- Пойми вот что: в наше время американцам не хватит ни денег, ни сил, чтобы навербовать много агентуры в частях. Во время войны, правда, абвер пытался пролезть в штабы наших частей. Но тогда до Генштаба немцам было трудно добраться. Понимаешь, существует так называемая "мишенная" система. Это принцип работы разведки - бить прицельно в "десятку", получая стратегическую информацию. А твой полк - где-то на краю мишени. Твои солдаты и офицеры их не интересуют, хотя те могут клюнуть, но встанет вопрос связи. Это самое слабое звено в цепи разведчик - агент и наоборот. Генштаб в масштабе всей армии - это и есть "десятка". В стране несколько таких объектов: ЦК КПСС, депутатский корпус, сотрудники МИД, Совмина, Госплана, офицеры военной разведки и прочее. Мы же с тобой занимаемся вопросами помощи командованию в защите секретов, пресечения возможностей хищения оружия и боеприпасов. Армия - гарант стабильности государства. Почему с нами считаются? Потому, что мы сильны. Потеряем силу - уроним уважение других стран. Я уже заканчиваю службу, но хочу, чтобы ты понял: военная контрразведка была, есть и будет, пока существует государство и его армия.
Зазвонил телефон. Деев стремительно протянул руку, и в его огромной ладони застыла черная эбонитовая "гантель" старомодного телефонного аппарата, стоявшего здесь, наверное, с послевоенных времен.
===
ствием, и, выпустив сизое колечко дыма, опять потянулся к своей записной книжке. Взял её, полистал, почмокал губами и промолвил:
- Послушай ещё одну быль. Фуше, министр полиции при Бонапарте, в своих мемуарах так писал о важности шпионажа в подготовке императора к сражениям: "Лошади, которые везли золото французского банка к будущим полям сражений в Австрии для оплаты секретных агентов, имели большее значение, чем стремительная и отважная конница Мюрата". Вот так, дорогой мой, Наполеон думал о победах своей армии… Он понимал толк в силе невидимого оружия.
Долго ещё сидели в кабинете два оперативника - молодой лейтенант и старый майор. Последнему хотелось выговориться, а первый с удовольствием слушал его рассуждения и, особенно, короткие истории фронтового периода о захвате "языков", оперативных "играх", фильтрационной работе, борьбе с бандами.
Ему хотелось слушать его и слушать, потому что это была правда живой, а не выдуманной жизни. И каждый раз, когда Николай возвращался из гарнизона, он молил Бога, чтобы застать Деева в кабинете.
Оформляя информацию от негласного источника, Деев каждый раз комментировал:
- Сынок, не разменивайся на мелочи. Если взял документ, то он должен продвинуть решение какого-то оперативного вопроса, а бумажка ради бумажки - это глупость, которая может кончиться даже преступлением. Есть у нас специалисты по отбору "мелочевки". Грош цена таким чекистам. Ты думай, как не навредить конкретному человеку. И тому, кто сигнализирует, и тому, о ком этот сигнал.
Руководство отдела требовало конкретных результатов. В отчетных "простынях" у многих офицеров зияли пустотами графы о проведении "профилактик". Оперативники понимали всю абсурдность втягивания их в круг такого рода "воспитательных бесед". Удовлетворение приходило на учениях, где проигрывались боевые условия работы. Но полигонные занятия скоро заканчивались.
Приходя домой, Николай делился с женой неудовлетворенностью в службе. Домой - понятие условное: своей квартиры не было, жена не работала, так как нянчилась с миленькой дочуркой. Цены в городе "кусались". Спасали харчи с родного Полесья от родителей.
Прошло полтора года. Чем дальше вникал офицер в службу, тем всё чаще появлялось желание покинуть оперативную работу, за которую его даже хвалили на совещаниях. Однако обязанности перед семьей, гордость за принадлежность к офицерскому корпусу и стремление дойти до цели, охотничий инстинкт - заарканить всё же шпиона - сдерживали запальчивость молодого оперативника.
Быт заедал. Квартиру надо было освобождать приезжал хозяин. Но к счастью, вскоре нашелся выход - Стороженко направили в Венгрию, в Южную группу войск (ЮГВ).
