Инициативная группа приступает к делу
В адрес УГКЦ неизменно выдвигались и обвинения в прямой причастности к разведывательно-подрывной деятельности. Традиционные клише на сей счет содержались, в частности, в подготовленной МГБ УССР (май 1947 г.) справке "О ходе воссоединения униатской Греко-католической церкви с Русской православной церковью в Западных областях УССР". УГКЦ, отмечалось в документе, возникла "как церковно-политическая комбинация иезуитов" для порабощения Украины и продвижения влияния Ватикана на Восток. Австро-венгерская монархия также "использовала униатов для борьбы против влияния России, организуя через них пронемецкое украинско-сепаратистское движение и подавляя всякое проявление симпатий украинского населения к русскому народу". Униатская верхушка обвинялась в "засылке агентуры" в Российскую империю в годы Первой мировой войны. После оккупации Западной Украины гитлеровцами, говорилось в документе, "глава униатской церкви митрополит Шептицкий и епископат, поддерживая нелегальную связь с Ватиканом, занимались разведывательной работой и принимали активное участие в организации украинского националистического подполья". После изгнания агрессоров "униатское духовенство продолжало занимать антисоветские позиции, являясь, по существу, легальной массовой иностранной резидентурой на нашей территории и опорной базой немецко-украинских националистов".
Считается, что 17 марта 1945 г. И. Сталин одобрил предложенный порядок действий по отношению к УГКЦ, 11 апреля прошла операция по задержанию И. Слепого и еще четырех епископов ("святоюрцев", как именовали чекисты группу архиеерев УГКЦ, не желавших перехода в православие), обезглавившая клир и греко-католическую паству.
В мае-августе 1945 г. в Киеве прошли республиканские совещания Уполномоченных по делам РПЦ (с участием председателя Совета по делам РПЦ при СНК СССР, генерал-майора Г. Карпова, и председателя Совета по делам религиозных культов при СНК СССР, полковника И. Полянского). Принятые на них решения носили жесткий для греко-католиков характер: максимально ограничить деятельность католических и униатских приходов, запретить ксендзам обслуживать приходы УГКЦ, отказывать в регистрации греко-католическим общинам.
Как известно, в мае 1945 г. образовалась Инициативная группа по организации воссоединения во главе с авторитетным богословом, пресвитером Гавриилом Костельником. В группу вошли священники-униаты Михаил Мельник (викарий Дрогобычской епархиии УГКЦ) и декан (благочинный) из Станиславской епархии Антоний Пельвецкий (ставшие конфидентами МГБ "Ивановым" и "Шевчуком" и рукоположенные во епископы РПЦ незадолго до Львовского собора). За 10 месяцев "агитационной работы" группы, сопровождавшейся весьма плотной поддержкой контрразведчиков, действовавших под прикрытием должностей в аппарате церковно-государственных отношений, удалось получить согласие на переход в православие от 871 клирика УГКЦ (вели службу в 1805 приходах). 65 парохов оставалось в "оппозиции", 317 лиц было арестовано (в том числе митрополит И. Слепой, 6 епископов, 197 священников, 13 настоятелей монастырей, 26 монашествующих). Одновременно на них осуществлялись давление и запугивание со стороны подполья ОУН, ряд священников был уничтожен с оставлением на телах повешенных соответствующих записок.
После акта воссоединения с РПЦ на Львовском церковном соборе 8–10 марта 1946 г. начался непростой и противоречивый процесс непосредственного перехода священников и приходов в юрисдикцию Патриархии. К середине 1947 г. считалось, что канонически оформлено воссоединение 1105 священнослужителей-униатов, 65 находилось в жесткой оппозиции. Формировалась катакомбная УГКЦ, "непримиримые" подвергались репрессиям.
"Большевистские темпы" ликвидации УГКЦ привели к тому, что к 1948 г. из 2718 униатских храмов Галичины 2491 вошел в лоно РПЦ, но 188 продолжали служить по греко-католическому обряду. Уже после "самороспуска" УГКЦ в Закарпатье чекисты (подводя первые итоги кампании по борьбе с униатством) сообщали главе МИД УССР Дмитрию Мануильскому (27 февраля 1950 г.): к 1946 г. УГКЦ в западных областях Украины (без Закарпатья) насчитывалось 2594 прихода, свыше 1,5 тыс. священников, 93 монастыря с более 1000 монашествующих. 1085 священников воссоединились с РПЦ, 120 – отказались и ушли с кафедр, свыше 300 священнослужителей подверглись аресту "за активную антисоветскую деятельность и связь с бандитами ОУН". Оказалось закрытыми 80 монастырей, в мир ушло свыше 500 монахов. В Закарпатье к 1948 г. имелись 372 прихода и 275 священников, 355 парафий и 121 священник воссоединились с православием, 56 священников арестовали, 86 оставили приходы.
