Для Петра не было секретом, что русская промышленность не выдержит конкуренции с европейскими странами, и потому он решил ввозимую из-за границы продукцию обложить высокими пошлинами, а некоторые ее виды вообще запретить для ввоза в страну. Но, полагал он, эта мера неминуемо вызовет потаенный ввоз товаров, то есть контрабанду, и поэтому необходимо, прежде чем повышать пошлины, надежно закрыть границу, сделать ее неприступной для контрабандистов.
Сразу же по возвращении в столицу Петр подписывает указ, в котором требует: "По всей польской границе, по большим дорогам учредить крепкие заставы и между больших дорог проезды летом зарубить, а где нет лесу, то рвами перекопать и накрепко наказать, чтобы никто ни для чего по оным за рубеж не ездил и следу не прокладывал, а съезжал бы на помянутые большие дороги, и для того с помянутых застав от одной до другой иметь разъезды, а ежели на таких заповедных проездах явится след, то тут дожидать, и кто поедет, того взять и штрафовать взятием того, с чем будет взят".
Почему в своем указе Петр I определил местом выставления "крепких застав" польскую границу? Ответ на этот вопрос несложен. К тому времени Польша в военном отношении уже не представляла серьезной угрозы для России, зато польские контрабандисты были необычайно дерзки, предприимчивы и изобретательны. Они рыскали по всей Европе, скупали по дешевке все, что попадало под руку, и везли в Россию, где "свой" товар продавали втридорога. Надо полагать, что Петр знал об этом и принимал ответные меры.
А в следующем, 1724 году он утвердил подробный таможенный тариф, по которому заграничные товары облагались высокими пошлинами, если они конкурировали с товарами отечественного производства. Пошлины за ввоз парусины, скатертей, железных игл, предметов роскоши достигали семидесяти пяти процентов их стоимости. Товары же, в привозе которых страна нуждалась, так как они производились на русских мануфактурах в недостаточном количестве, облагались низкими пошлинами. Новая торгово-экономическая политика Петра вступила в действие.
Впрочем, выставление "крепких застав" по границе преследовало не единственную цель – борьбу с контрабандой. Надо было еще удерживать и "беглых людей", которых становилось все больше. Помещики обращались к Петру с жалобами: "Бегают от нас люди и крестьяне с женами и с детьми на Дон и Хопер, и на Медведицу беспрерывно, многие села и деревни запустошили". Люди бежали не только "на Дон и Хопер", но и в Польшу, Литву, вообще "куда глаза глядят". У Петра народу было мало – всего четырнадцать миллионов человек, и каждый, можно сказать, был на счету. Удерживать их нужно было во что бы то ни стало!
И вот 8 марта 1725 года появляется указ "Об учинении во всех российских городах по рубежам застав и об определении на оныя из полков офицеров, для поимки беглых", в котором Петр удрученно констатировал, что "бегут в Польшу и за другие границы", и строго требовал "учинить крепкие заставы, а на те заставы определить из армейских полков. А на тех заставах ловить беглецов…".
Вот такая грустная картина российской действительности – люди бегут из своего Отечества. И так до сих пор…
Все предусмотрел Петр I, но не учел одного фактора – в нищей и голодной стране указы, даже самые строгие, не действуют. Злоупотребления чиновников, как высших, так и низших, казнокрадство, взяточничество и хищения парализуют все усилия правительственных органов. Так произошло и с указами по охране границы. Таможенные головы и их помощники – "целовальники" – за беспошлинный провоз товаров брали взятки, казна лишалась доходов, а отечественная промышленность – защиты от конкуренции. Тогда-то и появилось своеобразное толкование слова "таможня" как "там можно" (разумелось – поживиться). Тогда же родилась и пословица: таможня – золотое дно. Не отличались в этом отношении особой щепетильностью и унтер-офицеры, стоявшие на форпостах, которым Петр I предписывал "ни с кого никаких взяток и запросов имать не дерзать, под опасением военного суда". Они же не слушались, а "дерзали и имали".
Не помогали и введенные ранее фискалы, которые должны были "тайно проведывать, доносить и обличать", осуществлять контроль за деятельностью властей, особенно в отношении казенных доходов и расходов. В провинциях, "которые при границах государства обретаются", фискалы обязаны были проведывать, "не вкрадываются ли в государство подозрительные люди, шпионы (лазутчики), чужестранные злодеи и тем подобные и прочие; також не ввозят ли заповедные товары и не уходят ли из государства тайно какие подозрительные…". Хотя и вскрыли фискалы много злоупотреблений, но и сами не смогли вырваться из того порочного круга хищений и коррупции, в котором вращалось чиновничество петровской России. В 1724 году был казнен жестокой казнью – колесован – главный фискал России (обер-фискал) А. Нестеров за то, что "не токмо за другими противных дел по должности своей не смотрел, но и сам из взятков и для дружбы многое в делах упущение чинил".
