Белое и черное
Начало шестидесятых - время расцвета московского "Торпедо". Вернувшийся на тренерский пост Виктор Маслов создал блестящую команду, и Валентин Иванов был ее примой. В 1960 году автозаводцы сначала выиграли Кубок СССР, а потом впервые в истории стали чемпионами страны. В 1961 году торпедовцы заняли второе место, и руководство ЗИЛа расценило этот результат как неудачный.
"Мой пост был в самой гуще борьбы - в районе штрафной площади. Это трудней, рискованней, здесь больше шансов потерять мяч или ошибиться при передаче - и меня, и партнеров здесь охраняет много сторожей и держат нас особенно плотно. Но зато, если уж удастся осуществить свой замысел, - противнику плохо: тот, кому отдал я мяч, находится у самых ворот. Да и я тут как тут, сам могу забить. Словом, я был не настоящим инсайдом, а вторым центральным нападающим. Я был и разыгрывающим, и завершающим атаки. Не случайно ведь почти после каждого сезона я оказывался в числе наиболее результативных игроков… Победа "Торпедо" на всесоюзной арене не была случайностью - ее подготовили все предшествующие годы. Просто наступил момент, когда количество перешло в качество".
Сезон-62 оказался неудачным для автозаводцев - сказалась отставка Виктора Маслова. Но Валентин Иванов по-прежнему много забивал, был лидером не только "Торпедо", но и сборной СССР. На чемпионате мира в Чили он с четырьмя голами стал самым результативным в нашей команде. Правда, самому Валентину Козьмичу то мировое первенство удовлетворения не принесло, ибо советская команда обидно проиграла чилийцам в одной четвертой финала. Гавриила Качалина сняли, а сборную возглавил Константин Иванович Бесков, хорошо знакомый Иванову по совместной работе в "Торпедо" в 1956 году.
Год 64-й стал для Валентина Козьмича дважды серебряным. Сначала наша сборная заняла второе место на Кубке Европы - проигрыш в финале испанцам был расценен как крупная неудача. В чемпионате СССР автозаводцы стали вторыми, уступив в переигровке тбилисским динамовцам. В решающей встрече, проходившей в Ташкенте, торпедовцы вели со счетом 1:0. Но Валентин Иванов получил повреждение и был заменен. В итоге "Динамо" победило 4:1.
Это серебро (между прочим, очень высокой пробы) Валентин воспринял как личную неудачу. Ведь могло не быть ни той злосчастной переигровки, ни травмы, забей Иванов пенальти в матче последнего тура. Выиграй "Торпедо" в Киеве, и автозаводцы - чемпионы. Но удар Валентина Иванова, одного из сильнейших пенальтистов той эпохи, отразил киевский вратарь Виктор Банников.
В 65-м разрешили играть за родное "Торпедо" Эдуарду Стрельцову. Старые приятели по-прежнему блестяще - словно не было паузы в шесть лет - взаимодействовали на поле. Во многом присутствие Иванова помогло Эдуарду Анатольевичу снова найти себя в большом футболе. И не просто найти, а выиграть чемпионат страны 1965 года и дважды стать лучшим футболистом СССР.
Но долго поиграть вместе им не довелось, ибо в 1967 году (а фактически, даже в 1966-м) 31-летний Иванов закончил карьеру игрока, явно недоиграв отпущенный ему срок. "Тренер "Торпедо" Виктор Марьенко стал осторожно и ненавязчиво, но всё чаще и чаще заводить со мной разговор о том, что надо уже мне подумывать о переходе на тренерскую работу и что ему, Марьенко, не нужен был бы в этом случае лучший помощник, чем я.
