Внешне положение империи кажется незыблемым. После реформ Александра II, освободивших крестьян от крепостного права и давших мощный толчок к развитию производительных и общественных сил, страна пережила бурный экономический подъем. За десятилетие - с 1891 по 1900 год - промышленное производство удвоилось - с 1493 до 3083 миллионов рублей. Особенно мощно развивалась промышленность - угледобыча, нефтепромышленность, металлургия, металлообработка - в южных районах. Доля России в мировом промышленном производстве поднялась до пяти процентов (пятое место в мире). К началу века более 40 процентов действовавших фабрик и заводов вступило в строй именно в годы этого подъема. Налицо были признаки процветающего государства. Однако это верно лишь отчасти. Страна отставала там, где черпала ресурсы своего развития. Россия уже прочно вошла в мировую экономику, а ее благополучие во многом зависело от состояния европейского зернового рынка, так как основным продуктом экспорта были пшеница, рожь, ячмень (как в начале XXI века - нефть и газ). Любое потрясение на этом рынке вело к тяжелым потерям.
В конце XIX века такое потрясение произошло: на рынках Центральной Европы появилось дешевое американское зерно - заокеанские сельхозпроизводители стали использовать технологические новшества: машинную обработку почвы, элеваторы, ленточные конвейеры, мощные сухогрузы для перевозки зерна. Цены в России на все виды хлебов упали в два раза, начался мировой сельскохозяйственный кризис. Российское сельское хозяйство, основа экономики, находилось в иных исторических и технологических временах и в связи с угрозой потери основных бюджетных доходов нуждалось в срочном реформировании. (Важнейшие события отечественной истории: аграрные преобразования П. А. Столыпина и коллективизацию сельского хозяйства в 30-е годы - можно рассматривать сквозь призму этого кризиса.)
Одновременно с промышленным подъемом экономика страдала от ограниченности внутреннего рынка сбыта, что требовало от производителей больших оборотных средств и подпитывания их дешевыми европейскими кредитами. Когда в 1899 году в Европе разразился финансовый кризис и были повышены кредитные ставки европейских банков, начались сбои в российской финансовой системе. Частные российские банки потребовали у отечественных предпринимателей досрочного возврата кредитов, подняли цену кредитов, сократили учет векселей. Российские акции сильно потеряли в цене. Разразился экономический кризис, на почве которого выросли потрясения первой русской революции.
Главная проблема состояла в том, что в одних направлениях Россия была на уровне развитых стран, а в других находилась на три столетия позади. И, соответственно, эти направления, выраженные в экономике и традициях, порождали людей с различными и часто противоположными интересами и психологией. Представим, что средневековый рыцарь в латах стал бы диктовать свои требования инженерам Тульского оружейного завода, где делались первоклассные винтовки. Трудно представить? Но к началу века в политической верхушке было множество таких "рыцарей", которые видели залог будущего в сохранении традиций самодержавия. И при этом нельзя сказать, что они были недоумками или дремучими невеждами. Как раз наоборот, образованные аристократы, почитающие кодекс чести, в нравственном и культурном отношении были выше оппонентов. То, что Европа давно оставила в прошлом, запечатлев в образе Дон Кихота, Россия только-только начала осмысливать талантами Антона Чехова и Ивана Бунина. Русский "Вишневый сад" еще стоял в полном цвету, прекрасный, экономически малоуместный и ожидающий перестройки на прибыльные дачные участки.
По сравнению с образованным обществом крестьяне были "второй Россией". Они платили налоги, поставляли в армию новобранцев, были наивны в отношении многих вопросов современности, однако обладали могучей силой, которая называлась общиной. В Европе она давно распалась, но у нас суровость климата и скудность почв вынуждали крестьянские семьи жить в крайнем напряжении сил и ради выживания и облегчения участи кооперироваться с соседями. Но как могла страна успешно развиваться, если почти 85 процентов ее населения были в своих правах ограничены общинными порядками? Наступало время, когда требовалось освободить крестьян от этой полузависимости. Как подступиться к этому, никто не знал. Немецкий канцлер О. Бисмарк говорил, что "вся сила России в общинном землепользовании", философ К. Л. Кавелин считал общину "страховым учреждением" от "безземелья и бездомности", при этом так характеризовал качественный состав сельского населения: "Огромная, несметная масса мужиков, не знающих грамоте, не имеющая даже зачатков религиозного и нравственного наставления".
Вспомним о климатических и культурных основах исторического процесса. Россия - северная страна с крайне суровым климатом и преобладанием скудных и болотистых почв. (Не случайно Громыко обостренно любил тепло: еще подростком он гонял плоты по реке и сильно замерзал.) В Западной Европе сельскохозяйственные работы возможны в течение 8-10 месяцев, а в России природа отводила на это 4-5,5 месяца. На протяжении веков совокупный прибавочный продукт здесь был минимален. Там, где европейские элиты могли позволить себе договорные отношения и, соответственно, более или менее свободное экономическое развитие индивидуумов, русские были вынуждены действовать по принципу "в одиночку не выжить" и подчинить все права политической элиты царской власти. Поэтому жесткая централизация московских царей была не случайным выбором.