30 декабря 1969 года Николай с семьей поездом "Москва - Будапешт" выехал к новому месту службы. На перроне ему вспомнились слова отца, сказанные им накануне отъезда за границу: "Сынок, береги свой авторитет, офицерскую честь - ты теперь защитник Родины за её пределами". С одной стороны, эти слова казались на первый взгляд каким-то штампом, но сын-то знал, что они могли родиться только в искренней душе работяги с посиневшей от осколков антрацита кожей на руках. Он был верен Отчизне не столько словом, сколько делом.
Сидя в купе с женой, Николай обсуждал туманные перспективы неизвестной службы.
- Коля, прости за глупый вопрос, тебя оставят в Будапеште или направят на периферию? - поинтересовалась супруга.
- Какой Будапешт? Далеко не все лейтенанты начинают службу с европейских столиц. Таких, как я, "без роду и племени", посылают в глухие гарнизоны. Так что готовься жить почти что в зоне - за колючей проволокой или бетонным забором.
Поезд остановился на станции Чоп. Тут меняли вагонные тележки, переводя их на узкую западную колею. В Чопе, последнем населенном пункте СССР на этой границе, можно было потратить оставшиеся рубли. Николай обежал магазины и на резервные 110 рублей набил доверху полиэтиленовый пакет…
Свисток - и поезд тронулся, медленно приближаясь к мосту через реку Тисса. В коридоре стали скапливаться пассажиры.
- Чего это люди повылезали? - испуганно заметила Людмила.
- Сейчас поймёшь. Возьми копейки, бросим на счастье в реку. - Николай приспустил раму, и в образовавшуюся щель полетели три монетки.
- Ну, Коля, теперь нам повезёт.
- Должно, Люсьен…
А поезд продолжал лететь навстречу ветру, поднимая за собой пелену сухого, снежного свея, нередко горлопаня пронзительным свистком перед станциями и переездами.
Проезжая крупные железнодорожные узлы, Николай, как потомственный железнодорожник, обратил внимание на обилие паровозов. В отличие от советских пассажирских, зеленых и синих, здесь все были черные. Он узнавал знакомые марки - узкие "германки" и широкие "венгерки", проходившие на наших дорогах в послевоенное время соответственно сериями "52" и "ТМ". На первых отец бил рекорды по вождению тяжеловесных товарных составов, на вторых - водил пассажирские поезда.
Ход раздумий прервало экстренное торможение. Послышался грохот, крики, беготня. Как выяснилось, на неохраняемом переезде застрял советский танк, возвращающийся с учений. Минут через десять его тросом стянула другая машина. Это была первая встреча военного контрразведчика с проблемами пребывания "ограниченного контингента советских войск" на территории Венгрии.
Поезд медленно подплывал к восточному вокзалу венгерской столицы. На перроне, к огромному ликованию жены, семейство Стороженко встретил автобусом знакомый по львовскому периоду службы комендант отдела майор Усанов.
- Здравствуй, Венгрия! - прошептал Николай.
Гордостью занималось сознание молодого оперативника от слов, сказанных полковником Забродиным перед поездкой в Южную группу войск: "Николай, ты едешь на защиту наших рубежей - в передовой эшелон обороны стран Варшавского договора. Твоя часть, в случае чего, первая примет на себя возможный удар противника и будет сковывать его до подхода основных сил. Ты получил во Львове небольшой опыт - используй и развивай его за границей. Верю, что удача и успех подружатся с тобой. Пусть чекистское счастье повернется к тебе лицом. Это важно в нашем деле!"
А еще Николай вспомнил слова генерала Мозгова, как всегда, коротко оценившего работу перед отъездом: "Спасибо за службу. Я в тебе не ошибся. Значит, и поэты могут хорошо работать!"
Николай получил предписание принять артиллерийский полк, расположенный в поселке Фертёд недалеко от австрийской границы.
Полк был укомплектован пушками и тяжелыми гаубицами, поэтому пришлось осваивать новую материальную часть. Командир полка полковник Н. Соленый принял нового особиста несколько настороженно. От предшественника стало известно, что командир любил чарку, поэтому комполка посчитал, что вслед за "комиссарским" глазом прибыл дополнительный контроль - чекистский.
