А на следующий день самолет, не выключая двигателей, заходит между капонирами, и нам говорят: "Срочная посадка на борт". Вокруг - дикая пыль.
Мы своих подопечных афганцев посадили, вещи их забросили, загрузили свои пожитки. Тут впервые увидели Бабрака. Он находился с нашими ребятами в соседнем капонире. Мы знали, что там кто-то есть, но кто - не спрашивали. Понимали, что какой-то деятель, только рангом повыше.
В общем, сели и улетели.
Потом узнали, что нашелся-таки в верхах головастый мужик, который сказал: этими силами операцию проводить нельзя. А тут еще Амин серьезно повысил зарплату своим офицерам.
Как сказали нам потом Бесчастнов и Ивон, если бы стало известно, что мы прилетели, расстреляли бы на выходе из самолета. И вообще они признались, что боялись за нас, думали, не вернемся.
А мы возвратились сначала в Ташкент, потом в Москву. Заново общей группой улетели в Афганистан уже 23 декабря.
Поначалу я тоже был в команде, которая шла на штурм дворца Амина. Но накануне штурма Изотов подошел к Романову и говорит: "Ты мне Савельева отдай, а я тебе предлагаю трех снайперов". На том и порешили. Так попал на штаб ВВС".
На многих объектах афганской столицы штурмующие бойцы "Зенита" и "Альфы" шли, по существу, в лоб. Но сотрудники группы "А" Анатолий Савельев и Виктор Блинов поступили иначе. Им вместе с двумя взводами десантников было поручено захватить штаб ВВС. Памятуя о том, что в штабе - вооруженные люди, "альфовцы" не пошли напролом. Применили хитрую тактику: наш советник, которого хорошо знали штабные офицеры и не обращали на него внимания, по одному - по два человека проводил штурмующих внутрь, прятал в кабинетах.
Так внутри штаба был сосредоточен почти взвод десантников. Остальные на ближних подходах ждали сигнала.
Когда прозвучал взрыв, который и служил сигналом к штурму, охрана без единого выстрела была разоружена. Все произошло так неожиданно и быстро, что часовые, увидев направленные на них стволы автоматов, в растерянности сдали оружие. Часовых заменили своими бойцами. Внешняя охрана тоже не оказала сопротивления.
"Где-то около 19.30, - вспоминал Анатолий Николаевич, - мы разоружили внутреннюю охрану. Забрали автоматы, выставили свои посты. Советник предупредил, что у начальника штаба всегда у стола стоит гранатомет, ну, конечно же, есть и личное оружие. Что касается гранатомета, то он не представлял опасности. Кто будет стрелять из гранатомета внутри помещения? Ну, а пистолет - тут уж надежда на себя.
В общем, вошли мы в кабинет начальника штаба. Советник говорит: "вы арестованы". Он сдал оружие. Были также разоружены все офицеры, которых посадили в комнату и взяли под охрану".
Операция прошла бескровно, без единого выстрела. И только вечером, когда курсанты военного училища пошли в атаку на штаб, погиб водитель БМД. Ударили из гранатомета, и граната пробила броню.
Что и говорить, верную, грамотную тактику выбрали штурмующие штаб ВВС.
Однако Анатолию Савельеву приходилось участвовать в передрягах и посерьезнее. Хотя, казалось бы, куда серьезнее - Афганистан, государственный переворот, война. Случалось, что и на своей территории в мирное время можно было получить пулю в лоб.
Горбачевская "перестройка" перевернула не только страну, она ослабила власть. Некогда сильную, могущественную. И сразу же голову поднял криминал. У "Альфы" неожиданно появились задачи, которые прежде ей не приходилось решать. И круг этих задач все ширился и ширился. О таких заданиях сотрудники КГБ вспоминают ныне не очень охотно. Что уж говорить, они - люди военные, а приходилось выполнять и щекотливые, совсем вроде как не героические поручения.