Петр I, конечно, нашел бы средства, чтобы усилить охрану границы, но уже сильно болел. Он еще успел написать наказ Камчатской экспедиции, которая должна была выяснить, соединяется ли северо-восточная Азия с Америкой или они разделены проливом. Петр поручал экспедиции плыть "возле земли, которая идет на норд", и искать, "где оная сошлась с Америкою". Значит, думал царь о дороге через Ледовитое море в Китай и Индию.
Сибирь всегда волновала Петра своими необъятными просторами, богатством, отдаленностью и малой изученностью. Он знал, что кроме русских землепроходцев сюда устремились маньчжуры, китайцы, японцы, и предполагал, что освоение новых территорий и удержание их в границах Российской империи будет делом "зело трудным". Расположенные на краю света и уже освоенные русскими Курильские острова провозглашаются им частью Российской империи. Но одновременно с юга уже выдвигались сюда самурайские отряды, обосновавшиеся на острове Хоккайдо. Здесь впервые столкнулись интересы России и Японии. Российские интересы Петр готовился защищать твердой державной рукой.
На границе с Китаем Петр продолжает проводить оборонительные мероприятия. Еще в 1686 году в Приамурье и Забайкалье из Москвы зимним путем был отправлен обоз из 120 подвод с воинским снаряжением: 1000 пищалей, 20 пушек, тяжелая мортира, 1000 пудов пороха и свинца, 1000 ядер и другое вооружение. Сибирские воеводы начали комплектовать для охраны дальневосточной границы отряды служилых людей общей численностью в 1400 человек. Их ядро составляли стрельцы (500 человек), подобранные в центральной части страны.
Спустя четверть века Петр I, учитывая ослабление военной угрозы с запада, решил усилить охрану дальневосточной границы. 20 января 1724 года он подписал указ, в котором Военному ведомству предписал: "Для охранения сибирских пограничных мест послать подполковника Бухгольца, да с ним отправить Сибирскому губернатору из гарнизонных регулярных полков конных 1000, пехотных 1000 же человек".
Постепенно и здесь, в этом далеком краю, начинали вырисовываться контуры будущих границ Российской империи. Они вытягивались длинной извилистой линией до холодных морей Тихого океана и, повернув на север, терялись во льдах Ледовитого моря. И теперь на этой не обозначенной пока черте быстро и основательно ставились крепости и остроги, поселялись в них служилые и пахотные люди, начинали корчевать лес, сеять хлеб и… охранять границу. Державная Российская власть прочно утверждалась в этих не обжитых пока местах. А иных целей, кроме могущества державы и благоденствия подданных, у Петра и не было.
Прекрасные слова о роли Петра Великого в нашей истории сказал М.Н. Погодин: "В руках Петра концы всех наших нитей соединяются в одном узле. Куда мы ни оглянемся, везде встречаемся с этою колоссальною фигурою, которая бросает от себя длинную тень на все наше прошедшее и даже застит нам древнюю историю, которая в настоящую минуту все еще как будто держит свою руку над нами и которой, кажется, никогда не потеряем мы из виду, как бы далеко ни ушли мы в будущее".
Мы можем только добавить, что могучая тень Петра нависает и над охраной границы, которой он сумел придать совершенно новое, военно-экономическое значение. "Ничто так не надлежит хранить, яко границы, дабы неприятель или силою, а паче лукавым обманом не впал внутрь государства", – писал он в указе Ф. М. Апраксину, требуя от него бдительно оберегать рубежи России. Таким он и остался в памяти народной.
…На широкой площади Санкт-Петербурга, у реки Невы, там, где бронзовый всадник медной рукой осадил коня над самым краем пропасти, стоит А.С. Пушкин, задумавшись и скрестив на груди руки. Памятник скульптора Фальконе завораживает его своей мощью, волнует воображение, вызывает бурю мыслей и чувств, которые тут же облекаются в поэтические строки:
Какая дума на челе!
Какая сила в нем сокрыта,
И в сем коне какой огонь!
Куда ты, скачешь, гордый конь,
И где опустишь ты копыта?
Затем, вглядевшись в запечатленный в бронзе облик Великого преобразователя России – Петра I, продекламировал:
То академик, то герой,
То мореплаватель, то плотник,
Он всеобъемлющей душой
На троне вечный был работник.