А как же Канада, самая северная страна Запада? Ведь она успешно развивается на фундаменте либерального индивидуализма. Но это популярное сравнение не вполне корректно. На самом деле южная граница Канады по географической широте соответствует Крыму и северному Причерноморью. 90 процентов канадцев проживает в 300-километровой зоне вдоль южной границы. Здесь же расположены все крупные города страны. Северный край этой зоны находится на широте 52 градуса (на уровне украинского Чернигова), а дальше городов нет, одни поселки. В России же совсем иная картина, Москва стоит на 400 километров севернее Чернигова, и она далеко не самый северный российский город. Что касается Скандинавии, то ее обогревает Гольфстрим, а значит, ее тоже нельзя сравнивать с Россией.
Так что наш герой был воспитан в традиционной коллективистской традиции, и это важно для понимания его судьбы.
Крупный российский историк, академик Леонид Милов писал, что русские, обладая минимальными ресурсами, создали "великую империю" и выработали способность подниматься с колен после катастроф. При этом он сделал далекоидущий вывод о русской интеллигенции. "Весьма вероятно, что вся совокупность трагических и молчаливо героических черт бытия русского крестьянина (равно как и других земледельцев Европейской России) опосредованно способствовала становлению в XIX - начале XX в. в среде "слуг общества" того типа работника умственного труда, который стал известен как тип "русского интеллигента" с его кристальной порядочностью, с его неиссякаемым состраданием к тяжелой жизни народа".
Маркиз А. де Кюстин в своей суровой в отношении России книге приводит принципиальное замечание императора Николая I: "Расстояния - наше проклятие". Действительно, бедная экономика, огромные пространства, слабая связь с регионами, постоянная борьба с климатом - все это не позволяло власти развивать местное самоуправление и ослаблять централизацию.
Во время аграрной реформы, получившей название Столыпинской - по имени председателя Совета министров Российской империи Петра Столыпина, выявилось соотношение "индивидуалистов", пожелавших выйти из крестьянской общины, и "коллективистов", пожелавших остаться под ее защитой. В 1915 году оно составило 36,7 и 63,3 процента.
Сделаем одно примечание как повод для размышлений. Сегодня, согласно социологическим опросам, доля граждан России, считающих предпочтительной патерналистскую политику государства времен Л.И. Брежнева, равно 60 процентам.
* * *
К какому слою относился Андрей Матвеевич, отец нашего героя? Отчасти к простонародной Руси, но не вполне. Он, будучи грамотным (окончил четырехклассную школу), трудолюбивым, смелым и предприимчивым человеком, рискнул уехать на заработки за океан, в Канаду, и только полученная на лесозаготовках травма руки вынудила его вернуться домой. В конце жизни Андрей Андреевич писал о своем отношении к родному селу: "Все, что окружало Старые Громыки, я обожал: поля и леса, луга и речки". В этих словах слышится ностальгический вздох крестьянского сына.
То, что отец свободно вышел из общины и отправился в далекие края, было безусловным следствием Столыпинских реформ.
9 ноября 1906 года произошло событие, которое можно считать рубежом в истории России: был обнародован указ Николая II, подготовленный Столыпиным, освободивший крестьян от власти общины. Крестьяне могли покупать землю через Крестьянский банк по льготной цене в многолетний кредит, до 95 процентов стоимости кредита оплачивало государство. В Крестьянский банк передавались государственные земли и земли, принадлежавшие царской семье. При этом земля не продавалась ни помещикам, ни крестьянским обществам -только в личную собственность крестьян. Большинство покупателей были середняки и бедняки.
Кроме того, теперь в личном отношении крестьяне стали совершенно свободны.
Началась реформа, которая, не задевая поместных дворян, должна была наделить землей желающих расширять свое хозяйство крестьян. Ее политическую оценку дал руководитель российских большевиков Владимир Ленин: "…после "решения" аграрного вопроса в столыпинском духе никакой иной революции, способной изменить серьезно экономические условия жизни крестьянских масс, быть не может. Вот в каком соотношении стоит вопрос о соотношении буржуазной и социалистической революций в России".
Делая ставку на "сильных хозяев", правительство не предполагало насильственного разрушения общины. Таким образом, в стране продолжали параллельно существовать два мира с различным экономическим и морально-нравственным устройством: одна треть крестьян - активные рыночники и две трети - их антиподы. При этом те крестьяне, которые продали свои наделы и перебрались на городские заводы и стройки, несли туда общинную психологию. Можно сказать, что под внешним покровом Столыпинской аграрной реформы Россия оставалась двуликим существом, состоящим из двух половинок. Порой различие этих частей доходило до того, что язык, на котором изъяснялись люди из простонародья, не был понятен образованным горожанам, и наоборот.
