Сначала она просто ждала, как другие матери. Потом к другим матерям вернулись сыновья, а к ней - нет. Она стала писать письма в Россию, но ей не отвечали. После войны прошло десять лет. Старушка уже тогда была немолода. Она поняла, что ждать придется долго, и стала пить серебристые пилюльки долголетия и учить русский язык, чтобы все в России понимали ее письма.
Это была трогательная и ужасно длинная история. Старушка помнила, кажется, всех, кому писала за прошедшие годы, помнила, кто не ответил, а кто ответил и как. Весь этот бесконечный список она выгружала на Лину с Митькой деловито и безжалостно, как бомбардировщик.
Митька затосковал. А Лине совсем не надоело, она еще и переспрашивала, если что-то не разобрала:
- "Кручёв" - это кто?
- Это Кручёв, ваш травный правитерь. Он быр рысый, - объясняла старушка, улыбаясь в тридцать два фарфоровых зуба. Митьке она сказала: - Рюбрю мородёз. С Риной я сама мородею!
Через час Митькино терпение лопнуло. Он сделал вид, что вспомнил об одном деле, и ушел.
Интересная получалась картина.
Девчонка нашла себе подружку - столетнюю японку.
Она прыгает с парашютом и преспокойно бежала по перрону с сумкой, которую он, Д.О. Блинков-младший, далеко не слабак, потом еле протащил двадцать шагов.
Она интересуется Тунгусским метеоритом, на который наплевать девятьсот девяносто девяти людям из тысячи. И Митьке было наплевать, пока папа не взял его в экспедицию.
Она видела бурелом, которого никто не видел уже лет пятьдесят.
А самой этой девчонке от силы восемнадцать (Митька все-таки надеялся, что поменьше). Или она только так выглядит?
Всякое бывало в жизни лучшего сыщика из всех восьмиклассников (теперь уже из всех девятиклассников, поскольку он перешел в девятый). Ловил террористов и музейных воров, выводил на чистую воду наркоторговцев; в джунглях Венесуэлы охотился с самодельным копьем и убегал от хищников. Но сейчас зашел в тупик. Кто она, Лина, - человеческая девчонка со странностями или… Блинков-младший жалел, что нельзя подключиться к Бандуре и посмотреть, какого она мнения о Лине. Ведь ее датчики отмечают все, что происходит вокруг. Когда Бандура вернется к академику Лемехову, он расшифрует ее записи. Вот будет обидно, если академик скажет: "Странный попутчик ехал с вами в поезде. У него два сердца, а в пупке радиолокатор".
Прошли вторые сутки пути и день третьих. Ночь вычеркнула еще восемь часов. С утра Блинков-младший слонялся по коридору или сидел в своем купе, оставив дверь приоткрытой. Зеленоглазая проходила мимо то с полотенцем в руках, то с чаем для себя и для японки. Поговорить не удалось. Один раз Митька начал: "Уже Сибирь, а жарко", Лина усмехнулась: "А ты снега ждал?" - и разговор увял, не успев начаться.
Митька совсем запутался. То жалел, что даже не попытался поцеловаться с Линой. То представлял, что ей сто лет и она инопланетянка. Он тянется к ней губами, тянется и вдруг видит, что зубы у Лины фарфоровые, как у японки, а язык черный и по-змеиному раздвоенный.
Приближался Красноярск. Дальше надо было лететь самолетом, а сначала, разумеется, доехать до аэропорта. Блинков-младший хотел позвать с собой Лину: мол, зачем тебе трястись в автобусе, когда мы повезем Бандуру на машине. Лина не сказала, куда едет, но стишок про центр паденья подсказывал, что и она добиралась до Ванавары. Митька решил глаз с нее не спускать.
Но купе Лины и японки было заперто. Позже Блинков-младший увидел, как они появились из тамбура - наверное, ходили в вагон-ресторан. Зеленоглазая придерживала старушку под локоток. Митьке она сказала, что зайдет.