"Ее Императорское Величество повелели"
Елизавета Петровна и охрана российского порубежья
У Елизаветы, как и у всякого человека, отмеченного печатью судьбы, была своя "звездная" минута, перевернувшая всю ее жизнь, взметнувшая ее из пустоты забвения к вершине власти и славы. Она, эта минута, стала для нее тем "моментом истины", в котором сфокусировалась вся ее предшествующая жизнь, полная утраченных иллюзий, горестных обид, несбывшихся желаний и негаснущих надежд. И когда она пришла, Елизавета уже не сомневалась в своем выборе. Твердо и решительно вошла она в казарму гвардейцев Преображенского полка и позвала их за собой "во имя справедливости и чести". Гвардия, уставшая от правления временщиков, восторженно встретила свою будущую повелительницу и в несколько часов совершила то, к чему страстно стремилась Россия уже много лет: она возвела на престол ту, чьи права на него были неоспоримы, – родную дочь Петра Великого. Это случилось 25 ноября 1741 года. Кажется, никогда в России в течение всего XVIII века не было такого бурного веселья и такой искренней радости "от двух столиц до самых до окраин", как в те ноябрьские дни. Все облегченно вздохнули, надеясь, что добрая и умная Елизавета облегчит тяжкое бремя их существования. И действительно, как пишет В.О. Ключевский, "с правления Софьи никогда на Руси не жилось так легко, и ни одно царствование до 1762 года не оставляло по себе такого приятного воспоминания, как время царствования дочери Петра".
Елизавета Петровна
Елизавета была мила и очаровательна. Испанский посол Дукде Лирия говорил о ней: "Принцесса такая красавица, каких мало встречается. У нее удивительный цвет лица, прекрасные глаза и рот, замечательной красоты шея и несравненная фигура. Она высокого роста, чрезвычайно жива, хорошо танцует и уверенно, без малейшего страха, ездит верхом. Умна, грациозна и очень кокетлива, честолюбива и имеет слишком нежное сердце".
Она поклялась, что сделает свое правление гуманным и милосердным, и следовала этому обету всю жизнь. 17 мая 1744 года своим указом она отменила смертную казнь, а позднее и пытки по отношению к малолетним, клеймение и вырывание ноздрей у женщин. Раненные в боях и при охране государственной границы солдаты находили себе приют в выстроенных многочисленных инвалидных домах и богадельнях.
Мирная и добросердечная, она не любила войну, но вынуждена была воевать чуть ли не половину своего царствования. Она вела войну со Швецией, в ходе которой русские войска под командованием Ласси разбили шведов. По заключенному в 1743 году в Або миру к России отошла часть Финляндии, и граница со Швецией была установлена по реке Кюмень. С 1756 года Россия участвовала в Семилетней войне, заключив союз с Англией и Францией против Пруссии. Разгромив войска Фридриха II на полях Цорндорфа и Кунерсдорфа, русская армия в 1760 году дошла до Берлина и заняла его. Пруссия была на грани катастрофы, и только смерть Елизаветы спасла ее от гибели. Новый император России Петр III прекратил войну против Пруссии и даже заключил с нею союз. Жертвы России оказались напрасными, и только военная слава была ей в награду за блестящие победы.
Сознавая, что она не обладает теми талантами, которыми так щедро наградила природа ее отца, Елизавета Петровна окружила себя выдающимися людьми своего времени. Среди них выделялись графы братья Разумовские, Шуваловы, Воронцовы, ученик Петра Великого граф Бестужев-Рюмин. Она упразднила Кабинет министров и восстановила прежнее значение Сената. В первые годы царствования и сама самодержица проявила большой интерес к государственным делам, стремилась быстрее решать те проблемы, которые достались ей в наследство.
Вступив на престол, Елизавета сразу объявила, что в управлении государством будет следовать заветам отца. В отношении охраны границы это означало восстановление высоких пошлин на ввозимые иностранные товары, усиление борьбы с контрабандным промыслом, введение таможенного контроля на морских торговых путях.
