АХ, БЕЛЫЙ ПАРОХОД…
Распределение Любимов получил в разведуправление Военно-морского флота. Встретили в разведке выпускников курсов хорошо, но никуда не назначили. Уже через неделю-дру-гую Любимов разобрался в обстановке. Особенно никто не распространялся, но в коридорах Главного морского штаба чувствовалась напряженная обстановка: ходили упорные слухи о реформировании ВМФ. Говорили о слиянии Министерства обороны и Военно-морского ведомства.
В марте 1953-го умер Сталин, и вновь все затихло, затормозилось. Кто будет у власти, кто станет командовать флотом? На эти вопросы пока ответов не было.
Наконец произошло объединение ведомств, и в составе группы военно-морских офицеров старшего лейтенанта Виктора Любимова откомандировали в Главное разведуправ-ление Генерального штаба. Группа, надо сказать, была весьма талантливая. Василий Соловьев, Владимир Молчанов стали впоследствии адмиралами, начальниками управлений ГРУ, а Владимир Ващенко - даже заместителем начальника военной разведки.
Любимов среди них был самым молодым, как говорят, не нюхавшим пороха. Но он не унывал. Терпеливо ждал, когда уляжется реформационная неразбериха и для него найдется место.
На высших академических курсах по агентурной работе им давали лишь азы, готовили больше как командиров разведывательно-диверсионных групп, и поэтому Любимов был внутренне готов отправиться на любой флот в состав развед-управления.
Однако и тут жизнь распорядилась по-своему. Освободилась должность в аппарате военно-морского атташе в Вашингтоне, и Любимов был туда рекомендован. Должность эта была невысокой, если не сказать больше - самой низкой в аппарате атташе. По-английски она звучала как "доркипер", то есть открыватель дверей, а по-нашему - курьер охраны.
Легендировался Любимов под человека сугубо штатского, моряка торгового флота, который в войну ходил на сухогрузах по Каспию. Это во многом соответствовало действительности: знал он и сухогрузы, и Каспий, и иранские порты, и наши Красноводск, Баку, Астрахань. Ну а скромная должность курьера охраны в какой-то мере "защищала" от излишне пристального внимания американской контрразведки.
Итак, США, Вашингтон… Комиссия ГРУ утвердила кандидатуру Любимова.
Штатской одежды в то трудное послевоенное время у старшего лейтенанта, разумеется, не было. Экипировали его как могли. В основном со складов Главного разведуправления: костюм, пальто, шляпа. Правда, потом не забыли вычесть стоимость одежды из лейтенантской зарплаты.
Старшего сына, которому было 5 лет, рекомендовали оставить в Советском Союзе. И поскольку отец Любимова был тяжело болен, решили завезти сына по дороге в Питер, к родителям жены. Маленькую дочь, которой исполнился всего год, взяли с собой.
Оформили паспорта, билеты и двинули из Москвы в Ленинград. Денька на два задержались - в Питере погостили - и на теплоходе "Белый остров" отчалили в Лондон.
То была незабываемая поездка, в сущности их первое знакомство с миром. Потом с годами они объедут, почитай, всю Европу, будут работать во Франции, в Голландии, в Германии, но тогда, на борту теплохода, молодой советский разведчик Виктор Любимов и его жена и мечтать не смели о подобном будущем.
Они были молоды, позади осталась страшная война, голод, а впереди - неведомая Америка.
Теплоход сделал остановку в Хельсинки, и они успели кое-что увидеть, проехаться по городу. Потом был заход в Стокгольм и, наконец, в Лондон.
Правда, "Белый остров" приходил в Лондон уже накануне отплытия лайнера британского пассажирского флота "Куин Мэри" из Саутгемптона. А до него еще надо было добраться. Поэтому времени на знакомство с Лондоном не было. Ну разве что короткая прогулка по вечернему городу, ночь в гостинице, а утром традиционный английский завтрак - яичница с беконом и чай. Кстати говоря, по русским понятиям, чаек был слабоват… И снова в путь. Поездом на юг Англии, в порт Саутгемптон.