Достаточно широко известно (об этом немало писали, в том числе и автор), как бойцы группы "А" летали в Цюрих менять диссидента Владимира Буковского на генерального секретаря компартии Чили Луиса Корвалана. А вот что за командировка была у Анатолия Савельева и еще нескольких сотрудников КГБ в Эфиопию, читатели узнают впервые.
О ней мне рассказал в марте 1992 года сам полковник Савельев.
"Командировка в Аддис-Абебу, столицу Эфиопии, на первый взгляд была самой рутинной.
1983 год. Одного из армянских диссидентов, который давил на руководство СССР, чтобы оно воевало с Турцией за возвращение части Армении, лишили советского гражданства.
Нам приказали: доставить его в Эфиопию и передать нашей разведке в этой стране, то есть сотрудникам Первого главного управления.
Прилетели в столицу Эфиопии, нас вместе с диссидентом поместили в прекрасную гостиницу "Хилтон". Денег, насколько я понимаю, наше правительство отпустило достаточно для удовлетворения его нужд. Ну, а мы, куда деться, при нем. Думали, быстренько передадим и назад, домой. Но поездка затянулась на десять дней. И вольно или не вольно нас втянули в оперативную игру.
Оказалось, имела место какая-то нестыковка, эфиопы не хотят его принимать, говорят, мол, отпустите - пристрелим.
А диссидент рвется к американцам. Мы жили с ним в одном номере, и вот он говорит: "Толя, я лишен советского гражданства, так? Да, так. Но здесь я - свободный человек. Здесь не Советский Союз".
Что тут ответишь?? Он прав с его точки зрения. А как насчет угрозы эфиопов? Представьте себе, Верховный совет СССР лишил его гражданства, сотрудники КГБ вывезли в Эфиопию, и тут он погибает. Крик на весь мир, кэгэбешники убрали диссидента. Кто конкретно? Сотрудник группы "А" Анатолий Савельев с подручными. Вот такая ситуация.
В общем, диссидент ищет встречи с американцами и с армянами (там достаточно большая армянская диаспора), пишет записки и оставляет их во всех туалетах в отеле, в ресторане. В них он сообщает, дескать, я такой-то, живу в таком-то номере под надзором КГБ. Мы эти записки изымаем.
Удержать его силой невозможно. Не будешь же крутить руки на глазах у всех и тащить в номер. Как-то идем с ним по отелю, навстречу - молодая девчонка-шведка. Он подбегает к ней, начинает что-то говорить. Не хватать же его.
Она смотрит на меня, показываю глазами - уходите.
На следующий день он опять, увидев ее, бросается навстречу. Тут она на русском языке ему говорит:
- Уходите, я с вами не хочу говорить…
Словом, за эти десять дней, пока пэгэушники думали, куда его деть, было немало оперативных мероприятий. И всюду надо было думать, убеждать диссидента, переигрывать. И главное относиться по-человечески. Враг он - не враг…"
А тем временем прошел день, два, три, четыре… Диссидент начинает волноваться, теряет самообладание. Все больше наступает на Савельева, мол, я в другой стране, свободен, почему вы меня держите?
А тут еще раздается звонок из посольства, от сотрудника местной резидентуры:
- Анатолий, твоего подопечного надо срочно увезти из гостиницы. Сегодня армянская диаспора устраивает в ресторане отеля "Хилтон" банкет. Ты уверен в безопасности, если его армяне к себе заберут?..
Странный вопрос. Какая уверенность - чужая страна, а их всего четыре человека. Но с другой стороны, как его увезти из отеля - не связывать же.
Ладно, собрался с духом, стал уговаривать диссидента. А пэгэушники организовали поездку в прекрасное местечко километрах в двухстах от Аддис-Абебы, сняли маленькую гостиницу, заказали там ресторан. Словом, райскую жизнь на денек.