Новая императрица не ограничилась общими декларациями. Пошлины на ввозимые товары в размерах, установленных Петром I, были введены сразу же после ее воцарения на российском престоле. Спустя три с половиной года она подписывает строгий указ, запрещающий ввоз и вывоз российских денег, серебряной посуды и слитков. В указе говорилось: "Ее Императорское Величество повелели в подтверждение публикованных указов во всей Империи публиковать еще печатными указами, чтоб никто медных пятикопеечников и денежек, и полушек из-за границы в Россию, так и в малороссийские города ни тайно, ни явно отнюдь и ни под каким предлогом, хотя б оные и российского чекана были, вывозить не дерзали, напротив уж того серебряной рублевкой и прочей монеты и мелких серебряных денег и сделанной всякой посуды и слитков из России за границу не вывозили…" Указ требовал на "заставы и форпосты определить особливо добрых и надежных людей", которые бы осматривали всех проезжающих, "какого бы достоинства и чести он ни был", и если у кого найдутся российские деньги, "оного со всеми воровскими деньгами арестовать" и после тщательного расследования, "ежели дойдет до пытки, то и пытать", и в тех местах, "где кто пойман будет – казнить смертию". Если же несущие на форпостах и заставах службу военные чины и таможенные чиновники "хотя бы однажды пропустят с великою или малою суммою, таких по подлинному известию казнить смертию, а именно на том же месте, где такой пропуск учинили – повесить…".
Этот указ Елизавета подписывала с болью в сердце. Жестокие меры воздействия на виновных – пытки и смертная казнь – противоречили ее убеждениям и данному ею обету милосердия. Ее мучили вопросы: вправе ли она, давшая клятву не применять пытки и смертную казнь к людям, как бы ни велика была их вина перед законом, подписывать указ, в котором предусмотрены такие жестокие меры наказания? Можно ли ограничиться более мягкими? Царица оказалась в тисках сомнений: Сенат уже одобрил этот суровый указ, а Синод ходатайствовал о необходимости отказаться от данного императрицей обета. Она была готова плакать от несправедливости вырванного у нее решения и к вечеру, устав от своих мучительных мыслей, уехала в храм. Там Елизавета, стоя на коленях, молилась Господу Богу, прося у него прощения за нарушенный обет. Вышла из храма царица в полном изнеможении, но с чистой, ясной и просветленной душой. Спустя несколько дней, 17 мая 1744 года, она подписала указ об отмене в России смертной казни…
Елизавета Петровна в продолжение всего своего царствования поддерживала блеск придворной жизни. Ее гардероб по количеству разнообразных платьев, шелковых чулок и других предметов дамского туалета превосходил все мыслимые пределы. Все привозимые в Санкт-Петербург иностранные ткани немедленно закупались для императрицы, и боже упаси, чтобы какая-нибудь из придворных дам опередила ее в пошиве нового модного платья. Наказание ослушнице выносилось прямо на балу и сразу же приводилось в исполнение.
Однажды в конце лета 1746 года граф П.Н. Шувалов, направлявший внутреннюю политику России, обратил внимание Елизаветы Петровны на то, что большинство иностранных тканей в Санкт-Петербурге не оплачены пошлиной, то есть, по сути, являются контрабандным товаром. Остановить этот поток нет ни сил, ни средств. Россия до сих пор не установила ширину своих территориальных вод. Она не имеет ни одной таможенной яхты, хотя еще в 1724 году государь-император Петр I повелел построить ее и спустить на воду "в целях морского таможенного надзора".
Императрица, выслушав доклад, распорядилась немедленно приступить к постройке таможенной яхты, а спустя неделю, 20 сентября 1746 года, подписала указ, в котором потребовала "…учредить таможенную яхту, которая бы имела крейсировать до Березовых островов и быть на ней для исправления навигации из морских офицеров мичману, имеющему на той же яхте вымпел". Указом устанавливалась зона территориальных вод России в Балтийском море, определяемая, как это было принято во всех европейских странах, дальностью пушечного выстрела.
Каждое иностранное судно обязывалось извещать о своем приходе в порт, брать на борт таможенных служащих, которые в пределах территориальных вод должны были оформить следование судна, осмотреть и опечатать люки, места с товарами и пассажирской кладью. Неисполнение этого требования влекло за собой штраф в пятьдесят ефимков (талеров). Командиры отходящих из порта судов также должны были извещать власти и принимать на борт таможенников для оформления отхода.
Между тем спустя год была построена и спущена на воду и первая таможенная яхта. Командовал ею морской офицер. В его распоряжении были два надсмотрщика и восемь солдат из кронштадтского гарнизона. По ее сигналу (выстрел из пушки) останавливались все корабли и брали на борт таможенных служителей. Контрабандного товара в лавках Санкт-Петербурга заметно поубавилось, а Елизавета Петровна в кругу своих друзей как-то заметила, что она унаследовала от своего великого батюшки не только сильную волю, но и неуемную кипучую энергию.