Любимов моряк, флотский офицер, повидал немало кораблей, но о "Куин Мери"- разговор особый: многопалубный теплоход, с бассейном, удобная комфортабельная каюта на троих. Даже для их маленькой дочери была отдельная постель. После разбитого, голодного Севастополя, послевоенной Москвы шикарный морской лайнер казался сказкой. Обедали в ресторане, где в большом меню было записано по несколько блюд на закуску, на первое, второе, десерт. Несмотря на хорошее знание английского (а именно так их оценивали на Высших академических курсах), Любимов с трудом разбирался в этом многообразии блюд. Особенно нервничала жена: что же заказать, дабы не попасть впросак?
Погода во время плавания стояла ненастная, нередко штормило, но при подходе к Нью-Йорку все успокоилось. Был хорошо виден город, статуя Свободы, небоскребы Манхэттена. Пассажиры высыпали на верхнюю палубу и смотрели во все глаза. Среди них была и супружеская пара Любимовых.
По совету друзей из Москвы они прихватили с собой русские деликатесы: буханку черного хлеба, селедку, палочку копченой колбасы.
На таможне колбасу отобрали, а вот хлеб и селедку не обнаружили. Хотя в ту минуту селедка уже не очень волновала Виктора Любимова. Он думал о другом: как добраться от Нью-Йорка до Вашингтона. Кое-какие карманные деньги у него были, но где вокзал, как до него добраться, сколько стоит билет? Словом, десятки безответных вопросов.
Пройдя таможенный и паспортный контроль, Любимов нашел укромное местечко, оставил жену и дочь и уже решил пройтись по морскому вокзалу, так сказать, на разведку, как в эту же минуту его окликнули. На чистейшем русском языке: "Виктор Андреевич, здравствуйте".
Перед ним стоял высокий, статный человек вполне американской наружности. Приветствие на родном языке совсем не обрадовало. Тем более, он никак не ожидал, что его будут встречать.
- С кем имею честь, простите?
Человек тепло улыбнулся и протянул руку. "Амосов Игорь Александрович, старший помощник военно-морского атташе". Отлегло от сердца. Его встречали. Фамилии сотрудников аппарата атташе он выучил еще в Москве. И Амосов был ему знаком, хоть и заочно.
Забрали супругу, дочь, чемоданы. У Амосова - машина. Погрузились, и первым делам - на вокзал. Игорь Александрович сам купил билеты и этим же вечером уехал в Вашингтон.
Поселились в доме у военно-морского атташе капитана 1-го ранга Фаворова. Он и его жена жили одни, без детей. Места в доме для размещения Любимовых на некоторое время было предостаточно.
Разместили вещи, уложили спать маленькую дочь и вышли прогуляться.
В этот вечер в Вашингтоне выпал первый снег. Виктор и Валентина Любимовы запомнили его на всю жизнь.
Тихий, несмелый, он падал на асфальт, на плечи прохожих, на ресницы жены.
На душе было тепло и спокойно. Военный разведчик Виктор Любимов еще не подозревал, сколько тревог и волнений у него впереди. Но все они будут потом. А сейчас он был по-настоящему счастлив.
Первый снег… Первые шаги по вашингтонским улицам. По большому счету, первый день работы в разведке.
ПОД ПСЕВДОНИМОМ "ЛОДЖ"
Внешне должность "доркипера" Любимова была не пыльная. "Открыватель дверей" он и есть открыватель. Приходилось дежурить в офисе аппарата военно-морского атташе, разбирать почту, принимать посетителей.
Однако это была лишь видимая часть айсберга. В обязанности "доркипера". входил контроль за передвижением кораблей Атлантического и Тихоокеанского флотов Соединенных Штатов. В огромные таблицы вносилась дислокация каждого корабля, отслеживалось его передвижение. Сведения добывали отовсюду, где только можно было их добыть: из открытой печати, радио и телепередач, закрытых радиоперехватов, бесед с иностранцами и, конечно, из оперативных источников.
