Поскольку с юга, запада и северо-запада от территории мятежа лежали крестьянские слободы, наиболее опасным направлением было восточное, где находились станицы Хоперского, Усть-Медведицкого и 2-го Донского округов. Командарму-9 сразу же было приказано "не допустить возможности распространения его (восстания. – А.В.) по Дону со стороны Вёшенской на станицы к востоку".
Чтобы удержать соседние с районом мятежа хутора и станицы от выступления, их стремились запугать. 16 марта член РВС Южного фронта А. Колегаев предписал экспедиционным войскам: а) сожжение восставших хуторов; б) беспощадный расстрел всех без исключения лиц, принимающих прямое или косвенное участие в восстании; в) расстрел через 5 или 10 взрослого мужского населения восставших хуторов; г) массовое взятие заложников в соседних хуторах; д) широкое оповещение населения, что со всеми вновь восставшими хуторами поступят так же.
17 марта Реввоенсовет 8-й армии (Якир, Вестник) отдал приказ, в котором говорилось: "Предатели донцы еще раз обнаружили в себе вековых врагов трудового народа". Предписывались карательные меры – "поголовное уничтожение", процентный расстрел, сожжение станиц. Заключался приказ словами: "Всем частям, действующим против восставших, приказывается пройти огнем и мечом местность, объятую мятежом".
Донское бюро РКП предлагало меры еще более жестокие: за каждого убитого красноармейца и члена ревкома расстреливать сотню казаков; выселить мужское население с 18 до 55 лет, за каждого бежавшего расстреливать пятерых.
На попытки ряда хуторов "договориться" с красными был дан ответ 18 марта: "Никаких гарантий повстанцам не может даваться… Неуклонно должна быть проведена самая решительная расправа".
Военное командование вторило политическому руководству. На докладе о нехватке войск для подавления восстания командующий Южным фронтом начертал резолюцию: "Надо по занятии пунктов восстания не распылять сил (достаточными гарнизонами), а с корнем уничтожать все элементы восстания, чтобы силы направить для подавления других пунктов, тогда и малых гарнизонов будет достаточно".
Борьба сразу же приняла ожесточенный характер. Руководители доносили, что экспедиционные войска "крайне озлоблены и ожесточены против мятежников". Со своей стороны казаки упорно сопротивлялись. "14/5. На запрос о силах восставших наштаюж приказал сообщить: "В восстании принимает участие все население с 15 до 45 лет, включая и женщин, причем восставшие нашим войскам оказывают самое упорное сопротивление". "4/4. После боя у хутора Горбатова взятые нами пленные отказались дать какие-либо показания. При нашем отступлении жители хутора Горбатова стреляли в отступающие наши части".
С.И. Сырцов тем не менее докладывал: "На Вёшенском фронте красноармейцы экспедиционных войск 8-й и 9-й армий, живя с казачками (мужья которых сплошь и рядом оказывались в войсках повстанцев), в несколько дней теряли боеспособность. Разложение доходило до того, что некоторые красноармейцы отдавали казакам патроны". Сырцов приводил пример, что в конной группе 9-й армии 1200 всадников за 3 недели израсходовали 900 000 патронов, причем за два дня, когда вообще не стреляли, израсходовано 10 000 патронов.
В целом "взаимоотношения" были отброшены на уровень начального этапа Гражданской войны и отразились на отношении к пленным. Экспедиционные войска, как мы видим, пленных вообще не брали и иногда даже расстреливали перебежчиков. Зато со стороны красных пленных было очень много. Так, в первые дни восстания в Казанской попала в плен 2-я этапная рота 12-й стрелковой дивизии. 15 марта советская сводка гласила: "2-я саперная рота выступила из Казанской 11 марта, где находится – неизвестно (рота попала в плен. – А.В.). По слухам, прожекторную роту 10 марта разоружили казаки в Мешкове".
19 марта, по данным советской разведки, в Казанской было уже 1500 пленных в основном из тыловых и маршевых частей. В 20-х числах марта были сведения, что "красноармейцев, кроме заградительных отрядов, содержат под слабой охраной и кормят довольно хорошо".