Не знаю, как сложилось бы все в дальнейшем, окажись на моем месте человек с яшинским характером. Но никто, кроме меня, на моем месте оказаться не мог - жизнь не игра, и дублера тут не попросишь. А я мучился, колебался, раздваивался, терзался сомнениями. И это накладывало явственный отпечаток на мою игру. Я стал играть со срывами. То, что еще недавно давалось легко и просто, теперь, под враждебными, как я считал, взглядами тренеров, перестало получаться. Исчезла такая необходимая футболисту, - во всяком случае, с такими психическими данными, как у меня, - уверенность в себе. И тут… И тут у меня появился еще один противник. Пожалуй, самый мощный, последовательный и непримиримый. Против меня восстали трибуны. На каждой игре я подвергался теперь обструкции зрителей. Меня освистывали. Мне кричали: "Балерина!", "Пора на пенсию!", "И-ва-но-ва с поля!" И эти крики пригибали меня к земле, давили на плечи, наливали свинцом тело. Я готов был провалиться сквозь землю. И одновременно меня обуревало желание доказать всем, что я тот же, каким был всегда, каким был всего год назад. Я старался играть безошибочно и, конечно, переигрывал.
Я задержался в футболе еще на сезон. Но выходил на поле без настроения и - впервые за четырнадцать лет, прожитых в большом футболе, - радовался, когда не находил своего имени в списке основного состава на ближайшую игру. Никогда не забыть мне проводов, которые устроил мне стадион, мои друзья и тренеры. Круг почета вдоль трибун Большой арены Лужников я проделал на плечах моих товарищей. Публика устроила мне щедрую овацию, и впервые за эти полтора года я не услышал при упоминании своего имени ни одного свистка. Меня осыпали подарками, приветствиями, адресами. В тот день я снова чувствовал себя счастливым".
Невидимая граница
Валентин Иванов ушел в августе 1967-го. А в сентябре стал старшим тренером "Торпедо". Неожиданно для всех, в том числе и для самого себя. Валентина Козьмича вызвали в партком ЗИЛа и предложили возглавить команду. И как быть? Он отказался. Все-таки огромная ответственность, да и отношения со вчерашними партнерами нужно было выстраивать заново.
"Между игроками и тренером должна лежать некая невидимая граница во взаимоотношениях, без этого тренеру успеха не добиться. А как ее воздвигнешь, эту границу, если еще вчера нынешние твои воспитанники были тебе партнерами? Сегодня ты не в праве прощать им слабости, которые раньше тебя не касались и которыми, вполне возможно, грешил ты сам. Сегодня ты обязан предъявлять к своим товарищам суровые требования, которые и сам не всегда выполнял, о чем они прекрасно знали. Еще вчера для одних я был "Валей", для некоторых "Валькой", а завтра для всех должен был стать "Валентином Козьмичем". Я уже не говорю о человеческой зрелости и опытности, которой должен обладать тот, кто берет на себя роль воспитателя взрослых людей".
Но друзья, среди которых были и Эдуард Стрельцов, и Валерий Воронин, и Виктор Шустиков, поддержали молодого тренера. "Тренируй, Козьмич, мы поможем. Можешь на нас рассчитывать. Мы будем тебе опорой". И Валентин Козьмич согласился. Под руководством тренера Иванова "Торпедо" завершило чемпионат на двенадцатом месте. Неудача, конечно, но не будем забывать, что к сезону команду готовил Виктор Марьенко, а бо́льшую часть первенства автозаводцев тренировал Николай Морозов. Фактически дебютом тренера Валентина Иванова был сезон-68.
И этот дебют стоит признать более чем успешным. "Торпедо" выиграло Кубок СССР, а затем заняло третье место в первенстве страны. И это при том, что серьезно пострадал в автокатастрофе Валерий Воронин, редко выходили на поле Владимир Бреднев и Владимир Щербаков. Но хорош был Эдуард Стрельцов, сдержавший свое слово и ставший опорой для друга. По-прежнему надежен был Виктор Шустиков, взошла звезда Михаила Гершковича. Иванов же смог быстро убить в себе игрока и перейти в иную ипостась - тренерскую.