Он ждал, пока папа вдруг не объявил, что пора выносить госпожу Бандуру в тамбур. С ящиком она весила килограммов двести, поэтому тащить ее вдвоем даже не пытались. Вынесли сначала пустой ящик, потом рюкзаки. Проходя мимо Лининого купе, Митька нарочно старался задеть дверь. Ноль внимания!
Последние пятнадцать минут съела Бандура, которая цеплялась колесиками за ковровую дорожку на полу. Когда ее дотолкали до тамбура, поезд уже остановился, надо было выгружаться.
Оставив папу на перроне, Блинков-младший забежал к Лине. Дверь ее купе была приоткрыта, старая японка стояла у окна с видом фрекен Бок, тоскующей по Карлсону.
- Где Лина? - глупо спросил Блинков-младший, хотя уже видел, что в купе нет ее вещей.
- Сошра, - печально ответила японка. - А я успера ее порюбить…
Зеленоглазая вышла через другой вагон!
Глава VI
ВЕРСИЯ ПОДТВЕРЖДАЕТСЯ
В аэропорту с непонятным названием "Черемшанка" папа ушел, а Митька остался караулить вещи. Со скуки он стал читать расписание полетов и сделал неприятное открытие: самолет в Ванавару взлетел пять минут назад, следующий будет через неделю. Эх, знать бы раньше! В одной только пельменной Митька с папой потеряли полчаса. Водитель их подбил: "Настоящие сибирские пельмени, а не ваши московские хрящи в туалетной бумаге…" Лина, Лина! Вот куда ты спешила. Сейчас уже летишь в Ванавару… Стало еще обиднее. Знала и не сказала! С досады Митька стукнул кулаком по ящику, и Бандура отозвалась скрипом пружин. Да, это был еще один поступок зеленоглазой, необъяснимый для девчонки, которая читала тебе стихи и слушала твои истории. А по-инопланетянски, подумал Митька, Линии поступок очень правильный. Теперь Ученая Бандура, которая должна разгадать загадку Тунгусского взрыва, на неделю застряла в Красноярске. А за неделю многое может с лучиться…
Любовь шофера к пельменям сейчас казалась подозрительной. Его "Газель" была на привокзальной площади одна среди автобусов и легковушек. Лине ничего не стоило сообразить, какую машину наймет папа для Бандуры, и подговорить водителя не торопиться в аэропорт. Соврала что-нибудь. "Хочу пошутить (разыграть, отомстить)". Зачем? А зачем она вообще оказалась в поезде?
Блинков-младший сел на рюкзаки, прислонившись спиной к ящику с Бандурой, и стал заново вспоминать каждый час короткого знакомства с зеленоглазой.
Вот она прибегает на перрон, швыряет свою сумку: помогите, я устала… Фигушки! На самом деле это способ познакомиться.
Минуты ей хватает, чтобы закинуть удочку: "Парашютистка! С мостов и заводских труб! Без запасного парашюта!"
Почти сутки Лина выжидает. Тонкий расчет! Дмитрий Олегович Блинков-младший, лучший сыщик и все такое, уже заглотнул наживку с крючком. Немного внимания дурачку - и он тащит ее в свое купе и выбалтывает все, что знает о Бандуре. Лина задает папе парочку уточняющих вопросов и, проверяя попутчиков, говорит им пароль - стихотворение. "На перевале я, разбив второй свой сухопутный лагерь…" Раз второй, значит, у стихотворения есть начало. Посвященные в тайну подхватили бы: "А первый мы разбили там-то, там-то…"
Но Митька с папой не понимают зеленоглазую.
Они обычные люди. А Лина - правнучка тех, кто прилетел на Тунгусском "метеорите". Пришельцы давно рассеялись среди нас. Их стало так много, что не все друг друга знают. А с родным звездолетом их связывают стихи. Если отбросить слова про давно сгнивший бурелом, останутся координаты: "К северу от речки Хушмо есть Великая котловина, а в середине у нее "центр паденья", то есть болото, под которым скрыт звездолет".
Это была сто одиннадцатая гипотеза Тунгусского взрыва, которую Блинков-младший придумал только что.