Поездка и вправду оказалась замечательной. Анатолий Николаевич потом часто вспоминал живописный уголок в горах, с маленькой комфортабельной гостиницей, с радоновым бассейном, рестораном. Искупались, пообедали, пообщались, отдохнули. Подопечный тоже был доволен. А когда возвратились в столицу, в отель, армяне уже уехали. Оперативная задача была успешно решена…
После того как Савельев закончил рассказ, я поинтересовался, какова же судьба его подопечного, неизвестно?
Анатолий Николаевич усмехнулся:
- Почему же неизвестно. Он сейчас в Армении, в Верховном совете республики заседает.
Вот такое оперативное задание. Как говорят, слов из песни не выкинешь. Судьба проверяла его в разных жизненных ситуациях. И всюду он был выдержан, дипломатичен, умен.
Иному этих качеств хватило бы за глаза, а Савельев обладал еще одним, крайне важным для сотрудника подразделения специального назначения качеством - смелостью.
Только смелость помогла Савельеву со своими ребятами, рискуя собой, спасти жизни наших солдат. Это уже был второй выезд в Афганистан, так называемая стажировка в составе десантно-штурмовой маневренной группы погранвойск.
А случилось следующее: крупную банду моджахедов загнали в ущелье. Маневренную группу поделили на заставы, и они закрыли ущелье сверху. Снизу банду гнал известный в ту пору офицер- пограничник Юрий Лопушко. Это за его голову моджахеды давали награду в тысячу афганей.
И вдруг в бою на одной из застав гибнет офицер. Второй, молодой офицер струсил, отказывается командовать. Подразделение остается без управления.
Лопушко приказывает штабу поднять взвод и во главе с командиром бросить в помощь заставе. А в штабе из офицеров всего двое - "зеленые" лейтенанты. Один так и заявил Савельеву: мол, куда идти, не знаю, без компаса, без карты, ночью в горах… Вот рассветет - пойдем.
Но до рассвета погибнут люди.
Пограничники не знали, что за бойцы приехали к ним на стажировку, но оберегали, вперед не пускали. Однако тут положение безвыходное, да и Савельев настаивал. В конце концов, Лопушко сдался.
"Мы пойдем, сказал я тогда, - вспоминал Анатолий Николаевич. - Единственное попросил - передать ребятам, чтобы трассирующими пулями направление указывали.
Когда есть карта - все ясно. А когда ее нет, да еще ночь, да все время оказываются две дороги! Идем - развилка. Прошу дать трассер. Дают в направлении левой дороги. Поворачиваем туда. Оказывается, это просто тропа, которая вела к сельхозучастку. Смотрим, дорога пошла вверх и сразу обрыв…
Ноги начинают скользить в темноте, чувствую - падаю в пропасть. Внизу, где-то далеко, на нашей границе, мелькают огоньки в бездонном черном мраке.
Лезу вверх, попадаю на отрицательный склон и чувствую - ползу вниз. Схватиться не за что. Только успел крикнуть ребятам: "За мной не ходить!" Иначе сам упаду и их потащу за собой.
Скользил в пропасть, и состояние какое-то странное было, словно не в реальном времени: надо мной звезды громадные, внизу - огоньки далекие. А земля уходит из-под ног.
Посмотрел на далекую Родину, попрощался мысленно. Схватился за один камень - отходит, за другой - то же самое. Ну, думаю, все, конец.
Кстати, интересно, никогда этот случай жене не рассказывал. А она однажды поведала мне, что в одну ночь, когда я находился в Афгане, ей было очень плохо.
- Что это за ночь, вспомни? Событие какое-то, по телевизору что-то показывали?
И она вспомнила. По телевизору шел отборочный матч чемпионата мира СССР - Дания.
Оказалось, это была та ночь, когда я падал в пропасть.
В общем, не крикнул даже тогда. А что кричать, никто не поможет, тем более сам командир.