В первом же приказе Окружного Совета повстанцев от 1 (14) марта предписывалось советские войска, сдающиеся без сопротивления, разоружать и отпускать по домам, сопротивляющиеся разоружать силой и направлять в Вёшенскую, "не подвергая насилию и расстрелу". Тогда же, в марте, красная разведка сообщала: "Пленных отпускают по 20 человек ежедневно, в первую очередь жителей Воронежской губернии". Значительную часть пленных отдали местным жителям в работники (и это впоследствии спасло этих пленных от смерти).
Первые столкновения с экспедиционными частями сделало отношение к пленным выборочным. Советская разведсводка 13 апреля – "Комиссаров и комсостав до взводных гонят в Мигулинскую, где их рубят". Затем так жестоко стали относиться ко всем без разбора. В апреле пошли сводки: "Пленных убивают на месте…". В конце апреля и особенно в мае, по воспоминаниям современников, пленных, содержащихся в Вёшенской, стали рубить систематически. Так был убит комиссар Сердобского полка, бежавший из плена, но заблудившийся в разлив на чужой лодке. Проводились "разгрузочные ночи" – из казаков гарнизона или ближайшего полка формировалась сотня, которая рубила специально отобранных ослабевших пленных. Называлось это – "отправить в Казанскую".
В мае 1919 г. белогвардейцы сообщали, что "в станице Вёшенской в настоящее время около 5000 пленных, употребляемых для различных работ". Когда же в начале июня повстанцы соединились с Донской армией, пленных, по воспоминаниям местных жителей, почти не было.
В момент соединения 7 июня в Мигулинской было захвачено примерно 1000 пленных, 700 из них, видимо, бойцы Кронштадтского полка, были порублены из-за их черных бушлатов.
На начальном этапе подавления у красных отсутствовало общее руководство, не было общей определенной задачи, что вызывало разобщенность действий. Экспедиционных войск было мало, на 10 верст фронта приходилось 500 бойцов. Между полками разрыв достигал 20–25 верст. Поэтому наблюдалось стремление частей не вглубь района, к очагам восстания, а к непосредственной связи между собой, на что тратились время и силы.
В результате красные части зачастую были растянуты в нитку, которой повстанцы противопоставили кавалерийскую завесу и в точке удара всегда имели перевес сил.
Многие экспедиционные части не были знакомы с методами партизанской борьбы. Так, 103-й Богучарский полк, опасаясь ночных налетов, ночами выходил из занимаемого хутора, ложился в цепь и ждал утра.
Сказывалось преимущество повстанцев в коннице: "Как общее правило, противник лобового боя не принимает, мы почти без препятствий занимаем хутора, в которых не находим ни одной живой души. Противник отходит и верстах в 10–15 балкой стекается и нас обходит большими силами кавалерии", – писал член ЦК Белобородов, посланный на подавление восстания.
Малочисленная красная кавалерия зачастую качественно превосходила повстанческую конницу, так как наполовину состояла из остатков старых кадровых полков российской императорской армии. В том же Камышинском дивизионе были бойцы, которые имели на счету 10 зарубленных (Свечников Владимир), Дмитрий Крылов в бою 3 (16) апреля зарубил троих повстанцев. Но против этой кавалерии повстанцы применили тактику изматывания (такая тактика, кстати, предполагалась еще перед Первой Мировой войной против регулярной германской и австро-венгерской кавалерии). Командир Боковской конной группы Панунцев докладывал: "Не было ни одного случая, чтобы противник принял бой или конную атаку. Благодаря этому операции наши сводятся постоянно к тому, что мы погоняем бандитов по горам и балкам, да и возвращаемся к себе обратно, так как люди и особенно лошади сильно устают".