Но то, что работа тренера - это не только радость, Валентин Иванов понял довольно скоро. Сошли Стрельцов, Воронин, позже и Шустиков, ушел в "Спартак" Анзор Кавазашвили - Валентин Козьмич долго обижался на вратаря. "Торпедо" постепенно увядало; росло недовольство и зрителей, и руководства ЗИЛа. Первые кричали с трибун - "Козьмич, выходи сам!", а в 1972 году самому Валентину Козьмичу предложили подучиться у Виктора Маслова. "Дед" выиграл с автозаводцами Кубок страны, но через год "Торпедо" рухнуло. Пришлось снова вызывать Иванова, закончившего к тому времени Смоленский институт физкультуры. И снова начались тяжелые будни.
Теперь в "Торпедо" уже не было самородков наподобие Эдуарда Стрельцова, Валерия Воронина или самого Валентина Иванова. Валентину Козьмичу приходилось выжимать максимум из добротных, старательных, но не выдающихся игроков. И порой удавалось прыгнуть выше головы. Так, например, в осеннем чемпионате СССР 1976 года "Торпедо" выиграло золотые медали. Как оказалось, в последний (на сегодняшний день) раз. Через несколько лет Иванова сняли. А потом вернули, когда автозаводцы с трудом удержались в высшей лиге.
"Торпедо" восьмидесятых годов - это авторский проект Валентина Иванова. Его команда так и не смогла добиться больших успехов - Кубок 1986 года, бронза 1988-го да пара кубковых финалов. Но ведь и середняком "Торпедо" не было. Все время автозаводцы были около призовой тройки, и это при жесткой конкуренции в чемпионатах СССР. Но главное - "Торпедо" Иванова имело свое лицо и достойно представляло наш футбол в еврокубках. За Валентином Козьмичом закрепилась слава жесткого, авторитарного, требовательного тренера. "Суров, но справедлив" - это про него. Но игроки от Иванова не бежали, наоборот, с удовольствием шли к нему. Причем и именитые. Где оказался Леонид Буряк, ставший ненужным Валерию Лобановскому? А еще раньше Виктор Банников? В "Торпедо". Валентин Козьмич доверял молодым, бросал в бой совсем зеленых Юрия и Николая Савичевых, Дмитрия Харина, Дмитрия Чугунова, Сергея Муштруева, Игоря Чугайнова, Юрия Тишкова. Стоит ли говорить, что почти все они стали известными игроками, а Юрий Савичев и Дмитрий Харин выиграли в Сеуле золотые олимпийские медали?!
В 1991 году, в последнем, как оказалось, чемпионате СССР, торпедовцы стали третьими вслед за ЦСКА и "Спартаком". В финале Кубка автозаводцы в драматической борьбе уступили армейцам. В команде появилась очень способная молодежь, многих из которых Валентин Козьмич знал с детсадовского возраста. И как было горько тренеру, когда эти парни, а в их числе и сын Виктора Шустикова Сергей, подняли бунт против излишне авторитарного тренера. Валентину Козьмичу вновь пришлось уйти.
Битая карта
Рядовой, в общем-то, сентябрьский кубковый матч 1991 года "Крылья Советов" - "Торпедо" в Самаре получил неожиданное продолжение уже за пределами поля. Ультиматум московских игроков: "Или мы - или Иванов!" - привел к вынужденному отпуску, а затем и отставке главного тренера.
Одному из авторов этой книги довелось оказаться в гуще событий той демократической вольницы, не виданной прежде в нашем футболе. Вот фрагмент из интервью с Валентином Козьмичем, напечатанного в еженедельнике "Футбол" в январе 1992 года.
