- Они так и остаются забытыми. Но от них исходит слабое эхо, и если кто-то обладает нужными знаниями, владеет мастерством и достаточной волей, то он может использовать это эхо, чтобы изменить То, что уже Существует. Ведь слова обладают большой силой. Это все равно что знать истинное название какой-то определенной вещи. Если ты знаешь его, ты получаешь и власть над ней. И при этом совсем не важно, что это за вещь - камень, дерево или какое-либо живое существо.
- Я про это уже что-то слышала, - киваю я.
- Легенда гласит, будто Дженки Вуд был послан вождями своего племени на встречу с женщиной, которая писала рассказы о малявках. А она, в свою очередь, попросила о помощи древнего духа, многое знавшего об этих забытых словах. Именно он даровал Вуду и его народу способность снова превращаться в птиц.
- Эту женщину зовут Шери Пайпер, - вставляю я.
Он удивленно поднимает бровь:
- Тебе что-то известно о древнем духе?
- Нет, но я кое-что знаю об этой писательнице. Ти-Джей рассказывала мне о ней.
Потом мне приходится подробно объяснять, кто такая Ти-Джей, почему мы с ней расстались и дальше обо всем том, что заставило меня очутиться в городе и искать его самого.
- Она будет очень волноваться из-за меня, - заканчиваю я свой рассказ. - Но, как бы я ни старалась помочь ей, у меня все равно ничего не получится. Я достаточно глупа, потому что не выяснила ее фамилию и адрес. Я не смогу даже сообщить ей о том, что у меня уже все в порядке.
- В этом я как раз смогу тебе помочь, - замечает он. - Ты говоришь, Бакро знает, где она живет?
Я киваю.
- Но только как мы разыщем его?
- Об этом мне расскажет Мина. Она в курсе всего, что происходит к северу от нашего города. До нее доходят все сплети и слухи. Вы, малявки, считаете, что перемещаетесь незаметно для окружающих, но за вами постоянно следят чьи-то глаза. Это и эльфы, и вороны, и белки. Да мало ли кто еще!
- А ты умеешь разговаривать с животными?
Он улыбается:
- Не все животные оказываются теми, кем видятся нам на первый взгляд.
Мне вспоминается рассказ Мины о лисе, которая превратилась в молодого человека.
- Если бы ты мог передать от меня пару слов Ти-Джей, я была бы тебе весьма благодарна, - замечаю я.
Он только отмахивается, давая понять, что это ему ничего не будет стоить.
- Ну, а теперь займемся делом, - предлагает гном. - Здесь нужно все убрать, а потом посмотрим, удастся ли нам найти твоего родственника Дженки.
- Я не уверена, что он мой родственник, - напоминаю я.
- Он ведь Вуд, и ты тоже Вуд, по-моему, связь тут очевидна.
- Наверное, ты прав…
Мы убираем в пакеты булочки, плюшки и ватрушки, которые не успели продать, и надо заметить, что товара у нас осталось совсем немного. Затем я протираю прилавок, подметаю полы в павильоне и подготавливаю его к следующим выходным.
- Можно мне задать тебе один личный вопрос? - наконец осмеливаюсь я.
Он облокачивается на свою метлу и смотрит на меня:
- Конечно.
- А почему тебя зовут Крысолов?
- Потому что это я делаю лучше всего.
- А я подумала, что ты пекарь.
- Так оно и есть, - кивает гном. - Это занятие мне больше всего нравится. Но я родился Стоурном, в роду которых появлялись самые известные крысоловы. Этим они всегда славились. Мое настоящее имя - Хедли Стоурн, и ты можешь называть меня именно так.
- Я буду называть тебя, как ты захочешь.
- Тогда меня устроит просто Хедли. Так или иначе, - продолжает он, - с понедельника по четверг я занимаюсь одним делом, пятницу пеку, а в выходные торгую здесь.
- А тебе нравится ловить крыс? - интересуюсь я.
