"По данным, полученным из штаба монгольско-советских войск в МНР, 26 июня японская авиация численностью около 60 истребителей вновь нарушила границу в районе озера Буир-Нур. На территории МНР в районе Монголрыба завязался воздушный бой, в котором приняли участие 50 советскомонгольских самолетов.
Бой продолжался около двух часов, носил упорный характер и окончился разгромом японской авиации, которая бежала с поля боя, преследуемая советско-монгольскими истребителями до района Ганьчжур.
В бою уничтожено 25 японских истребителей. После боя не возвратились 3 советско-монгольских истребителя, розыски которых продолжаются".
28 июня 1939 года
Хельсинки. Сообщение советского полпреда в Финляндии Деревянского.
"Начальник Генерального штаба германской армии генерал Гальдер приезжает в Хельсинки завтра, 29 июня. Посещение Гальдером в сопровождении пяти военных германских офицеров Выборга и Перкеярви, затем Кеми и Рованиеми довольно ясно демонстрирует цель его визита".
Информация к размышлению
Из мемуаров К.А. Мерецкова. Конец июня 1939 года.
"После ухода Куусинена Сталин еще раз вернулся к вопросу о Ленинграде. Положение на финляндской границе тревожное. Ленинград находился под угрозой обстрела. Переговоры о заключении военного союза с Англией и Францией пока не приносят успеха. Германия готова ринуться на своих соседей в любую сторону, в том числе на Польшу и СССР. Финляндия легко может стать плацдармом антисоветских действий для каждой из двух главных буржуазно-империалистических группировок – немецкой и англо-франко-американской. Не исключено, что они вообще начнут сговариваться о совместном выступлении против СССР. А Финляндия может оказаться здесь разменной монетой в чужой игре, превратившись в науськиваемого на нас застрельщика большой войны.
Разведка сообщает, что ускоренное строительство укреплений и дорог на финляндской стороне границы продолжается. Имеются различные варианты наших ответных действий в случае удара Финляндии по Мурманску и Ленинграду. В этой связи на меня возлагается обязанность подготовить докладную записку. В ней следует изложить план прикрытия границы от агрессии и контрудара по вооруженным силам Финляндии в случае военной провокации с их стороны.
И.В. Сталин подчеркнул, что еще этим летом можно ждать серьезных акций со стороны Германии. Какими бы они ни были, это неизбежно затронет либо прямо, либо косвенно и нас и Финляндию. Поэтому следует торопиться. Через две-три недели я должен был доложить свой план в Москве. Независимо от этого, попутно на всякий случай форсировать подготовку войск в условиях, приближенных к боевым. Ускорить и развернувшееся в ЛВО военное строительство. Все приготовления держать в тайне, чтобы не сеять паники среди населения. Жданова держать в курсе дела. Мероприятия маскировать, осуществлять по частям и проводить как обычные учения, никак не подчеркивая, что мы вот-вот можем быть втянуты в большую войну.
Во второй половине июля я был снова вызван в Москву. Мой доклад слушали И.В. Сталин и К.Е. Ворошилов. Предложенный план прикрытия границы и контрудара по Финляндии в случае ее нападения на СССР одобрили, посоветовав контрудар осуществить в максимально сжатые сроки".
28 июня 1939 года
Лондон-Берлин. Телефонный разговор немецкого посла в Англии Дирксена с Вайцзеккером.
Д и р к с е н. В настроениях среди правящих кругов Англии отмечается стремление договориться с Германией. При этом правительство Англии использует англо-франко-советские переговоры в Москве только как прикрытие для будущих более серьезных переговоров с Германией. Растет убеждение, что создание неагрессивного фронта должно служить лишь основанием и предпосылкой для конструктивной политики в отношении Германии.
Англичане считают, что новые союзники и рост военного потенциала дадут английскому правительству возможность вести переговоры с Германией о немецких требованиях в отношении колоний и по другим вопросам с более прочных позиций, чем в Мюнхене или в марте этого года.
Отражением этой тенденции являлась речь Галифакса 8 июня в палате лордов, в которой Галифакс заявил о постоянном стремлении Англии к взаимопониманию с Германией. Эту речь следует расценивать как попытку постепенно подготовить общественное мнение внутри страны к конструктивной политике в отношении Германии.
В а й ц з е к к е р. Проявляемая в английских кругах склонность начать с нами переговоры по актуальным вопросам обнаруживается время от времени и здесь, у Гендерсона. Правда, фактические инициативные предложения, которые Гендерсон делает при этом, все еще нельзя считать конструктивными. В этой связи вам надлежит всячески содействовать проведению англо-германских политических переговоров.
