История после смерти
Только через два десятка лет после казни имя выдающегося советского разведчика Рихарда Зорге, широко известного во всем цивилизованном мире, открыто зазвучало в стране, которую он любил, ради которой работал и во имя которой отдал свою жизнь.
Раскрыть тайну помог случай, о котором мне также рассказал генерал Захаров. Ему нельзя не поверить, поскольку он сам был ее участником.
- В 1961 году на экраны мира вышел фильм режиссера Чампи "Кто вы, доктор Зорге?", - рассказывал мне Николай Степанович. - Фильм был хороший, достаточно объективно отражавший работу Зорге. Но на советский экран он не пошел, так как в нем было несколько достаточно откровенных по тем временам любовных сцен. На подмосковной даче Хрущева мы решили устроить показ этого фильма.
Предварительно кто-то из руководства КГБ предупредил Никиту Сергеевича, что я привезу кино о советском разведчике. Но Хрущев любил сам выбирать фильмы для просмотра, и мы боялись, что он заинтересуется какой-нибудь другой кинолентой. К тому же кто-то из Министерства культуры уже успел нашептать главе партии и государства, что фильм плохой, идейно невыдержанный и не отвечает интересам советского народа.
И мы решили схитрить. Подобрали несколько самых скучных кинофильмов, а среди них - фильм о Зорге.
- Ну, Захаров, что ты нам принес, - обратился ко мне Хрущев, когда в условленное время узкий круг особо приближенных лиц собрался в небольшом кинозале для просмотра.
- Да вот, есть несколько фильмов, - сказал я и начал перечислять названия. Хрущев слушал, морщился.
- А что там про разведчика какого-то мне говорили?
- Да, есть такой фильм, Никита Сергеевич. Называется "Кто вы, доктор Зорге?".
- Так ведь про разведчиков, а не про врачей, - усмехнулся Хрущев. - Ну, ладно, показывай.
Кинофильм смотрели на одном дыхании. Когда сеанс закончился, в зале наступила мертвая тишина. Никто не отважился прямо похвалить киноленту Все уставились на главного зрителя, ждали его оценку. Похвалит он - похвалят все. Обругает - и все подтвердят, что фильм плохой.
А Хрущев был растроган едва ли не до слез. Судя по всему, он впервые узнал о том, что еще за семь месяцев до нападения фашистов на СССР советский разведчик предупреждал свой московский Центр о готовящейся агрессии и настойчивых требованиях Гитлера к японским союзникам начать войну против Советского Союза на Дальнем Востоке в один день с Германией. В общем, фильм понравился всем присутствующим на просмотре и с легкой руки Хрущева получил путевку в жизнь на киноэкранах Советского Союза. Вот только несколько любовных сцен из него все-таки вырезали.
Действительно, будучи в первый год Великой Отечественной войны членом Военного совета Юго-Западного фронта, Хрущев, вероятно, не имел четкого представления о том, благодаря каким разведывательным сведениям осенью 1941 года были сняты с дальневосточных рубежей и переброшены под Москву прекрасно укомплектованные сибирские дивизии.
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 5 ноября 1964 года (кстати говоря, через три недели после освобождения Хрущева от обязанностей первого секретаря ЦК КПСС и через 20 лет после гибели разведчика) Рихарду Зорге было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.
- В начале 70-х годов по приглашению КГБ СССР в Москву приехала Исии Ханако, - продолжает свой рассказ генерал-полковник Николай Захаров. - Задумчиво бродила она по Москве - городу, где жил Зорге, прошла по улице, носящей его имя. Потом мы направили ее отдохнуть и подлечиться в наш сочинский санаторий.
На мой вопрос о массивном золотом кольце, украшавшем ее палец, Исии рассказала, что после казни Зорге и капитуляции милитаристской Японии она написала и сумела издать книгу своих воспоминаний о советском разведчике. Половину гонорара она истратила на то, чтобы отыскать место захоронения Рамзая. Поиски длились четыре года. Помог тюремный сторож, который показал то место на пустыре за тюрьмой, где хоронили невостребованные тела умерших и казненный заключенных. Опознать останки советского резидента смогли по золотым зубам, огромным ботинкам и особой примете - после ранения одна нога у него была чуть короче другой.
На остатки гонорара Исии Ханако купила место на токийском кладбище Тамма, где и схоронила урну с прахом Рихарда Зорге. Еще несколько лет ушло на сбор денег и установку памятной плиты на могиле № 17 121. А Исии с тех пор носит кольцо, выплавленное из золотых коронок Рамзая.
Что ж, у каждого своя память.
