–..р-ра!!! – загремело в цепях атакующих среди шквала огня, дыма и всплесков разрывов.
Дим, как обычно в таких случаях, орудовал "дегтяревым", ловя взглядом мелькающую впереди папаху и одухотворяясь, ребята тоже вняли ласковым командирским словам и обещаниям.
Несколько продвинувшись вперед, они захватили ранее оставленный плацдарм, но вражеский огонь усилился, и пришлось залечь. В воронках, среди развалин и за разбитой техникой перед проклятой дамбой. При этом Дима ранило третий раз, в ногу. Но выходить из боя он не стал, перевязал ногу индивидуальным пакетом.
За дамбой, ощетинившейся противотанковыми ежами, колючей проволокой и огневыми точками, начинался склон господствующей над местностью горы Геллерт с минными полями и глубоко эшелонированной обороной. Взять такую крепость наскоком означало положить бригаду, к чему полковник отнесся с пониманием и срочно потребовал "языка" для получения сведений о системе укреплений.
Новый командир разведчиков Витя Калганов, обосновавшийся в подвале кондитерской фабрики, подумал и выдал нетрадиционное решение. Чему предшествовало получение им от своих орлов схемы немецкой канализации. Те ее нашли в полуразрушенной насосной и тут же притащили старшему лейтенанту.
– Во, – исследовав документ, затянулся он цигаркой. – Пойдем за фрицем по трубам.
Они ведут к горе и дальше в город. Тут же была сформирована группа из тринадцати человек, куда в числе прочих напросилась и тройка друзей – Вонлярский, Морозов, Дорофеев.
– Может, останешься? – кивнул на хромавшего Дима командир.
– Не, – тряхнул тот головой. – Все нормально.
С ближайшего найденного в подвале люка была сдернута чугунная крышка, и снизу потянуло непередаваемым букетом ароматов.
– Глубоко, метра четыре будет, – сказал кто-то из ребят. – Нужна лестница.
– Быстро найти, – приказал Калганов, и вскоре притащили что-то вроде пожарной.
Затем ее опустили вниз и со словами "Вперед, славяне!", подсвечивая фонарем, Калганов полез в шахту первым. Вслед за ним спустились остальные. Труба была диаметром метра полтора, по ней струились мутные воды.
– За мной, – глухо пробубнил старший лейтенант и, взведя затвор ППШ, зачавкал по грязи.
Влажный, пропитанный сероводородом воздух мешал дышать, на глаза наворачивались слезы. Через каждые сто метров, привалившись к осклизлому бетону отдыхали, у некоторых пошла носом кровь от недостатка кислорода. Люки двух встретившихся по пути колодцев сдвинуть не удалось даже Жоре. Те были либо заварены, либо находились под обломками. Наконец, ориентируясь по схеме, Калганов остановился у третьего, более широкого, с вмурованными в стену скобами.
Проверь, – сказал Дорофееву, и тот медведем стал карабкаться вверх, а через несколько минут спустился.
– Есть выход. Чисто.
– Со мной пойдут Малахов, Никулин и Любиша, – приказал старший лейтенант.
– Вонлярский остается за старшего.
Поднявшись к верхней, чуть сдвинутой Жорой крышке, Калганов немного ее приподнял и осмотрелся. Вокруг был темный, выложенный булыжником двор, окаймленный несколькими домами, а чуть сбоку – полуразрушенное каменное строение.
Разведчики по одному выползли из люка и, достигнув его, затаились. Минут через пять, возникнув из тумана, на противоположной стороне прошел патруль, а спустя еще некоторое время из проулка возник человек в длинной шинели, шагавший в их сторону.
– Берем, – шепнул Калганов.
Звон подковок возник совсем рядом, а потом стих. Идущий получил сзади по голове, и его затащили в развалины.
– Офицер, – ощупал витой погон старший лейтенант. – Засупонивайте его и назад. Быстро.
Сунув жертве в рот кляп и продернув подмышки заранее припасенную веревку, моряки шустро потащили "языка" к люку.
