В основе же проблемы лежал грубый слом традиционной конфессии как несущей конструкции цивилизационной специфики земель на запад от Збруча. О ней емко сказал председатель Инициативной группы по подготовке объединения церквей Гавриил Костельник, посетивший в конце 1944 г. Москву. 26 декабря 1944 г. эта делегация греко-католиков во главе с братом А. Шептицкого – архимандритом Климентием встретилась в здании НКГБ на Лубянке с председателем Совета по делам религиозных культов при СНК СССР Садовским и руководителями профильных подразделений спецслужбы.
При этом под легендой "армейских генералов-политработников" с гостями-униатами встретились начальник контрразведки НКГБ СССР генерал-лейтенант Петр Федотов ("Иванов"), начальник Главка по борьбе с бандитизмом НКВД СССР генерал-лейтенант Александр Леонтьев ("Лебедев") и прекрасный знаток проблем Галичины и украинского националистического движения, шеф 4-го Управления НКГБ (зафронтовая разведывательно-диверсионная работа) генерал-лейтенант Павел Судоплатов ("Сергеев").
Г. Костельник, используя заготовленные тезисы, взялся от имени "передовых кругов украинской интеллигенции западных областей" ознакомить высокопоставленных визави с ситуацией в регионе: "Народ Западной Украины встретил вторичный приход советской власти без энтузиазма… Галичане в течение долгих веков находились под воздействием западной культуры, по своему укладу и политическому мировоззрению значительно отличаются от украинцев восточных областей. Отсюда понятны и их предубеждения относительно советской власти, а также сила бандеровского движения". В регион прибывают для советизации "неопытные люди, не умеющие строить свои отношения с местным населением". Население Западной Украине имеет неверное представление о жизни в СССР, а местная интеллигенция долго ориентировалась на Германию, связывая с ней надежды на восстановление Украинского государства. Жители края "болезненно переживают" передачу Польше Холмщины, хотят видеть в составе Украины и Закарпатье, – добавили другие члены делегации, пообещав, что "греко-католическая церковь будет вести борьбу с УПА путем разъяснения и проповеди", "переговоров о ликвидации бандитских формирований".
Впрочем, обещания "урезонить" антисоветских повстанцев вскоре оказались дезавуированными самой верхушкой УГКЦ, о чем, в частности, шла речь в обзоре НКГБ УССР от 18 декабря 1945 г., составленном по показаниям арестованных иерархов этой конфессии. Интересно, однако, что в доверительной беседе с опытным разведчиком-нелегалом, агентом "82" (уроженцем Галичины и крупным чиновником Совнаркома УССР, которого весьма уважал, считая действующим участником подпольного националистического движения, и покойный А. Шептицкий), Г. Костельник заметил, что русские относились к ним без вражды. Подходя реалистично, заметил пресвитер, "украинцы только в рамках Советского Союза могут развить свою государственность", а из галицкой молодежи получились бы "неплохие большевики", знай они советскую действительность не понаслышке.
Что же касается последствий поездки в Москву, то 16 января 1945 г. И. Слепой созвал в митрополичью резиденцию членов капитулы, священников Львова, Г. Костельника и выступил с докладом о результатах встреч в столице СССР. Признание митрополита о том, что им предложено властями оказать "миротворческое" воздействие на УПА было встречено присутствующими неодобрительно, клир высказывал симпатии к "лесной армии". В начале же февраля И. Слепой на узкой встрече с епископами и архимандритом К. Шептицким высказался в пользу затягивания консультаций с повстанческими командирами, поскольку весной, по его сведениям, начнется мощное контрнаступление немцев, поддержанное восстанием УПА в тылу советских войск.
Чужаки с Востока
Действительно, ожидать сочувственного отношения к цивилизационно чуждым пришельцам с Востока в Западной Украине не приходилось. Можно привести немало примеров, когда даже возвышенные советской властью представители галицкой интеллигенции и активисты общественных организаций в душе оставались на крайне враждебных позициях по отношению к "рабоче-крестьянскому строю" (что в полной мере относится и к самому Г. Костельнику).