Новые открытия
С тех пор отыскать какие-либо документы о судьбе Рамзая в японских архивах не удалось. Многие материалы спецслужб и тюремной канцелярии были уничтожены во время бомбежки Японии американской авиацией. Но совсем недавно группа японских юристов сделала сенсационное заявление: по японским законам, Рихард Зорге не может считаться преступником, поскольку его вина не доказана.
Во-первых, адвокаты Зорге опоздали на одни сутки с подачей кассационной жалобы, поскольку трибунал не предупредил их о последнем сроке подачи этого важного документа. Это серьезное процессуальное нарушение истолковывается в пользу обвиняемого.
Во-вторых, и это главное - Зорге нельзя обвинить в шпионаже, то есть в получении и передаче третьим лицам секретных сведений, поскольку он действовал не как шпион, а как аналитик. Дело в том, что по вопросу о возможности вступления Японии в войну против СССР, уже подвергшегося нападению Германии, советский разведчик обладал диаметрально противоположными сведениями. Информация, полученная из немецкого посольства, свидетельствовала о том, что Гитлер оказывает мощное давление на японского премьера Танака в целях скорейшего начала военных действий, и война на советском Дальнем Востоке вот-вот разразится. Но на состоявшейся 2 июля 1941 года в обстановке строжайшей секретности императорской конференции якобы было принято решение о направлении Квантунской армии Японии не в СССР, а в Юго-Восточную Азию и на владения США и Англии в Тихом океане.
Анализируя эти сведения, взвешивая все "за" и "против", тщательно изучив экономический и военный потенциал Японии, тенденции японских политических кругов и соотнеся все это с обстановкой на европейском театре военных действий, Зорге сделал свой собственный вывод об отказе Страны восходящего солнца от участия в войне против СССР. Таким образом, по мнению японских юристов, Рихард Зорге больше аналитик, нежели разведчик.
Не будем спорить, заметим только, что каждый разведчик должен быть хорошим аналитиком. Принимая решение, Рамзай взял на себя великую ответственность и не ошибся.
История подтвердила правоту разведчика. Япония так и не выступила против Советского Союза. 7 декабря 1941 года японская авиация нанесла сокрушительный удар по американской военно-морской базе на Гавайских островах Перл-Харбор, практически уничтожив Тихоокеанский флот США. На следующий день США и Англия объявили Японии войну, а в это время сибирские дивизии уже начали громить фашистов под Москвой.
Три истории из жизни разведчика
Как работал резидент советской разведки в Италии
Никогда не иссякает интерес к работе разведчиков военной поры. Один из них, практически не известный широкой публике, - бывший резидент советской разведки в Италии Николай Горшков. Сейчас мы можем только догадываться о том, какую работу вел на Апеннинах в последний период войны и первые послевоенные годы советский резидент. Но о трех историях из жизни разведчика мне рассказали в Службе внешней разведки.
К сожалению, Николая Михайловича уже нет среди нас. Но остались архивные документы, воспоминания, публикации в специальных изданиях. А самое главное - остались и еще многие годы приносили пользу нашей стране сведения, которые добыл полковник Горшков вместе со своими негласными помощниками. Такова уж задача разведчика - добыть секретные документы и ценные материалы, перепроверить их, убедиться в достоверности и отправить в Центр. А как дальше сложится судьба полученных сведений, как распорядится ими руководство, ему не известно. В лучшем случае придет шифровка с короткой пометкой о том, что они представляют определенный интерес. Лишь со временем, анализируя общеполитическую, экономическую или военную обстановку, разведчик может догадываться, как повлияли добытые им материалы на конкретную ситуацию. Впрочем, и это бывает не часто.
Из анкетных материалов
Николай Михайлович Горшков родился в 1912 году в Горьковской области. На службу в органы госбезопасности призван в 1938 году. Окончил Центральную школу НКВД и школу особого назначения. До войны успел побывать в Италии и Алжире. С 1944-го по 1950 год - вновь работает в Италии уже в должности резидента советской разведки. Затем деятельность в ряде европейских государств. Награжден орденом Красного Знамени, двумя орденами Красной Звезды, нагрудным знаком "Почетный сотрудник госбезопасности" и многими медалями. Последние годы трудился на преподавательской работе - делился с молодыми сотрудниками собственным богатым опытом разведдеятельности.
История первая.
Чемодан секретных документов
Свое второе знакомство с Италией Николай Горшков начал с Неаполя. Здесь, на освобожденной от фашистов территории, начинали действовать госучреждения и представительства зарубежных стран. В одном из них - Военно-политической средиземноморской союзнической комиссии - и работал молодой элегантный человек со щегольскими усиками.
