- И кто теперь будет это убирать? - возмутился Макхинлит.
- Твоя респираторная система была забита копотью, - сказала Джекашек.
Годы путешествий через дымовое кольцо, опоясывающее Лондон, не прошли даром. Смог, копоть, дым и пар. Сен сглотнула, сглотнула еще раз.
- Я чувствую воздух на вкус! - Она облизала губы. - Бона! Какой чистый! Теперь я понимаю, почему Эверетт все время кашляет.
- Мы также нашли врожденную деформацию в одном из твоих сердечных клапанов, - сказала Джекашек. - Этот дефект в будущем сократил бы твою жизнь. Мы починили клапан. Однако есть еще дефект, который мы не стали трогать: дисбаланс допамина, норэпинефрина и серотонина в мозге, вызывающий иррациональное поведение. Это связано с влечением и привязанностью к особи противоположного пола. Его зовут Эверетт Сингх. Если хочешь, мы избавим тебя от этого нарушения.
Что там они болтают про ее сердце и про Эверетта? Неважно: за окном было на что посмотреть!
Сен прижалась к стеклу. "Эвернесс" покоилась в объятиях трех огромных летающих механизмов - первым на ум приходило слово "машины", но для машин они двигались слишком живо и грациозно. Гигантские усики, снабженные присосками, крепко сжимали дирижабль. Картинки замелькали перед мысленным взором Сен: щупальца извивались в громадном чане с черной маслянистой жидкостью. Королевы генов строили машины, наполовину живые, наполовину механические. В голове Сен раздавались крики: щупальца извивались от боли. "Тебе больно?" спросила Сен, разглядывая громадные бронированные члены летающей машины.
Каждый день, каждый час, каждую минуту. Боль никогда не уходит.
Сен и сама ощущала ноющую боль в том месте, куда медицинские технологии Джишу не добрались. Зато туда добралась Шарлотта Вильерс со своим железным кулаком. Ты - ничто, пустое место, и я могу растереть в пыль тебя, ничтожную козявку.
Сен знала, что эта рана никогда не затянется. И будет пылать каждый день, каждый час, каждую минуту. "Пока я не вырву из груди твое поганое сердце, - прошептала Сен. - И знай, полоне, это амрийя".
ГЛАВА 20
Города без конца и края.
Загипнотизированный видами, Эверетт утратил всякое представление о пространстве и времени. Из иллюминаторов "Эвернесс", застрявшей в кронах деревьев, он не видел кромки леса и лишь теперь понимал, что Ясли - всего лишь парк, точнее, сквер посреди бесконечных равнин, башен из стекла и металла и громадных пирамид размером с земные города, таких высоких, что их вершины терялись в облаках. Сотни флаеров проносились в небе, подобно комариным роям. На диске Алдерсона могли поместиться триллионы городов, и все равно места было хоть отбавляй.
Императорская яхта неслась на сверхзвуковой скорости, фермы сменялись башнями, башни - городами-пирамидами, и начинало казаться, что они не летят, а стоят на месте.
Никогда еще он не чувствовал себя так далеко от дома.
- Забавно. Примерно как чирей в заднице.
Эверетт не расслышал, как подошел Шарки. Для своего роста американец был легок на ногу. Шарки пришлось покинуть место в углу, где команда яхты устроила туалет. Джишу не разделяли присущей людям стыдливости при отправлении естественных надобностей. Главное - гигиена, а что процесс происходит на виду у капитанского мостика, никого не волновало. Кроме Эверетта. Волновало его и то, чем их собираются кормить. Все вокруг вызывало тревогу и страх.
- Думаю, они используют электромагнитные силы, - сказал Эверетт. - С точки зрения аэродинамики эта штука ничем не лучше кирпича, но откуда тогда берется скорость? Мы движемся быстрее скорости звука, но совсем ее не ощущаем. Должно быть, это что-то вокруг нас, что-то невидимое делает нас более обтекаемыми. Силовые поля? Может быть, они используют их для полета или как магниты, если у них есть сверхпроводящие магниты комнатной температуры. Стало быть, магнитная левитация, а если они создали сверхпроводящую сеть под всем Плоским миром... - Эверетт запнулся. - Я говорю слишком быстро?
