На свадьбе присутствовала тетка невесты Екатерина Васильевна, которая потом писала родственникам: "С последней свадьбы Царской фамилии еще не было столь великолепной, как наша. От Дворца до его дома толпа народа и кареты. Двор полон был народа, но одних его крестьян впускали. Как тронулась его карета от подъезда ехать к венцу, то все сняли шляпы и стали креститься… Венчание было очень хорошо. Она просила, чтобы позволено было ее духовнику, который также духовник Великих княжон, ее венчать. Все кроме шаферов стояли в отдалении от них и всем хорошо было видно. Граф и Анюта стояли как должно христианам, понимаю всю важность таинства брака. По окончании она подошла к Императору и Императрице, которая очень нежно ее обняла. Государь подошел поздравить сестру (мать невесты), поцеловал у нее руку, потом Государыня всех нас поздравляла и давала руку. Пошли все к ней в комнаты пить чай. Государь после взял новобрачного с собой и отвез в дом его. Анюта осталась еще благодарить Государыню. Простилась с нею, с Великими княжнами, со всеми фрейлинами и поехала с Великим князем и матерью в дом свой (Фонтанный дом), где встретил Государь с хлебом и солью… благословил ее и графа и повел в дальние комнаты. Ходил по всему дому, был очень весел. Пробыл около часу, пил здоровье молодых и с Великим князем оставил их… Вечер свадебный кончился в 11 часов… По всему можно надеяться, что Анюта будет счастлива".
В следующем письме она сообщала родным: "…Слава Богу, наши молодые кажутся очень счастливыми. Он не наглядится на нее. После обеда она отдыхает. Все это время очень уставала. То он сидит подле нее. Если заснет, то граф несколько раз взойдет только посмотреть на нее… Если Анюта не будет чувствовать своего счастия, то верно сама виновата будет… Дай Бог им в своем великолепном дворце жить благополучно и наполнить его любовию, которая должна быть, если будут знать друг друга цену".
Дмитрий был счастлив с Анной. Застенчивый характер молодого человека прежде не позволял ему свободно чувствовать себя на публике, теперь же, в обществе своей прекрасной спутницы, он стал более смелым и раскованным. Анна же, которая буквально купалась в обожании своего супруга, тоже необыкновенно расцвела и похорошела.
15 апреля 1838 года родился их первый сын, которого решено было назвать Николаем в честь деда. Крестным ребенка стал сам государь Николай Павлович, лично прибывший в домовую церковь на крестины, а крестной матерью стала мать Анны, Варвара Петровна Шереметева, бабушка младенца.
После родов, долгое время сидя дома, Анна заскучала. В Фонтанном доме, где жили супруги, была обширная библиотека, но она находилась в таком беспорядке, что пользоваться ею было почти невозможно, поэтому Анна с помощью своего личного библиотекаря привела ее в порядок и дополнила по своему вкусу. Будучи женщиной образованной, она очень увлекалась чтением и следила за всеми литературными новинками.
Как и ее муж, графиня Анна Сергеевна много занималась благотворительностью: с 1838 года стала членом Императорского женского патриотического общества, исполняла обязанности попечительницы школы этого общества в Нарвской части Санкт-Петербурга.
Во многом благодаря Анне дом Шереметевых стал одним из великосветских центров Петербурга. Графиня Анна Сергеевна устраивала в Фонтанном доме вечера, на которых присутствовали, кроме приглашенных гостей из высшего общества, иностранных дипломатов и путешественников, многие русские и зарубежные музыканты. Она была близкой подругой многих людей из творческой среды, а ее постоянными гостями были Рубини, Виардо, пианисты Тальберг, Лист.
Теодор Делер, который сочинял музыку для Шереметевской Капеллы, также часто бывал в их доме, и там он познакомился с младшей сестрой графини – Елизаветой Сергеевной Шереметевой, и впоследствии женился на ней.
Неоднократно бывала в Фонтанном доме Прасковья Арсеньевна Бартенева, фрейлина императрицы, замечательная певица-любительница, ее с графиней Анной Сергеевной связывали общее прошлое при дворе и дружеские отношения после замужества Анны. Бартенева не пропускала ни одного домашнего концерта Шереметевых и сама часто выступала на них.
Бывал на этих вечерах и Борис Сергеевич Шереметев, младший брат хозяйки дома, который также очень любил музыку и получил известность как композитор-любитель. Именно он написал музыку на стихи Пушкина "Я вас любил", на слова Тютчева "Еще томлюсь тоской желаний", графа А. Толстого "Средь шумного бала", которые до сих пор являются очень популярными романсами.
