Сострадание Гордона к ближнему его отец посчитал величайшей глупостью, из-за которой мог пострадать его бизнес. По мнению Гетти, сотрудница Гордона, прожившая в Саудовской Аравии уже несколько лет и прекрасно знавшая, что ей грозит, должна была поплатиться за свое легкомыслие. Чтобы не испортить добрых отношений с королем Саудовской Аравии, Гетти не стал защищать сына и приказал ему немедленно вернуться в Соединенные Штаты. Через некоторое время он смягчился и решил предоставить Гордону еще один шанс, отправив того в Тулсу управлять компанией "Спартан Трейлер". Вскоре бизнес Гордону опротивел, и он вернулся на университетскую скамью в Беркли. Но теперь его уже интересовала не экономика, которой он был сыт по горло, а английская филология.
Наиболее ярко черствость и жестокость Гетти как отца проявилась летом 1958 года, именно в то самое время, когда он с сентиментальностью ухаживал за своим "маленьким семейством" в Милане. Его двенадцати летний сын Тимми находился в тот период в одной из клиник Нью-Йорка, где перенес сложнейшую операцию по удалению мозговой опухоли. Несчастная Тедди все еще надеялась, что хирургическое вмешательство положит конец мучениям ее единственного сына. После операции Тимми почти лишился зрения. Лоб мальчика был обезображен ужасными шрамами, и теперь ему предстояло перенести еще и косметическую операцию.
В ожидании операции Тимми каждый день звонил отцу и просил его хоть на несколько дней приехать в Нью-Йорк и побыть с ним.
Кроме того, мальчик послал отцу письмо, в котором было всего несколько душераздирающих строк: "Мне так нужна твоя любовь, папочка. Приезжай поскорее, пока я еще жив".
Но тронуть сердце отца было нелегко. Для него как всегда на первом месте были не дети, а бизнес. Каждый день Гетти терпеливо успокаивал сына, заверяя его в своей любви к нему, и непременно добавлял в конце разговора, что ужасно сожалеет о том, что дела пока не позволяют ему вернуться в Америку.
Тимми был прооперирован 14 августа. В тот день Гетти был в Швейцарии. Его пригласил туда известный промышленник и коллекционер - барон Тиссен, который был богат почти как Гетти и имел огромную коллекцию шедевров живописи и скульптуры, поражавшую воображение каждого, кто удостаивался чести ее созерцать.
Гетти был очень польщен приглашением Тиссена. Отказаться от этого визита и, рискуя жизнью, лететь через океан он считал совершенным безумием. Он словно зачарованный бродил по картинной галерее Тиссена, и его собственная коллекция в Малибу казалась ему слишком скудной и лишенной вкуса. Отужинав с Тиссеном в его огромном старинном замке, Гетти вернулся в свой отель в Лугано. Ранним утром в понедельник 18 августа его разбудил телефонный звонок. Обезумевшая от горя Тедди наконец застала Пола в отеле и рыдая сообщила ему о постигшем их горе - смерти их единственного сына Тимми.
Гетти принялся утешать свою бывшую супругу, но на лице его самого не было ни слезинки.
Окунувшись однажды в холодный и жестокий мир бизнеса, он почти утратил способность чувствовать и сопереживать. Тем не менее смерть одного из сыновей его потрясла. Он вдруг почувствовал себя глубоко несчастным и очень одиноким. Попрощавшись с Тедди, он положил трубку и взглянул на часы. Приниматься за работу было еще рановато, а сон полностью пропал, и Гетти открыл свой дневник.
"Два часа назад, - написал Гетти, - умер мой любимый сынок Тимми. До последней минуты он мужественно боролся за жизнь, как и подобает настоящему мужчине. Бедный мальчик!" Затем, поняв, что продолжать не имеет смысла, он захлопнул дневник и воскликнул: "Словами этого никогда не выразить!"