Меня всегда и пугали, и восхищали эти зверьки. Не стоит забывать о том, что крысы бывают двух сортов. Те, которые являются малявкам в кошмарных снах, - злющие, с черными глазками, тощие и как будто даже скользкие. Вот уж с кем не хочется встретиться, когда путешествуешь по стропилам или пробираешься между стенами дома. Но есть и другие крысы, о которых рассказывается в сказках. Это, например, мудрый старина Сэмюэль Тэтчет, ученый и советчик, к которому приходят все звери со своими проблемами. Это и кареглазый Рендилли, который помог нарисованной девочке, когда она выпала со своей картинки и чуть не погибла в реальном мире.
- Это самое обыкновенное занятие, - пожимает плечами Хедли. - Не лучше и не хуже любого другого. И в нем тоже имеются свои плюсы и минусы.
- Но крысы такие злые.
Хедли смеется:
- Наверное, для малявок они весьма опасны, но мы, Стоурны, отличаемся тем, что умеем разговаривать с ними. Скорее всего, Крысолов - это не слишком правильное прозвище. Мы на самом деле не отлавливаем их, а поступаем следующим образом. Мы отправляемся в то место, где их разводится слишком много и где они уже мешают жить всем остальным, и уговариваем их переселиться куда-нибудь еще. Так что никакой злости и насилия в моей работе почти и нет.
- Значит, ты их не убиваешь?
- Боже, конечно, нет! Зачем бы мне понадобилось это?
Я только пожимаю плечами:
- Не знаю. По-моему, только так и поступают с паразитами и вредителями.
Мне вспоминается, что именно уничтожение грозит всяким там клопам, тараканам и мышам, если они вздумают поселиться в доме у верзилы.
- Я не стал бы называть их так, - задумчиво произносит Хедли. - Крысы - такие же существа, как и все остальные. У них своя история и язык, семьи и племена, свои традиции.
- Наверное, если ты являешься для них объектом поедания, они ведут себя с тобой по-другому.
- С ними просто нужно найти общий язык. И в этом случае тебя обязательно оставят в покое. Кстати, это правило действует и с настоящими хищниками.
- Ты хочешь сказать, что можно договориться даже с ястребами, совами и кошками?
Хедли вздыхает:
- Вряд ли. Но только потому, что они прирожденные охотники. Они не выживут, если начнут питаться хлебом и овощами, как это делаем мы. Когда они охотятся и убивают, с их точки зрения, они не проявляют никакой жестокости.
- Что ж, мне сразу стало легче, как только я об этом узнала!
Он смеется.
- Ты там уже закончила? - интересуется гном, потому что он сам уже успел подмести свою половину павильона и ссыпать мусор в специальный бак.
- Похоже, что да.
Что ж, с уборкой, кажется, все. Но тут я вспоминаю еще кое о чем. Я сую руку в карман и извлекаю оттуда монетку, которую вручила мне Мина. Я протягиваю ее на ладони гному.
- Что это у тебя? - спрашивает Хедли.
- Волшебная монетка. Ее дала мне Мина. Если не ошибаюсь, это тебе за помощь. Она сказала, что я почувствую тот момент, когда будет нужно ее отдать. Ты был ко мне очень внимателен, позволил помогать тебе с торговлей и ничего не просил взамен. Я думаю, что монета должна по праву принадлежать тебе.
- Ты говоришь, что Мина дала ее тебе специально для того, чтобы ты обменяла ее на мою помощь?
Я киваю, но гном, похоже, не торопится брать монетку из моих рук.
- Что-нибудь не так? - настораживаюсь я.
- А ты знаешь, откуда вообще взялась эта монетка? - интересуется он.
- Я же говорю: мне ее вручила Мина.
- Я понимаю. А перед тем где она была? - подсказывает гном.
Я отрицательно качаю головой:
- Об этом она мне ничего не говорила.
- Ее достали из колодца желаний, - говорит он, и ноздри у него начинают раздуваться, как будто он чует запах монетки, лежащей у меня на ладони. - С самого дна колодца. Это очень старая монета, и она может исполнить любое желание, даже самое сложное.
- Желание? Как в волшебных сказках?
Он кивает.