Так, известная львовская писательница Ирина Вильде, занимавшая солидное место в творческой иерархии Советской Украины, была объектом дела-формуляра УМГБ. Чекисты констатировали, что депутат Верховного Совета (ВС) Украины является носителем националистических настроений, в 1946 г. на собрании писателей Львова заявляла об отсутствии в СССР свободы творчества и слова, критиковала выборы в ВС УССР. Имеет связи с подпольем ОУН, о чем дала показания руководитель группы связных и возлюбленная командующего УПА Романа Шухевича – Екатерина Зарицкая ("Монета"). Арестованная в 1948 г. референт пропаганды одного из проводов ОУН(Б) Любовь Возняк из камеры передала письмо И. Вильде с просьбой о помощи арестованным националистам. В конце 1949 г. на квартире писательницы Ольги Дучиминской венчалась с русскоязычным инженером Иваном Дробязко, венчал их отец Иллария Лукашевича – соучастника убийства Ярослава Галана.
Более того, враждебность к новой реальности сохранялась даже у вознесенных на властные вершины представителей западноукраинской интеллигенции. Показательным является пример сына классика украинской литературы Василия Стефаника – Семена (1904–1981). Будучи (вместе с братом) поднадзорным органов госбезопасности с 1939 г., Семен Васильевич (несмотря на постоянные "сигналы" о его антисоветских настроениях, активную политическую деятельность за рубежом его родного брата-эмигранта) стал заместителем председателя (1946–1953), председателем (1954–1969) Львовского областного совета, в 1953–1954 гг. являлся заместителем председателя Совета Министров УССР, избирался депутатом Верховного Совета СССР и трех съездов КПСС, был удостоен орденов Ленина и Октябрьской революции.
Вместе с тем информаторы МГБ могли услышать от него такие слова (1946 г.): "Нам, украинской интеллигенции, при советской власти ничего не остается делать, как только служить советской системе и по возможности пролезать на командные посты, чтобы облегчить судьбы украинского населения". Будучи в составе официальной делегации в Канаде, вынашивал намерение остаться за рубежом, докладывало МГБ УССР в апреле 1952 г., однако, по словам С. Стефаника близкому окружению, не сделал этого, поскольку ему "не советовали украинские националисты". Арестованный Ярослав Дашкевич, имевший обширные знакомства среди интеллектуалов Галиции, сообщил на допросах, что С. Стефаник является "старым авторитетным украинским националистом", сказавшим ему в личной беседе: "сейчас я отбываю золотую тюрьму у большевиков". Задержанный член ОУН О. Продан заявил, что командующий УПА и руководитель подполья ОУН Роман Шухевич таких людей, как Стефаник, бережет не будущее, а сам сын писателя "под маской советского человека скрывает свою националистическую деятельность". Не случайно, считали контрразведчики, руководитель миссии УПА при действовавшей в эмиграции Украинской главной освободительной раде Лопатинский рекомендовал сотруднику американской разведки Биллю при возможности постараться использовать С. Стефаника.
Однако было бы неверным не замечать и перемены в настроениях представителей западноукраинской интеллектуальной элиты и интеллигенции в целом. Показательными в этом отношении являются высказывания (негласно собранные органами госбезопасности в порядке изучения "реагирования населения") о значимых событиях культурной жизни региона. В частности, после открытия во Львове по постановлению Совмина СССР филиала Академии наук УССР сводка МГБ УССР (апрель 1951 г.) зафиксировала многочисленные восторженные отзывы ученых и преподавателей города. Так, заведующий кафедрой Львовского медицинского института Максим Музыка (чья супруга, художница Ярослава Музыка в то время отбывала срок в 25 лет лагерей за содействие ОУН) тем не менее заявил в частной беседе: это историческое событие в жизни региона. В свое время, при господстве Австро-Венгрии, подчернул ученый, он закончил с отличием университет во Львове, но ему "как украинцу и сыну дровосека" невозможно было получить работу, и лишь при советской власти сбылись его мечты о научной карьере.