- И слишком много.
Он вспомнил слова капитана Анастасии: "Не пытайся все объяснить". Эверетт знал за собой этот грех: когда он испытывал страх, его рот не закрывался, его захлестывали идеи, ибо только в мире науки Эверетт ощущал себя в безопасности.
- Прости, как-то навалилось... Капитан, Сен, отец. Мне кажется, я должен что-то делать, но я не знаю что. Я не знаю, что делать, Шарки.
- Может быть, стоит расслабиться и позволить другим вытащить тебя из беды? Сен, Макхинлит, капитан - с ними Джишу еще наживут себе неприятностей. Все образуется, Эверетт. Капитан за всем присмотрит. Лучше давай расскажу тебе одну байку. Я уже упоминал, что я - нечестивый шестой сын шестого сына. Есть такое южное суеверие: если седьмой сын седьмого сына - ангел во плоти, то шестой сын шестого рожден для зла, а шестому сыну шестого сына шестого сына, буде таковой родится, суждено стать антихристом.
- Число зверя, - кивнул Эверетт.
- Верно, мистер Сингх. "Кто имеет ум, тот сочти число зверя, ибо это число человеческое; число его шестьсот шестьдесят шесть". Таково слово Божие. И хотя его завет не сходит с моих уст, живу я не по слову Господа, да и вера моя не слишком крепка. В Стамбуле капитан подобрала меня в Эминёню, на самом дне. Мою голову оценивали в пять тысяч османских лир. Дивный город Стамбул, пуп земли, но жди беды, когда в каждой ладони спрятан кинжал. У меня был контракт с Высокой портой, дельце из тех, что поручают иностранцу, а после тайно вывозят его из страны. Только мой наниматель решил, что дешевле будет отплатить мне той же монетой. В узком переулке Султанахамета убийцы подошли ко мне очень близко. К счастью, я был начеку. Один из них нашел могилу в заливе Золотой Рог. Господь милостив, но я понимал, что мое везение кончилось. Я переправился в Хайдарпашу - видел бы ты дирижабли, парящие над азиатской стороной Босфора в золотистом закатном мареве! На свете нет более величественного зрелища! Не обижайся, Эверетт, но твой мир, насколько я успел заметить, довольно уныл. Блеклый, лишенный красок, страстей. Капитан поняла, кто я такой, стоило мне войти в бар, но ничего не сказала. Даже виду не подала. Я знал, что она ищет мастера-весовщика, а я немало поработал на линии Атланта - Мехико. Она взвесила меня, как я в свое время взвесил вас, сэр. И когда мы отчалили и поплыли над мечетями, минаретами и зимним Босфором, я заплакал, мистер Сингх. Я плакал, как ребенок. Плакал, как взрослый мужчина. Что-то раздирало меня изнутри, я был удручен тем, что совершил, удручен тем кем стал за эти годы. Я плакал, как маленький ребенок, Эверетт. Дирижабль стал моей новой семьей. Вот только турки, мои бывшие наниматели, не прощают долгов. Я успел пересечь Балтику дюжину раз, побывал во всех трех Америках, Исландии, Санкт-Петербурге, старушке Верхней Дойчландии. Я привык к своей лэтти и к таверне "Небесные рыцари", стал ленив... и пропустил удар. Откуда мне было знать! Кинжал прошел в дюйме от моих почек, когда капитан бросилась мне на помощь. Она сражалась как львица, сэр, как истинная львица! Их было четверо, я валялся на полу в луже крови, а она в одиночку разделала их под орех! Все было кончено к приходу Макхинлита, а он, сам знаешь, если его хорошенько накрутить, бывает малость не в себе. Иногда нам это на руку, иногда работает против нас.
- У нас сказали бы, что Макхинлит не умеет держать себя в руках, - сказал Эверетт. - У него нервы не в порядке.