Я снова робко протягиваю к нему руку:
- Так ты что же, не хочешь ее брать?
Он долгое время молчит; потом начинает:
- Ты и так сделала достаточно. Ты очень здорово сегодня меня выручила. Не кажется ли тебе, что своим собственным трудом ты и так уже заслужила помощь?
- Это было совсем несложно, - пожимаю я плечами. - Мне понравилась такая работа.
Между прочим, ее и работой-то не назовешь. Вот то, что мне приходилось делать дома по хозяйству, - это действительно работа, даже тяжкий труд, я бы сказала. А здесь все происходило совсем по-другому.
- Эго прекрасный аргумент, - кивает Хедли, - еще раз доказывающий, что работу нужно искать себе по душе. Занимайся только тем, чем тебе приятно заниматься.
- Ну, ты понял, что я хотела сказать.
- Конечно. И повторю: ты сделала для меня вполне достаточно. А вот если ты отдашь мне эту монетку, я буду в долгу у тебя, причем в таком, с которым, возможно, никогда и не смогу полностью рассчитаться.
Я внимательно смотрю на монетку. Если она стоит так много, почему Мина отдала ее мне?
- Может быть, ты будешь должен не столько мне, сколько Мине, - высказываю я свое предположение. - В этом все дело?
- Не совсем. Мина уже должна мне кое-что, хотя в этом я с ней не согласен. Но она считает именно так. Могу только добавить, что при помощи этой монетки она пытается отплатить мне свой воображаемый долг.
- Все это так сложно и запутанно, что я ничего не поняла, - признаюсь я.
- Охотно верю тебе.
- Значит, ты хочешь сказать, что долга не было, а теперь она пытается тебя обмануть и на самом деле сделать так, чтобы теперь ты стал ей обязан, да?
- Нет, не думаю, но все может закончиться именно так.
- Ничего не понимаю! Давай рассуждать вот как. Желание - это всего лишь желание и ничего больше. Верно?
Но он качает головой:
- Ты ведь читала много сказок, в которых исполнение желания приводит совсем к иным последствиям. Загадывать его нужно очень аккуратно, а то хлопот не оберешься. Знаешь, как все это происходит?
- Ну конечно. Это я помню хорошо. Бывает, например, что рыбак ловит рыбку и бросает ее обратно в море. И тут выясняется, что рыбка была волшебная, а за свое спасение она готова выполнить целых три желания этого рыбака. Ты это имел в виду?
- Вот именно. Сначала он оказывает ей услугу, а желания даны для того, чтобы рыбка расплатилась с ним. Но если она сначала выполнит твое желание, а ты ей еще ничего хорошего сделать не успел, куда это все может завести?
- Ну… в этом случае я буду обязана этой рыбке. То есть теперь я у нее считаюсь в долгу, так?
Он кивает.
- Но почему это так уж плохо? - недоумеваю я.
- Лично я очень ценю свободу, - заявляет Хедли. - И я не хочу, чтобы надо мной постоянно висел подобный долг. Мне это не нужно.
- Теперь, кажется, понятно, - киваю я. - Ты считаешь, что Мина попросит тебя сделать для нее нечто такое, что тебе будет не слишком приятно?
- Совсем не обязательно. Но этого точно никто не знает, верно? Я, разумеется, ни о ком ничего плохого говорить не собираюсь, но всем известно, что быть в долгу у волшебницы - дело никудышное. И лучше до этого не доводить. Это прописная истина. Надо быть осторожнее, иначе все очень плохо кончится.
- Но Мина говорила мне, что она не волшебница, просто ее воспитывала одна фея.
- Все верно. Но она всю свою жизнь провела в обществе волшебных существ, поэтому, хочет она того или нет, но обманывать других у нее уже в крови.
- Значит, мне нужно вернуть ей назад эту монетку. Мина говорила, что монетку нужно передать только тебе. Она никому больше желаний исполнять не будет. И если ты не хочешь ее брать, она должна снова принадлежать Мине.
Но Хедли отрицательно качает головой:
- Ничего подобного. Она сработает для кого угодно.
