Он послал в минную атаку на русскую эскадру авизо "Чихая", который до этого держался сзади японской линии с ее нестреляющего борта. Этим Того отвлекал огонь русских броненосцев от своих поворачивающих главных сил на это маленькое суденышко. В 2 часа 46 минут "Чихая" с предельной дистанции выпустил две торпеды, прошедшие вблизи борта броненосца "Бородино". Этот корабль, справившись с поломкой, вероятно, рулевого управления, снова вернулся на свое место в строю.
Вторая мера заключалась в том, что второй боевой отряд японской эскадры под флагом адмирала Камимуры не повернул немедленно вслед первому боевому отряду, а продолжал свой путь, расходясь на контркурс с русской эскадрой. Тем самым броненосные крейсера Камимуры прикрыли своими корпусами поворачивающиеся броненосцы Того. Но благодаря этому маневру японская эскадра оказалась впервые разъединенной.
Очевидно, Того решил, что боевая сила русского флота уже настолько ослабела, что с ним уже может сражаться каждая из половин японского флота в отдельности. По-видимому, он надеялся, что оба японских боевых отряда, действуя самостоятельно, не дадут Второй Тихоокеанской эскадре уйти. Но здесь адмирал Того явно просчитался. Камимура, оставшись только с пятью броненосными крейсерами, не счел себя достаточно сильным, чтобы бороться один на один со всей русской эскадрой. И через 3 минуты после того, как последний его корабль минул точку поворота японского флагманского корабля "Миказа", он также повернул в сторону от русского флота, но не сделал поворот "все вдруг", а повернул менее рискованным способом, и именно последовательно. Начало поворота отряда Камимуры на соединение с отрядом адмирала Того произошло в 2 часа 57 минут.
Пользуясь своим преимуществом в ходе, японские броненосцы шли наперерез курса "Александра III" и угрожали, пересекая курс, подвергнуть русскую линию продольному огню, но "Александр III" делает резкий поворот и ведет русскую эскадру снова на юго-восток в сторону слабейшей половины японского флота.
Тем временем отряд Камимуры уже повернул, идя на соединение с Того. Бой снова вспыхнул между русской эскадрой и расходящимися на контркурсе японскими броненосными крейсерами.
Перед этим последним поворотом "Александр III" и следующая за ним эскадра подходили к "Суворову", который самостоятельно шел на север и оказался между линиями обоих флотов. Вот каким представился "Александр III" глазам капитана 2-го ранга Семенова, наблюдавшего за ним из батарейной палубы правого борта "Суворова": "Мы могли хорошо видеть "Александра", который был у нас почти на траверзе и держал прямо на "Суворова". За ним следовали остальные. Расстояние уменьшалось. В бинокль уже отчетливо видны были избитые борта броненосца, разрушенные мостики, горящие рубки и ростры, но трубы и мачты еще стояли. Следующим шел "Бородино", сильно горевший. Японцы уже успели выйти вперед и завернуть на пересечку. Наши подходили справа, а японцы оказались слева от "Суворова". Стреляли и в нас и через нас. Наша носовая башня (единственная до сих пор уцелевшая) принимала деятельное участие в бою. Затаив дыхание, все ждали. По-видимому, вся сила огня японцев была сосредоточена на "Александре". Временами он казался весь окутан пламенем и бурым дымом, а кругом него море словно кипело, взметывая гигантские водяные столбы… Ближе и ближе… Расстояние не больше 10 кабельтовых… И вот – один за другим, целый ряд так отчетливо видимых попаданий по переднему мостику и в левую 6-дюймовую башню… – "Александр" круто поворачивает вправо, почти на обратный курс, и уходит… За ним "Бородино", "Орел" и другие…"
Из этого описания видно, что силы "Александра III" после получасового водительства русской эскадры были надорваны. Поэтому, когда этот отважный броненосец был снова обстрелян вторым японским отрядом адмирала Камимуры, то ему пришлось выйти из строя и уступить водительство эскадры третьему по порядку в линии броненосцу "Бородино".
Но свою задачу "Александр III", жертвуя собой, выполнил. Он уже почти вывел эскадру из боевого соприкосновения с японским флотом. За него эту задачу докончил "Бородино".
Адмирал Того, видя русскую эскадру уходящей, в отчаянной попытке задержать ее приказал произвести несколько выстрелов торпедами, которые, однако, не достигли русской эскадры.
По японским сведениям, расстояние между борющимися эскадрами уменьшилось в этот момент до 12–15 кабельтовых, но этого не подтверждают русские участники боя, и тот же Семенов свидетельствует, что русская эскадра повернула на юго-восток, когда она была удалена на эту дистанцию от "Суворова". А ведь "Суворов" не находился в одной линии с японскими броненосцами. Поэтому обе эскадры находились друг от друга не менее чем на 25 кабельтовых. Следовательно, японские источники уменьшают расстояние, чтобы оправдать бессмысленный расход торпед со стороны японских броненосцев. Адмирал Того, очевидно, в этот момент нервничал и отдал необдуманное распоряжение.