Но это было лишь полдела. Получил "доркипер" оперативный псевдоним "Лодж", а вместе с ним и персональную, оперативную задачу. Задача такая, что ни в сказке сказать, ни пером описать. И, откровенно говоря, молодой разведчик вообще не представлял, как к ней подступиться.
А дело в том, что под Вашингтоном, в местечке Вай Оул, находилась секретная военно-морская лаборатория. Было известно: лаборатория занималась разработками нового оружия. Но какого? Это и предстояло узнать Любимову.
Когда резидент ставил эту поистине безумную задачу (а иначе ее и нельзя было назвать), Любимову показалось, что он попал в мир шпионских бестселлеров. Тут не иначе попахивало шпионской сказкой, густо замешенной на авантюризме. А может, резидент пошутил, разыграл его? Ну как, к примеру, на флоте "молодых" заставляют продувать макароны. Хотя разговор был очень серьезным, да и резидент, кажется, не склонен к розыгрышам.
Но тогда как можно расценить подобную задачу?
Военно-морская лаборатория находилась в пригороде Вашингтона. То есть на городском транспорте туда не добраться, пешком - тем более. Это сразу вызовет подозрение. Что за чудак шлепает по обочине дороги в сторону секретного объекта?
Служащие лаборатории приезжали на работу на собственных автомашинах или на служебном автобусе. Автомашины у "доркипера" не было, а в служебный автобус, как известно, постороннему путь заказан.
Вот тебе и выход на секретную лабораторию. Туда надо сначала просто доехать, хоть краем глаза увидеть, что это за "зверь". Правда, резидент, ставя задачу, не торопил. "Оглядитесь, изучите обстановку, составьте план, выходите с предложениями, а потом уж вместе подумаем", - сказал он, подводя итог разговору.
Все понимал Любимов- план, изучение обстановки, предложения… Однако начинать с чего-то надо. А перед ним пока была ледяная стена. Зацепиться не за что.
Решил, раз уж реальных подходов к лаборатории нет, начать издалека, с изучения открытых материалов. Стал регулярно посещать библиотеку Конгресса США. На многое не надеялся, но все-таки хоть какая-то зацепка. Увы, зацепки не было. Если не считать общих тем, которыми занималась лаборатория. Но примерную тематику разработок в резидентуре знали и до него. Так что библиотека Конгресса, считай, ничего не дала, за исключением… газеты. Любимов узнал - в лаборатории издается своя газета, нечто вроде нашей заводской многотиражки.
Но опять проблема, как достать эту многотиражку. Надо думать, на нее наложен гриф, и если уж не "секретно", то, как у нас, "для служебного пользования". И, скорее всего, запрещен вынос за пределы лаборатории.
Правда, в библиотеке ему все-таки попался старый, многолетней давности экземпляр этой газеты. Информационной ценности он не представлял, но, прочитав его от первой до последней строчки, Любимов понял: из лабораторной "многотиражки" многое можно почерпнуть. Дело оставалось за малым - раздобыть если уж не подшивку "многотиражки", то хотя бы несколько номеров.
А жизнь тем временем шла своим чередом. Наряду с основной задачей всплывали новые: знание языка, например. Оказалось, что язык он знал слабовато. Пока слабовато.
Приходилось учить английский с преподавателем, которого нанимал атташат, разумеется, читать местную прессу. Но излюбленным способом освоения языка для Любимова стало посещение кинотеатра непрерывного показа фильмов.
Смотрел фильм в первый раз, потом после перерыва, в фойе, попив кофейку, заходил в зал вторично. Смотрел, слушал, улавливал мелодию фраз, междометий, видел, как их произносят актеры-американцы. Если хватало сил и времени, после очередной порции кофе шел на просмотр в третий раз.