- Зато в порядке мозги, - ответил Шарки. - Я встал, вытер кровь, и снова капитан не сказала ни слова. Даже не спросила, за что молодчики с кривыми кинжалами хотели выпустить мне кишки. Она знала, знала с самой первой минуты в баре "Хезарфен Челеби"! Может быть, поэтому и взяла меня на корабль. У капитана слабость к бродягам.
Эверетт вздрогнул, вспомнив, как отплатил капитану Анастасии за ее доброту.
- Сам посуди, Сен, Макхинлит - он был механиком задолго до моего прихода, - потом я.
- Да, помню, Макхинлит говорил, что служил во флоте, - кивнул Эверетт. - Механиком на "Королевском дубе". А почему он ушел?
- Любовь, что ж еще, - ответил Шарки. - Во флоте Его величества таких отношений не поощряют, впрочем, их не жалуют и в Писании. Ему предложили выбор: отказаться от любви или уйти. Он выбрал любовь.
- А почему на флоте...
- Соображай, Эверетт.
- А.. - Наконец-то до Эверетта дошло. - О...
- Мы - корабль потерянных душ, - промолвил Шарки. - Все в каком-то смысле сироты: и оми, и полоне. Даже капитан. Она своими глазами видела, как ее дирижабль сгорел в небе.
- Анни рассказывала мне про "Фэйрчайдд".
- Она до сих пор видит, как он горит. У капитана амрийя: не отказывать тому, кто попросит о помощи. Она не отвергла меня, хотя знала, что я худший из грешников, лжец и наемный убийца. Она не отвергла тебя. Тебе необязательно быть хорошим, чтобы заслужить ее расположение.
- Макхинлит, - промолвил Эверетт. - Я и подумать не мог...
- А ты и впрямь много болтаешь, Эверетт, - сказал Шарки. - Порой лучше помолчать. "Время раздирать и время сшивать; время молчать и время говорить".
Но порой молчать слишком страшно! Ты замолкаешь, и память услужливо подсказывает: вот он бросает Кахс дробовик, вот драка двух рептилий становится смертным боем. "Эвернесс" врезается в лесной полог, ломая ветки, протыкая обшивку. Генерал со всей силы, как взрослого, ударяет его в живот. Он сжигает Имперский университет, упиваясь безграничной властью. Смотрит в лицо другого Теджендры, а щупальца Нано протыкают его насквозь, и то, что происходит у него на глазах, хуже смерти. Его двойник, анти-Эверетт, стоит на снегу кладбища Эбни-Парк. Отец выталкивает его из-под прицела прыгольвера, последний взгляд - и отец исчезает. Одно цепляется за другое, нет времени, чтобы осмыслить то, что происходит, ты просто отражаешь очередной удар. Потеря за потерей, боль за болью.
- Как же я все это ненавижу!
А еще есть время говорить. Джишу подняла голову от штурвала и переморгнула. Кахс в роскошном одеянии принцессы обернулась.
- Я хочу, чтобы отец вернулся! Чтобы вернулись Сен, и капитан, и дирижабль! Чтобы никто не угрожал маме и Виктории-Роуз. Хочу домой. Я ни о чем таком не просил! Я просто искал отца! Я не просил его давать мне Инфундибулум, строить портал Гейзенберга и открывать... всех. Я отлично прожил бы без вас! Я устал, не .знаю, что делать. Мне страшно! Все время, каждый день, каждое мгновение. Каждое утро я счастлив только первые две секунды после пробуждения, а потом на меня обрушивается все это! Я так устал бояться!
- И я, Эверетт, - промолвил Шарки. - И я.
Все слова были сказаны. Краем глаза Эверетт увидел, как Шарки сжал губы, а взгляд американца потяжелел. Сомнений быть не могло: их ждало новое испытание! Эверетт проследил за взглядом американца, и его сердце упало.
Огромный черный овал висел над бескрайними городами. Их воздушный катамаран несся прямо к нему. По мере приближения овал превращался в круг, черную дыру в ткани мира. Эверетт скрестил пальцы и приложил к стеклу. Двадцать - двадцать пять километров в ширину.