Но, к счастью, в те тяжелые дни он мог утешиться тем, что поблизости были Пол-младший, Гейл и их забавный малыш. Гетти при первой же возможности спешил к ним в Милан. Там он обычно останавливался в отеле "Принчипе э Савойя" и, проведя весь день со своим "маленьким семейством", по вечерам возвращался к себе в номер, чтобы связаться по телефону с менеджерами своих компаний и узнать, как обстоят дела в его нефтяной империи. Иногда, когда в городе стояла невыносимая жара, он увозил всех троих на уик-энд в шикарные загородные пансионаты, типа виллы д'Эсте, расположенной на берегу живописного озера Комо.
Однако в Италию Гетти влекли не только желание побыть с семьей сына и дела компании "Гольфо Ойл", но и очаровательная дама из одного из самых загадочных домов этой волшебной страны.
Познакомился он с нею в Париже, через своего хорошего знакомого - судью Вейлера. Эта аристократичная дама чем-то напоминала Ингрид Бергман. Она была замужем за угрюмым французом, который, как и большинство французов, вряд ли сохранял супружескую верность. Зная об этом, дама и сама была, похоже, не прочь завести себе любовника.
Это знакомство стало прелюдией к продолжительному и доставившему Гетти массу проблем роману с тридцатишестилетней Мари Тессье. Элегантная блондинка была непредсказуема и готова на сумасбродные поступки. Эту черту характера она, возможно, унаследовала от своего деда - кузена русского царя Николая Второго. Лето супруги Тессье обычно проводили в загородном особняке в Версале. Кроме того, у Люсьена (так звали мужа Мари) была вилла Сан-Мичеле на склоне горы Фьезоле, недалеко от Флоренции. Ходили слухи, что интерьер этой виллы оформлял сам великий Микеланджело. Особым великолепием отличались сады и комнаты, оформленные в старинном стиле и похожие на залы музея.
Из открытой галереи, служившей столовой, открывался изумительный вид на раскинувшуюся у подножия горы Флоренцию. Тессье превратил эту виллу в маленький изысканный отель для очень богатых туристов. Когда на вилле появлялась Мари, список гостей вскоре пополнялся именем Гетти.
Пола привлекало в ней многое: аристократическое происхождение, удивительная женственность и необыкновенные для столь красивой женщины эрудиция и интеллект. Но еще более привлекательной ее делало сочетание названных выше достоинств с такими чисто женскими качествами, как ревность, непредсказуемость поступков и ужасная непунктуальность, которой и следовало ожидать от особы царских кровей.
Именно поэтому, а также еще из-за того, что Мари была замужем за взыскательным по отношению к ней мерзавцем-мужем, любовная связь между нею и Гетти продлилась гораздо дольше того срока, который он обычно отводил на других своих любовниц. В этом романе было все: и страстные клятвы в вечной любви, и мечты о счастливой семейной жизни. Путешествуя между Миланом и Неаполем, Гетти не упускал случая заглянуть на виллу Сан-Мичеле.
Теперь, когда журнал "Форчун" сорвал с Гетти покров анонимности, жизни бродячего миллиардера стала угрожать скандальная известность. Но он не мог мгновенно изменить своих привычек. По-прежнему выбирал в ресторанах отелей самые дешевые блюда, стирал свое нижнее белье в ванной гостиничного номера (объясняя это тем, что мыло прачечной может вызвать у него раздражение кожи) и укладывал в свою постель многочисленных любовниц, имена, цвет кожи, места жительства и телефоны которых он хранил в своей черной записной книжке.
Внезапно обрушившаяся на него известность заставила Пола Гетти всерьез задуматься о своей безопасности. Он решил найти в Европе более надежное и спокойное укрытие, откуда мог бы эффективно управлять своей империей и наслаждаться одиночеством, а в перерывах ласкать тела юных прелестниц и зрелых, но еще не утративших былой красоты дам.
Ему было жаль покидать Францию, но его пугали воспоминания о баррикадах под окнами отеля "Георг V". "Что если во Франции опять начнутся кровавые события?" - думал Гетти. В Италии было, конечно, поспокойнее, но его раздражали вспыльчивость и болтливость итальянцев. Наконец он вспомнил о стране, жить в которой мечтал еще в далеком детстве, о ее прекрасных зеленых лугах, величественных замках, поразительной учтивости и вежливости ее жителей и бережном отношении к традициям и культуре своих предков. Этой волшебной страной, как уже догадался читатель, была колыбель мирового капитализма, величественная и неповторимая Англия.