В последний момент посмотрел вверх и на фоне неба увидел колючку. А она вся в шипах, схватишь - насквозь руку прошивает. Но выбирать не приходилось. Схватился и затормозил падение. Чудом потихонечку вылез, отлежался, побрел на дорогу, нашел своих. К заставе, не смотря ни на что, мы вышли. Смотрю, а в ущелье - горячий бой, банда движется на нас, а солдаты сбились к костру как овцы. И лейтенант вместе с ними, подавлен, испуган.
Говорю, вы что сидите, орлы? Я - ваш командир, бегом занимать позиции.
Вместе заняли позиции, укрепились, приняли бой. Бандиты почувствовали, что заперты, и сдались".
Из той командировки в Афганистан Анатолий Николаевич привез не только боевой орден, но и веру. Именно в ту, едва не ставшую роковой ночь он обрел Бога в душе. Когда сползал в пропасть, в самый отчаянный момент прошептал: "Господи, помоги!" После возвращения из командировки уже осознанно пришел в церковь, стал православным христианином.
Свою веру он не выставлял на показ. Он уверовал в Бога, в тяжелые минуты обращался к нему. Случалось, и сам помогал служителям церкви. В "Альфе" известен случай, когда Анатолий Савельев сумел вернуть церкви Ново-Иерусалимский монастырь. Местные власти хотели на его территории устроить зону отдыха. Анатолий Николаевич от имени православной общины обратился к своим хорошим знакомым - высоким чиновникам в Кремле. Те пошли навстречу.
Так уж вышло, вся жизнь Анатолия Савельева - вечный бой. Наверное, это о таких людях сложил Александр Блок свои гениальные строки: "И вечный бой! Покой нам только снится сквозь кровь и пыль…"
Последним боем для полковника Савельева стала операция у шведского посольства. Первоначально планировалось доставить террориста в аэропорт - для этого во Внуково и Шереметьево выехали две группы. Предусматривалась и его возможная ликвидация на маршруте следования.
Полковник Савельев принял иное решение. Свое.
Почему? Это самый сложный вопрос. Он знал о группах захвата в аэропортах и на маршруте, он не сомневался в выучке своих подчиненных, тем более такой прием, как штурм автобуса отрабатывался неоднократно и применялся успешно. Примером тому действия "Альфы" в октябре 1995 года, когда террорист захватил автобус с корейскими туристами на Васильевском спуске. Все тогда закончилось более чем удачно.
И тем не менее он отказался идти проверенным путем. Значит, было нечто такое, что заставило его, опытнейшего специалиста по антитеррору, выбрать другой ход.
Полковник А. Савельев.
Да, Савельев, несомненно, знал все то, что знаем мы сегодня, пытаясь анализировать ход операции. Но обладаем ли мы тем чутьем, владеем ли тем уровнем информации, которым владел сотрудник группы "А"? Разумеется, нет. Им мог обладать только один человек - сам полковник Савельев. И тогда он принимает решение - остаться в заложниках.
Остальное известно. Подвело сердце.
Бойцы группы "А" - тоже люди.
Из служебного отчета группы "А".
"Учитывая критическое состояние Савельева, штабом по руководству операцией было принято решение о его эвакуации и проведении операции.
В 01.04, во время оказания экстренной помощи, снайпер по команде произвел выстрел по террористу. Террорист упал.
После выстрела снайпера к машине выдвинулась группа, получившая задачу по эвакуации Савельева и задержанию террориста. Однако террорист произвел три выстрела из пистолета по группе захвата, на что был открыт ответный огонь.
Одновременно снайпером с позиции № 2 был произведен выстрел. В результате огня группы захвата и снайпера террорист был убит. Полковник Савельев был немедленно доставлен на автомашине "Скорой помощи" в городскую больницу № 64 в состоянии клинической смерти".
Да, в ходе уничтожения террориста Савельев был ранен рикошетом в голень, в бедро. Но от таких ранений не умирают. Тем более что в больнице он был еще жив. Останавливалось сердце. Врачи заводили его заново, боролись, сколько могли…
…22 декабря 1997 года Президент подписал Указ "За мужество и героизм, проявленные при пресечении террористического акта и спасении жизни человека, присвоить звание Героя Российской Федерации."