– Принимай, – выдохнул в него Малахов, после чего тело опустили вниз, группа нырнула следом, и тихо звякнула крышка.
Назад пленного тащили несколько часов на руках, оберегая, чтобы не захлебнулся в фекалиях. Будучи доставленным в штаб, венгерский майор, оказавшийся сапером, дал ценные показания, способствовавшие захвату очередного плацдарма.
В этой операции был тяжело ранен осколком в спину Дорофеев. Дим с Петькой вытащили его из боя едва живого.
– Ты только не умирай, Жорка, – передавая наскоро перебинтованного товарища санитарам, просили ребята со слезами на глазах. – Слышишь, не умирай.
– Не буду, – прошептал тот и потерял сознание.
Потом был штурм горы Геллерт.
Названная именем одноименного святого и высящаяся над Дунаем, гора имела высоту 235 метров, с расположенной наверху Цитаделью. Это фортификационное сооружение построили еще в 1850 году австрийские Габсбурги, чтобы держать под контролем венгерскую столицу. Впоследствии Венский военный совет решил вместо ставшей неактуальной крепости возвести мощное укрепление, способное контролировать и в случае необходимости укрощать революционные проявления венгерского народа.
Главный форт Цитадели, построенный в середине прошлого века, составлял по протяженности четверть километра, при высоте стен до шестнадцати метров и имел все необходимое для обороны. В этих местах старшина встретился со своим старым знакомцем. "Королевским тигром".
В адском грохоте и огненной свистопляске, когда наши штурмующие укрепления части отбивали очередную контратаку, химера, круша все на своем пути, в сопровождении двух самоходок и автоматчиков выползла из дыма перед отбитой у венгров траншеей, куда успели вскочить Дим с Петькой и еще несколько краснофлотцев. "Тигр" с ходу расстрелял нашу, подбившую одну из самоходок "тридцатьчетверку", после чего, лязгая траками, двинулся на траншею, метрах в ста за которой один из бригадных артдивизионов вел беглый огонь по Цитадели.
– Ложись! – завопил кто-то из моряков, и все повалились кто куда, прикрывая головы руками.
Когда рычащая махина, сотрясая землю, обдав выхлопом газов, перевалила через бруствер, взгляд Дима наткнулся на лежащего рядом убитого красноармейца. За поясом окровавленного ватника у того торчала РПГ. Потянув ее к себе, старшина встал, обернулся и, выдернув чеку, наотмашь метнул гранату в кормовую часть отползающего танка.
В уши гулко ударил взрыв, сбоку сверкнула молния, а "тигр", взвыв напоследок мотором, дернувшись, застыл на месте.
– Здорово ты его! – проорал на ухо оглохшему Диму Леша Чхеидзе, и моряки стала бить из автоматов по бегущим назад вражеским пехотинцам.
После боя закопченные и обессиленные остатки взвода сидели у стены захваченной Цитадели, дымили махоркой, угрюмо молчали. Петька предложил Диму сходить и взглянуть на "крестника".
– А почему нет? – ответил тот. – Давай сходим. Мне самому интересно.
Забросив за плечи автоматы, они направились в сторону недавнего поля боя.
Оно представляло собой апокалипсическую картину. Перепаханная снарядами, дымящаяся земля, искореженная техника и груды трупов под серым небом, в котором уже кружило воронье. Русских, венгров, мадьяр и немцев. А еще запах горелого мяса и железа.
Спустя полчаса нашли ту траншею и стоящего за ней "тигра", уткнувшего набалдашник ствола в землю.
– Ну и здоровый гад, – харкнул на пятнистую броню Петька. – Тебе за него причитается "Звездочка", не меньше.
– Не мне, – отозвался с другой стороны танка Дим. – Вот взгляни.
Морозов зашуршал сапогами на голос. В нижней части башни чернела размером с кулак оплавленная дыра, вокруг которой разбегались трещины.
– Не иначе пушкари всадили, – одобрительно сказал Дим. – Моя граната его только поцарапала.
– Вроде того, – осмотрев кормовую часть машины, согласился Петро. – Но выхлопные жалюзи ты ему все-таки покурочил. Факт.