28 июня 1939 года
Москва. Сообщение посла Франции в СССР Наджиара в Париж.
"Отклонение Молотовым англо-французского варианта трехстороннего договора связано с тем, что правительство СССР не уверено в незыблемости новой политики Чемберлена по противодействию агрессии. В Москве считают, что у британского премьер-министра нет решимости твердо стоять до конца и что в решающий момент он захочет воспользоваться некоторой неясностью формулировок статей договора, чтобы сменить политику противодействия агрессии на прежнюю политику умиротворения агрессоров".
28 июня 1939 года
Москва, Кремль, кабинет Сталина.
С т а л и н. Что-то я давно уже не слышал новых предложений Лондона и Парижа по поводу трехстороннего договора. Как там с этим вопросом обстоят дела на нашем дипломатическом фронте?
М о л о т о в. После того как мы отклонили очередное предложение Запада, наступило затишье. Думаю, что такая ситуация вполне устраивает Чемберлена.
С т а л и н. Значит, нужно взорвать это затишье. Тут товарищ Жданов подготовил очень подходящую для этих целей статью, в которой формулируется наш главный контрдовод позиции, занятой нашими будущими союзниками. Поскольку Англия и Франция отказываются включить в договор гарантии Прибалтийским государствам, на том основании, что эти государства выступают против таких гарантий, то возникает резонный вопрос: а как же они настаивают на даче советских гарантий Польше и Румынии, хотя эти страны тоже выступают против того, чтобы СССР давал им такие гарантии?
М о л о т о в. В ходе переговоров мы уже выдвигали такой аргумент, однако это не произвело на наших партнеров практически никакого впечатления. Они его просто проигнорировали.
С т а л и н. А на сей раз они проигнорировать нашу позицию не смогут, поскольку мы публично обвиним их в сознательном срыве переговоров. Завтра "Правда" опубликует статью товарища Жданова.
29 июня 1939 года
Берлин, кабинет Гитлера.
Р и б б е н т р о п. Из Москвы Шуленбург сообщает, что торговые переговоры с Москвой, проходившие 17 и 25 июня, фактически завершились провалом, поскольку советские требования слишком высоки, а Кремль продолжал настаивать на их принятии.
Г и т л е р. А как обстоят дела с выяснением вопроса о нормализации германо-советских политических отношений?
Р и б б е н т р о п. С тех пор как Молотов еще в мае за явил Шуленбургу, что для успеха советско-германских экономических переговоров должна быть создана соответствующая политическая база, никаких разъяснений или подвижек в этом вопросе со стороны Москвы так и не произошло.
Г и т л е р. В таком случае до сведения русских необходимо довести, что из их отношения мы поняли, что продолжение контактов они ставят в зависимость от того, устраивают ли их основы экономических переговоров, как было определено в январе. Поскольку эти основы не удовлетворяют нас, мы в настоящее время не заинтересованы в возобновлении экономических переговоров с русскими.
30 июня 1939 года
Лондон, кабинет Чемберлена.
Г а л и ф а к с. Русские пошли на публикацию некоторых подробностей наших переговоров, обвинив нас в их сознательном затягивании и даже их срыве. Боюсь, что после этого оппозиция вновь активизирует свою деятельность в этом вопросе, и у нас возникнут большие проблемы.
Ч е м б е р л е н. Это все крайне неприятно, но Сталин буквально припер нас к стенке, и теперь деваться нам уже некуда. Дайте указания Стрэнгу и Сидсу, чтобы они подготовили проект договора, который мог бы удовлетворить Советы. Только в этом случае страны, которым мы даем гарантии, должны быть перечислены не в самом тексте договора, а в секретном приложении к нему.
Наша главная цель в переговорах с СССР заключается в том, чтобы предотвратить установление Россией каких-либо связей с Германией.
2 июля 1939 года
Москва, Кремль, кабинет Сталина.
М о л о т о в. Лед сдвинулся. Вчера английский и французский послы как ужаленные явились к нам с новыми предложениями по договору. Правда, еще остаются не согласованными некоторые, хотя и существенные детали формулировок, но самое главное, что принципиально вопрос с гарантиями Прибалтийским странам решен.
С т а л и н. Очень хорошо. Только боюсь, что до конца переговоров еще далеко. Прежде всего нужно добиться, чтобы все подписанты одинаково понимали, что такое "косвенная агрессия", причем это понимание обязательно должно быть отражено в тексте договора.
А далее будет необходимо переходить к главному вопросу переговоров – заключению военной конвенции. И на этом этапе нас ждут самые большие трудности, прежде всего связанные с позицией Польши.
А как там наши дела обстоят в Монголии?