Полу Гетти должно было скоро исполниться шестьдесят шесть лет, и его состояние увеличивалось с каждым днем на полмиллиона долларов. Пенелопа Китсон представила своего любовника Джорджу Гранвилю - пятому герцогу Сатерлендскому.
Он был одним из крупнейших землевладельцев в Шотландии, но распоряжался своим богатством крайне неумело и часто оказывался на грани финансового краха. Сорок лет назад он купил у газетного магната - виконта Нортклиффа небольшой замок, выстроенный еще в эпоху Тюдоров. Замок этот назывался Саттон-Плейс и находился в двадцати милях от Лондона. Теперь герцог был стеснен в средствах и не мог поддерживать замок в нормальном состоянии и поэтому был готов с ним расстаться.
Гетти, словно гончая, учуял запах добычи и предложил герцогу за Саттон-Плейс почти 60 тысяч фунтов стерлингов. Эта сумма была равна половине той, которую герцог заплатил за замок Нортклиффу. Для Гетти эти деньги были сущим пустяком. Такую прибыль он получал в песках Аравии всего за два часа. Герцог принял это предложение.
Для того, чтобы оборудовать Саттон-Плейс для жизни одинокого пожилого миллиардера, понадобилось немало времени и средств. Пенелопа старалась как могла. Несколько месяцев она выбирала портьеры, ковры и мебель. Затем сама наняла строителей, водопроводчиков, электриков и дизайнеров. Не сидел без дела и Гетти. У своего старого приятеля - короля прессы Уильяма Рэндольфа Херста - он купил огромный обеденный стол площадью семьдесят квадратных футов из замка Херста в Уэльсе, два старинных рояля и несколько шедевров живописи. "Больше мне на картины тратиться не стоит", - написал потом Пол Гетти в своем дневнике.
Таким образом, к весне 1960 года Жан Пол Гетти-старший приобретет наконец то, чего у него никогда раньше не было и чем будет гордиться до конца своих дней, - старинный замок в Англии.
Глава одиннадцатая
"Сладкая" жизнь
Рим традиционно считают опасным местом для душ романтичных иностранцев с толстыми кошельками. Обольстительным он выглядел и осенью 1958 года, когда туда вслед за офисом "Гетти Ойл Итальяна" переехали из Милана Пол и Гейл. Они облюбовали себе квартиру в старинном особняке "Палаццо Лователли" на Пьяцца Кампителли, одной из самых маленьких и красивейших площадей в древней части города. На противоположной стороне площади находилась старинная церковь святой Марии с небольшим фонтаном у самого входа, а за углом виднелись руины театра Марчелла, построенного еще при Юлии Цезаре.
Приехавшему в Рим из Милана обычно казалось, что он попадал в другую страну и другой век. Иллюзия эта была особенно впечатляющей на Пьяцца Кампителли. Автомобили в этой части города появлялись крайне редко, и Гейл, носившая под сердцем второго ребенка, любила ездить за покупками в открытом экипаже, запряженном парой великолепных рысаков. В июле 1959 года у нее родилась дочь, которую назвали в честь матери Гейл-Эйлин.
Пол купил себе спортивный автомобиль цвета бургундского вина и на глазах у восхищенных итальянцев отправлялся в нем с семьей на уик-энд в близлежащие городки - Тиволи и Палестрину. Сравниться по красоте с Римом они, конечно, не могли и привлекали Пола лишь тем, что летом в них не ощущалось той скуки, как в столице, где светская жизнь семейства Гетти сводилась лишь к редким обедам с пожилыми парами, преимущественно американцами, которые в той или иной степени были связаны с нефтяным бизнесом.
