Великий политический деятель упоминает, что Афины объединили под своей властью множество государств. Конечно, не следует воспринимать это буквально, однако число зависимых греческих городов-государств в то время, когда государства Пелопоннесского союза напали на Афины, несомненно, было очень велико. За небольшим исключением все острова Эгейского моря и все греческие города, расположенные на побережье Малой Азии, Геллеспонта, Боспора (Босфора) и Фракии, платили дань Афинам и беспрекословно выполняли приказы из этого города. Эгейское море было своего рода "Аттическим озером". К западу от Греции влияние Афин также было сильным, хотя и не везде решающим. Афины имели колонии и союзников среди богатых густонаселенных греческих поселений на Сицилии и в Южной Италии. Но в этом регионе у афинян не было организованного союза, и афинские триеры не привозили дани из западных морей. Расширение империи за счет Сицилии было давней мечтой афинских политиков и полководцев. При жизни великого государственного деятеля Афин Перикла его гений держал под контролем соотечественников и не позволял им пускаться в дальние авантюры с риском для судьбы города, пока у него имелись могущественные враги, которые в любой момент могли войти в незащищенные ворота. Он внушил афинянам эту истину, но он учил их и умению использовать свою мощь. Поэтому, когда Перикла не стало, дух смелости, который он внушал соотечественникам, возобладал над нормами разумной сдержанности, которые он также проповедовал. Когда в 431 г. до н. э. жители Коринфа, злейшие враги афинян, сумели уговорить Спарту напасть на Афины, в союз против Афин вошли жители пяти шестых территории континентальной Греции, которых объединило чувство горькой зависти и давней ненависти к Афинам. Когда на территорию Афин вторглись армии гораздо более многочисленные и лучше оснащенные, чем та, что противостояла когда-то персам, и достигли городских стен, все считали, что в течение двух, максимум трех лет Афинам придется принять требования захватчиков. Однако мощные укрепления, окружавшие город и обеспечивавшие связь с гаванью, в тот раз обеспечили все преимущества оборонявшимся. Перикл заставил афинян поверить в силу города как морской державы. В те времена каждый из граждан Афин был опытным моряком. Государство, число граждан которого, годных для военной службы, никогда не превышало 30 тыс. человек, а территория была меньше половины графства Суссекс, сумело достичь такого небывалого могущества на море, только обеспечив тщательное обучение всех мужчин морскому делу. Для того чтобы набрать необходимое количество матросов для всех триер, Афинам приходилось прибегать к услугам наемных моряков и даже использовать в качестве гребцов рабов. Однако ядром команды корабля оставались афиняне. Они же занимали и все командные должности. Напоминая афинянам об их давнем опыте мореплавателей и о том превосходстве над вражеским флотом, которое обеспечивала им их выучка, вождь афинян призывал их воспользоваться этими преимуществами в борьбе против Спарты и ее союзников. Он говорил, что таким образом давняя традиция уделять особое внимание морскому делу, восходившая ко временам вторжения мидян и персов, даст свои плоды: "Конечно, здесь пока еще далеко до совершенства, но наградой за превосходную подготовку моряков может стать господство на море – мощное средство, которое в дальнейшем даст господство и над далекими землями, простирающимися над морскими волнами. Море обеспечивает безопасность от тщетных попыток покорения и опустошения Афин, которыми лакедемоняне могут только угрожать городу, но никогда не смогут подчинить себе Афины".
Афины гордо приняли навязанную им войну. Несмотря на мор (эпидемия чумы), унесший больше жизней афинян (спартанцы – потомки греков-дорийцев, завоевавших Грецию около 1125 г. до н. э., афиняне же – потомки старого населения, в данном случае ионян (вот почему они, как и ионяне Эритреи, бросились на помощь восставшим в 500 г. до н. э. ионийским грекам Малой Азии. – Ред.), чем копья дорийцев, они продолжали храбро сражаться с врагом. Несмотря на то что несокрушимые армии Пелопоннесского союза каждый год уничтожали огнем и мечом урожаи зерновых, виноградники и оливковые рощи, афинский флот в ответ опустошал побережье противника и уничтожал вражеские корабли. Моряки противника были не в силах превзойти афинян в выучке и храбрости. Некоторые союзники Афин устраивали мятежи, которые, впрочем, всегда своевременно и жестоко подавлялись. Гений одного из врагов, Брасида, нанес Афинам ощутимые потери во Фракии, однако он погиб в битве на десятый год войны. А с потерей Брасида Спарта, казалось, утратила свою энергию и авторитет. Обе стороны устали от войны, и в 421 г. до н. э. было заключено перемирие на 50 лет, которое, как бы плохо оно ни соблюдалось некоторыми из союзников Спарты, продолжавшими вести войну в различных частях Греции, устранило угрозу Афинам от набегов врага с суши. Кроме того, теперь город мог снова собирать ежегодно огромные денежные суммы. Через несколько лет численность населения, сократившегося в результате войны и эпидемий, восстановилась, и к 415 г. до н. э. город снова был полон сил и намеревался совершить новую дальнюю экспедицию, из которой рассчитывал выйти еще более усилившимся. Теперь на угрозу со стороны Спарты обращали внимания не более, чем на ворчанье старухи. Потеряв территории, Спарта утратила свое могущество, и тот факт, что афинянам удалось сокрушить такого противника, был еще одной причиной, позволявшей Афинам попытаться еще более укрепить свое господство на море.
