Вслед за апогеем левизны последовал спад, вслед за утопией – антиутопия. Есенинская утопия рухнула в стихотворении "Кобыльи корабли" (1919).
Поэт описал апокалипсические картины современной России: "черепов златохвойный сад", "рваные животы кобыл", голодные собаки "сосут край зари", "бешеное зарево трупов", "пурпурный кашель-смрад", "крик вороний", даже солнце "стыло, словно становилось солнцем мертвых". Кто повинен в русском апокалипсисе? Есенин уже знал ответ: стихия Октября ("Сгложет рощи октябрьский ветер", "Злой октябрь осыпает перстни / С коричневых рук берез").
Лирический герой предчувствовал и свою погибель: "Скоро белое дерево сронит / Головы моей желтый лист". В 1919 г. поэт осознал свою обреченность. Он совершил поворот от я-пророка к я-жертве. Он – зверь у людей в загоне, он пришел в этот мир не разрушать, а любить. Он обречен и физически, и творчески: "О, кого же, кого же петь / В этом бешеном зареве трупов?" Он готов вернуться к своим тихим, кротким стихам.
Но важнее для мировоззренческих исканий Есенина оказалось то, что в "Кобыльих кораблях" он отрекался от себя – мистического революционера из страны Инонии. Так закончился его революционный романтизм. Он отрекался от февральских и октябрьских иллюзий о грядущем рае: "Веслами отрубленных рук / Вы гребетесь в страну грядущего". Он отрекался от своих сюжетов: "Видно, в смех над самим собой / Пел я песнь о чудесной гостье". 1919 г. становится переломным в сознании Есенина.
После вселенской мистерии он обращается к реалистическим произведениям о судьбе России ("Русь советская", "Страна негодяев"). В предисловии к неосуществленному изданию собраний своих сочинений, написанном 1 января 1924 г., Есенин заявляет, что он не религиозный человек и не мистик. Из его творчества, действительно, ушла мистика времен религиозно-революционных утопий. Есенин 1924 г. как бы готов вписаться в Советскую Россию. Он публикует "Русь уходящую" – свое признание победы новой России над уходящей Русью. Теперь в Стране Советов он – "самый яростный попутчик" ("Письмо к женщине"). Эмоционально он стремится быть настоящим, не сводным сыном в "великих штатах СССР".
Однако Есенин не в состоянии постичь и принять "коммуной вздыбленную Русь". Это связано было в мироощущении поэта с реальностью советской деревни. В "Красной нови" он опубликовал стихотворение "Возвращение на родину" ("На родине"). Сиротская, разоренная деревня, бедная изба с "на стенке календарным Лениным" – чужой ему мир ("Здесь жизнь сестер, / Сестер, а не моя"; "Конечно, мне и Ленин не икона"). В советской деревне – своя религия, которую Есенин опять же не смог принять ("И вот сестра разводит, / Раскрыв, как Библию, пузатый "Капитал", / О Марксе, / Энгельсе.../ Ни при какой погоде / Я этих книг, конечно, не читал"). Задавленность крестьянской культуры, уничтожение нравственных ценностей когда-то голубой, радостной, Богом избранной и Миколой хранимой Руси – такой видит большевистскую деревню, "милый край", Есенин. Голубой русский рай теперь – опечаленная русская ширь с "водянистой, серой гладью". В этой России он чувствует себя чужаком. Элегическая грусть о Руси уходящей и прожитой жизни – темы лирики 1924 г. Об этом и "Этой грусти теперь не рассыпать...", и "Русь уходящая", и "Низкий дом с голубыми ставнями...", и "Отговорила роща золотая..." и др.
Попытка обрести согласие с самим собой и с миром нашла творческое выражение в "Персидских мотивах". Стихи цикла написаны с осени 1924 г. по август 1925 г. Сам романтический сюжет о любви северянина и дикарки-южанки Есенин воспринял через поэзию Пушкина и Лермонтова. Его стихи о любви к персиянке органично входят в контекст русской классической литературы и продолжают ее традиции. Стихи писались на Кавказе, однако выбор поэта пал на страну Саади – на Персию, чему был ряд причин, но прежде всего на темы, сюжеты, тональность, а главное – на сам образ любви "Персидских мотивов" повлияли персидские лирики. Любимая в персидской поэзии превосходит своей красотой саму природу, она исключительна, а лирический герой подмечает в любовном страдании нюансы, невидимые другим.
В этом цикле Есенин создал образ голубой и веселой страны, которой перестала быть Россия, он творил образ ласкового и шафранного рая. Есенин не сосредоточен на любовном страдании, на любовном самоуничижении, он пишет стихи об умении любить, об отгадывании желаний, об атрибутике любви.
