Одновременно энергичную оперативную работу "по церковникам и сектантам" развернули и органы госбезопасности. Соответственно, руководство НКГБ УССР ставило перед оперативным составом при работе на освобожденной территории задачи приобретения целевой агентуры среди православного клира, "обеспечения агентурного влияния" в епископальных управлениях и благочиниях в соответствии с директивой НКГБ УССР № 610 г/б от 6 ноября 1943 г., выявления осевшей под "сенью церкви" агентуры спецслужб противника.
Даже учитывая склонность советских спецслужб к фабрикации дел против политически нелояльных граждан или по отношению к определенным категориям населения, априори считавшимся враждебными ("бывшим людям", к каковым причисляли и духовенство), а также принимая во внимание размах вербовочной работы спецслужб противника, приходится признать определенную обоснованность в контрразведывательных мероприятиях в церковной сфере. Как отмечалось в докладной записке от 17 октября 1959 г. КГБ при СМ УССР на имя начальника Секретно-политического управления КГБ при СМ СССР (в 1957–1960 гг.) генерал-лейтенанта Евгения Питовранова (сына священника), после освобождения Украины главным направлением оперативной деятельности в религиозной сфере стало "выявление в этой среде агентуры немецких разведорганов".
Подчеркивалось, что в 1944–1954 гг. выявлено 4 резидентуры немецкой разведки, "действовавшей под руководством авторитетов Русской православной церкви в Луганской, Полтавской, Житомирской и Хмельницкой областях". В Одесской области обезврежена "церковная" резидентура румынской спецслужбы, в Винницкой, Волынской и Житомирской областях – "резидентура Ватикана" из 12 ксендзов. В этот же период разоблачено и осуждено свыше 100 агентов спецслужб агрессоров среди священнослужителей РПЦ, католической, греко-католической и Украинской автокефальной церквей.
Разумеется, нередки были случаи, когда основанием для репрессирования были проповеди "антисоветского содержания", призывы с амвона к сотрудничеству с врагом, что в то суровое время расценивалось как прямая государственная измена. Нелишним будет напомнить и о традиционной практике жестокого обращения с подследственными "попами", стремлении продемонстрировать результат, соответствующий политизированным установкам в оперативной работе. Приказ НКГБ СССР от 1 сентября 1945 г. № 00371 "О результатах проверки агентурно-оперативной и следственной деятельности органов НКГБ Украинской ССР" выявил порочную практику ведения дел и "извращенные методы следствия".
Показательно, что в условиях "нового курса" Сталина в религиозной сфере аресты православного духовенства (равно как католических, так и лютеранских священнослужителей) теперь позволялись исключительно с санкции республиканского НКГБ и только при наличии проверенных компрометирующих материалов "об их сотрудничестве с немецко-румынскими разведкой, контрразведкой и полицейскими органами". Разумеется, аресты шли, однако за решетку попадали и те клирики, которые, увы, пошли на активное сотрудничество с принципиально христианоненавистническим и террористическим режимом "тысячелетнего рейха".
Так, священник житомирского кафедрального собора Михаил Обертович стал резидентом СД, имел на связи агентуру, которая использовалась по линии разработки антифашистского подполья. В Луганске резидентом гестапо стал благочинный города Анпилогов (бежавший с немцами). В частности, он и ряд священников, ставших агентами гестапо, содействовали нацистам в организации угона граждан на принудительные работы в Германию. Как отмечалось в ориентировке НКГБ СССР от 28 апреля 1945 г. № 62, арестованный в 1944 г. агент гестапо, настоятель Михайловского монастыря в Киеве архимандрит Эразм (Довбенко), "предавал советских патриотов", в сотрудничестве с немецкими спецслужбами обвинялся настоятель Лебединско-Николаевского монастыря в Киевской области игумен Валентин. Ликвидированный в ноябре 1944 г. в Запорожской области скит укрывал дезертиров.
Среди арестованных – епископ Черниговский Симон (Иваницкий), проходивший как агент гестапо, и епископ Нежинский Панкратий (Гладков). Епископ Симон, в частности, стал печально известен как составитель специальной молитвы "За Германию, освободившую нашу родину": "Спаси Господи великую державу германскую, правительство и воинство ее, даруй им победу на сопротивных и сохрани их крестом своим честным…". Епископ Панкратий, молясь о "даровании победы" рейху, в своих показаниях отмечал: "Я, не давая официальной подписки и обязательства работать в гестапо, на деле оказался их сотрудником".