Советская спецслужба считала ликвидацию УГКЦ одним из главных оперативно-служебных достижений послевоенного периода. Как отмечалось в докладной записке о результатах работы по религиозной линии в 1944–1959 гг. 4-го Управления КГБ УССР своему московскому шефу, генерал-лейтенанту Е. Питовранову (17 октября 1959 г.), "в 1946 году через агентуру была проведена работа по ликвидации и воссоединению с православием греко-католической (униатской) церкви", "идеологической и материальной базы бандеровского подполья".
О том, насколько искренним был переход в православие значительной части греко-католического клира, какие настроения и какой острый диссонанс царили во внутреннем душевном мире даже новопоставленных архиереев РПЦ, перешедших из священников УГКЦ, красноречиво свидетельствует сообщение агента МГБ УССР "Петрова" (имевшего широкие возможности для непринужденного общения с епископатом) в беседе с бывшим членом Инициативной группы по воссоединению униатского клира с православием (!), епископом Станиславским Антонием (Пельвецким, ставшим еще в 1945 г. конфидентом МГБ "Шевчуком"). Как сообщало в Киев УМГБ по Одесской области, епископ Антоний, прибывший в июле 1952 г. на отдых в Одессу, в разговоре с "Петровым" откровенно "проявил свою враждебность по отношению к русскому народу", называя его представителей "кацапами" и "москалями". Русский язык, по его словам, "перевернутый украинский", смешанный с иностранными словами. Архиерей РПЦ, в прошлом пять лет проучившийся в Ватикане, восхвалял папу римского: "это хороший и добрый человек", делился он с "Петровым". Высоко Антоний отозвался и о покойном митрополите Андрее Шептицком, с которым имел длительную беседу в 1936 г.: "это был батька всей молодежи и покровитель всех бедных студентов, замечательный человек, великан духовной силы".
Интеллигенция и народ на Западной Украине, заявил епископ Антоний, не любят титула Патриарха – "Московский и всея Руси", достаточно говорить "Патриарх Кир Алексий". Хотелось бы, подчеркивал он, чтобы в Украине была "православная незалежная церковь", а не "московская". Кроме того, Станиславский архиерей высказал негативное отношение к просоветским "странам народной демократии" Восточной Европы и колхозному строительству. Правда, раскритиковал он и националистическое движение: после арестов интеллигенции "бандеровцы потеряли идею", а их "движение превратилось в бандитизм".
Шокированный "Петров" прямо предупредил Патриарха о том, что Антоний "не друг Православной церкви", на что получил ответ: сейчас нет другой кандидатуры, уже в Москве подумаем о замене. Однако многолетний управляющий делами Патриархии протоиерей Николай Колчицкий наедине пояснил "Петрову", что владыка Алексий благоволит к епископу (симпатии Предстоятеля РПЦ к оппозиционным советской власти священнослужителям многократно подтверждены в мемуарах и литературе). "Изучением епископа Антония Пельвецкого, – резюмировали в результате чекисты, – установлено, что он действительно является по убеждению украинским националистом и сторонником католицизма".
"Непримиримые" уходят в катакомбы
Ориентировка МГБ УССР (1950 г.) прямо указывала: "…Униатское духовенство, формально воссоединившись с Православной церковью, продолжает богослужения по униатским обрядам, проводит активную антисоветскую деятельность и поддерживает связь с подпольем ОУН и его бандитскими группами". Соответствующие настроения бытовали и среди бывшей паствы УГКЦ. Доходило до курьезных просьб мирянок Закарпатья (Хуст) в епархию РПЦ: "дайте нам православного священника, но только чтоб он бороды не носил, был всегда бритым". Уполномоченный по делам РПЦ при СМ УССР Корчевой в конце 1951 г. отмечал: "…Прошло более пяти лет со дня ликвидации унии, а в деле внедрения православных обрядов сделано мало. Процесс ликвидации унии протекает медленно, причем большинство воссоединившегося с Православной церковью духовенства вводит православные обряды крайне неохотно… Многие воссоединившиеся священники до сих пор поминают православную иерархию так, чтобы верующие не расслышали и не поняли, кто упоминается". Ему вторил известный львовский протоиерей Ванчицкий: "…Акт был в общем формальный. Правда, часть духовенства искренне воссоединилась, но большая часть сделала это только для людского глаза".