Казалось бы, Того должен был немедленно повернуть назад, чтобы не дать русской эскадре уйти. Но этого он не сделал. Состояние его кораблей после нахождения под обстрелом русских броненосцев в течение одного часа с небольшим требовало, по-видимому, передышки для быстрого исправления полученных повреждений. Поэтому он продолжал идти на северо-запад после того, как прекратил стрельбу, еще в течение двадцати минут, и только затем повернул "все вдруг" в сторону русского флота и лег на курс, ведущий на северо-восток, пассивно ожидая повторения со стороны русского флота попытки прорыва на север.
В 3 часа 5 минут бой прервался после 1 часа 16 минут непрерывного артиллерийского поединка. Русская эскадра, следуя за "Бородино", шла на юго-восток. Главные силы японского флота уходили в обратном направлении. Броненосные крейсера Камимуры шли тем же курсом несколько сзади на соединение со своими главными силами. Дистанция между обоими флотами быстро увеличивалась. Согласно японской версии, внезапно сгустившийся туман разъединил оба борющихся флота. Но и без тумана бой должен был бы прерваться, раз оба противника расходились в прямо противоположные стороны. Японцы не проявили инициативы сохранить соприкосновение с тихоходной русской эскадрой и явно стремились на время оторваться от русских броненосцев. Трудно назвать такое поведение японского флота действиями флота побеждающего.
Путь к уходу из Корейского пролива на юг был для русского флота открыт. Японский флот, сам подбитый, отказался от своей главной задачи преследовать более слабую русскую эскадру и достигнуть решительной победы на море.
Многие критики, в том числе Новиков-Прибой, негодовали, что командиры русских броненосцев не воспользовались этим моментом, чтобы отказаться от дальнейшей попытки прорыва во Владивосток и, окончательно прервав сражение, удовольствоваться тем, что цена, заплаченная за первую попытку прорыва, была еще относительно небольшой – только один броненосец "Ослябя" утоплен, а другой – "Суворов" – где-то скитается сзади русской эскадры в пасти врага.
Жалкое малодушие! Что предлагали они? Бросить своего командующего на флагманском корабле на произвол судьбы, отказаться от цели столь выстраданного похода после первой неудачной попытки. А может быть, сила японского флота уже иссякла, как это имело место в бою 28 июля у мыса Шантунг, когда на японских броненосцах уже не осталось снарядов для дальнейшего ведения боя?
Цусимское сражение не могло быть повторением боя у Шантунга. Первая Тихоокеанская эскадра возвращалась после этого боя в недалекую свою базу – Порт-Артур, находясь в которой, она еще некоторое время представляла какую-то угрозу японскому флоту. Вторая Тихоокеанская эскадра этой возможности не имела. Путь назад вел только в нейтральный порт для разоружения и к окончательному отказу для эскадры от борьбы с Японией до конца военных действий.
Цусимское сражение, заканчивая многострадальные труды 7 / 2 -месячного похода, не могло закончиться вялой попыткой прорыва. Эта битва не смела придать новые ветви стыда в уже увядший в этой войне венок русской славы. Страницы истории этого боя не писались только для текущего момента, чтобы их с досадой забыть на другой день. Страницы истории Цусимы были призваны оставить глубокий след в истории Русского государства. След исключительно тяжелый по своим непосредственным практическим последствиям, но след, свидетельствующий о чрезвычайно высоком взлете русского национального духа, взлете, имеющем мало равных себе в истории человечества. Не сломленные ни своей слабостью, ни новыми разрушительными снарядами, впервые примененными японцами в этом бою, ни жестокими ударами не расположенной к нам судьбы, командиры русских кораблей непреклонно оставались верными последним словам приказа адмирала Рожественского: "…Собственной кровью смыть горький стыд Родины".
Воспользовавшись перерывом в бою, русские моряки спешно заделывали пробоины, откачивали воду, тушили пожары, убирали тела убитых, укладывали раненых, пополняли комплект прислуги у уцелевших орудий, производили учет запасам снарядов… и готовились снова к бою.
Строй эскадры выровнялся. Броненосец "Александр III" снова вступил в строй, заняв место сзади "Бородино", "Орла" и "Сисоя Великого".
Русская эскадра продолжала идти еще некоторое время на юго-восток с целью несколько отойти от противника. Эскадру вел "Бородино". У командира этого броненосца не мелькнуло мысли продолжать путь дальше на юг. Через 10 минут после перерыва боя "Бородино", а за ним вся эскадра, легли на старый курс, ведущий во Владивосток, – норд-ост 23 градуса.