- Тогда тот, кому она исполнит желание, тоже будет в долгу у Мины.
- Сейчас она находится у тебя. И пока долг не оплачен, его тяжесть ложится на тебя. Когда ты решишь воспользоваться монеткой и загадаешь желание, ты взвалишь себе на плечи еще больший груз. Как ты понимаешь, я не хочу обременять себя ничем подобным. Жизнь и так коротка, без чудесного исполнения желаний, которое затрудняет ее хотя бы тем, что сокращает нам жизненный путь.
- Да, - соглашаюсь я. - Мне бы тоже этого не хотелось.
Я кладу монетку назад в карман.
- Спасибо, - кивает он. - Ты готова?
Он складывает фартук и прячет его под прилавок. Я поступаю так же, потом надеваю пальто, заворачиваю остатки пирога в салфетку и прячу все это в карман.
- Готова.
- Мы будем передвигаться быстрей, если ты поедешь у меня на плечах.
Я с сомнением смотрю на Хедли.
- Не волнуйся, я тебя не уроню. Только тебе придется время от времени пригибать голову.
Мы отправляемся в путь. Я сижу на плечах у Хедли, а он идет быстрым, размашистым шагом. Сумка хлопает меня по боку. Мы машем на прощание тем продавцам, которые еще не закончили торговлю. Неожиданно Хедли открывает в стене дверцу, которую я раньше почему-то не приметила. Мы идем по ступенькам - нет, это не та лестница, по которой я пришла на рынок, но ступеньки кажутся такими же крутыми и бесконечными. Хорошо, что мне приходится только покрепче держаться за воротник его курточки и глазеть по сторонам, а не карабкаться вверх самой. Источника света по-прежнему не видно, и, когда я спрашиваю об этом у Хедли, он говорит, что это волшебный свет. Как будто это объясняет тут буквально все.
Наверное, так оно и есть.
* * *
- Малявки живут сами по себе, ни с кем не общаются, - тихонько говорит мне Хедли и останавливается. Он наклоняется, давая мне возможность слезть с его плеч, и добавляет: - Но я знаю, что в этих зданиях с обеих сторон живут разные племена малявок, а подземных путей, связывающих их, тут нет. Значит, чтобы ходить друг к другу в гости, они должны либо уметь летать, либо использовать путь, по которому шли мы с тобой.
Я сползаю с его плеч на землю и оглядываюсь по сторонам. Улочка, где мы находимся, ничем не отличается от тех, по которым нам пришлось пройти от рынка гоблинов. Наверное, Хедли знает, что делает. По крайней мере так было до этой минуты. Вот почему я ничуть не волнуюсь, а просто спрашиваю его:
- Здесь нам нужно подождать, да?
Он кивает:
- Только тихо, - предупреждает он по-прежнему едва слышным голосом.
Он садится на кучу плоских картонных коробок, перевязанных бечевкой. Я плотнее укутываюсь в свое пальто, прижимая его ворот к шее - температура снова падает, - и прислоняюсь к картону, кидая сумку на землю у своих ног. У меня в голове рождается тысяча вопросов, которые хочется задать гному, но я набираюсь терпения и жду, что будет дальше.
Я вспоминаю его слова о том, что малявки предпочитают ни с кем не общаться. Я с ним согласна. По крайней мере там, где я жила, все происходило именно так. Но, возможно, только потому, что путешествия - даже из дома в дом - дело очень серьезное и небезопасное.
Раньше мне казалось, что в городе все должно быть по-другому. Но когда я помогала Хедли торговать на рынке гоблинов, то увидела много разных маленьких существ. Некоторых впервые, и я даже не знаю, как они правильно называются, но при этом там не было ни единого малявки! С тех пор, как Мина внесла меня в город в контейнере-переноске для кошек, я вообще не виделась с малявками.
Нo тут все меняется.