Однако Персия в художественном воображении поэта – только временный покой. Одна из тем цикла – ностальгия по России. В любовные мотивы непременно привносится образ родины: "Мы в России девушек весенних / На цепи не держим, как собак"; "Как бы ни был красив Шираз, / Он не лучше рязанских раздолий"; "Там, на севере, девушка тоже"; "Мне пора обратно ехать в Русь". Любовь к России сильней любви к персидскому раю. Да и сам персидский рай – не более чем еще один созданный поэтом миф: и любовь к Шаганэ безответна, и в Персии поэт подмечает угрюмость и несчастье.
Персия – страна грез, и сердце поэта вновь обманулось. В "Персидских мотивах" невозможно не заметить пушкинскую тему "я сам обманываться рад". Есенин, зная о самообмане, пишет: "Глупое сердце, не бейся! / Все мы обмануты счастьем, / Нищий лишь просит участья... / Глупое сердце, не бейся".
(По Н.М. Солнцевой)
А.А. БЛОК
Биографическая справка
Александр Александрович Блок (1880 – 1921), классик русской поэзии, поэт сложный и противоречивый. Он начинал как крупный представитель символизма{Символизм – литературное направление, возникшее в последнее десятилетие XIX в. Его идейно-эстетические принципы сводились, в основном, к пропаганде крайнего индивидуализма и полной незаинтересованности в "вопросах общественных", к погружению в темные субъективно-идеалистические и мистические "учения", к противопоставлению "жалкой", "серой" действительности и блаженных иллюзорных "иных миров", во имя которых призван творить истинный художник – "маг" и пророк.}, певец "снов и туманов", мистической веры в потусторонние миры ("Стихи о Прекрасной Даме", 1904).
Обладая глубоким и верным чувством истории, Блок в зрелом творчестве отразил трагические противоречия эпохи начала XX в., создав образ старого мира, устремленного к своей гибели: "Распутья" (1904), "Страшный мир" (1909 – 1916), "Возмездие" (1908 – 1913) и др. Это же чувство истории позволило поэту восторженно приветствовать и воспеть рождение мира нового (поэма "Двенадцать", 1918), нового, творческого человека (поэма "Соловьиный сад", 1915).
Блок – тончайший лирический поэт. К шедеврам его поэзии принадлежат циклы стихов "Арфы и скрипки" (1908 – 1916), "Кармен" (1914), стихи, посвященные России, Петербургу.
С середины 1900-х гг. Блок выступает как критик и публицист. В статьях "Стихия и культура" (1908), "Народ и интеллигенция" (1919), он настойчиво ставит вопрос об общественном служении художника.
Блок не стал поэтом-реалистом по своему художественному методу, но основным содержанием его поэзии стала общественно-историческая реальность – русская жизнь в эпоху "среди революций" и реальный исторический человек этой эпохи.
(По В.Н. Орлову)
Творческий путь А. Блока
Александр Александрович Блок родился в Петербурге. Его отец – философ, профессор Варшавского университета, мать – А.А. Бекетова (по второму браку – Кублицкая-Пиоттух) – переводчица и детская писательница. Родители Блока развелись сразу после рождения будущего поэта, и он воспитывался в семье матери, принадлежавшей к кругу петербургских профессорских семей. Его дед – известный русский ботаник А.Н. Бекетов – некоторое время был ректором Петербургского университета, бабка и все ее дочери занимались литературной деятельностью, переводили, сочиняли.
Как поэт Блок формировался под влиянием традиций русской классической литературы, свято почитавшихся в семье Бекетовых. Вместе с тем атмосфера семьи содержала и значительный элемент религиозной экзальтации, что заметно сказалось в понимании Блоком ценностных категорий искусства. В начале поэтического пути наиболее близким ему оказался мистический романтизм В.А. Жуковского. Певец природы, как назвал Жуковского В.Г. Белинский, учил юного поэта чистоте и возвышенности чувств, постижению красоты окружающего мира, соприкосновению с тайной Бога, вере в возможность проникновения за предел земного. Далекий от теоретических философских доктрин, Блок поэзией романтизма был подготовлен к принятию основополагающих принципов искусства символизма. Уроки Жуковского не прошли для Блока бесследно: взращенные ими "острые мистические и романтические переживания" обратили Блока в 1901 г. к творчеству Вл. Соловьева.