Время показало, что командир порядочный человек, профессионал высокого уровня. Говорили офицеры, что он снарядами может рисовать: цель накрывал с первого же выстрела безо всяких "вилок". Прошел всю войну в расчете знаменитых "сорокапяток", а закончил военное лихолетье командиром отдельного дивизиона 152-мм гаубиц. Победу встретил в майорских погонах с пятью орденами и десятком медалей на груди. Имел несколько ранений. Служба его помотала по Союзу.
- Что я тебе скажу, - как-то в одной из первых бесед заметил командир, - занимайся своим делом. Иностранцев, желающих знать, что делается у нас за забором, полно. Из достопримечательностей - музей графа Эстерхази, у которого служил композитор Гайдн. Есть в селе две корчмы, в которые ходят почти все офицеры гарнизона с семьями. Я иногда, когда на душе тяжко, тоже захожу. Сразу тебе признаюсь.
"Зачем откровенничает командир? Не собирается ли в чем-то упредить меня?" - подумал Николай.
- Ты у замполита был? - спросил он неожиданно.
- Нет, товарищ полковник.
- Ну, ты зайди, зайди к нему…
Стороженко представился замполиту подполковнику Ю. Гусеву. Встретил он с порога словами:
- Товарищ лейтенант, вы солдат партии, боец её вооруженного отряда, это обязывает нас работать в связке. Прошу меня первого информировать обо всех событиях негативного плана в гарнизоне.
- Товарищ подполковник, - прикинулся не понимающим оперработник, - когда я ехал сюда, меня инструктировали, что все информационные материалы мне необходимо докладывать своему непосредственному начальнику в соединение подполковнику Левшину.
- Не горячитесь… К словам замполита и начальника политотдела прислушиваются все офицеры, в том числе и ваш начальник, входящий в состав парткомиссии. Я вижу, вы не понимаете роль политработников в армии. Не забывайте, что Леонид Ильич Брежнев - выходец из когорты партийных бойцов. Комиссаров он поддерживает.
- Такого правового института уже давно в Советской Армии нет.
- Замполиты - это их последователи!
- Комиссары приставлялись к спецам-командирам, офицерам царской армии. Сейчас же командный состав - все коммунисты, - усердствовал в отстаивании своей точки зрения Стороженко.
- У вас замашки энкаведиста… Вы полагаете, что чекисты вновь встанут над партией Ленина?
- Они никогда не стояли… Много сотрудников госбезопасности тоже заплатили жизнями за доверчивость или неприятие "законов джунглей", которые навязывались сверху. Партийные органы руководили ЧК…
Неприятный осадок оставила первая встреча с замполитом, пытавшимся, по всей видимости, расправиться руками военного контрразведчика с командиром полка. Первое время "комиссар" приглашал Николая на "чашку кофе" - помириться и заодно выяснить обстановку в полку. Он любил ковыряться в "грязном белье" офицерских семей и оперативник однажды не выдержал:
- То, что вы предлагаете мне делать, выходит за рамки моей компетенции. Сейчас другие люди в органах, иные задачи нарезаны нам руководством. Условия заграницы требуют от нашей службы заниматься контрразведкой. Не ждите, что я буду собирать для вас информацию о том, кто, где, когда и с кем ночевал, посетил корчму и прочее.
Замполит выслушал оперативника, краснея и ерзая в кресле, но попытался возразить:
- Пойми же ты, мы с тобой бойцы партии, роль которой изо дня в день повышается, - продолжал настаивать подполковник. Он готов был разглагольствовать ещё, но Николай уважительно остановил его, сославшись на срочную работу.
Чекист действительно назначил встречу на 18.30 с начштаба 3-го дивизиона, который на полигоне несколько раз зафиксировал автомашину с западногерманскими номерами. Водитель производил фотографирование. Майор П. Сидоров передал контрразведчику номер автомобиля и описал внешность иностранца и его действия. Эти материалы срочно были переданы венгерским сотрудникам госбезопасности.
Через неделю коллега Николая с венгерской стороны майор П. Ковач сообщил, что установленный по номеру машины немецкий турист Густав Шрам задержан в районе режимного объекта Венгерской народной армии под Будапештом при попытке скрытого фотографирования.
Это был первый успех молодого контрразведчика. Помогли друзья - так тогда назывались венгерские коллеги. Взаимодействие по линии госбезопасности помогало лучше понимать друг друга и решать общие задачи.