В о р о ш и л о в. В боях с 22 по 28 июня японская авиация потеряла около 90 самолетов. Наши потери составили 38 самолетов. Тем не менее события на монгольской границе приобретают весьма опасный характер. Военные действия показали, что комкор Фекленко не справляется со своими обязанностями, и в этой связи начальник Генштаба товарищ Шапошников ставит вопрос о его замене.
С т а л и н. Кого вы рекомендуете на замену Фекленко?
В о р о ш и л о в. Предлагаем на эту должность назначить командующего Белорусским особым округом, комдива Георгия Константиновича Жукова.
С т а л и н. Договорились, оформляйте назначение Жукова.
Особо нужно обратить внимание на то, что военная провокация японцев в Монголии, по всей видимости, была организована по согласованию с Германией и Италией. Причем целью этих действий Японии было стремление помешать заключению англо-франко-советского соглашения. И здесь важно понимать, что наша победа в Монголии будет иметь громадное значение для срыва агрессивных замыслов Гитлера в Европе.
13 июля 1939 года
Берлин. Письмо министра иностранных дел Германии Риббентропа министру иностранных дел Франции Бонне.
"Германское и французское правительства в декабре 1938 года подписали заявление, в котором они торжественно признают существующие между Германией и Францией границы как окончательные и в котором они выражают стремление приложить все свои силы к тому, чтобы обеспечить развитие мирных и добрососедских отношений между обеими странами.
Германия никогда не вмешивалась в сферу жизненных интересов Франции, равным образом должна со всей решительностью отвергнуть раз и навсегда вмешательство Франции в сферу германских жизненных интересов. Формирование отношений Германии со своими восточными соседями ни в коей мере не затрагивает французские интересы, а является исконным делом германской политики. Поэтому имперское правительство не считает возможным обсуждать с французским правительством вопросы германо-польских отношений или тем более признать за французским правительством право влиять на решение вопросов, связанных с определением будущей судьбы германского города Данцига".
14 июля 1939 года
Таллин. Телеграмма полпреда СССР в Эстонии Никитина.
"Согласно полученным сведениям, немецкий крейсер, возможно, останется на более продолжительное время в Таллине. Сейчас немецкие офицеры заняты осмотром укреплений на островах Аэгна и Найссар, которые расположены против Таллинской бухты".
14 июля 1939 года
Сообщение ТАСС.
"На рассвете 8 июля японо-маньчжурские части, подкрепленные свежими резервами, прибывшими из Маньчжурии, а также крупными силами танков, тяжелой артиллерии и авиации, вновь нарушили границу МНР к востоку от реки Халхин-Гол в районе Номон-Кан-Бурд-Обо, перейдя в наступление.
Начиная с 8 июля и до 12 июля включительно к востоку от реки Халхин-Гол происходили бои, переходившие в рукопашные схватки.
Решительной контратакой монголо-советских наземных войск, поддержанных бомбардировочной, штурмовой авиацией, все атаки японо-маньчжур были успешно отражены. Местность к востоку от реки Халхин-Гол прочно удерживается советско-монгольскими войсками.
За период боев с 6 по 12 июля включительно японо-маньчжуры потеряли убитыми, по данным советско-монгольского штаба, около 2000 человек и свыше 3500 человек ранеными. За этот период монголо-советскими войсками захвачены 254 пленных, 4 орудия, 4 танка, 15 бронемашин, 70 пулеметов и другое оружие.
В боях против монголо-советских войск участвовали: две пехотные японские дивизии, 23-я и 7-я, а также 1-я мотомехбригада, до 100 танков с мотострелковым полком, 1-й отдельный полк полевой тяжелой артиллерии и до 6-7 японо-маньчжурских кавполков.
За период с 28 мая по 12 июля сбито японских самолетов всего 199 штук. Советско-монгольская авиация потеряла за тот же период 52 самолета".
18 июля 1939 года
Москва, Наркомат иностранных дел, кабинет Молотова. Беседа Молотова с заведующим департаментом Центральной Европы МИД Великобритании Стрэнгом.
М о л о т о в. Наша принципиальная позиция состоит в том, что договор будет лишен всякого смысла и практического значения, если он не будет дополнен военной конвенцией, в которой должны будут быть прописаны основные военные обязательства сторон.
С т р э н г. Но ведь трехсторонний договор, работа над текстом которого к настоящему времени подходит к успешному завершению, имеет громадное политическое значение. Сам факт его подписания тремя крупнейшими европейскими державами может заставить Гитлера отказаться от его агрессивных намерений.