Полу нравилось гулять по Вечному городу. Он начал изучать итальянский и продолжал коллекционировать книги и грампластинки. Ему было в ту пору лишь двадцать восемь лет, а в этом возрасте многие еще живут ожиданием чего-то чудесного и удивительного.
На самом деле Рим вовсе не был таким сонным, как это могло показаться на первый взгляд. К моменту, когда сюда приехала семья Гетти, культурная жизнь города била ключом. И хотя великая эпоха итальянского неореализма в киноискусстве уже была близка к завершению, легендарные мастера кинорежиссуры, такие как Висконти, Росселлини и Де Сика, все еще колдовали в римской киноиндустрии "Чинечитта". Именно в то лето великий Феллини закончил съемки своего нового фильма, в котором сумел передать духовную атмосферу тех лет. Этот киношедевр - живописная хроника жизни нескольких итальянских семей - прекрасно отразил блеск и нищету всего итальянского общества. Главный герой - журналист, которого играет Марчелло Мастроянни, презирает свою бездуховную жизнь, но все его попытки что-либо изменить терпят крах.
Феллини назвал свой фильм "Сладкая жизнь". Пройдет немного времени, и все "прелести" такой жизни испытают на себе Пол с Гейл.
В это лето Пол-старший наслаждался другой, менее древней достопримечательностью Италии - златовласой и капризной мадам Тессье. В начале 1959 года она оставила мужа и виллу Сан-Мичеле и полностью отдала себя во власть своего американского любовника.
Ее сын Алексис и по сей день уверен в том, что его мать связывало с Гетти нечто большее, чем секс и деньги. "Все дело во властности Гетти, - заметил как-то Алексис. - Он обладал сильнейшим биополем, и мать стала совершенно одержимой. С первого дня их знакомства и до самой ее смерти для нее не существовало других мужчин, кроме Гетти".
Любовь Гетти к Мари Тессье мало чем отличалась от его любви к другим женщинам, и поэтому хранить ей верность он вовсе не собирался. Его развлекали ее бурные вспышки ревности, и он с удовольствием их провоцировал. Особенно нравилось ему это делать за обеденным столом. Больше всего Мари ревновала Пола к Пенелопе, которую она не переносила и никогда не могла понять. Но больше всего мадам Тессье ненавидела Пенелопу за то, что та занимала особое место в жизни Пола - место, о котором ей самой нечего было даже и мечтать.
Чувства Пола к Мари стали охладевать. Его начали раздражать ее хроническая непунктуальность и тяга к спиртному. Но больше всего Пола бесили типично русское сумасбродство и бесшабашность, выражавшиеся в непредсказуемости ее поступков. Однако кое-что в ней его определенно привлекало, и прежде всего - некая величавость и шик, которые он объяснял не чем иным, как родством с династией Романовых. В первые месяцы их романа мадам Тессье стала для Пола проводником в высшие круги итальянской аристократии. Это очень льстило романтическому снобизму Гетти, который не покидал его со времен далекой юности.
В Риме Мари использовала все свои связи, чтобы позволить своему любовнику проникнуть в неприступный бастион римской аристократии - элитарный охотничий клуб "Чирколо делла Каччио". Как и в аристократических клубах Англии, пропуском в "Чирколо" служило то, перед чем всегда преклонялся Гетти, - высокий титул и знатное происхождение. Члены клуба, узнав о том, кем является Гетти, решили не упускать шанса развлечься и договорились забаллотировать этого выскочку-американца, у которого не было ни титула, ни знатной родословной. Но более всего их раздражало то, что у него было нечто такое, чему они втайне поклонялись и чего им всегда недоставало - огромное состояние.
Гетти уже видел себя в роли знатного охотника, но его мечты остались лишь мечтами. В роскошной штаб-квартире клуба на Ларго Фонтана Борчезе его ждал категорический отказ. Такое унижение глубоко ранило душу Пола, и с того дня его восторг от Италии начал постепенно угасать.