Нет, не дыра в ткани мира - дыра сквозь мир, от одной стороны диска Алдерсона до другой!
Воздушный катамаран принялся петлять между городами-пирамидами. Черная дыра впереди была похожа на грозовой фронт, выползающий из глубин мира. А потом катамаран завернул за его край и устремился вниз. Эверетт припал к иллюминатору. Они неслись с ошеломляющей, сводящей с ума скоростью. Под ногами мелькали стены, усеянные балконами и террасами, галереями и окнами. Солнечный луч медленно скользил по стенам, внизу зияла темнота - Эверетт видел ночное небо на другой стороне диска. Во тьме, посередине цилиндра бушевала гроза. Молнии сходились вокруг чего-то огромного в самом центре цилиндра. Объект напоминал плывущую гору. Другая гора, перевернутая вверх тормашками, соединялась с первой основанием. Плывущая двойная гора из снов безумного средневекового зодчего: при вспышках молний Эверетт различал фантастические башни, парящие арки и контрфорсы, шпили и минареты, торчащие над бездной. Готический замок шириной в километр, висящий в центре неутихающей грозы.
- Это какой-то "Warhammer", - выдохнул Эверетт.
Шарки кивнул, хотя название игры было для него пустым звуком. Их объединяли изумление и ужас. Лицо американца озаряли молнии. Все на катамаране ощущали страх. Страх делал их равными, страх роднил. Катамаран со свистом рушился в бездонную бездну. Эверетту казалось, что он перестал ощущать силу тяжести. Так и есть! Как и в центре Земли, в центре бездны массы уравновешивались. Мрачный готический замок парил в свободном падении.
Катамаран обогнул тончайшие, словно сотканные из паутины, зубцы башен. Эверетт посмотрел на Кахс. Ее лицо в свете молний казалось ему незнакомым. "Все это так же ново для тебя, как и для меня, - догадался он. - Нимб дает тебе знания, но бессилен поделиться опытом. Перед тобой твой новый дом".
Узкие, словно лезвия ножа, мосты соединяли замок со стенами цилиндра. Катамаран закладывал петли вокруг. Эверетт и Кахс прильнули к стеклу, жадно всматриваясь в иллюминаторы и понимая, что у мостов нет перил. Впрочем, никакой опасности не было: гравитация подхватит упавшего и будет подталкивать вверх и вниз, как Солнце в центре Плоского мира, пока не опустит туда, откуда он упал.
Катамаран резко ушел вверх и пришвартовался к узкой каменной опоре, протянувшейся через бездну. Спускаясь по трапу, Эверетт сдуру взглянул под ноги. Далеко-далеко внизу темнота была усеяна звездами. Рука Шарки опустилась ему на плечо.
- Осторожнее, мистер Сингх.
Дворцовая охрана - алые хохолки и нимбы - расступилась, приветствуя принцессу Кахахахахас. Кахс повернулась и совсем по-человечески поманила Эверетта и Шарки за собой.
- Слова из какой песни ты цитировал, когда мы спускались в бездну, кишащую Нано? - спросил Шарки.
Эверетт вспомнил не сразу.
- "Вперед, вперед, с надеждой в сердце, и никогда не будешь одинок".
Стражники выстроились вдоль крутого спуска к сияющим воротам.
- Напомни мне их еще раз.
* * *
Сен отхлебнула из кружки и невольно поморщилась.
- Слишком много чили, - вздохнула капитан Анастасия. - Угадала?
- Да нет, все нормально, мам.
- Только Эверетт умеет варить фирменный Эвереттов шоколад.
Сен примостилась на откидном сиденье в капитанской лэтти. Прошло уже немало времени с тех пор, как капитан Анастасия ответила на условный стук в дверь, означавший на палари: есть разговор.
- Нет! - Сен подняла палец. - Правило номер один!
Правило номер один гласило: никаких оми. Чисто женский разговор. Сен отодвинула кружку.
- Мой шоколад не так уж плох, - сказала капитан Анастасия.