– А вот и один из хозяев, – подошел Вонлярский к передней части, из люка которой наполовину свесился вниз механик-водитель с зажатым в руке "парабеллумом".
– Возьму на память, – вывернул его из окостеневших пальцев старшина. – Прежний-то я похерил.
На ночевку взвод расположился здесь же, в одном из казематов Цитадели, предварительно выбросив оттуда трупы и натаскав матрасов из соседнего. Потом, отыскивая еду и выпивку, ребята наскоро прошлись по крепостным лабиринтам, которые весьма впечатлили.
Там имелось все для долговременной осады: казематы с оружием и боеприпасами, госпиталь, забитый умершими и ранеными, бункеры управления и связи, а также исправно работавший водопровод, плюс несколько колодцев. Во многих местах уже сновали интенданты со своей братией, падкие на дармовщинку.
– Эй, дядя, ты где это взял? – цапнул за локоть Вася Никулин одного, пробегавшего с туго набитым мешком на горбу и свиным окороком подмышкой.
– Там, внизу, – кивнул тот на угол, из-за которого выскочил. – Пусти, черт! Мне батарейцев кормить, с утра не жрамши!
– Корми-корми, – переглянулись моряки и загремели сапогами к желанному месту.
За углом, в конце бетонного коридора виднелась приоткрытая дверь, за которой вниз вели ступени. Подсвечивая себе фонариками, десантники спустились в морозную сырость подземелья и открыли рты. Такого им видеть не приходилось.
Во мраке, под сводчатым потолком, справа терялся вдали длинный ряд громадных бочек, слева, на крючьях висели говяжьи туши и окорока, а за ними, на стеллажах, высились штабеля ящиков, мешков и коробок.
– Пещера Алладина, – присвистнул Коля Алексашин.
За одной из бочек рядом что-то зашуршало, Вася Перевозчиков скользнул туда и выволок на свет дрожащего человека.
– Ты кто? – шагнул к нему Дим. – Говори, быстро!
Судя по виду, то был венгерский солдат, перепуганный и щуплый.
– Гитлер капут, – пискнул он, цокая зубами.
Пленного обыскали, оружия при нем не нашлось и, приказав сидеть тихо, занялись обследованием подвала.
Для начала подошли к бочкам, на которых имелись краны, Леша Чхеидзе присел перед одной, нацедил немного в горсть и попробовал.
– Ну как? – сгрудились вокруг ребята.
– Пачти наша "Хванчкара", – расплылся в улыбке тот. И восхищенно зацокал: – Я так думаю!
– А вдруг вино отравлено? – сказал кто-то из моряков, после чего Малахов быстро притащил к бочке мадьяра.
– Шнапс тринкен, – щелкнул себя по горлу. – Шнеллер!
Солдат мелко закивал, упал рядом с Чхеизде на колени и стал хлебать прямо из крана.
– Токай, – сказал через минуту, глядя снизу вверх и утирая губы. – Рэндбэн ванн.
После чего выставил вперед большой палец.
– Так, братва, ищи емкость! – оживился Дим, а Петька добавил: – И затаривайся продуктами!
Освободив несколько мешков из-под риса, парни набили их окороками, связками копченой колбасы и различными банками, а в карманы насовали сигарет и плитки шоколада.
Малахов же с Чхеидзе наполнили обнаруженные в подвале два армейских термоса душистым токаем.
– Теперь двигаем назад, – взглянул на часы Вонлярский. И все потопали обратно.
Подойдя к ступеням, обнаружили у них тело лежащего навзничь венгра.
– Отравленное пил, хад, – сдвинул на затылок бескозырку Петька, а все с сожалением посмотрели на Чхеидзе.
Тот нахмурился, затем нагнулся к солдату и потормошил – вояка зачмокал губами и перевернулся на бок.
– Пьяный вумат, – блеснул зубами сын гор со знанием дела.
Когда, сопя, моряки поднялись наверх, Никулин плотно прикрыл дверь, а после, порывшись в кармане, достал кусок мела. "Осторожно, мины!" – крупно накарябал на ней, что разведчики восприняли с одобрением.