М о л о т о в. Я с вами согласен, что факт подписания трехстороннего договора мог бы явиться сдерживающим фактором, способствующим мирному развитию событий в Европе. Именно поэтому советская сторона предлагает, чтобы все статьи договора были бы парафированы. В таком случае ничто не помешает нам объявить, что три правительства достигли договоренности по вопросу о политическом договоре. Однако пока военная конвенция не будет заключена, нельзя считать, что имеется полновесный договор.
В этой связи от имени советского правительства предлагаю как можно быстрее собрать в Москве совещание военных экспертов трех стран, с целью выработки и подписания военной конвенции. После чего мы сможем торжественно подписать и сам договор.
С т р э н г. Однако это совершенно новая постановка вопроса.
М о л о т о в. Не могу с вами согласиться, это постановка далеко не новая, впервые советская сторона заявила о необходимости обсудить и зафиксировать в договоре размеры и формы военной помощи, оказываемой каждым из этих государств, еще 17 апреля сего года.
19 июля 1939 года
Берлин. Сообщение временного поверенного в делах СССР в Германии Астахова.
"Основным моментом, интересующим германскую верхушку, является вопрос об исходе наших переговоров с Англией и Францией. Не решаясь по понятным соображениям на какиелибо активные демарши по линии заигрывания с нами здесь, немцы косвенно не упускают случая дать понять, что они готовы изменить политику в отношении нас и остановка, мол, за нами.
Подчеркнуто вежливое обращение на приемах, отсутствие придирок по линии практических и оперативных вопросов, полная остановка антисоветской кампании в прессе, где, как и в речах, даже перестал упоминаться "большевизм", а в отношении СССР как государства и его руководителей взят небывало корректный тон, все это довольно характерно для теперешней тактики в отношении нас".
19 июля 1939 года
Париж. Телеграмма министра иностранных дел Франции Бонне послу Франции в Великобритании Корбену.
"В настоящее время британское правительство своими колебаниями накануне решающей фазы переговоров рискует подорвать не только судьбу соглашения, но и консолидацию позиций нашей дипломатии в Центральной Европе. Последствия провала, вызванного чрезмерно категоричной позицией Лондона, были бы таковы, что французское правительство вынуждено в самом срочном порядке обратить на них внимание английского правительства, с тем чтобы оно взвесило всю ответственность, которую мы взяли бы на себя, подвергаясь риску разрыва или длительной приостановки переговоров.
Мы не можем в случае окончательного отказа Молотова согласиться с нашими формулировками пойти на риск разрыва с Москвой, а будем вынуждены еще раз уступить требованию русских. Со своей стороны французское правительство, не колеблясь, предпочитает трудности, которые могут возникнуть в результате принятия предложенного русскими определения косвенной агрессии, той опасности, которая последовала бы за окончательным или даже временным провалом переговоров.
Предложенная Молотовым редакция статьи 1, как нам кажется, не слишком уж сильно отличается по ее сути и применению от предложенной нами редакции. Поскольку в ней сохранены понятия независимости и нейтралитета третьих стран, то мы всегда будем способны по-своему интерпретировать, и никакие ссылки на этот текст не смогут заставить нас при случае солидаризироваться с противозаконным вмешательством СССР во внутренние дела какой-либо третьей страны.
Прошу вас самым серьезным и настоятельным образом обратить внимание лорда Галифакса на вышеизложенные замечания".
18-20 июля 1939 года
Лондон. Запись бесед сотрудника ведомства по четырехлетнему плану Германии Вольтата с Вильсоном, Боллом и Хадсоном.
В о л ь т а т. По моему мнению, после моего визита, состоявшегося в начале июня, атмосфера в отношениях между Берлином и Лондоном значительно ухудшилась. Во всей политике Англии, в том числе и в ее переговорах с Россией, находит выражение ее стремление объединить все силы против Германии. Поэтому Берлин рассматривает фактическую политику Англии как новую попытку окружения. Напротив, в речах Галифакса и Чемберлена периодически заявляется о готовности Лондона к переговорам с Германией.
В и л ь с о н. Мы оба придерживаемся интересов наших правительств, которые заключаются в том, чтобы современная цивилизация не оказалась ввергнутой в величайший кризис вследствие военного столкновения.
В сентябре 1938 года в Мюнхене могло сложиться впечатление, что Англия не готова к борьбе. Вследствие этого возникла необходимость довести до сознания населения всю серьезность положения. В первую очередь нажим на правительство оказала оппозиция, поскольку сочла, что причиной поведения Англии в Мюнхене была недостаточная готовность Англии в области вооружений.
В настоящее время положение совершенно иное. Английская авиация и военно-морской флот были чрезвычайно усилены. В наши дни в военном отношении Англия находится в состоянии полной готовности, в Лондоне достаточно, так сказать, лишь нажать кнопку, и военная промышленность заработает на полную мощность.