В Неаполе, куда Гетти отправился с визитом на свой завод по очистке нефти, Мари постаралась утешить своего обиженного любовника. Ей удалось представить его тем, кого в Неаполе считали сливками общества. На приеме, куда ей посчастливилось получить приглашение, присутствовало несколько герцогов и принцев. Это было не так уж и много для страны, в которой было двести герцогов и почти столько же принцев, но Пол выглядел вполне счастливым.
Не остановившись на этом, Мари начала убеждать Гетти купить в Неаполитанском заливе небольшой остров под названием Гайола, добавив при этом, что прежними владельцами этого острова были древнеримский император Тиберий, наследник Фиата, Джанни Аньелли и граф Уорвикский.
Гетти мог только мечтать оказаться в такой компании и поэтому мгновенно согласился. Говоря откровенно, мадам Тессье действовала в данном случае не бескорыстно. За эту сделку Мари получала 7 тысяч долларов комиссионных. Своему любовнику она об этом не сказала ни слова, поскольку прекрасно знала, что иначе ей этих денег не видать. Личного капитала у нее никогда не было, и поэтому осуждать ее за эту маленькую хитрость было бы жестоко и несправедливо.
Однако, увидев свое приобретение издалека, Гетти начал сожалеть о том, что купил Гайолу.
Остров был довольно живописным, но навевал тоску. К тому же от материка его отделяла полоска моря шириной всего в тридцать ярдов. Он наотрез отказался сесть в лодку и плыть на остров. Затем торопливо перекусил в баре на берегу и заявил расстроенной любовнице, что в это унылое место не явится больше никогда.
Пенелопа, узнав об этом, рассмеялась и заметила: "Если ты так богат, то почему бы тебе не купить еще один остров?"
Теперь Гетти решил быть более осмотрительным и купил уже не остров, а недвижимость недалеко от Рима. Продавец оказался еще более знатным. Им был принц Ладислао Одескальчи.
Новая покупка Гетти называлась Ла Поста Веччиа. Это был один из загородных дворцов принца, возвышавшийся на старинной Виа Салариа, недалеко от древнего этрусского поселения Пало на берегу моря. Дворец сильно обветшал и выглядел ненамного лучше старика принца, но архитектура здания впечатляла. Портик и своды были выполнены в древнеримском стиле, и Гетти, увидав это изящное строение, решил, что после реставрации он будет приезжать сюда на отдых каждый год. Вскоре к нему в Италию прибыла преданная Пенелопа, оказавшаяся как всегда непревзойденной в оформлении интерьера. Выбранный ею стиль был очень распространен в замках Англии, и Полу это решение пришлось по вкусу.
Гетти полюбил свой итальянский дворец, но из-за внезапно свалившейся на его голову известности начал тревожиться за свою безопасность. По словам Барбары Уоллес, он боялся, что его могут похитить террористы. Этот страх превратился у него со временем в навязчивую идею.
Поэтому Ла Поста Веччиа так и не стала его постоянной резиденцией. Он заказал решетки на окна спальни и оборудовал особняк самой новейшей системой сигнализации. Рядом с кроватью он постоянно держал охотничье ружье крупного калибра. Но, несмотря на все эти предосторожности, в особняке он обычно долго не задерживался. В римском отеле "Флора" на Виа Венето он чувствовал себя более безопасно и уютно.
В первые дни после приобретения особняка Пол даже поинтересовался у своего адвоката, как ему получить итальянское гражданство. Но теперь он об этом даже не вспоминал. Все его мысли были прикованы к Англии.
В Великобритании он всегда чувствовал себя как дома и даже не замечал ужасного климата. Там было намного безопаснее и уютнее, а представители высших слоев общества, в отличие от высушенных словно мумии итальянских аристократов, никогда не подумали бы о том, чтобы втаптывать в грязь снобизм богатого янки.
Английские аристократы всегда с уважением относились к большим деньгам, и Гетти нечего было скрывать свое богатство. В юные годы, в Оксфорде, он не ощущал никакой дискриминации. Наследные принцы и герцоги, с которыми он жил в университетском городке, были с ним на равных и никогда не заносились. Поэтому в Англии Гетти всегда мог найти друзей и единомышленников среди титулованных особ.