Как справедливо заметил папа, главная загадка метеорита в том, что его нет. Если он был из льда и при взрыве испарился, то почему поворачивал в воздухе, как звездолет? А если это был звездолет пришельцев, то почему после взрыва не нашли осколков?
А ЕСЛИ ЗВЕЗДОЛЕТ И НЕ ДУМАЛ ВЗРЫВАТЬСЯ?!
Откуда и зачем он прилетел, мы не знаем. Но раз пришельцы решили садиться не в кипящие газовые океаны Венеры и не в ледяные пустыни Марса, значит, они похожи на нас. Им тоже нужны для жизни воздух и вода.
А садиться пришлось без разведки. Скорее всего звездолет терпел бедствие. Выбирая безлюдное место, пилот направил его в раскаленные пески пустыни Гоби. Но вскоре компьютер нашел место получше, и пилот изменил курс. В реве пламени звездолет проносился над железной дорогой, над реками, по которым плавали лодки. Пилот тянул к горной котловине меж двух рек. Он понимал, что его маневр замечен. Люди будут искать странный метеорит.
Достигнув избранного места, звездолет направил к земле дюзы своих атомных двигателей и дал форсаж. Пилот знал, что делал. Невыносимый жар растопил вечную мерзлоту, и звездолет канул в болото. Трясина сомкнулась над ним, укрыв от любопытных глаз.
Созданный для полетов в безвоздушном пространстве, защищенный броней от метеоритных атак, звездолет не пострадал от болотной жижи. На борту было все, что нужно для жизни. Космические скафандры служили пришельцам не хуже, чем водолазные. В них можно было выйти из. корабля для ремонта и разведки.
Кочующие в тех местах эвенки - племя таежных охотников и оленеводов - встречали пришельцев дружелюбно и без страха, думая, что те из посланной на поиски метеорита экспедиции. А пришельцы с приятным изумлением обнаружили, что эвенки люди как люди, не серые и не зеленые, и не собираются вставлять им в нос Железки или запускать под кожу пиявок.
Время шло, пришельцы все дальше уходили от своего корабля и обживались среди людей. Почему они не улетели? На этот вопрос могла бы. ответить Лина. Сейчас она мчится к своим, чтобы предупредить их о Бандуре, которой ничего не стоит найти звездолет…
Если Митька прав, то назревают крупные события и надо любой ценой попасть в Ванавару не через неделю, а как можно скорее.
Вернулся довольный, ни о чем не подозревающий папа. Он издалека махал рукой и улыбался. За ним, катя низкую грузовую тележку на роликах, шел мрачный парень в замасленном до блеска комбинезоне. Ни слова не говоря, парень завел клыки тележки под ящик с Бандурой, что-то нажал, и ящик приподнялся. Так же молча он потащил Бандуру в каком-то одному ему известном направлении. Блинков-младший и папа разобрали рюкзаки.
- В камеру хранения? - спросил Митька.
- Нет, на самолет.
- Он же улетел, - удивился Митька.
- А ты думал, придется ждать неделю! - улыбнулся папа и с видом Деда Мороза объявил: - Наш самолет зафрахтован специально для Бандуры. Ее нельзя перевозить на высоте больше двух километров, а рейсовый "Як" летает повыше.
Парень в замасленном комбинезоне молчал, как немой. Идя за ним, Блинков-младший и папа вышли из здания аэропорта через какую-то служебную дверь. Ролики тележки загромыхали по дорожке из вкривь и вкось положенных плит. Митька уперся в ящик с Бандурой, чтобы помочь. Почувствовав, что тележка пошла легче, парень обернулся и мотнул головой: не надо.
Глаза у него были зеленые в крапинку!
Глава VII
В ЛАПАХ У ПРИШЕЛЬЦЕВ
Мимо ангаров, похожих на половинки огромных железных бочек, они вышли на недлинную и узкую бетонную дорогу. По краям стояли два вертолета и с десяток весело раскрашенных спортивных самолетов. Только поэтому Митька догадался, что дорога - не дорога, а какая-то неглавная взлетная полоса. Он оглядывался, ища самолет, специально зафрахтованный для Бандуры. Ничего похожего. Мрачный парень уверенно тянул тележку дальше.