Осенью 1842 года она вместе с маленьким сыном Николаем и сестрой Елизаветой Сергеевной отправилась в Париж – Елизавета Сергеевна мечтала брать уроки игры на фортепьяно у знаменитого Шопена. Сестры познакомились с композитором, обе пели для него, Елизавета взяла несколько уроков. Шопен был так поражен красотой и талантом Анны, что тут же сделал набросок мелодии в ее нотной тетради – мелодии, которая потом стала носить название "Листок из альбома". Листок этот, на котором великий композитор написал посвященную Анне мелодию, долго потом хранился среди бумаг Шереметевых.
Из Парижа сестры отправились в Италию, где посещали оперу и слушали итальянских музыкантов, а затем вернулись в Россию, где их встретил Дмитрий Николаевич.
Но уже в начале 1843 годов в семье Шереметевых случилось несчастье: умер от скарлатины их единственный и горячо любимый сын четырех лет от роду. Анна долго не могла прийти в себя и оправилась от своего горя только с рождением второго ребенка. 1844 года в Фонтанном доме у супругов родился второй сын. В графской семье была традиция – давать детям имена в честь кого-то из предков, и мальчика назвали Сергеем в честь Сергея Васильевича Шереметева, отца графини Анны Сергеевны.
Лето семья обычно проводила в Кусково, которое Анна любила больше всех других Шереметевских усадеб. И именно в Кусково ей суждено было умереть – летом 1849 года она простудилась и угасла буквально за несколько дней. Ей было всего 38 лет.
Тут же поползли слухи, что молодая женщина была отравлена бульоном, который в тот день подавали к столу.
Кто-то из завистников графа отравил его жену, – шептались при дворе. – Подкупил повара или кого-то из слуг, чтобы те подсыпали отраву в бульон. Она только съела ложку – сразу почернела и упала замертво.
Но врагов у графини не было – просто некому было совершить такое преступление.
После смерти жены граф остался жить в Москве. Он заперся в своем доме и не выходил оттуда целыми днями, проводя время перед портретом жены. Через лакея он отдавал указания касательно воспитания сына.
Через некоторое время поползли слухи, будто он состоит в связи с сестрой покойной жены, девицей Варварой Сергеевной Шереметевой. Ее и правда слишком часто видели в его доме, притом пьяной, она отличалась эксцентричными выходками и однажды собственноручно высекла всех учениц школы, которая находилась под ее патронатом. Когда об этом узнал император, он приказал ей немедленно убраться из Шереметевского дома под угрозой заключения в монастырь, а самому Шереметеву велел приехать в Петербург и заниматься воспитанием сына.
В Петербурге Шереметев жил очень замкнуто, при дворе не появлялся, не общался даже с собственным сыном, а все время проводил в обществе своих кучеров и лакеев. Чтобы не обижать императорскую семью и влиятельных знакомых, он подговорил швейцаров во всех дворцах, и те приносили ему на дом книги, в которых обычно расписывались посетители. Таким образом, сидя безвылазно дома, Шереметев создал иллюзию того, что периодически выезжает с визитами.
В 1857 году граф Дмитрий Николаевич вступил во второй брак, обвенчавшись с Александрой Григорьевной Мельниковой, которая была приятельницей его любовницы Варвары. Невеста была моложе жениха на 22 года, однако к моменту заключения брака уже считалась старой девой. Граф хотел, чтобы у его сына была мать, но сделал не лучший выбор.
Свадьба состоялась очень тихо и скромно, и первое время такой же тихой была и жизнь супругов, но затем Александра Григорьевна поняла, что ее мужа, человека доверчивого и непрактичного, попросту обкрадывают, и что некоторых служащих надо срочно удалить. Она посчитала первым своим долгом освободиться от запутавших его управляющих и людей, злоупотреблявших доверием. Кроме того, став графиней Шереметевой, Анна Григорьевна стремилась всячески подчеркнуть свой новый, более высокий социальный статус. Это проявлялось, например, в том, как она занималась благотворительностью. Если граф предпочитал делать добро так, чтобы как можно меньше публики это видело, она, напротив, стремилась к наибольшей публичности.
Графа эти новые порядки в доме и его жизни раздражали, но неуемная жажда деятельности не покинула его жену даже с рождением сына Александра, крестным которого стал сам император.
Однако вскоре случились перемены гораздо более глобальные и болезненные для графа – освобождение крестьян.