Кинозанятия давали свои результаты. Язык он освоил основательно. После возвращения из Штатов на экзамене в академии по всем языковым разделам получил "отлично", только по грамматике сплоховал. Американский сленг никак не влезал в те грамматические формы, которые преподавали в академии.
Были другие сложности, напрямую не связанные с работой, но также доставлявшие немало хлопот. Вашингтон, как известно, город англоязычный. Там практически нет русских. Ну разве что работники советских диппредставительств. Языковой барьер давал себя знать. И поэтому устраивать жизнь семьи, помогать жене с покупками тоже приходилось ему.
Встретились и с реалиями американской жизни. Такими, к примеру, как киднепинг.
В один из выходных дней, когда аппарат атташе выехал в зону отдыха под Вашингтоном, жена Любимова, Валентина, занятая игрой в волейбол, не заметила, как американская пара увела их маленькую дочь.
Супруга хватилась вовремя. Успела догнать милую парочку "тихих американцев". Те бросили девочку и быстро скрылись с места преступления на машине.
Работа тоже преподносила свои сюрпризы. Первый урок был связан как раз с тем человеком, который встречал Любимова в морском порту в Нью-Йорке. Старший помощник военно-морского атташе Игорь Александрович Амосов был объявлен персоной нон грата. Ему предложили покинуть страну.
Инцидент неприятный, но, как говорят, не он первый, не он последний. Сложность состояла в том, что жена Амосова была беременна, накануне родов. И этим решили воспользоваться американцы. Они сделали несколько подходов, предлагая остаться в Штатах, - обещали хорошую работу, высокую должность, оплату.
Амосов офицер деятельный, энергичный, за словом в карман не лез. Так вот, в очередной раз, когда некий гражданин сделал ему предложение, Игорь Александрович спросил: "А сколько вы будете мне платить?" Собеседник назвал сумму. Тогда Амосов сказал: "Я делаю контрпредложение. Предлагаю вам на 500 долларов больше. И я буду делать вид, что работаю на вас, а на самом деле вы будете работать на меня. Подумайте".
В посольстве об этом разговоре Амосов доложил резиденту, тот послу. Было принято решение Игоря Александровича оградить от назойливых "работодателей". Среди тех, кто "прикрывал" Амосова, был и Любимов.
И все-таки американцам удалось перехватить Амосова в одиночку. На сей раз в ход пошли угрозы: напомнили о жене, которой предстояло рожать в американской клинике. Но и угрозы не помогли. Амосов благополучно убыл на Родину. Через некоторое время родила его жена. Тоже весьма благополучно.
Случилось это буквально в первые полгода пребывания Любимова в Америке. История, произошедшая с Амосовым, отрезвила романтически настроенного молодого разведчика. Было о чем задуматься: о долге, о чести и совести, о степени той свободы, которая в первые месяцы казалась бесконечной, а заодно и о степени опасности…
Жизнь, как всегда, оказалась серьезным учителем. Она давала свои жесткие уроки, не спрашивая, нравятся они ее ученику или нет. И уж от него самого зависело, что взять с собой, а что отринуть. Судя по всему, молодой разведчик многое взял с собой.
Когда Любимову предстояло получить американские права на вождение автомобиля, он заполнил в полицейском участке соответствующий бланк и передал полицейскому. Тот, не поворачивая головы, пробежал бланк и задал дежурные вопросы: вы женаты? где проживаете? И вдруг Виктор услышал фразу, смысл которой не сразу понял. Она звучала как-то странно. Его спрашивали, был ли он за решеткой. Хорош вопросик, ничего не скажешь.
Представьте себе состояние советского разведчика, когда его в полицейском участке Вашингтона спрашивают такое. Что это, провокация?
Любимов переспросил. Полисмен, лениво взглянув на него, "перевел" свою фразу: "В тюрьме вы были когда-нибудь?"
Виктор ответил: "Нет", - и вышел из полицейского участка.
