* * *
А вот мы взлетели в воздух. Как две ракеты. Вертикально вверх. (Для тех, кто не верит, прилагаю фотографию.) Вы – глаза в потолок (в небо? в небо-потолок?), не то улыбка, не то оскал (не то улыбка-оскал). Ладони домиком. Под ладонями – свет. Не Пригов, а олеографическая картинка. Что-то увидели? Золотой трон в небесах? Как у Юнга в детском сне. Или что-то еще? Что "не может изъяснить язык". Смотришь на Вас: человека нет. Отсутствует. Вы замечали, что фотографии меняются? В коробках и в альбомах. Но особенно на надгробиях. Лица-оболочки. Внутри пусто. Чем выше, дальше бабочка, тем тоньше, прозрачней пустой покинутый кокон. Бывает и как папиросная бумага.
* * *
Кстати, Вы снитесь мне. Хотите напомню?
В холодной темной зимней Москве брожу по Винзаводу в сопровождении куратора. Присматриваю помещение для будущей выставки. Куратор указывает мне на дверь: "Взгляните на наше новое выставочное пространство". Открываю: яркий солнечный день. Ультрамариновое небо. Поляна высоко в горах. Трава, цветы, жучки, бабочки. Пропасть-щель. Внизу облака. Напротив (кажется, рукой подать) вершина. Медвежата катаются на снежном склоне. Поляна окружена изгородью. Далее – terra incognita. Слышу звон колокольчиков. Через изгородь перелезает фигурка. Это Вы, достоуважаемый Дмитрий Александрович. Одежда в скульптурную складку металлического цвета. Черты лица, как на картинах Де Кирико, отсутствуют. Фигурка, сопровождаемая звоном колокольчиков, обходит поляну, выходит за ограду и исчезает. "Он так теперь и бродит. Ни с кем не заговаривает. Лишь колокольчики звенят", – рассказывает куратор.
* * *
Воспоминание, достопамятный Дмитрий Александрович, бесконечно – фрагмент без начала и конца еще одной, "иной" реальности. Как сновидение, безумие или искусство. Бог даст, продолжим в другой раз. Вот только где?
Пока один из нас еще жив, прошлое не умерло. Лишь дремлет. Разбуженное воспоминаниями, оно, как ветер занавеску, шевелит настоящее и еще не случившееся будущее. И врата по имени "Мгновение" скрипят.
* * *
Но вернемся в 90-е. Помню, Вы зашли перед первой операцией. И сказали, что не боитесь смерти. Видимо…
А умереть ведь страшно лишь в первый раз.
* * *
Мне часто видится: Нью-Йорк. Ночь. Вы сидите за столом у меня в гостиной, склонившись низко над листом бумаги, и рисуете, рисуете, рисуете…
Примечания
1
Невыразительный Панин сгинул давным-давно. Талантливый Гриша Перченков умер внезапно от высокой температуры на заре своего пути (слышал, что Гришины родственники недавно продавали мой портрет его кисти; любопытно было бы взглянуть). Дерзкий Миша Чернышев, у которого я еще в школьные годы покупал в Военторге из-под полы самопальные записи на мутной рентген-пленке запрещенного в то время в СССР рок-н-ролла, залег на дно где-то на Брайтон-Бич в Нью-Йорке.
2
Эскизы к этим картинам воспроизведены на страницах 78 и 79 каталога выставки Олега Васильева в ГТГ "Память говорит". Передний план картин Олег писал, лежа на животе на полу: картины большие, а высота потолка в квартире как в советских хрущобах.
3
Гематрия – метод "раскрытия тайного смысла" слова при возможности атрибуции букв числам (Википедия).
4
Картина маслом на тот же сюжет находится в коллекции ГТГ.
5
"НОМА – (термин) введен П. Пепперштейном для обозначения круга московского концептуализма… НОМА означает круг людей, описывающих свои края с помощью совместно вырабатываемого комплекса языковых практик. Термин образован от слова ном, которым обозначались в Древнем Египте части расчлененного тела Озириса…" (Словарь терминов московской концептуальной школы. М.: Ad Marginem, 1999). У слова "нома" есть также и другое значение. См. Википедию.
6
Вариант скульптуры находится в музее Art Institut в Чикаго (1987).
7
Языковой опыт (лат.).
8
С детства мне не давал покоя темный смысл сказки "Курочка Ряба". Став взрослым, я попытался прокомментировать притчу. Золотое яичко, снесенное волшебной пестрой птицей Курочкой Рябой в одноименной русской сказке, создано из философского золота. Внутри пребывает истина: философский камень – anima mundi. Философский камень недоступен деду с бабой (били-били – не разбили), так как истину может обрести лишь избранный – тот, кто осуществил Великое деланье, умер и обрел бессмертие. Мелькающее, ускользающее время-мышь отнимает у деда с бабой золотое яичко: мышка бежала, хвостиком махнула, яичко упало и разбилось. (У Зосимы Панополитанского: anima mundi высвобождается мечом, рассекающим "яйцо".) Курочка Ряба утешает стариков тем, что снесет им яичко не золотое, а простое, тем самым открывая тайну, что истину можно увидеть и найти повсюду, в том числе и в обыкновенном яичке.
9
См.: Гробман М. Левиафан, дневники 1963–1971 годов. М.: Новое литературное обозрение, 2002.
10
См.: Маневич Г. Опыт благодарения: воспоминания. М.: Аграф, 2009.
11
См.: Маневич Г. Опыт благодарения: воспоминания. М.: Аграф, 2009..
12
См.: Die totale Aufklärung Moskauer Konzeptkunst 1960–1990. Schirn Kunsthalle. Frankfurt, 2008. C м. также: Шатских А. Казимир Малевич. Рисунки разных лет. Из собрания Artistica Foundation. М., 2003.
13
Агамбен Дж. Костер и рассказ. М.: Grundrisse, 2015.