В декабре 1949 г. Священный синод РПЦ по докладу архиепископа Львовского, Тернопольского и Мукачевского-Ужгородского Макария, епископа Станиславского Антония и Дрогобычского Михаила рассмотрел вопрос о состоянии богослужения в вошедших в РПЦ бывших униатских приходах. Было решено "решительно приступить" к очищению храмов и богослужебной практики от "латинских нововведений", категорически запретить поминовение на службах папы римского. По своей линии органы госбезопасности тут же отдают распоряжение областным Управлениям – тех, кто сопротивляется "проведению в жизнь указанных решений Синода, рассматривать как сторонников Ватикана, лишь формально воссоединившихся с православием", вести их оперативную разработку в направлении причастности к униатскому подполью и связям с Римом.
Немало хлопот контрразведке доставляли ушедшие в оппозицию "неприсоединившиеся" бывшие священники УГКЦ, подпольный епископат, стремившийся установить связь с Ватиканом и проводивший нелегальные богослужения согласно инструкции Восточной конгрегации Ватикана, а также нелегальный руководящий центр РКЦ в Украине – четыре ксендза, связанных с понтификатом через Польшу. Временно подпольный епископат возглавил нелегальный викарный епископ УГКЦ Николай Хмелевский, в 1948 г. получивший от осужденного митрополита И. Слепого (через бывшего настоятеля монастыря Де Вохта) письмо о назначении генеральным викарием УГКЦ.
Уже в конце 1949 г. органы МГБ ликвидировали "униатское подполье" во главе с арестованными нелегальным епископом В. Балагураком и бывшим настоятелем монастыря ордена Редемптористов Р. Бахталовским, которые поддерживали отношения с нелегалами ОУН, пытались наладить канал связи для передачи информации и получения инструкций из Ватикана. Аресту подвергли группу "неприсоединившихся" священников-униатов, собиравших разведданные, медикаменты и хирургические инструменты для националистического подполья. Более того, бывший пастырь УГКЦ Р. Яценкив оказался членом ОУН с 1944 г. и командиром УПА под псевдонимом "Гром-Громенко". Бывший священник из Дрогобычской области М. Блозовский с 1946 г. ушел в подполье, участвовал в боевых акциях и терактах, собирал разведданные для Ватикана для переправки их с курьерскими группами ОУН в англо-американские зоны оккупации Германии.
10 января и 27 марта 1950 г. УМГБ западных областей УССР провели операции по "изъятию греко-католического духовенства, поддерживающего связи с оуновским подпольем", при этом арестовали 78 парохов (приходских священников), 10 подпольщиков ОУН, 47 семей священников выселили в восточные регионы СССР. Всего же лишь в 1949–1950 гг. лишили свободы 80 священников и 38 монашествующих ликвидированной конфессии (в том числе 4 игуменьи женских обителей).
Особое внимание чекисты уделяли ликвидации монастырей, поскольку, как считалось, они являются "местами концентрации антисоветского элемента из числа монашествующих и остатков униатского духовенства, проводящего активную работу по укреплению католицизма" и связанного с ОУН. Как сообщалось в отчете о работе Уполномоченного Совета по делам религиозных культов при Совете Министров УССР П. Вильхового (10 сентября 1948 г.), "все греко-католические монастыри… враждебно отнеслись к воссоединению Греко-католической церкви с Русской православной церковью". Как пример приводился Креховский мужской монастырь ордена Василия Великого (василиан) во Львовской области, имевший типографию, при немцах (именовавшихся "освободителями украинского народа") выпускавшую газету антисоветской направленности, выпускавшую портреты А. Гитлера 10-тысячными тиражами.
К июлю 1950 г., сообщал министру госбезопасности СССР В. Абакумову первый секретарь ЦК КП(б)У Леонид Мельников, оставалось действующими 4 униатских монастыря с сотней насельников, около 300 монахов осело по частным квартирам, до 100 вело бродячий образ жизни и проповедовало.
В 1957 г. КГБ полагал пребывающими в "униатской оппозиции" (не воссоединившихся с РПЦ, но и не имевших возможность легально править богослужение) 364 священника и до 500 монашествующих УГКЦ (немало из них группами по 3–5 человек жили "по-монастырски" в миру), к концу 1959 г., соответственно, 327 и 469 (из них в Закарпатье – 108 и 40). По радио, через поездки родственников в Польшу, по почтовым каналам они умудрялись получать указания и литературу из Ватикана, чей понтифик Пий ХII 26 января 1956 г. выступил с посланием об укреплении католицизма в мире. Благоприятной средой для катакомбной УГКЦ являлись бывшие участники движения ОУН и УПА, тем более что к июню 1955 г. в регион уже вернулось после досрочного освобождения из лагерей 12 275 лиц, осужденных за участие в националистическом движении.