Обстановка была сложной. Весной 1944 года фронт между освобождавшими страну англо-американскими войсками и фашистскими дивизиями проходил всего в нескольких десятках километров севернее Неаполя. Город подвергался бомбежкам. И в этих условиях, когда до окончания войны оставалось больше года, советской резидентуре приходилось не только восстанавливать связи со своими старыми, еще довоенными источниками информации, но и подбирать новых людей для трудной и важной работы. Требовался не один год, чтобы по-настоящему организовать разведывательную деятельность в стране, где еще недавно беспредельно властвовали фашисты.
Практически в это же самое время, в июне 1944 года, свой первый боевой вылет совершил и новейший стратегический бомбардировщик США Б-29 "Суперфортресс". По тем временам это была невиданная машина. Самолет называли "железным монстром", "летающей крепостью". Его максимальный взлётный вес составлял порядка 60 тонн - в два раза больше, чем у любого другого серийного бомбардировщика Второй мировой войны. На самолете были установлены четыре мощнейших четырехрядных в форме звезды двигателя R-3350–23 "Дуплекс Циклон" по 2200 л. с., а также множество новейших достижений, среди которых - герметичные кабины экипажа, электродистанционная система управления стрелковым вооружением (10 крупнокалиберных пулеметов), тормозная система шасси и многое другое.
Разработку этой неприступной "летающей крепости" американцы начали еще в январе 1940 года, и результат превзошел все ожидания. Машина с невиданной по тем временам для бомбардировщика скоростью 576 км/ч могла доставить бомбовый груз в девять тонн на расстояние 5230 км и была практически неуязвима для противника. Гарантированно уничтожить ее можно было только тараном или прямым попаданием нескольких зенитных снарядов. Производство этих воздушных монстров было поставлено на поток - по 10 машин в день. И хотя выпускали их немногим более года, была подготовлена целая воздушная армада - 3600 бомбардировщиков.
Естественно, что советскую разведку стали интересовать любые сведения в отношении Б-29. Особенно усилился интерес после участия этих машин в атомных бомбардировках Японии. Именно Б-29, названный "Энола Гей" (в честь матери летчика - командира бомбардировщика) 6 августа 1945 года сбросил атомную бомбу на Хиросиму. Через три дня - 9 августа - другой бомбардировщик Б-29 взял курс на Кокура (ныне Китакюсю). Но город спасла густая облачность. Самолет прошел мимо основной цели и повернул на запасную - к Нагасаки. В 11 часов дня и этот город практически был стерт с лица земли атомным смерчем.
Однако информация, которую смогли добыть советские разведчики в американских конструкторских бюро, на военных базах или в центрах самолетостроения, была отрывочной и неполной.
Дали команду на поиск таких сведений и резиденту в Италии Николаю Горшкову. Логика московского Центра была понятной - на военном аэродроме в Сицилии американцы расквартировали несколько Б-29. Однако в разведке даже самый короткий путь далеко не всегда бывает наиболее успешным. Это аксиома в деятельности спецслужб. У разведчиков есть и другое правило. Нужно досконально знать страну, в которой работаешь. У советского резидента Горшкова было еще и свое личное кредо: страну пребывания нужно знать, начиная с порога дома, в котором живешь. И Николай Михайлович тщательно изучал Италию, ее историю, культуру, экономику и политику. Но прежде всего он изучал ее людей - заводил огромное количество знакомств в поисках интересных с оперативной точки зрения лиц.
И вот однажды один из его приятелей, настоящий синьор, бизнесмен средней руки, рассказал своему русскому другу, что в одной из стран Латинской Америки на авиазаводе работает его старший брат, который уехал туда еще до войны. Из простого рабочего он сумел выбиться в инженеры и сейчас занят на производстве американских бомбардировщиков.
Конечно, пройти мимо такой информации советский разведчик не мог. Горшков посылает спецдонесение в Центр и ждет ответа. Москва должна не только санкционировать вербовку итальянца, но и помочь деньгами для дальней поездки. Прошла неделя, две, три. Ответа нет. И тогда Николай Михайлович решается на беспрецедентный в условиях секретного ведомства шаг. Он вербует итальянца (в интересах конспирации мы будем называть его Синьор) и без санкции Центра на деньги из оперативной кассы резидентуры отправляет его в Южную Америку В те годы добраться туда из Италии можно было только морским путем. Пароходы ходили редко и только через США, где нужно пересесть на другой корабль. Так что средства на разведывательный вояж требовались по тем временам огромные - около 30 тысяч долларов.