Столыпин в одном интервью говорил: "Дайте государству двадцать лет покоя, внутреннего и внешнего, и вы не узнаете нынешней России!" У него были основания надеяться на то, что он проскочит между крестьянским молотом и монархической наковальней. Подтверждение этому - в начавшемся процессе адаптации общины к рыночной экономике, в развитии кооперативного движения. К 1914 году в стране были десятки тысяч кооперативов, в которых люди приобретали опыт самостоятельного ведения бизнеса, самоуправления, диалога с властями.
Первые результаты реформ были прекрасны: сельское хозяйство превратилось в доминанту экономического развития. Доход от него в 1913 году составлял 52,6 процента от общего валового дохода. В 1910 году экспорт российской пшеницы составил 36,4 процента от мирового уровня. С 1904 по 1913 год прирост промышленного производства составил 88 процентов. За это же время расходы на образование увеличились в 10 раз. Начальное образование стало доступным и обязательным, в средней школе вводилась профессиональная подготовка.
Результаты реформ оцениваются по-разному. В 1907-1917 годах из общины вышло 3,1 миллиона крестьянских хозяйств из существовавших 10,9 миллиона, то есть 28 процентов. Степень экономического успеха реформы характеризуется ростом рыночности сельского хозяйства: в 1914 году крепкие хозяева производили половину товарного хлеба. Зерновой экспорт России в 1912 году почти на 30 процентов превышал экспорт Аргентины, Канады и США вместе взятых. В целом вклады и остатки вкладов в коммерческих банках с 1908 по 1914 год выросли больше чем втрое. К 1916 году только денежные вклады крестьян составляли 2 миллиарда золотых рублей. К 1914 году в стране были большие запасы зерна, составлявшие 900 миллионов пудов.
Проблемная сторона реформ - ускоренное расслоение деревни и сильное сопротивление общины выделению самостоятельных хозяев, что приводило к скандалам, насилию и даже убийствам. Столкнулись два мироощущения: коллективизм и индивидуализм. Это обстоятельство позволяет некоторым исследователям утверждать, что Столыпин - "отец гражданской войны". Он же называл свою аграрную программу "государственным социализмом", имея в виду государственное регулирование экономики.
После указа от 9 ноября 1906 года российское общество стояло перед выбором стратегического пути - либо длительные преобразования, опирающиеся на парламентское согласование интересов, либо революционный слом государственного порядка и утверждение социалистической доктрины, созвучной патриархальным традициям коллективизма, уравнительности, общинной справедливости.
Трагедия Столыпина (и Николая II) заключалась в отсутствии опоры в обществе. В стране фактически не было среднего класса, очевидные антибуржуазные настроения не давали правительству больших надежд быть понятым.
К 1917 году нашему герою было неполных восемь лет, когда его отец, один из пятимиллионной армии вооруженных крестьян, не желавшей больше воевать, пришел с фронта. Что маленький мальчик мог понять в происходящем катаклизме, крахе государства? Ничего. Только вынес впечатление свободы своего существования и огромной пустоты окружающего мира.
Андрей Андреевич интересовался происхождением своего рода, заглядывал далеко - вплоть до племенной жизни славян, связывая своих предков с племенем славных радимичей. Один из представителей рода, белоцерковский казачий полковник Михайло Громыко, был сподвижником гетмана Богдана Хмельницкого и погиб в 1649 году; его сын Василий ездил в Москву к царю Алексею Михайловичу посланником от гетмана, то есть исполнял дипломатическую миссию задолго до появления на свет своего знаменитого сородича. (Здесь автор, вопреки логике повествования, вспомнил и своих предков-казаков, заместителя командира Полтавской сотни Полтавского полка Андрея Рыбца и его брата Ивана - они, как и Михайло Громыко, внесены в Реестр войска Запорожского, подписанный по Зборовскому договору польским королем Яном Казимиром,)
Накануне Первой мировой войны историческая память русских была многослойной и противоречивой, предполагая несколько векторов развития. Раскол общества осознавался уже тогда как самая большая опасность. Поэт Александр Блок писал Константину Станиславскому 9 октября 1908 года: "Полуторастамиллионная сила пойдет на нас, сколько бы штыков мы ни выставили, какой бы "Великой России" (по Струве) ни воздвигли. Свято нас растопчет".
Сам же Андрей Андреевич был поднят из глубин народной жизни мощным и страшным процессом смены политической элиты, который начался после того, как напирающие снизу на имперскую власть силы национальной буржуазии в союзе с либеральной интеллигенцией, не найдя компромисса, обрушили государство. Тут-то и вышли на свет их неожиданные наследники в лице крестьянских детей, сыновей священников, мелких предпринимателей, нижних слоев бюрократии и интеллигенции.
Глава 3.
ЧЕРНОМОРСКИЕ ПРОЛИВЫ И БОРЬБА ЗА НЕФТЬ
Как созревают войны и гибнут государства
Первая мировая война была только частью глобальной планетарной войны, базовой конструкцией всех последующих больших и малых столкновений, включая прежде всего Вторую мировую и "холодную". Можно сказать, Андрей Матвеевич передал сыну эстафету, и наш герой продолжил дело, начатое другими.