- Особой любовью футболистов я никогда не пользовался. Ни раньше, ни теперь. Да оно и понятно. Кто тренировочный процесс ведет? Я. Воспитательной работой кто на деле занимается? Опять же я. Нет меня, бывало, в команде (уехал там или приболел) - оставляю начальнику и второму тренеру указания, как проводить тренировки. Игроки им сразу: тяжело. Давайте полегче что-нибудь… Ну, те и согласятся. Возвращаюсь и сразу вижу: команда не в том состоянии. Ясно. Чтобы мою программу выполнять, надо идти на конфликт с футболистами. Заставлять их трудиться. А можно повести себя по-другому - уступить, не заметить, например, как в самолете выпивают. И вся любовь - они в глазах игроков вроде бы хорошие, а я плохой…
- Значит, в основе конфликта…
- В основе конфликта, в основе конфликта… Мое кредо - дисциплина. Бытовая, игровая. Во всем. Это многим не нравилось. А между тем, когда при мне "Торпедо" опускалось ниже шестого места? Только раз, по-моему. Да, я бываю не сдержан. Выхожу из себя. Но что думаю - говорю в лицо. Интриг не затеваю. У меня почти двадцать четыре года тренерской работы за плечами - так приводите конкретные примеры моих ошибок. Но ведь ничего! Плохой, говорят, Иванов и всё.
- Валентин Козьмич, но ведь они, футболисты, все как один против вас. Вины своей не чувствуете?
- В чем вина-то? Мне еще Качалин с Гуляевым внушили: порядок бьет класс. Тысячи примеров тому есть. "Крылышки" как играли когда-то? А ростовский СКА? А "Локомотив"? За счет дисциплины и порядка брали. Ваш брат-журналист иногда любит поудивляться - как так, у команды игра вдруг пропала? А всё очень просто: игроки держали себя вначале, режимили, к каждой игре готовились, на тренировке выкладывались, а затем стали себе поблажки давать… Один игрок, второй, третий. А футбол - игра коллективная, характерные издержки имеет. Иной так и думает: "Ладно, сегодня я не очень готов, ребята отыграют, зато уж в следующий раз…" А в следующий раз другие сорвались. Вот и пропадает у команды игра. Хотя, бывает, стараются на поле, по-прежнему из кожи вон, но мяч-то не обманешь. Да и меня тоже трудно обмануть - повидал всякое.
Сейчас в "Торпедо" играют люди со способностями, попадаются среди них и игроки с ма-а-алень-ким талантом. Можно эти способности увеличить, сохранить хотя бы? Можно. Если силенки есть да плюс хорошее отношение к делу. Был вот в нашем футболе Заваров. Игрок по-своему талантливый. Ну, хорошо, взял его вовремя в руки Лобановский. Заставил работать, как следует, и Заваров два-три сезона показывал, на что способен. Но перешел он в "Ювентус". А там у них не принято держать рядом с игроками "человека с палкой" - и поплыл Заваров. Пропал. Другой пример - Юрин. Способности вроде бы средние, но настоящий профессионал: он, если забудет в четыре часа яблочко съесть, так ему жена напомнит! Режим для него - святое дело. В "Торпедо" у меня Юрин видным игроком стал, капитаном команды. А когда вторым тренером стал, с ребят строго спрашивал. И что же… 90 процентов его не поняло. Петраков, помню, заявлял: "Или я, или Юрин!" Но теперь такие футболисты, как Юрин, редко встречаются. Еще реже те, у кого и талант есть, и отношение к делу хорошее. Вот разве что Тишков. Так его, сколько замечал, остальные на расстоянии держат. Не пьет с ними…
- Что же они все - пьяницы, что ли?
- Да нет, не поняли вы. Я сам играл, знаю, футболист - живой человек, надо ему расслабиться. Я, бывало, говорю игрокам: "Ребята, скоро перерыв десять дней, отдохните. Но к такому-то числу будьте готовы". А они, молодые особенно, меры не знают. Не понимают. Не хотят понимать, что сами себя, как игроков, этим губят. Да иные тренеры тоже хороши: Шустикова отчисляют из олимпийской сборной за нарушение режима. А на следующий матч снова зовут. Воспитатели! Или Афанасьева взять. До отъезда Полукарова была конкуренция в защите, он и старался. А осталось их трое - хорошо играет через раз. Почему? Да всё потому же. Агашков, Гришин, когда пришли - хорошо играли? Хорошо. А потом началось… Ну, с Гришиным я не зря ссорился, в этом сезоне он себя показал, наконец. Во многих матчах был лучшим. Во многих. А должен бы во всех! Понимаете?