Граф был одним из крупнейших землевладельцев, ему принадлежали земли с крепостными крестьянами в разных уездах Владимирской, Воронежской, Курской, Московской, Нижегородской, Орловской, Рязанской, Санкт-Петербургской, Симбирской, Смоленской, Тульской, Харьковской, Ярославской губерниях, конный завод в селе Серебряные пруды Веневского уезда Тульской губернии, четыре каменных дома в Петербурге и два в Москве, дачи на Петергофской дороге и в Павловске под Петербургом и в селах Кусково и Останкино под Москвой, несколько имений в Лифляндии, в Пензенской и Тверской губерниях, а также несколько каменных и деревянных строений в Москве, Петербурге и Кронштадте. В общей сложности ему принадлежало в тринадцати губерниях более ста пяти тысяч душ.
Благосостояние графа Шереметева сильно пошатнулось, но сын его впоследствии писал о том, что в столицу стали съезжаться депутации от крестьянских обществ "для изъявления благодарности и верноподданнических чувств" государю, и крестьяне Шереметева "…явились к отцу с настоятельной просьбой самому вести их к государю – что без него они не желают подносить хлеба-соли и отделять себя от него в такую знаменательную и торжественную минуту. Отца это заявление очень порадовало и утешило… В назначенный день отец отправился во дворец во главе крестьянской депутации… и это появление отца с крестьянами, видимо доставило, удовольствие государю. Он обласкал крестьян и указал на тесную и живую связь их с такими помещиками, каким был мой отец".
Шереметев вынужден был сократить свои личные расходы с тем, чтобы не сокращать расходы на благотворительность. Он по-прежнему помогал различным общественным организациям, но после отмены крепостного права с финансированием расходов Странноприимного дома сложилось катастрофическое положение, и Главной конторе графа Шереметева приходилось изыскивать дополнительные суммы.
Когда граф решил составить завещание, жена едва не убедила его исключить из завещания первого сына и оставить все Александру. Лишь в последний момент Дмитрий Николаевич одумался и оставил старшему сыну в наследство Фонтанный дом.
Остальное наследство было поровну разделено между детьми и женой графа.
Кроме того, в своем завещании граф Дмитрий Николаевич Шереметев возлагал на старшего сына обязанность попечителя Странноприимного дома.
Умер граф 12 сентября 1871 года. На пороге своего кабинета в Кусково он замер, пошатнулся и упал замертво.
"Крестьяне несли его на руках через всю Москву, к пути следования в Александро-Невскую Лавру, где, согласно завещанию, погребен он был рядом с отцом и матерью, графиней Прасковьей Ивановной. Когда он лежал в гробу, черты лица его выпрямились, и меня поразило сходство его с нею!" – писал с горечью его сын Сергей Шереметев.
Глава 18
Музыкант из рода Шереметевых
Младший сын, Александр Шереметев, унаследовал усадьбы Ульянка, Вороново и Александрино.
Сначала, как и большая часть его родственников, Александр избрал военную службу. Он окончил Пажеский Его Императорского Величества корпус и стал адъютантом главнокомандующего войсками гвардии и Петербургского военного округа, затем шталмейстером двора, офицером для особых поручений при Военном министерстве, флигель-адьютантом и майором свиты.
Но истинной его страстью была музыка. Он брал уроки фортепиано у Теодора Лешетицкого и уроки вокала у Ивана Мельникова, а затем основал частный оркестр, который с 1898 года начал давать "народные" – то есть общедоступные – симфонические концерты.
Поскольку Александр принадлежал к состоятельной семье, то он, как и другие Шереметевы, занимался благотворительностью, которая также носила музыкальный характер. В 1908 году пожертвовал 20 000 рублей на учреждение стипендий имени Н. А. Римского-Корсакова в Петербургской консерватории. По его инициативе в Петербурге были установлены мемориальные доски Александру Даргомыжскому, Милию Балакиреву, Александру Серову и Модесту Мусоргскому.
Император, оценив его старания и явные организаторские способности, доверил ему руководство Музыкально-историческим обществом Санкт-Петербурга, концерты которого составляли заметное дополнение к музыкальной жизни российской столицы: благодаря этому обществу, в Петербурге звучали произведения таких авторов, как Ян Сибелиус и Рихард Штраус, а в 1913 году по инициативе Шереметева в город приехала Фелия Литвин, чтобы исполнить партию Кундри в опере Рихарда Вагнера "Парсифаль". Это была премьера оперы в России, и прошла она с большим успехом. Долгое время в свете только и разговоров было о несравненной Литвин и о том, как хороша стала культурная жизнь Петербурга благодаря Шереметеву.
Несомненные таланты Шереметева вскоре позволили ему занять должность начальника Придворной певческой капеллы – старейшей профессиональной музыкальной организации, которая была основана еще Иваном III как Хор Государевых певчих дьяков в Москве.