В сообщении МГБ от 20 июня 1951 г. приводились отзывы по случаю проведения в Москве декады украинского искусства и литературы. Объект постоянных идеологических третирований со стороны компартии, академик АН УССР (с 1929 г.), известный филолог и историк Михаил Возняк (1881–1954), настроенный по отношению к Советам, мягко говоря, критично, высказался в присутствии информатора так: декада в Москве стала "большим подарком для нашего народа. При австрийском и польском господстве нам такое и не снилось… А теперь и мы люди… Теперь уважают нашу литературу, наши песни". Пенсионерка С. Магаляс, учитель с 30-летним стажем отметила: при Австрии и Польше мы не имели права на украинский язык, "украинский язык считался неприемлемым в обществе", а сейчас свободно развивается. Иван Франко, с которым она была лично знакома, "всегда считал русских братьями".
На практике, как известно, весной 1945 г. окончательно возобладала "административно-чекистская" модель "самороспуска" УГКЦ. 8 февраля 1945 г. С. Савченко утвердил подготовленный заместителем начальника 4-го Управления НКГБ УССР С. Кариным-Даниленко "План общих мероприятий и агентурно-оперативных действий по линии греко-католической униатской церкви". УГКЦ трактовалась как "легальная резидентура Ватикана", "украинская националистическая организация", пособник "пронемецкого сепаратистского движения" в довоенной Польше. Выдвигалась задача "полной ликвидации" конфессии путем отрыва от Ватикана и воссоединения с РПЦ. Акцент делался на агентурно-вербовочных подходах, компрометации епископата и "непримиримых" клириков, использовании Инициативной группы, в случае необходимости предусматривались и репрессивные методы по отношению к "предателям украинского народа и православия".
Подчеркнем, что РПЦ, прошедшая через невиданные со времен первых христиан физические репрессии и системные государственные гонения, занимала по отношению к воссоединению церквей взвешенную и умеренную позицию. В ответ на создание Инициативной группы Г. Костельника Патриарх Алексий I выступил с посланием "К пастырям и верующим Греко-католической церкви, проживающим в западных областях Украинской ССР": "Поторопитесь вернуться в объятия вашей истинной Матери – Русской православной церкви". При этом, как заметил известный историк церкви Дмитрий Поспеловский, Патриарх "был слишком хорошо знаком с методами НКВД, чтобы доверять сообщениям о всеобщем и добровольном переходе униатов в православие. Более обосновано мнение, бытующее в кругах Московской патриархии, что, присоединяя униатов, патриархия просто спасла церковь на униатских землях от полного уничтожения".
Алексий I настойчиво разъяснял Г. Карпову, что в идеале "воссоединение совершается по свободному волеизъявлению униатского духовенства, а не под давлением православного духовного начальства при поддержке гражданской власти". РПЦ "не будет настаивать на быстром и насильственном изменении внешних форм богослужения и даже внешнего вида священнослужителей". Предстоятель РПЦ считал "нецелесообразным" проведение специального Всеуниатского собора, предоставив право решения вопроса о присоединении к православию на усмотрение приходов и епархиальных съездов. Предлагалось "шире открыть врата Православной церкви" и, помимо Инициативной группы, принимать греко-католиков в индивидуальном порядке. По мнению Патриарха, куда важнее было "существенное": исповедание православного Символа веры, непоминовение папы, поминовение Патриарха и своего епископа, празднование Пасхи по своим пасхалиям.
Трудно не согласиться и с одним из ведущих исследователей истории церковно-государственных отношений, доктором исторических наук Михаилом Одинцовым: "Патриарх отчетливо понимал, что в условиях конца войны и первых послевоенных лет тяжесть разрешения [вопроса об УГКЦ] падет на государство, которое к тому же отдает предпочтение политико-силовым методам. И церковь осознанно отошла на второй план, указывая государству, что речь идет и о свободе духовного, церковно-юрисдикционного выбора верующего человека, и о разрешении церковно-исторической проблемы". Когда же дошло до подготовки ликвидации унии в Закарпатье (28 августа 1949 г. в Мукачевском Свято-Николаевском соборе), то уже и чекисты Г. Карпов и И. Полянский, возглавлявшие государственные структуры по религиозной политике, безрезультатно просили ЦК ВКП(б) и СНК СССР умерить административный пыл украинских функционеров и их склонность к грубым приемам "воссоединения" церквей.