Тактика выжженной земли давала сбои. Комбриг Богданов жаловался: "Идея идти одной колонной и все уничтожать на пути не нашла поддержки Антоновича (командир эксдивизии 8-й армии. – А.В.)… Когда я начал жечь хутора, т. Антонович потребовал от меня срочных объяснений о причинах этого, после чего я не решился подписать приказ об уничтожении хуторов. Скоро за этим последовал приказ Антоновича ничего не брать бесплатно в восставших хуторах, не губить имущества и т. д.".
Сменивший Богданова комбриг Ораевский вспомнил опыт русско-турецких войн ХVIII века и предложил "коробочку" – каре. Пользуясь отсутствием боеприпасов у повстанцев, красная пехота попыталась в боевых порядках ХVIII века провести концентрическое наступление на центр повстанцев – Вёшенскую. Пожалуй, это была единственная тактическая "новинка" в ходе подавления Верхне-Донского восстания.
Две дивизии пехоты и почти дивизия конницы давили мятеж и не могли подавить…
Подавление мятежа. Романтика миссионерства. Самоотверженность первых христиан. Пожарища, сотни трупов, ненависть в глазах пленных, испуг в глазах детей, проклятия сквозь зубы вслед. Беспрестанные бои, засады, погони, разбитые дороги, грязь. Два месяца кровавые драки за обгорелые останки одного и того же хутора. Нет газет, мало продовольствия, нехватка патронов. Может быть, и плакали злыми слезами среди своих бунтующих солдат и враждебно настроенного населения… Жгли хутора и расстреливали пленных. ("Во имя социальной революции", – сказал Ф.К. Миронов.) "Именем революции!" – кричали они и командовали: "Пли!" "Во имя революции", – твердили они сами себе, проходя по сожженным хуторам. Может быть, в глазах прошедших через это и цена революции неизмеримо возрастала?
Изучая все это, часто ловил я себя на мысли: "Как хорошо, что меня тогда не было". Это была ужасная война. Война на уничтожение, когда обе стороны без видимого внешнего успеха перемалывали силы друг друга.
Единственный станичный сумасшедший, которого я застал (говорят, их раньше больше было), тронулся после того, как в сосняке между двумя хуторами сотня казаков и "доброхоты" из местных вырубили колонну пленных красноармейцев. Он тогда был мальчишкой, пас телят как раз неподалеку и все видел.
Жители этих хуторов впоследствии воспринимали раскулачивание, "саботаж" и другие чистки как нечто закономерное, как месть власти за "невинно убиенных".
Около пяти тысяч пленных было уничтожено тогда казаками в песчаных бурунах по левому берегу Дона.
А что же большевистские верхи? О да! Восстание на Верхнем Дону серьезно повлияло на политику партии большевиков по отношению к казачеству.
14 марта из телеграммы РВС Южного фронта о восстании узнал В.И. Ленин. На бланке этой телеграммы он набросал записку Троцкому: "Что это? Как это? Где это? У нас в тылу неразоруженные казаки???"
16 марта 1919 г. состоялся пленум ЦК. Вот выдержка из протокола: "Сокольников поднимает вопрос о постановлении ЦК о казачестве и указывает, что постановление это невыполнимо для донского казачества и что в Донской области есть резкая разница между севером и югом, которая делает излишним вмешательство наше. Поднимается вопрос о несоответствии пятерки на Дону ее назначению.
Постановили: ввиду явного раскола между северным и южным казачеством на Дону и поскольку северное казачество может содействовать нам, мы приостанавливаем применение мер против казачества и не препятствуем его расслоению.
Передать вопрос о пятерке на Дону в бюро ЦК".
На VIII съезде партии доклад о деятельности Донбюро делал А. Френкель. Немалое место в докладе отводилось восстанию. С начала его не прошло еще и недели, поэтому причины были охарактеризованы поверхностно… ввиду немедленного проведения террора, ввиду трений между военными властями и ревкомами, ввиду недопущения выборной власти, в которую проникли контрреволюционеры. Почему допустили такое безобразие? Перегруженность работой, часть работников разъехалась на места, и секретную директиву обсудить не успели. Выводы: одними террористическими методами не пособить делу. Необходима экспроприация казачества и массовое переселение их вглубь России с вселением на их место пришлых трудовых элементов. Это лучшим образом растворит казачество. Но эти мероприятия под силу только центру. И пояснение: во всех докладах с мест повторяется, что настроение среди казачества подавленное, но оппозиционное, оно твердо лелеет мысль о неизбежной борьбе с коммунистами, ибо "они против коммуны, а не большевиков".