Странный случай, которых в жизни разведчика хоть пруд пруди. Полисмен всего лишь выполнял свой долг - ему следовало задать этот вопрос и он задал. Но каково ему, Любимову? Сидел ли он в тюрьме? Кто из людей его профессии гарантирован от тюремных нар.
Он часто будет потом размышлять над этим вопросом. А через несколько лет, в тот день, когда ему предстояло покинуть США, газеты разразятся скандалом. Первые полосы будут пестрить заголовками: "В Америке раскрыт красный супершпион", "Советский резидент за решеткой".
Да, действительно, Рудольф Иванович Абель, наш легендарный разведчик, был за решеткой в американской тюрьме.
Так что вопрос полисмена Любимов запомнил крепко, если не сказать на всю жизнь.
Тем более потом, за исключением этих первых лет в Америке, он нигде и никогда не будет работать под дипломатическим прикрытием. А поскольку нет "дипкрыши", нет и дипим-мунитета. Никто тебя не будет объявлять "персоной нон грата", просто бросят в тюрьму, а там уж как судьба улыбнется…
Но, как говорят, не бывает худа без добра. С американской полицией он познакомился неспроста: сдал экзамены на право вождения автомобиля. А это нужно было как воздух. В аппарате атташе ему выделили старенький "форд", и разведчик обрел… Нет, не ноги- руки. Теперь он мог, наконец, дотянуться до заветной лаборатории.
Машина давала определенную свободу действий. Изучал город. Сначала новые районы. Ну, это было не сложно. Новый Вашингтон не Москва. Тут все просто: центр и от него система параллельных улиц. Ровные квадратики: 1 улица, 2, З. На 16 улице - советское посольство.
А вот в старых районах приходилось поплутать. Много там тупиков, различных выездов, заездов. Запоминал, где есть светофоры, где их нет. Не ради праздного любопытства запоминал, разумеется. Присматривался, где, в каком удобном месте можно бросить машину, чтобы на таком же или на другом автомобиле оторваться от "наружки". Поездки свои приходилось, конечно, легендировать, то ли под предлогом изучения языка или, например, американского судебного производства.
Хотя, признаться, посещение американских судов дало еще один неожиданный результат. К примеру, слушается дело: человек залез в долги, взял кредит и не смог расплатиться, и теперь он в суде. У него забирают дом, имущество, машину. Но кто он, этот должник, где работает, кем служит? А может быть, он интересен для нашей разведки?
Таким образом, изучая различные районы города, Любимов приближался к заветной цели - секретной лаборатории.
Теперь он старался свои выезды строить так, чтобы хоть раз в неделю побывать возле лаборатории. Подмечал, как прибывают туда сотрудники, как разъезжаются после рабочего дня по домам.
И однажды судьба наградила его за усердие. Рядом с парковкой Любимов заметил плакат, который извещал: "Лаборатория устраивает день открытых дверей". Признаться, это было чудно для советского разведчика: секретная лаборатория - и вдруг день открытых дверей. Какие "открытые двери"? Ведь за дверями государственные секреты. Но американцы, к счастью для него, думали иначе.
В день открытых дверей Любимов подъехал к лаборатории. Спецномеров, говорящих о том, что он работник советского атташата, на его машине не было. И это давало дополнительные преимущества. Виктор припарковался, осмотрелся. За стоянкой автомобилей, с тыльной стороны, виднелась высокая проволочная сетка, а вдоль нее ряд деревьев. За ними постройки лаборатории практически не просматривались. Видны только ворота с постом морских пехотинцев. В прежние дни они всегда были на запоре, но сегодня - распахнуты - иди не хочу. И люди шли. Из автобусов группами, из автомобилей в одиночку. Реакция морских пехотинцев на проходящих мимо была весьма вялой и равнодушной.
Что ж, значит пришел и его час. Подавив волнение, Любимов, улучив удобный момент, присоединился к одной из групп. Сердце стучало где-то в гортани, казалось, его сейчас вычислят и… Но об этом он старался не думать. Больше молчал, смотрел, слушал.