- Да., нет... возможно. Да не знаю я! - выпалила Сен, заерзав на узком сиденье. - Почему мы сидим и пьем шоколад, когда эти чешуйчатые полоне захватили дирижабль, продырявили корпус и тащат нас неизвестно куда? Я помню, ни слова про оми, но Эверетт и Шарки понятия не имеют, где мы, и нам нужно срочно что-нибудь делать!
- Например? - Капитан Анастасия отхлебнула из кружки.
- Откуда мне знать? Что-нибудь. Ты у нас голова, ты за все отвечаешь. Как в тот раз, в Тромсо.
Снежный буран, пришедший со стороны Свальбарда и Земли царя Александра, вырубил воздушное сообщение от Нарвика до Хельсингера. И как раз в это время в Санкт-Петербурге вспыхнули беспорядки среди чухонцев. Команда "Эвернесс" - маленькой нахалке Сен только что исполнилось десять - залегла на дно и попивала горячий пунш, пока пулеметные очереди разносились над деревянными избами Тромсо.
Спустя пять дней к капитану Анастасии заявились потрепанные окровавленные сепаратисты, умолявшие вывезти их в Англию. Повстанцы обещали заплатить золотом. Тогда мастером-весовщиком был Роберто Хеннинджер. Он и Макхинлит были против и с пеной у рта отстаивали свою правоту, но капитан Анастасия знала о свирепости царских казаков.
На шестой день буран сместился в сторону Верхней Дойчландии, и "Эвернесс" взяла курс на запад, но была немедленно остановлена боевой императорской флотилией. Они перевернули дирижабль вверх дном, не тронули только цистерны с балластом, куда капитан Анастасия засунула безбилетников, выдав каждому по воздушному шлангу для дыхания.
- Да, переохлаждения не избежать, - сказала им капитан. - Выбирайте: предпочтете переохладиться в моих цистернах с балластом или в сибирских лагерях?
Всю дорогу до Англии мятежники пытались согреться. Капитан Анастасия высадила их на побережье страны англов, подальше от глаз таможенников, и забрала свое золото.
- Аэриш везучие. Если бы тот казачий капитан смотрел не вверх, а под ноги...
- Что мешает нам придумать такой же хитроумный план? Мы должны дать им отпор. Их всего три!
- Плюс три полных корабля.
В лэтти было темно хоть глаз коли - иллюминатор закрывало металлическое щупальце. Три воздушных кальмара цепко сжимали дирижабль в объятиях. Капитан Анастасия всякий раз морщилась, когда щупальца скрежетали, царапая ее легкокрылую ласточку, ее "Эвернесс".
- Ты не видела, что сделали Джишу с теми кьяппами, а я видела. Они не продержались и двух секунд.
Рептилии аккуратно убрали останки спецназовцев. На опыты, решила капитан Анастасия. Дирижабль провонял кровью, и запах выветрится не скоро.
- Но мы не можем просто сидеть! - объявила Сен.
- А мы не просто сидим, а пьем шоколад и ведем беседу.
Сен недовольно заерзала на сиденье.
- Не понимаю! Капитан Анастасия Сиксмит, моя мама...
- Сен, - резко прервала ее капитан Анастасия, - ты забываешься.
- Прости, но...
- Говори.
Капитан Анастасия прекрасно знала свою приемную дочь: нужно лишь надавить на правильную точку, и откровения польются рекой.
- Видишь ли, мам, эти Джишу, они не только вытащили из меня палари, они словно вложили в меня...
- Что? - Глаза капитана Анастасии округлились.
Сен в страхе отпрянула. До сих пор ей довелось трижды видеть приемную мать в гневе, и зрелище наполнило Сен восхищением и ужасом. Это была пробуждающаяся стихия: львица, выпускающая когти.
- Прости, прости, я неудачно выразилась, я не хотела тебя пугать!
- Если они навредили тебе, я отыщу их в любой Вселенной...
- Нет, они не сделали мне ничего плохого, правда! Это было похоже на поток в обе стороны. Они получили что-то от меня, а я - от них. Я кое-что видела, мам.
- Что?