Русский поэт и философ-мистик В.С. Соловьев был признан "духовным отцом" младшего поколения русских символистов (А. Блок, А. Белый, С. Соловьев, Вяч. Иванов, Эллис и др.). Идейный стержень его учения – мечта о царстве теократии. Это царство возникает из современного мира, погрязшего во зле и пороке, но спасенного в дальнейшем Мировой Душой, Вечной Женой, которая предстает своеобразным синтезом гармонии, красоты и добра, духовным началом всего живого, новой богоматерью. Эта соловьевская тема стала центральной в ранних стихотворениях Блока, составивших первую книгу его стихов "Стихи о Прекрасной Даме" (1904). Хотя в основе стихотворения лежит живое подлинное чувство любви к невесте, позже – жене поэта – Л.Д. Менделеевой (дочери знаменитого химика Д.И. Менделеева), лирическоя тема, преломленная в аспекте соловьевского идеала, приобретает звучание темы любви священной. "Стихи о Прекрасной Даме" – произведение символистское: связанность возвышенных идеалов героя, решительный разрыв с окружающей жизнью, культ индивидуализма, красоты и созерцательности – важнейшие идейные черты нового искусства России на рубеже веков, нашедшие заметное воплощение в раннем творчестве Блока. Поэтому Блок сразу же, как только вышли "Стихи о Прекрасной Даме", занял едва ли не центральное место в рядах символистов. Уже в ранних произведениях проявились важнейшие качества стиха Блока: музыкально-песенный строй, тяготение к звуковой и цветовой выразительности, метафоричность языка, сложная структура образа – все то, что теоретики символизма называли импрессионистическим элементом, считая его важным компонентом эстетики символизма. Все это определило успех первой книги Блока в среде его новых единомышленников.
Поэтический дебют Блока пришелся на годы кануна первой русской революции 1905 – 1907 гг. Революционная ситуация, складывавшаяся в стране, резкое обострение классовых противоречий, все чаще принимавшее формы открытых столкновений трудящейся массы с "хозяевами жизни", наложили неизгладимый отпечаток на искусство той поры, в том числе и на литературу, пробуждая в ней темы борьбы, протеста, социальной активности. Изменение тонуса литературы затронуло не только ее демократическое крыло во главе с "буревестником" М. Горьким, но все школы и направления, символизм в том числе. Отозвался на революцию и Блок. Выразительно авторское название раздела, завершающего первый том лирики поэта, – "Распутья", содержавший стихи, написанные в 1903 – 1904 гг. Они свободны от налета мистики, но свидетельствуют о пробуждении в Блоке гражданских настроений.
Если "Стихи о Прекрасной Даме" пришлись по вкусу символистам, единомышленникам Блока, то вторая книга стихов "Нечаянная радость" сделала его имя популярным в широких читательских кругах, в нее вошли стихи 1904 – 1906 гг. И среди них такие шедевры, как "Незнакомка", "Девушка пела в церковном хоре...", "Осенняя воля". Книга свидетельствовала о возросшем мастерстве Блока, звуковая магия его стиха завораживала слушателя. По силе воздействия на читателя Блок в то время – уже один из самых значительных русских поэтов. Существенно изменилась тематика его лирики. "Ты в поля отошла без возврата..." – в этих строках из первого цикла "Весеннее" – прощание с Прекрасной Дамой. Теперь герой Блока – не инок-отшельник, свершающий обряд служения, а обитатель шумных городских улиц, жадно вглядывающийся в жизнь. Урбанистические стихи Блока отразили впечатления событий революции, очевидцем которых был поэт (отчасти и участником тоже: в одной из демонстраций Блок, в целом далекий в эти годы от симпатий к какой-либо политической партии, нес Красное знамя).
1906 – 1907 гг. – переломные для Блока годы переоценки ценностей. Перед лицом современности, полной драматических и даже трагических столкновений, мистицизм уже не мог удовлетворить Блока. Развенчанию прежних иллюзий, порожденных общением с Вл. Соловьевым, посвящена лирическая драма "Балаганчик".
Поэт стремительно двигался по пути освоения богатств мира: "Узнаю тебя, жизнь! Принимаю!..", "...И с миром утвердилась связь!".
Важный момент изменившейся блоковской концепции художественного творчества – новое понимание им роли искусства в жизни общества и назначения художника. Если в ранних циклах стихов герой Блока представал иноком, рыцарем Прекрасной Дамы, индивидуалистом, гордящимся тем, что "приносят серафимы священный сон избранникам миров", к которым принадлежит и он сам, то теперь поэт заговорил о долге художника перед эпохой, перед народом. Не имея возможности организовать издание своего журнала, Блок активно включился в литературную борьбу; вторая половина 1900-х гг. отмечена появлением большого числа его литературоведческих, критических и публицистических работ, среди них такие важные для него в плане определения своего художнического кредо, как "О лирике" (1907), "Народ и интеллигенция" (1908), "Вопросы, вопросы и вопросы" (1908), "О современном состоянии русского символизма" (1910). "Утвердив с миром связь", Блок настойчивее ставит вопрос об общественном служении художника, раздумьями об этом полны перечисленные статьи и выступления поэта. Неожиданно для многих, но в полном соответствии с логикой его духовной эволюции, в острейшей литературной борьбе своего времени он вступает в полемику с бывшими союзниками, Д. Мережковским и З. Гиппиус, в защиту А.П. Чехова и М. Горького, считая последнего после смерти Чехова единственным подлинно русским писателем.