Тем временем события в полку разворачивались стремительно. Нарастал "кризис власти". Не без помощи замполита Соленому предложили уволиться…
Вскоре он сдал дела молодому, энергичному подполковнику В. Ванюшкину, быстро сколотившему вокруг себя здоровый коллектив. Он был одинаково требователен к себе и подчиненным. Большим подспорьем новому командиру в деле приведения гарнизона в божеский вид стал приезд в полк выпускника Академии тыла и транспорта майора В. Литвинова - трудолюбивого офицера. Впоследствии он дорос до генерал-полковника…
Командир полка стоял возле курилки, окруженный офицерами штаба части. Начальник тыла оживленно размахивал руками. Как показалось Стороженко, подходившему к собравшимся, речь могла идти о каком-то ЧП.
- Надежда вот на кого, - вдруг кивнул головой Ванюшкин в сторону оперативника.
- Здравия желаю, доброе утро, - взяв под козырёк, поприветствовал старший лейтенант офицеров.
- Утро в небе доброе, а вот на душе оно хмурое, - обронил комполка.
Выяснилось, что ограблен гарнизонный магазин с ущербом сто тысяч форинтов.
- Я проинформировал комдива и военного прокурора, - сообщил Ванюшкин, - но ты-то знаешь, что силенок у следователей маловато. Когда "пинкертоны" прибудут - неизвестно. Надо действовать по горячим следам. Да, чуть было не забыл, попроси помощи у своих коллег.
Вечером Николай срочно встретился с двумя своими помощниками и получил первичную информацию. А через два часа он уже беседовал с рядовым Николаенко, у которого обнаружились некоторые предметы из военторговской пропажи. Солдат признался, что ему их подарил рядовой Куциев. Дальше уже никаких версий проверять было не надо…
Стороженко находился в кабинете, когда ему позвонил венгерский коллега - начальник контрразведки погранотряда майор Лайош Хегедюш и сообщил, что из-за снежных заносов три заставы остались без хлеба, а на станции Петехаза вторые сутки стоит занесенный снегом поезд с пассажирами. Пограничники пытались пробиться к составу на своем грузовичке - безуспешно.
Зайдя в кабинет к командиру полка, Стороженко коротко изложил суть проблемы.
- Надо направить гусеничную технику. Как не помочь друзьям в беде? Евгений Петрович, - обратился он к начальнику штаба, - дайте команду зампотеху и начальнику автослужбы…
Советский гарнизон поделился запасами хлеба и сухарей с терпящими бедствие местными пограничниками. В сторону же застрявшего поезда дополнительно направилось несколько гусеничных тягачей и мощных "Уралов" с солдатами. Кроме того, бойцы прихватили с собой термосы с горячим чаем.
По возвращении раскрасневшиеся армейцы оживленно делились впечатлениями с товарищами. Оказалось, в поезде, кроме венгров, в двух вагонах ехали австрийские и немецкие туристы. Командир дивизиона доложил Ванюшкину о выполненном задании, и тот, расчувствовавшись, патетически произнес:
- Люди живут поступками, а не идеями. Ваш поступок лучше всяких слов спецпропаганды. Спасибо за службу.
- Служу Советскому Союзу! - отчеканил подчиненный.
Прошел месяц, и на стол оперработнику легла информация о недостаче нескольких секретных документов в штабе полка. Заместитель начальника штаба майор С. Петренко в течение недели искал шесть документов.
Версий было много. Дивизионное начальство требовало от Николая чуть ли не ежечасно докладывать о ходе и результатах поиска.
- Задействуйте все силы и средства. Очертите круг лиц, соприкасавшихся с документами. Я должен получить ответы на вопросы: когда это произошло, кто и как их мог похитить или утерять? Вы поняли меня, товарищ старший лейтенант? - раздраженно требовал всегда спокойный начальник особого отдела дивизии, обращаясь к Стороженко.
К поисковым мероприятиям были подключены почти все негласные источники, сосредоточенные в штабе полка. На очередной встрече агент "Овод" сообщил, что один из ящиков "секретки" из-за ветхости Петренко распорядился оставить в штабной машине, находившейся в автомастерской для покраски.