Отметим, что о епископе Панкратии имеются и иные суждения: "Ему как наместнику Свято-Успенской Почаевской лавры принадлежит немалая заслуга в проведении Архиерейского собора (18 августа 1941 г.), принявшего решение о соблюдении верности Московской патриархии, о сохранении Украинского экзархата при временном автономном управлении". Думается, взвешенную оценку деятельности владыки Панкратия (Василия Гладкова, 1892–1945 (?), обстоятельств и обоснованности его репрессирования можно дать лишь после комплексного изучения источников, включая следственное дело.
"Диким" приходам нарком С. Савченко посвятил отдельную директиву № 1328/с от 22 июля 1944 г. Ее стоит частично процитировать: "По имеющимся в НКГБ УССР сведениям, на территории областей Украины существуют "дикие" приходы, нелегальные монастыри и скиты Православной церкви, не подчиненные Московской патриархии и считающие себя "Истинно-Православной церковью" на том основании, что руководители патриархии "продались" советской власти". Указывалось, что в Харьковской области и в Донбассе распространение получили "подгорновцы", в Херсонской – "прокопиевцы", отказывающиеся от подчинения епископату РПЦ.
Наркомом ставилась задача органам НКГБ "через проверенную агентуру" выявлять и брать на учет подобные общины, активно вести их оперативную разработку. "Не затягивая" с агентурным изучением, "катакомбные" организации ликвидировать путем ареста их руководителей (с санкции НКГБ УССР) и актива из мирян, выявлять среди них агентуру немецких спецслужб, дезертиров, активных пособников оккупантов. При этом указывалось, что церкви и молитвенные дома закрывать не следует, "принимая меры к назначению в них наших агентов-священников", а "дикие" приходы – компрометировать перед верующими.
Несколько отвлекаясь, вспомним, что примерно в это же время вышла директива, строго указывавшая руководящему составу и оперативникам НКГБ на недопустимость присваивать разработкам, делам и псевдонимам агентов… "странные и оскорбительные" наименования. Разработка сионистов в Черновицкой области именовалась "Голубой воздух", в агентурном аппарате иных УНКГБ состояли негласные помощники или велись дела с псевдонимами "Бандит", "Гроб", "Петух", "Подошва", "Одесские подонки" и др., являвшимися воплощением невообразимой чекистской фантазии. Фигурантов оперативной разработки по сторонникам гетмана Павла Скоропадского в духе классового подхода обозвали "Дармоедами".
"Пророки" и "Самодержцы" под колпаком НКГБ
В докладной записке от 18 декабря 1959 г. в ЦК Компартии Украины председатель КГБ республики (в 1954–1970 гг.) Виталий Никитченко подчеркивал, что в период оккупации оживились сектантские течения, "вероучение которых основывается на антисоветской платформе", – пятидесятники-сионисты, адвентисты-реформисты, свидетели Иеговы – ильинцы, а также Истинно-православная церковь, подгорновцы, иоанниты, иннокентьевцы, хлысты, мурашковцы и др.
Уже в послевоенный период чекисты дали общую характеристику подобным течениям, во многом объясняющую, в контексте тогдашнего видения проблем безопасности государства, характер оперативных мероприятий по отношению к религиозному подполью: указанные группы "переросли в антисоветское подполье из религиозных формирований, построенных по специальной структуре, с наличием своих руководящих центров, нелегальных типографий, шифрами, институтами связников, курьеров и т. п.".
Нелегальные псевдорелигиозные течения, прямо декларировавшие политическое неприятие "краснодраконовской власти", и в военные годы постоянно находились в поле зрения органов НКВД – НКГБ. К примеру, 14 марта 1943 г. вышла директива № 182/СН НКВД УССР областным УНКВД о противодействии "антисоветским" течениям "федоровцев" и "михайловцев". Сообщалось, что их общины, будучи разгромленными чекистами в конце 1940 – начале 1941 г., возродились на оккупированной территории, а часть участников "стала на путь предательства", занимая посты в немецкой полиции и административных органах (правда, иные сектанты проявили нелояльность по отношению к оккупантам и были ими отправлены в концлагерь в Миллерово (Ростовская область)). Ставились задачи по агентурной разработке адептов упомянутых течений.