Через имеющиеся возможности резидент перепроверил полученную информацию. Все точно - и завод есть, и итальянский инженер, и Б-29… А еще есть огромный риск, связанный с получением и доставкой документов через многие тысячи километров. Но Горшков доверял своему источнику. С агентом были детально отработаны варианты поездки, способы связи, условные сигналы на случай успешной работы или провала. Посредником в связке агент - резидент была жена итальянца, которая, естественно, и не подозревала об истинной цели поездки своего мужа в Южную Америку. Для нее муж просто отправился в дальний вояж, чтобы повстречаться с братом и, может быть, наладить кое-какие деловые контакты с заокеанскими бизнесменами.
Синьор уехал, и для Николая Горшкова потянулись томительные недели ожидания. А тут еще вал шифровок из Центра с требованием доложить результаты маршрутирования агента и отчитаться об истраченных деньгах. Иначе… Горшков знал о грозящих ему жестоких санкциях в случае провала операции и растраты такой огромной суммы казенных валютных средств. Царившие в те годы нравы спецслужб не отличались деликатностью. Только истраченные на поездку деньги он должен был возместить в десятикратном размере…
И вот наконец-то долгожданный сигнал - телефонный звонок от жены агента с условной фразой, означающей, что операция проходит нормально, и в ближайшие дни Синьор возвращается на родину.
К заранее обусловленному месту встречи Николай Михайлович выехал за несколько часов до назначенного времени. Ведь от Рима до Неаполя километров двести - можно проверить, нет ли слежки. Затем оставил машину в проулке, а сам прошел метров сто, свернул за угол и уселся на лавочку недалеко от "конспиративного столба", где должна произойти встреча. Сейчас, на финальном этапе всей операции нужно быть особенно внимательным и тщательно контролировать ситуацию. А вдруг за Синьором "хвост"? Вдруг их повяжут в самый ответственный момент передачи секретных сведений? Вдруг… Да мало ли что еще может случиться, если агент попал под подозрение спецслужб или, того хуже, уже побывал в руках контрразведки. Горшков прекрасно знал, что ожидает его самого и Синьора в случае задержания с поличным.
Наконец, в конце улицы, идущей из гавани, показался его агент. Кажется, все чисто. Но Синьор идет, едва передвигая ноги, сгибаясь под тяжестью огромного чемодана. Такие непомерных объемов баулы в послевоенной Европе не без иронии называли "Гросс Магда" - Большая Магда - мечта оккупанта.
- Ты что, кирпичей туда навалил? - спросил резидент у своего взмыленного от напряжения и усталости агента.
- Да нет, это чертежи бомбардировщика, - улыбаясь, и кое-как переводя дыхание, ответил Синьор. - Правда, сверху я положил немного всяких бумаг и рекламных буклетов, которые не имеют отношения к делу. Это так, на всякий случай. Вдруг кто-нибудь захотел бы поинтересоваться содержимым чемодана…
Уже в посольстве, перебирая кипы секретных чертежей и пояснительных записок, Николай Горшков не мог не изумляться той огромной работе, которую провели Синьор и его брат, подбирая материалы по американскому супербомбардировщику. Здесь было все, начиная от самой мелкой гайки, кончая авиадвигателем, оборудованием, вооружением, чертежами и расчетами планера. Но даже этот титанический труд секретного агента не шел ни в какое сравнение с тем риском, которому подвергался сам итальянец и его родственники. И отнюдь не деньги были главной мерой ответственности в этом деле.
Вскоре все полученные документы были направлены в Центр. Только через несколько месяцев, когда в Москве разобрались с огромным количеством чертежей, схем, расчетов и пояснительных записок, в резидентуру пришла шифровка о том, что добытые материалы являются "чрезвычайно ценными" и "имеют огромное значение".
Оперативные контакты с Синьором Николай Горшков поддерживал до 1950 года - вплоть до времени своего отъезда из Италии. А в конструкторском бюро Туполева продолжали изучать добытые резидентурой документы с грифом "Б-29". Прежде всего анализировали новейшие устройства, детали и узлы бомбардировщика, спецматериалы, техническое оснащение и, конечно, его уязвимые места. На основе полученных сведений разрабатывали приемы и методы, а главное - средства борьбы с "летающей крепостью". Именно благодаря этим разработкам на советских истребителях МиГ-15 были установлены 37-миллиметровые пушки, которые стреляли фугасными снарядами. Пробивая обшивку, они взрывались уже внутри самолета, оставляя огромные - полтора-два квадратных метра - пробоины, обрекая непобедимую "летающую крепость" на верную гибель.
Эти усилия не прошли даром. В годы войны в Северной Корее советские летчики развеяли миф о неприступности "железных монстров".