- Вот вы всё о дисциплине. А футболисты, с которыми пришлось беседовать, заявляют, что они вам не верят…
- Не верят? В чем не верят? Не понимаю. Пусть придут. Прямо скажут. В чем их недоверие заключается. Я тоже разговаривал с некоторыми. Спрашиваю того же Агашкова: "Ну что, без Иванова лучше? Дисциплина в порядке? На тренировках больше стараетесь?" Мнется: "Да нет… Бывают нарушения дисциплины. Даже побольше их стало". - "Обстановка улучшилась в команде?" - "Да нет, не особенно".
Жукова я выгнал за пьянство - вернули его. И что? Сейчас отчислили во второй раз. Гришина за трусость на поле сколько раз ругал? Так он, Гришин, как здорово со "Спартаком" сыграл! А во Владикавказе снова стал убирать ножки, "липачил". Его ребята сами заменить попросили, потому и против "Сигмы" (в Кубке УЕФА) не поставили. Игроки не поставили. Не Скоморохов. А Сарычев… Да нет, не будем о нем… Валера ведь еще недавно с моим сыном дружил. Теперь тоже обиженным улетает.
- Выходит, у вас в команде ни одного единомышленника не было?
- Как это не было?! А как же я тогда с ними за пять лет трижды в финал Кубка выходил?
Теперь, по прошествии времени, многое узнаешь. С возвращением Чугайнова из "Локомотива" эти превращения начались. Хотя я его часто в пример другим ставил. Нарушать режим он нарушал, но зато на совесть в игре отрабатывал.
Вот вы о недоверии говорили. А когда я футболиста, который готов был прилично сыграть, на матч не поставил? Они репрессий страшились? Разве я отчислял из команды хорошо играющего, пусть он даже со мной конфликтовал? Игра - вот показатель. А не перешептывание по углам…
- А если бы Полукаров оставался в команде?
- Может, и не было бы ничего. Его слово многое значило. В одном, признаться, я нынешним ветеранам благодарен - хоть Филатова из "Локомотива" в тренеры не призвали. И на том спасибо.
- Как-то вы говорили, что ваша лучшая команда еще впереди…
- Говорил. Не отрицаю. А сколько раз я этих ребят молодых собирал и что им говорил, спрашивали? Спросите: у Тишкова, Шустикова, Ульянова, Арефьева, Чельцова, Кузьмичева. Спросите обязательно. Лет через пять эта команда могла бы очень приличный результат показать.
Я знаете, не люблю проигрывать. Во что бы ни играл, всегда стремлюсь победить. А здесь проиграл. Поставил на карту, которая давно была битой…
Но это мы все задним умом крепки. Я за свои слова и дела привык отвечать и всю жизнь ответ держал. А вот с них, ни с молодых, ни с опытных, ни с кого - уверен, не спросится. Может, потому, что время теперь другое? Хотя, по-моему, к предателям во все времена одинаково относились.
- Не вернетесь, Валентин Козьмич?
- Вряд ли. Гордость моя человеческая задета…
…Следующий сезон, первый российский, "Торпедо" провалило, не попав даже в десятку. В последнем же чемпионате СССР, на ивановских "дрожжах", сумело занять почетное третье место.
В "Торпедо" Иванов, конечно, вернулся… Тренерство в Марокко, роман с "Асмаралом" были недолгими… В 1995 году его последняя торпедовская команда с капитаном Сергеем Шустиковым во главе заняла пятое место в чемпионате России. Это был приличный результат. Но то была лебединая песня старого "Торпедо", вечный хозяин которого ЗИЛ больше не мог содержать команду. С 1996 года началась новая история клуба, и преобладали в ней, увы, не белые, а черные тона. Козьмич оказался в центре торпедовского раздрая, разделения торпедовского лагеря на части, и эта ноша была для него особенно тяжела.