Чуть позже, разведя в чугунной печке каземата огонь, взвод поужинал "чем бог послал", и вскоре его стены огласились богатырским храпом.
Глава 11. Две экскурсии
"…Войска 2-го Украинского фронта при содействии войск 3-го Украинского фронта, после полуторамесячной осады и упорных боёв в трудных условиях большого города, 13 февраля завершили разгром окружённой группировки противника в Будапеште и тем самым полностью овладели столицей Венгрии городом Будапешт – стратегически важным узлом обороны немцев на путях к Вене.
В ходе боёв в городе Будапешт войска 2-го Украинского фронта взяли в плен более 110.000 солдат и офицеров противника во главе с немецким командующим
Будапештской группой войск генерал-полковником Пфеффер – Видьденбрухом и его штабом, а также захватили следующие трофеи: самолетов – 15, танков и самоходных орудий – 269, орудий – 1.257, миномётов – 476, пулемётов – 1.431, бронемашин и бронетранспортёров – 83, автомашин – 5.153, мотоциклов – 1.326, повозок с военными грузами – 3.925, паровозов – 194, железнодорожных вагонов – 9.475, складов с боеприпасами, вооружением и продовольствием – 46. Уничтожено более 49.000 солдат и офицеров противника…"
Из оперативной сводки Совинформбюро от 13 февраля 1945 года.
На следующий день после взятия венгерской столицы, Дим вместе Петькой получили приказ доставить командиру 144 батальона морской пехоты капитан-лейтенанту Быстрову, рацию.
Батальон в числе других подразделений штурмовал Королевский дворец, рацию разбило осколком, и капитан-лейтенант прислал связного за новой.
Связным был шестнадцатилетний юнга Юра Коротков, вместе с которым, получив средство связи с запасными батареями, разведчики тут же двинулись в путь. А чтобы зря не бить ноги, таща тяжелую "бандуру", решили обзавестись транспортом. Благо кругом его было навалом. Битого и совсем целого.
Выйдя из штаба, который обосновался в цехах кондитерской фабрики, они прошли на ближайшую улицу и в мешанине брошенных у домов автомобилей нашли подходящий. Это был открытый связной "кюбельваген" с поникшим на руль убитым унтером.
Выбросив окостеневший труп, Дим уселся за руль (Петька рядом, а Юра с рацией позади) и включил зажигание. Мотор дважды чихнул, а потом ровно заработал.
– Так, Юрок, показывай куда! – врубил скорость старшина, и "кюбель" тронулся вперед, объезжая мертвую лошадь с повозкой.
Весь город лежал в развалинах, по еще чадящим дымом улицам гнали колонны пленных, на окраинах еще слышалась далекая стрельба и редкие взрывы.
Спустя полчаса автомобиль въехал с севера в громадный парк: с посеченными осколками вековыми деревьями, перепаханный танками, с раздавленными орудиями и взорванными огневыми точками. Автомобиль миновал траншеи с остатками проволочных заграждений и оказался на обширной площади перед дворцом.
– Вот это да! – заглушив мотор, обглядел уходящий в небо архитектурный комплекс Дим, а Петька восхищенно присвистнул.
– Да, не хило жил их король, – сказал он, выбираясь из машины. – Юрка, давай рацию и веди, щас поглядим эти покои.
Дворец впечатлял помпезностью и размерами. Обнесенный частично разрушенной кованой оградой, он был выстроен в стиле барокко и высился над Дунаем, простираясь на несколько сотен метров. Крепостные стены и башни относились к средневековью и пережили не одно нашествие.
Миновав перепаханную снарядами площадь, где среди баррикад и укреплений валялись тела защитников, среди которых было немало эсэсовцев, моряки вошли в один из проломов и оказались во дворе, носившем следы жестокого штурма. Тут и там стояли обгоревшие бронетранспортеры, все было изрыто воронками и завалено трупами, а в центре, словно катафалк, высился грузовик, набитый замерзшими немецкими ранеными.