Александр и сам был выдающимся композитором. Особенной популярностью пользовались херувимские песни – "Милость мира", "Достойно есть", "Ныне силы небесные", а из светских сочинений – "Патетическая фантазия" и похоронный марш для оркестра.
Александр был женат на фрейлине графине Марии Федоровне Гейден, дочери графа Федора Логгиновича Гейдена, генерал-губернатора княжества Финляндского. У них родилось четверо детей – Елизавета, Дмитрий, Александра и Георгий.
Графиня Александра Александровна впоследствии вышла замуж за своего дальнего родственника, Сергея Владимировича Шереметева. Он был из нетитулованной московской ветви Шереметевых и, кроме того, весьма беден. Его мать – графиня Елена Строганова – совершила такой же мезальянс, выйдя замуж за человека без титула. Так же как и его бабушка, Великая княгиня Мария Николаевна, урожденная герцогиня Лейхтенбергская, когда вышла за графа Григория Строганова, которого в свете никто даже не признавал ее мужем.
Что заставило дочь одного из известнейших и богатейших людей того времени выбрать в мужья такого человека? Вероятно, она попросту без памяти влюбилась – Сергей был весьма хорош собой, с особым изяществом носил военную форму и был весьма обходителен, а его сестра Софья была на дружеской ноге со всем императорским двором.
Тем не менее, Сергей Владимирович, помня, что он внук Великой княгини, тяготился своим нетитулованным происхождением, и ему брак с Александрой сулил сплошные выгоды.
Жену он не любил, и уже после революции, находясь в эмиграции и решив именовать себя Шереметевым-Строгановым, развелся с ней и женился на американке. Графиня Александра тоже долго не оставалась одна. У Сергея и Александры Шереметевых родился только один ребенок – сын Никита, который последовал за родителями в эмиграцию.
Глава 19
Книги графа Шереметева
Как уже говорилось, Сергей Шереметев унаследовал Фонтанный дом, куда переехал в возрасте 26 лет. К этому времени молодой человек, состоящий на военной службе, был уже женат на фрейлине двора – княжне Екатерине Павловне Вяземской, дочери действительного статского советника князя Павла Петровича Вяземского, и имел четверых детей – сыновей Дмитрия, Павла, Бориса и дочь Анну.
Но вскоре он понял, что воинская служба не является его призванием, и в январе 1883 года полковник граф Шереметев был назначен начальником Придворной певческой капеллы.
Как и его отец, он стремился заниматься благотворительностью, и, едва заступив на новое место службы, на котором он сменил Николая Ивановича Бахметева, пожертвовал десять тысяч рублей "для усиления средств инструментального класса", причем по его просьбе этому капиталу было присвоено имя А. Ф. Львова, композитора, автора гимна "Боже, царя храни", директора Капеллы до 1861 года.
Несколько лет спустя семья Шереметевых вернулась в Москву, и граф с головой погрузился в научную деятельность.
В апреле 1897 года графа С. Д. Шереметева назначили членом Особого совещания по делам дворянского сословия, и одним из результатов работы графа Шереметева стала публикация статьи "О создании особых дворянских женских учебных заведений". Граф уделял большое внимание недостаткам женского образования в России, поскольку "…огромна роль женщины, матери, хозяйки имения, сотрудницы тех местных деятелей-тружеников, носителей известных преданий. Говорить о пользе сохранения дворянского землевладения, дворянских усадеб, дворянских культурных центров – и нельзя при этом забыть женщину!".
Граф призывал увеличить количество женских учебных заведений и реформировать их таким образом, что девушки из дворянского сословия не только получали некую сумму знаний, но также через изучение истории России, истории церкви воспитывали бы в себе любовь к Отечеству.
Еще через три года Николай II назначил графа С. Д. Шереметева председателем Археографической комиссии Министерства народного просвещения, которая была основана еще в 1834 году. Основана она была для выявления, исследований и публикаций документов по русской истории в отечественных и зарубежных архивах.
Комиссией издавалось "Полное собрание русских летописей", а также исторические источники по внешней и внутренней политике государства, рукописи, переиздавались старые книги.
Шереметев давно и глубоко интересовался родной историей, он был избран в декабре 1890 года почетным членом Императорской Академии наук, в 1895 году – почетным членом Русского Археологического института в Константинополе и Исторического общества Нестора-летописца в Киеве, в 1897 году – почетным членом Псковского Археологического общества и Черниговской губернской Ученой архивной комиссии, в последующие годы – почетным членом Калужской, Владимирской, Таврической губернских Ученых архивных комиссий, членом-корреспондентом национальной Академии в Реймсе, почетным членом Московского археологического института и многих других организаций.