За следующим ангаром Митька увидел ЭТО и немного испугался: неужели он?! ЭТО было бипланом - "этажеркой", от которых все прогрессивное человечество отказалось лет пятьдесят назад. То есть они еще летали, Митька видел на воздушном празднике в Тушине, как с такого самолета сбрасывали парашютистов. Но все равно было страшновато даже приближаться к этой древности.
- "Ан-2", старичок, - улыбнулся папа. - На таких твой дедушка учился летать. А покраска арктическая.
Биплан был ярко-оранжевым. Из-под облупившейся краски проглядывали буквы "СССР".
- Так он и есть самолет полярной авиации, - впервые за все время открыл рот парень. - Списан из ледовой разведки.
Папа понимающе кивнул и объяснил Митьке:
- Полеты над океаном на одномоторных самолетах запретили лет двадцать назад.
- И с тех пор его не красили? - съязвил Митька.
Парень издевки не понял и с важным видом ответил:
- Мы поддерживаем внешний вид.
Появился седой человек в летной фуражке с "птичкой".
- Сергей Иванович, - представился он, - командир этого аппарата.
- Олег Николаевич, хранитель этой Бандуры, - ответил папа, пожимая руку летчику. А тот деловито обмерил бечевкой ящик с Бандурой и показал бечевку папе: не пройдет. На бечевке были завязаны узелки - как понял Митька, высота и ширина двери.
- Ящик можно разобрать на щиты, а в Ванаваре опять соберете, - подсказал Сергей Иванович. - Я дам вам отвертку.
Когда папа открывал ящик и все смотрели на Бандуру, мимо Блинкова-младшего промелькнула знакомая тонкая фигурка и со счастливым визгом кинулась к мрачному парню:
- Пашка!
Пашка расцвел. Он подхватил зеленоглазую на руки, покружил и поставил. Подошел Сергей Иванович и обнял Пашку и Лину за плечи. Три пары зеленых в крапинку глаз довольно смотрели друг на друга. Целились дырочками ноздрей три курносых носа: у Лины потоньше, у Сергея Ивановича и у Пашки помясистее. Сияли три одинаковые улыбки.
Солнце палило, нагретый фюзеляж самолета дышал жаром, как печь, но Митьку прошиб холодный пот.
Сейчас папа своими руками поможет им погрузить в самолет изобретение академика Лемехова. Можно ручаться, что Ученая Бандура не долетит до Ванавары. Но попробуй скажи об этом папе! Высмеет, и только. Кричи, скандаль, доказывай свое, упади и бейся головой. Самое большее, чего ты добьешься, - денег на обратную дорогу и презрения на всю оставшуюся жизнь. Папа не верит в пришельцев. И не поверит! Чтобы его убедить, нужна инопланетная штука, какой-нибудь бластер-шмастер, который снес бы половину аэропорта. Но и тогда Митькин ученый папа может сказать: "Это же эффект Боткина-Петкера, дифракция диспепсического квартирума. Я об этом читал пять лет назад, а теперь, видишь, уже сделали!"
Блинков-младший огляделся, раздумывая, что учудить, чтобы папа отказался от полета. У стены ангара стояла ржавая рама грузовика без колес. А что? Подходит. Главное, чтобы все выглядело непринужденно. Пройтись рядом, споткнуться и головой - о вон ту торчащую железку. Не попасть бы виском, а то убьешься насмерть. Надо только рассадить себе лоб, и хорошенько, чтобы кровь залила глаза. Единственное, чего по-настоящему боится папа, - это повредить голову и стать идиотом. И за сына испугается.
Митька уже отошел к грузовику, рассчитывая, где споткнуться, как вдруг понял, что так он спасет одного себя. Папа - обязательный человек. Раз ему поручили доставить Бандуру, он доставит. А Митьку отправит в больницу, конечно, собираясь вернуться к нему этим же самолетом и не зная, что не вернется… Когда зеленоглазые приблизятся к нему, чтобы убить, он же ничего не поймет, не поймет до последнего мгновения!
