивает:
- Может быть.
- Чему же меня должны были научить в школе?
- Этот язык - самый древний среди всех волшебных заклинаний. Давным-давно существовало целое племя слов, которые оставались невысказанными и жили в полной темноте. Рассказывают, что некий Ворон пробудил эти слова, дремлющие в его котелке, и они распространились по всему свету. Так началась жизнь. В других местах эту легенду пересказывают иначе. Но слова существовали раньше всего остального, и часто их забывали, прежде чем слышали.
- Как можно что-то забыть, если ты даже никогда этого не слышал? - удивляюсь я.
- Хороший вопрос, - кивает гном. - И ответа на него у меня нет. Так гласит легенда, вот и все, что я могy тебе сказать.
- И что же потом случилось с этими словами? - интересуюсь я.