В начале 1944 г. контрразведчики ликвидировали так называемую "церковно-монархическую организацию", действовавшую под видом ставропигиального монастыря под руководством архимандрита Михаила (Костюка). Себя Костюк именовал "самодержцем Всероссийским" и "Патриархом всея Руси". По делу арестовали 28 человек (в основном монахинь). Однако, как показало расследование, под видом монахов у Костюка скрывались активные коллаборационисты, удалось разоблачить нескольких оставленных "на оседание" агентов немецких спецслужб, а заодно и завербовать "ценную агентуру по церковникам", отмечал нарком госбезопасности Украины Сергей Савченко в директиве № 520/с от 23 марта 1944 г.
Особое внимание чекисты обратили на катакомбную "Истинно-православную церковь", ликвидировав 13 ее групп в Киевской, Сталинской, Ворошиловградской, Запорожской областях со 178 участниками (всего численность верных ИПЦ в УССР оценивалась НКГБ примерно в 500 человек). Письмо НКГБ УССР от 14 февраля 1945 г. № 15/д обвиняло ИПЦ в том, что ее руководители "полностью перешли на службу немецким оккупантам", вели антигосударственную пропаганду и шли на сотрудничество с немецкими спецслужбами, в том числе выполняя их задания в тылу Красной армии.
Что же касается упомянутых "иоаннитов", то по ним также был нанесен "оперативный удар" – в рамках централизованной разработки НКГБ УССР "Остров" ликвидировано до 30 их групп, задержано примерно 250 участников, среди них установлены активные пособники оккупантов, а также лица, захватывавшие православные храмы. 30 января 1945 г. НКГБ УССР направил начальникам УНКГБ ориентировку по этому "церковно-монархическому течению". В документе говорилось, что течение фанатичных почитателей Иоанна Кронштадтского возникло около 1885 г. После революции благодаря активистам хлыстовских организаций Петрову и Пустошкину появился нелегальный центр руководства иоаннитами, установивший затем связь с "белыми" эмигрантскими организациями в Париже, Харбине, Порт-Артуре. В Украине в 1918–1923 гг. для зашифровки своих общин они создали сельхозартели "Зерно", "Заря свободы" (в период коллективизации распущены, а их активисты арестованы).
Адепты течения разъехались по СССР, создавая нелегальные монастыри и домовые церкви. В 1940 г. в Сталинской, Ворошиловградской, Харьковской, Запорожской областях НКВД ликвидировал "антисоветское подполье" иоаннитов во главе с архимандритом Пищало. Во время оккупации, подчеркивал документ, иоанниты превратили свои молитвенные дома в "очаги профашистской агитации", их представители привлекались немцами для выполнения разведывательных и контрразведывательных задач, антиправительственной пропаганды. Авторитетам течения Михаилу Медведникову (Кременчуг) и Александру Агееву (Павлоград) удалось скрыться. Для дальнейшей оперативной разработки иоаннитов открывалось централизованное агентурное дело "Остров", по которому только в 1945–1947 гг. привлекли к уголовной ответственности свыше 50 адептов секты.
Этому же течению была посвящена ориентировка НКГБ УССР от 20 августа 1945 г. № 93. Отмечалось, что группы сектантов наиболее распространены в Сталинской, Ворошиловградской, Винницкой и Полтавской областях, в 1942 г. создан "Кубанский межкраевой центр" этого течения. Иоанниты стоят на монархических позициях, не признают советской власти, осуждают патриарха за нормализацию отношений с советской властью, ведут катакомбное служение, имеют "схроны". В УНКГБ по Ворошиловградской (Луганской) области завели групповое агентурное дело по иоаннитам под названием "Компания царя" – лидер "иоаннитов" в этой области, Н. Сидоров, выдавал себя за царя Николая II, что не мешало ему сотрудничать с гитлеровской полицией безопасности и СД.
В годы войны на оккупированной территории Сумской, Полтавской, Запорожской, Кировоградской, Днепропетровской областей возрождалось и течение "подгорновцев" (иное название – "стефановцы"), крайне враждебно настроенное по отношению к "советам" и канонической РПЦ. Подгорновцы (подробнее о них пойдет речь в отдельном очерке) захватили 7 православных храмов, призывали молиться за победу немцев. Разработка "стефановцев" велась по централизованному делу НКГБ УССР "Халдеи", 15 активистов секты подвергли аресту. При этом контрразведка выявила факты сотрудничества ряда участников секты с гитлеровскими спецслужбами. Один из "церковных старост", Сергей Курочкин, например, был завербован гестапо и использовался по линии борьбы с партизанами, ряд выданных им патриотов был казнен оккупантами.
Оперативная работа советских спецслужб по ИПЦ и подгорновцам ("церковно-монархическому подполью" по тогдашней классификации) будет нами подробнее рассмотрена ниже.