Нет, бросать папу нельзя. Вдвоем у них будут шансы отбиться… Торопя события, Блинков-младший достал свой складной нож с отверткой и пошел помогать отцу, который вывинчивал из ящика последние шурупы.
Глава VIII
НАЧИНАЕТСЯ!
Рев тысячесильного мотора пронизывал старичка "Ан-2" насквозь и отдавался в костях. У Блинкова-младшего давно заложило уши. Пассажирских кресел в самолете не было, по бортам тянулись две длинные скамейки. Летишь боком, в иллюминаторах напротив только небо, а чтобы посмотреть на землю в иллюминатор за спиной, надо сворачивать шею. Зато никто не подкрадется с тыла.
Внизу горела тайга. За два часа полета Митька насчитал восемь пожаров. Одни бушевали на десятки километров, другие тлели желтоватым торфяным дымом. Иногда дымное облако накрывало низколетящий самолет, и запах гари не выветривался еще долго после того, как пожар оставался позади.
За открытой дверью пилотской кабины в левом, командирском кресле почитывал газетку главарь зеленоглазых. Штурвал немного пошевеливался без его участия. С Митькиного места не было видно, чем занимается второй пилот в правом кресле. С час назад он выходил, чтобы поговорить, вернее, поперекрикиваться с Пашкой, но Сергей Иванович не взял штурвала.
Самолет летел на автопилоте, и это было плохо. Значит, главарь тоже сможет участвовать в схватке за Бандуру. Немного утешало то, что второй пилот оказался кавказцем с висячим носом, усами и жутким акцентом. Зеленоглазые, конечно, ему друзья-приятели. Но еще неизвестно, как он себя поведет, когда друзья-приятели начнут убивать пассажиров.
Населенных пунктов в иллюминатор давно не наблюдалось, и Митька ждал, что зеленоглазые вот-вот начнут.
Он хорошо устроился. Справа папа, слева тяжелый на вид огнетушитель, под скамейкой какая-то кирка или, может, ледоруб с острым стальным клювом и короткой рукояткой. Ухватистая штука, подходящая для боя в тесноте. У другого борта стояли прислоненные к скамейке щиты от Бандуриного ящика. Митька прикинул, как при первой же опасности повалить один щит на себя. Толстые доски по грудь закроют и его и папу. Из-за них можно будет действовать киркой-ледорубом.
Слабым звеном в обороне оставался папа. Он старый солдат, хладнокровный, жилистый и гибкий. Пришельцы еще не знают, с кем связались! Папа их нашинкует, как морковку по-корейски. Беда в том, что сейчас он совсем не чувствует опасности. Придется первый удар принять на себя, а потом папа втянется.
А папа был счастлив. Всю дорогу он боялся сделать что-нибудь не так и осрамиться перед академиком Лемеховым. В купе покрикивал на Митьку: "Пройди боком! Не трогай ящик!" В машине изводил шофера: "Притормозите, впереди рельсы". А здесь поначалу заглядывал в кабину к Сергею Ивановичу, проверяя, вправду ли самолет летит на безопасной для Бандуры высоте. Но путь подходил к концу, и папа решил, что поручение академика выполнено. Зная, что никто, кроме сына, не услышит, он в голос пел под рев мотора:
- Долог путь до Ванавары! - невнятно тралялякал и, погодя, начинал опять: - Долог путь до Ванавары!
- Что это?! - прокричал Митька.
- Песня английских летчиков! Из очень старого фильма! "Долог путь до Типперери"! Только я слов не знаю! И что такое Типперери, тоже не знаю!
- Теперь что?!
- Тип! Пе! Ре! Ри! - надсаживаясь, выкрикнул папа, закашлялся и махнул рукой. Нет, разговаривать было невозможно.
Через минуту Митька опять расслышал:
- Долог путь до Ванавары!
Мотив был заразительный, и он подпел.