Я слышу скрип дерева и поворачиваюсь к низенькому окошку здания, напротив которого мы сидим. Рама чуть-чуть отодвигается, и в образовавшуюся щель пролезает малявка. Затем скрип повторяется - это он осторожно закрывает за собой окошко. Конечно, в такое отверстие не пролез бы ни ребенок, ни даже кошка, но малявке требуется совсем мало пространства, чтобы проникнуть куда-либо. И делает он это довольно ловко. Симпатичный и ладненький, как пирожок из печки. Тут я не могу сдержать улыбки. Я всего лишь один день помогала Хедли торговать, и вот теперь сама рассуждаю как самый заправский пекарь.
- Извини, пожалуйста, - вежливо и негромко говорит Хедли.
Малявка замирает на месте, только глаза его шарят по улице и, наконец, останавливаются на гноме. Сначала ему, наверное, хочется побыстрее удрать. Точно такие же чувства испытала я сама, когда повстречалась с кошкой вчера вечером в поле. Но вот он замечает меня и уже не знает, как ему лучше поступить. В глазах его отражается сомнение.
- Привет! - восклицаю я и машу ему рукой.
- Прошу тебя, не волнуйся, - добавляет Хедли. - Мы только хотим спросить тебя, как пройти кое-куда.
Малявка ведет себя довольно разумно. Он не спрыгивает назад и не исчезает за окном, но и не торопится приближаться к нам. Он из тех малявок, которые больше напоминают людей и на птиц не похожи. Он не красавец, но по-своему хорош и после недолгого замешательства начинает вести себя достаточно свободно. Ему еще нет двадцати, одет он с иголочки - во все новенькое и чистенькое, наверняка взятое из наборов для Кена и Барби или кого-то еще из той же компании. Видно, что вся одежда у него фирменная, сшита не вручную. На ногах - кроссовки. У меня когда-то были точно такие же, но они давно сносились. А такие симпатичные брючки, как у него, мне самой сшить ни разу не удавалось.
Он указывает на меня и говорит:
- Иди сюда.
- С какой стати?
- Мне хочется проверить, слабо тебе это будет или нет. А может, тебя никуда не пускают.
Я вопросительно смотрю на Хедли, но он только пожимает плечами. Я отхожу от стопки картона и перехожу через улицу. Когда я подхожу к окну, малявка предлагает мне руку, чтобы помочь подняться. Я колеблюсь пару секунд, потом вскарабкиваюсь к нему. Он с легкостью поднимает меня наверх, но так всегда происходит у малявок. Мы сильнее, чем кажемся, и кости у нас очень легкие, поэтому мы без труда взбираемся на любую высоту. Правда, бывают случаи, что малявка, поскользнувшись, падает, и тогда дело может кончиться переломом или того хуже. Взять, к примеру, моего дядюшку. Ему не повезло, и он сломал шею. В основном при падении мы успеваем сгруппироваться и отделываемся парой синяков, не более того. Если бы не тотальное невезение, кто знает, мой дядюшка был бы жив и поныне.
- Вот видишь? - гордо произношу я, обращаясь к малявке. - Никто меня не принуждает ничего делать. Я могу ходить куда хочу. А Хедли - мой друг. Он никому не причинит вреда - ни мне, ни тебе.
- Но он ведь гном, а они опасны.
- Малявки тоже могут быть весьма опасными, - напоминаю я.
Я завожу руку за спину и, прежде чем он успевает среагировать, достаю свой нож и угрожающе наставляю острие ему в живот.
Он долгое время смотрит на меня, потом пожимает плечами.
- Я просто очень осторожный, - поясняет он. - Лучшая защита для малявки - оставаться невидимым.
- Да знаю я все это, знаю. Но я же тебе говорю, что Хедли - свой. Он пекарь, а еще по совместительству - крысолов, но только крыс он не убивает. Он просто ведет с ними переговоры и убеждает их переселяться в другие районы.
- Ловко!
Я киваю в знак согласия. Потом убираю нож, достаю салфетку с пирогом, разворачиваю, отламываю кусок и предлагаю его малявке.
- Это Хедли печет, - поясняю я.
Он пробует его, и я вижу, как глаза его наполняются счастьем и радостью.
- Невероятно вкусно! - кивает он. - Просто здорово!