Призывы поэта служить обществу не находили отклика у его вчерашних единомышленников. Вокруг Блока образовалась пустота. Порывая с прошлым, Блок в то время не мог в силу противоречий своего мировоззрения сразу перейти в лагерь демократических писателей.
Чувства неверия, опустошения, неведения дальнейшего пути, осложненные личными мотивами, заполняют строки его стихов. Начиналось осознание российской действительности как "страшного мира", мира, уродующего, губящего человека (цикл "Пляски смерти").
Но даже в мрачные годы "ночи после битвы" у него бывали эмоциональные подъемы в творчестве. Один из них связан с поездкой летом 1909 г. в Италию, страну, издавна им любимую и почитаемую как колыбель культуры: результатом этой поездки стал Цикл "Итальянские стихи". Позже, весной 1914 г., создавался другой лирический шедевр-цикл "Кармен", посвященный Л.А. Дельмас. Но настойчивое возвращение "к более простой демократической пище" было знаменательным. Десятилетие с 1906 по 1915 г. в творчестве Блока характеризуется борением двух главных линий его лирики: одна – "соловьиная", опирающаяся на традицию Жуковского – Фета, господствовавшая в начальный период его литературной деятельности и затухающая по мере высвобождения поэта; другая – встречная, крепнущая линия гражданских, социальных, исторически значимых тем, созвучных эпохе. Они пересеклись окончательно в поэме "Соловьиный сад" (1915), и выбор поэта решителен и бесповоротен: "Заглушить рокотание моря Соловьиная песнь не вольна!" Так возникает существенный для понимания всего творчества Блока мотив преодоления. Это ярко проявилось в теме Родины, России, в теме обретения новой судьбы героя, стремящегося преодолеть исторически сложившийся разрыв между народом и той частью интеллигенции, к которой он изначально принадлежал (цикл "На поле Куликовом").
Рост гражданских настроений поэта, "и страсть и ненависть к отчизне", готовность к "неслыханным переменам, невиданным мятежам" ("Возмездие") определили позицию Блока в событиях Октября, запечатленных им в поэме "Двенадцать".
Образ Революции, суровым и восторженным гимном которой стала поэма "Двенадцать", синонимизируется автором с могучим порывом ветра, всепобеждающей стихией, мировым пожаром, в котором, как в очистительном огне, гибнет ненавистный ему мир.
В послереволюционные годы Блок, призвавший деятелей искусства в статье "Интеллигенция и революция" к сотрудничеству с новой властью, сам активно включился в работу по культурному строительству молодой Советской республики. Он работает в правительственной комиссии по изданию классической литературы, в Репертуарной секции Петроградского театрального отдела Наркомпроса, в учрежденном М. Горьким издательстве "Всемирная литература", избирается председателем Петроградского отделения Всероссийского союза поэтов, участвует во многих других советах, комиссиях и редакциях. Одновременно с этим ведет большую публицистическую работу и подготовку к изданию собственных сочинений. Но писать стихи Блок перестал, если не считать переработки юношеской лирики и безуспешных попыток завершить поэму "Возмездие". Известную и немалую роль играло в этом убеждение поэта в исчерпанности старых, привычных ему художественных форм и стихотворного языка.
Однако главное заключалось не в этом. В послеоктябрьский период Блок не всегда чувствовал тот "революционный пафос" (говоря его же словами), который окрылял и животворил его. В суровой обстановке трудных лет гражданской войны и формирования нового общества поэту порой казалось, что сама революция теряет крылья.
Он ждал полного преобразования жизни, а в действительности новое еще было тесно переплетено со старым, ненавистным поэту, да и само новое часто оказывалось для него чуждым и малопонятным. В его речи "О назначении поэта", прочитанной в день памяти Пушкина, звучит протест против посягательств "государства" на творческую волю "художника". С этой речью внутренне тесно связано последнее стихотворение Блока – "Пушкинскому Дому":
Пушкин! Тайную свободу
Пели мы вослед тебе!
Дай нам руку в непогоду,
Помоги в немой борьбе!
(По В.Н. Орлову)