Глава XI. "Бородино"
Когда "Бородино" возглавил эскадренный строй, то на нем хотя и бушевали пожары, которые видел капитан 2-го ранга Семенов с "Суворова", но они не распространялись дальше верхней палубы и не угрожали безопасности корабля.
"Бородино", как и "Орел", еще в недостроенном состоянии был зачислен в эскадру адмирала Рожественского и без испытания механизмов отправлен на Дальний Восток. Проба механического оборудования кораблей производилась уже в походе, с каждым днем которого броненосцы удалялись все дальше и дальше от родных берегов без надежды исправить замеченные недочеты.
Немудрено, что на "Бородино" все время что-нибудь ломалось или выходило из строя в течение всего похода. По-видимому, очередная поломка произошла и в наиболее критический момент боя, когда "Бородино" на несколько минут покинул строй эскадры.
Кроме того, броненосец оказался маломореходным и очень валким на волнах. Его мотало больше остальных броненосцев. Во время шторма броненосец клало на борт столь отвесно к волнующейся поверхности моря, что с других кораблей казалось, что "Бородино" уже больше не поднимется, а опрокинется.
Командир "Бородино" капитан 1-го ранга Петр Иосифович Серебренников пользовался большой популярностью у команды своим обходительным отношением, и, действительно, он отечески о ней заботился. Серебренников заботился не только о пище и одежде, но и о досуге экипажа во время длительного похода, старался отвлечь людей от тоски по родине и дать команде отдохнуть от тяжестей похода в культурной обстановке. На броненосце была подобрана хорошая библиотека и получались газеты.
Перед боем Серебренников собрал экипаж и призвал его поддержать честь корабля, носящего имя сражения, которое знаменовало собой перелом в Отечественной войне при отражении нашествия "двунадесяти языков".
После речи резкие звуки горнов проиграли боевую тревогу. Команда живо разошлась по своим боевым постам, и среди них матрос Семен Ющин, родившийся среди глухих лесов Темниковского уезда Тамбовской губернии. Он выделялся своей рослой и статной фигурой, широкими плечами, могучей грудью и точно налитыми свинцом мускулами. Простой, но смышленый и лихой парень. По боевому расписанию он обязан был быть вторым номером у трехдюймового орудия в носовом каземате, которым командовал поручик граф Леонтий Беннигсен. По распоряжению из рубки это орудие стреляло по головному японскому кораблю. По словам Ющина, в течение первого часа боя "Бородино" почти не имел повреждений, за исключением нескольких небольших пожаров, вспыхнувших на верхней палубе. Но и здесь было больше дыма, чем вреда.
"Бородино" содрогался всем корпусом при каждом залпе из орудий тяжелого и среднего калибра. Спустя 40 минут боя корпус броненосца вдруг перестал содрогаться. Корабль, очевидно из-за очередной неисправности в рулевом приводе, вышел из строя и прекратил стрельбу. Но через несколько минут неисправность была устранена, и "Бородино" снова занял место в строю, но он передвинулся с третьего на второе место после того, как "Суворов" уже более в строй не вернулся. Только с этого момента началась боевая страда и для "Бородино".
Тяжелый снаряд угодил в мостик у входа в боевую рубку. От одного этого попадания корабль лишился большинства своих старших офицеров. У капитана 1-го ранга Серебренникова оторвало кисть правой руки. Потеряв много крови, он должен был передать командование броненосцем своему старшему офицеру капитану 2-го ранга Дмитрию Сергеевичу Макарову. Старший штурман лейтенант Борис Илларионович Чайковский и младший штурман Константин Рудольфович де Ливрон были буквально разорваны на части. Старший минный офицер лейтенант Алексей Федорович Геркен был тяжело ранен и отнесен без сознания на операционный стол. Старший артиллерийский офицер лейтенант Петр Евгеньевич Завалишин с вываливающимися внутренностями мужественно пытался собственными силами спуститься из рубки на мостик, но сорвался и тут же скончался. Злой рок, преследуя русскую эскадру, не обошел своим беспощадным вниманием и этот броненосец.
Боевая рубка со всеми своими приборами управления кораблем и артиллерийским огнем, с машинным телеграфом, телефонами, переговорными трубами, расходящимися по всем углам и закоулкам броненосца, превратилась в какую-то обезображенную пещеру, наполненную трупами и частями тел офицеров, рулевых и телефонистов.