Ушел "последний из могикан" легендарной группы "А".
Глава 6
Владимир Ульянов по прозвищу "Ленин"
Мы вспоминали о майоре Владимире Ульянове. Он погиб в Чечне в сентябре 2003 года.
Сотрудники группы "А" по большей части люди не сентиментальные, но тут что-то в них сломалось. Рассказ о Володе давался трудно. Чем дальше вспоминали, тем тяжелее становилось осознание истины - какого человека потеряли.
- Приказ есть приказ, - горько признался один из друзей Ульянова. - Его не обсуждают, а выполняют. Только не стоят эти "духи" Володиной жизни…
…Приказ действительно был сложным. Если не сказать больше - практически невыполнимым. Нельзя утверждать, что приказ "взять живым" - такой уж новый и редкий для бойцов группы антитеррора. Разумеется, начальник, отдавая подобную команду, осознает всю меру опасности, которой подвергает собственных подчиненных. Ведь этот приказ сразу обезоруживает спецназовцев. Взять живым - напасть и голыми руками скрутить врага.
А если враг вооружен? У него, как говорят "альфовцы", "длинные стволы", то есть автоматы, и, конечно же, неотъемлемые спутники человека на войне - гранаты. А его союзница - темная, хоть глаз выколи, южная кавказская ночь? А если тот, кого надо "взять живым", - не простой бандит, а высокопоставленный эмир? И у него всегда есть боевое прикрытие. А если эмиров двое? И повязать их надо невдалеке от базы террористов? Да не в сельском доме, не в городской квартире, а в чистом поле.
Тут любому ясно, на сколь архисложное дело посылали бойцов группы "А".
Откровенно говоря, командировка в Чечню осенью 2003 года была крайне напряженная. Выезжать по "адресам" (то есть туда, где по оперативным данным находились террористы) приходилось почти каждый день. Всем было понятно: этот "график" диктует война. Но применение такого подразделения в "горячем режиме" не есть хорошо. Может наступить привыкание к обстановке. "Альфе" в те дни нужен был отдых. Но отдыха не было. Радовало одно - "адресные" выезды давали свои результаты.
В этой командировке подразделение группы "А", в составе которого находился майор Ульянов, успешно работало в горах. Несмотря на яростное сопротивление бандитов, без потерь взяли их базу.
После разгрома горной базы боевиков группа продолжила работу на равнине. Вскоре пошла оперативная наводка по горному району. Известно было мало. Вся информация умещалась в нескольких рубленых фразах. "Два эмира. Вооружены. Рядом база боевиков. Ночь. Взять живыми. Остро необходима информация".
"Все верно, - скажет потом один из сотрудников, - информация нужна. Но где агентура?" С агентурой, судя по всему, было туго. Отсюда и приказ: взять живыми.
С рассветом, 8 сентября, группа бойцов выдвинулась в близлежащий населенный пункт. Условия, что и говорить, самые комфортные. Далеко от места дислокации "Альфы", зато близко к базе террористов.
Чтобы не "засветиться", "альфовцы" превратились на время в чеченцев: одежда, бороды… И даже передвигались на любимом транспортном средстве боевиков.
"Нас было мало, - рассказывает сотрудник группы Павел Б., - шесть человек. Работу начали засветло. Выехали на рекогносцировку, осмотрели поляну, где предстояло брать бандитов.
Откровенно говоря, там и смотреть-то нечего: небольшая поляна, направление, откуда должны двигаться эмиры. Вот и все.
В общем, думали, ломали голову, как лучше провести операцию. Никак ее лучше не провести. Вариантов вообще не было. Если бежать из леса на полянку, будь хоть спринтером-олимпийцем, не успеешь. Из тебя решето сделают".