Ведомые шустрым юнгой, разведчики нашли довольно быстро в западном крыле дворца и передав капитан-лейтенанту рацию с питанием, Дим поинтересовался, где можно найти командира взвода Ашика.
– Здесь где-то, – пробурчал комбат. После чего махнул рукой: – Не мешайте.
Лейтенанта помог найти Юрка, тот допрашивал двух парней в красноармейских шинелях в одном из смежных помещений.
– Здорово, ребята! – обрадовался Ашик. – Какими судьбами?
– Держи краба, – впечатал свою ладонь в его Дим. – Привезли вам рацию взамен разбитой.
– А это кто? – пожав руку взводному, покосился на парней Петро. – Рожи у них какие-то протокольные.
– Власовцы, – нахмурился лейтенант. – Их немцы использовали при обороне дворца вроде наживки.
– Как это?
– До очень просто. Пускали впереди себя и те орали "Мы свои не стреляйте!", ну а когда наши "клевали", били их в упор, как куропаток.
– С вами все, – поднял глаза на власовцев Ашик и заорал: – Сашка!
Как из-под земли появился Кацнельсон и расплылся в улыбке:
– Кореша! Живые!
– Этих двух предателей в расход, – продолжил лейтенант. – Выведи их во двор и шлепни.
– Топай, гниды, – щелкнул затвором ППШ Кац. И все трое направились во двор. Откуда вскоре глухо стрекотнула очередь.
– А где Жора? – закурив, поинтересовался Михаил. – Вы же всегда вместе.
– Его ранили на дамбе, – вздохнул Дим. – Тяжело. Вот думаем с Петькой навестить в госпитале, как только освободимся.
– Понял, – выдул носом дым лейтенант. – Ну что, организовать вам экскурсию?
Спустя пять минут, они шагали по бесчисленным анфиладам и залам дворца, в которых сновало множество военных различных родов войск и званий.
– Ты смотри, какая история, – скептически взглянул на них лейтенант. – Когда все это захватывали, здесь были подразделения нашей бригады и офицерский штурмовой батальон. А теперь, гляжу, целая армия.
– Не иначе, тоже экскурсанты, – кивнул Петька на двух упитанных солдат, тащивших за штабного вида начальником громадный свернутый в рулон ковер и плащ-палатку, из которой выглядывали золоченые багеты.
– Вроде того, – ответил Ашик, и они поднялись на второй этаж по широкой, частично обрушенной мраморной лестнице.
Первое, что бросилось глаза там – просторное, воняющее лекарствами и мертвечиной помещение, в котором на двух ярусных нарах вперемешку лежали раненые и отдавшие богу душу немцы с венграми.
– Это у них один из госпиталей, – шагая по среднему проходу, над которым висели люстры в позолоте, сказал командир взвода. – Кстати, глядите, кого мы тут еще обнаружили.
У высоких распахнутых дверей с королевскими вензелями лежали несколько прошитых очередями эсэсовцев с желтыми лицами и раскосыми глазами.
– Не иначе калмыки, – тронул одного сапогом Ашик. – Дрались до последнего, как черти.
(Здесь Михаил несколько ошибся. На самом деле, что выяснится много лет спустя, "калмыки" были монахами из Тибета, вывезенными в свое время оттуда немецкой "Аненербе", из отряда известного диверсанта Отто Скорцени, участвовавшие в обороне королевского дворца по его приказу).
– Да, тут всякой твари по паре, – сказал Петька. – А что будете делать с живыми?
– Что-что… Сообщим в санроту, – буркнул лейтенант. – Пусть определяют их дальше.
– Кстати, а о каком штурмовом батальоне ты говорил? – поинтересовался Дим. – Впервые о таком слышу.
– Лихие ребята, – оживился Михаил. – В прошлом все офицеры, побывавшие в плену. После фильтрационных лагерей их не судили, а свели в этот самый батальон и дали возможность искупить вину кровью. В солдатских книжках так и записано, красноармеец-лейтенант, красноармеец-майор, сам видел. Дрались как черти, наворотили горы фрицев.