Управление кораблем было переведено в центральный пост, из которого, однако, нельзя вести наблюдений за обстановкой боя и неприятелем. А после выхода из строя "Александра III" на "Бородино" легла еще забота вести всю русскую эскадру. Вступивший в командование броненосцем капитан 2-го ранга Макаров должен был находиться или на батарейной палубе, или в одной из башен и оттуда наблюдать за боем и по переговорной трубе отдавать приказания в центральный пост, находящийся внутри броневой коробки, прикрывающей самые жизненные части корабля. Только оттуда все распоряжения передавались другим офицером по остальным отсекам броненосца… Такой способ управления кораблем был медлителен и ненадежен. Собственные залпы, разрывы неприятельских снарядов, приказания других лиц, стоны раненых – все это путало приказания и мешало их передаче. Время от времени и сама передача приказаний прерывалась. Очередное попадание выбивало из строя офицера, исполняющего обязанности командира броненосца. Подыскивался новый офицер. Пока он не вступил в командование, броненосец шел вслепую и управлялся офицером в центральном посту по инерции. Но это уже случилось в последней фазе боя этого тяжелого дня. После первого перерыва в бое броненосцем еще командовал капитан 2-го ранга Макаров. И им было принято решение, не вызывавшее сомнений: лечь снова на курс, ведущий во Владивосток.
Русская эскадра шла на этом курсе уже в течение 25 минут. Продержись туман дольше или поверни русская эскадра несколько позднее, то, может быть, повторная встреча обоих флотов произошла бы несколько позже, и сумерки успели бы прикрыть русские броненосцы. Японский броненосный флот, идущий в двух колоннах на ост-норд-ост, заметил в 3 часа 40 минут на расстоянии 35 кабельтовых русский флот, уходящий на север. Линия русских броненосцев постепенно нагоняла "Суворов", все еще продолжавший упорно идти в одиночку на север, после того как он два раза был один под огнем половины японского флота и отразил минную атаку.
Противники возобновили артиллерийскую дуэль, когда "Суворов" находился между двумя сближающимися курсами обеих эскадр. Японский флот придерживался прежней тактики: сближаться и нажимать на голову русской эскадры. Русские броненосцы постепенно склонялись к востоку, и в 4 часа 5 минут лежали на курсе ост. Согласно японским сведениям, дистанция боя якобы опять уменьшилась на 11 кабельтовых, но русские артиллеристы это отрицают. Согласно английской официальной истории боя, эта дистанция относилась только к одному русскому кораблю, а именно к непобедимому "Александру III", который упорно отвечал из всех орудий, способных стрелять, являя собой "непревзойденный пример жертвенного героизма".
Русская линия склонилась снова к югу, но адмирал Того не последовал за ней, а снова выполнил тот же маневр, что и час тому назад. Он сам с броненосцами повернул "все вдруг" на север, а эскадра Камимуры продолжала свой бой с русской эскадрой, уходящей на юг. Для защиты своего поворота Того снова бросил в минную атаку на этот раз 4 миноносца, которые атаковали идущий между кильватерными колоннами обоих флотов "Суворов". Отражению этой атаки на доблестный "Суворов" помогали концевые корабли русской линии.
В 4 часа 20 минут оборвался боевой контакт между русской эскадрой и броненосными крейсерами адмирала Камимуры. Боевое соприкосновение с японскими броненосцами под начальством адмирала Того прекратилось еще раньше.
Вторая фаза боя длилась только 40 минут, а вместе с первой фазой сражения стрельба продолжалась 1 час 56 минут. Во время второго периода битвы на русской стороне был сильно поврежден броненосец "Сисой Великий". В 4 часа на нем взметнулись высокие языки пламени, и броненосец, выйдя из строя, повернул обратно, пока не присоединился к шедшим сзади крейсерам. После его выхода из строя "Александр III" сомкнул строй и занял третье место в эскадренной линии.
На "Наварине", этом корабле странного вида, так как его четыре трубы были расположены не в ряд, а по углам квадрата, была сбита одна труба, отчего вид броненосца стал еще несуразнее, точно у него была подбита скула и выбита одна сторона челюсти. Котлы броненосца потеряли тягу, ход уменьшился, и "Наварин" сильно отстал. В образовавшуюся брешь в строю русской эскадры зашел третий броненосный отряд, находившийся под командованием контр-адмирала Небогатова. Последний мателот третьего отряда, "Адмирал Ушаков", увидев бедственное положение "Наварина", осыпаемого японскими снарядами, застопорил машины и, прикрывая "Наварин" своим корпусом, открыл интенсивный огонь по неприятельским кораблям.
Командир "Наварина" капитан 1-го ранга барон Бруно Александрович Фитингоф, справившись с креном и пожаром, крикнул в мегафон командиру "Ушакова" капитану 1-го ранга Миклухо-Маклаю:
– Спасибо, Владимир Николаевич. Иди вперед с Богом!