Виновных, как вытекало из доклада, не было. Вернее, их было так много, что некого было наказывать. Немедленное проведение террора? Насчет террора было указано сверху. Трения между военными и ревкомами? Поди разберись теперь, кто прав, кто виноват, особенно в тылу наступающего фронта, когда разграничительные линии и полномочия органов власти меняются почти ежедневно. Не дали "контре" пролезть в органы власти? Так за это и обвинять не надо.
Френкель не плакался и не обвинял. Просил: "Помогите! Эти мероприятия под силу только центру". В этом ключе, собственно, и построен весь доклад. А мероприятия необходимы! В отличие от мнения Сокольникова, согласно которому день назад приостановили директиву, из доклада Френкеля следовало, что казачество твердо лелеет мысль о неизбежной борьбе с коммунистами, все казачество, "во всех докладах с мест повторяется". И коль скоро террор себя не оправдал, давайте их растворим среди другого населения.
Пока съезд решал вопросы, коренным образом поменявшие впоследствии расстановку классовых сил в России, в заснеженных полях под Вёшенской гремели выстрелы, лилась кровь. Союзник ли средний крестьянин или его надо нейтрализовать, сознательные враги вёшенские мятежники или "овцы заблудшие" – на местах в тот момент особо не задумывались. Был мятеж, причины и движущие силы его до конца ясны не были, зато возможные результаты, особенно сейчас, когда фронт, как на стену, с разгона налетел на Донец, были ясны предельно. Мятеж надо было давить во что бы то ни стало.
В апреле 1919 г. очередная попытка форсировать Донец и добить белых на Юге провалилась.
Докладывая о причинах приостановки наступления, командование Южного фронта говорило о переброске противником частей с Кавказского фронта, о резкой оттепели, о преимуществе противника в транспортных средствах (железная дорога против санных обозов у красных), о слабости вновь сформированной 13-й армии, об оторванности от баз снабжения, об утомленности войск. "Дальнейшая борьба без влития свежих сил, новых подкреплений была немыслима, а их не было и не ожидалось в ближайшем будущем. И здесь в сильнейшей степени начало сказываться влияние Вёшенского восстания уже не только в отношении политико-моральной поддержки белых войск, но как фактор, отвлекающий значительные силы с фронта… К тому же деятельность восставших… далеко не ограничивалась районом, очерченным на схеме. Повстанцы выходили на сообщения армий, грабя обозы, нарушая железнодорожные сообщения и затрудняя управление армиями, главным образом 9-й".
До столицы белоказачьего Дона – Новочеркасска – Южному фронту оставалось полсотни верст. Последние отчаянные удары из Донбасса и вниз по левому берегу Дона должны были окружить и уничтожить казаков и деникинцев. И тогда Южный фронт, все четыре армии, развернется на запад и двинет аж до Адриатики… Мир затаил дыхание. Вот она – мировая революция!
И в то же время наступление Колчака. Зловещей тучей с востока его сибирские полки в английских шинелях. Пламя казачьего восстания в уральских и оренбургских степях.
В один и тот же день, 12 апреля, Колчак отдает директиву сбросить советские войска в Волгу, а ЦК большевиков признает Восточный фронт главным фронтом республики.
А 17 апреля белополяки начинают наступление на Вильно.
Кто кого? Полыхнет ли на весь мир пролетарская революция, или волны колчаковцев, деникинцев, польской интервенции сомкнутся, зальют разрозненные очаги пожара?
В эти дни советское правительство приняло решение послать войска через Буковину на помощь венгерским революционерам, ведущим борьбу с чешскими и румынскими белогвардейцами.