Теперь все мысли афинян были устремлены на запад. Еще в начале войны Афины обозначили свое присутствие на Сицилии, время от времени отправляя на ее побережье свои эскадры и принимая участие в междоусобных войнах, которые постоянно вели друг против друга сицилийские греки. Таким образом, у них всегда был благовидный предлог для прямого нападения на Сиракузы.
Считалось, что с захватом Сиракуз падет вся Сицилия. Далее на очереди были Карфаген и Италия. А потом с помощью полчищ иберийских наемников Афины надеялись одержать верх над своими врагами из Пелопоннесского союза. Персидская империя ослабела, что также заставляло греков планировать вторжение на ее земли. Казалось, что во всем мире не существовало государства, способного остановить растущую мощь Афин после падения Сиракуз.
Римский историк оставил нам фрагмент своего великого труда, исследование, посвященное тому, к чему могло бы привести вторжение Александра Великого в Италию, если бы оно состоялось. Последующие поколения были склонны рассматривать это исследование как доказательство скорее патриотизма Ливия, нежели его беспристрастности и точности оценок. Но, правильными или ложными были эти размышления, они рассматривали очень отдаленную возможность. Как бы долго ни прожил Александр, его военные амбиции были полностью направлены на Восток, а также на достижение экономического могущества и построение великой империи, где так ярко проявился его гений и где ему удалось максимально проявить свои способности. После его смерти империя была разорвана на части его полководцами. То же самое случилось бы и с империей Наполеона, если бы он внезапно погиб в зените славы. Его империю также поделили бы между собой его маршалы. Кроме того, во времена вторжения афинян на Сицилию Рим был значительно слабее, чем спустя столетие, во времена Александра. Почти не вызывает сомнения тот факт, что Рим можно было бы вычеркнуть из числа независимых государств Запада, если бы в конце V в. до н. э. на его территорию вторглась армия афинян, усиленная испанскими наемниками и вдохновленная победами на Сицилии и в Африке. Это произошло бы вместо случившихся позднее войн окрепшего в военном отношении Рима против ослабевшей Греции.
Афины направили в Сиракузы оснащенную по последнему слову тогдашней техники армию, которую только сумела подготовить претендующая на мировое господство империя. Это действительно была "самая грозная сила, которую свободное цивилизованное государство было в состоянии оснастить и содержать". Афинский флот состоял из ста тридцати четырех военных кораблей (триер) и множества вспомогательных судов. На борту кораблей находился грозный контингент лучших тяжеловооруженных пехотинцев, которых смогли снарядить Афины и их союзники. Кроме того, там же размещалось несколько меньшее количество пращников и лучников. Качество армии поражает не меньше, чем ее количество. Законы Афин требовали оснастить каждую триеру лучшей командой, а каждого воина – лучшим снаряжением. Оснащенный на государственные средства и частные пожертвования всем тем, что способствовало бы успеху экспедиции, летом 415 г. до н. э. афинский флот, еще не зная, что он обречен, начал свой поход к берегам Сицилии.
Город Сиракузы во времена Пелопоннесской войны представлял собой демократическое государство самого беспокойного толка. Он подчинил себе соседние поселения и пытался стать на Сицилии тем, чем Афины уже долгое время были в Восточном Средиземноморье. По численности и воинскому духу его жители были равны афинянам, но значительно уступали им в воинской и морской выучке. Когда в Сиракузах впервые обсуждали возможность агрессии со стороны Афин и некоторые из наиболее дальновидных граждан предложили перед лицом надвигающейся опасности принять меры для укрепления обороны города, большинство их соотечественников восприняли это с презрительным недоверием. Речь одного из таких ораторов дошла до нас в хрониках Фукидида. Многие из ее положений после внесения незначительных изменений могут служить примером того, как в наши дни некоторые представители оппозиционных партий противятся наращиванию наших сил и высмеивают саму мысль о той опасности, которую может представлять собой внезапный рейд французов. Сиракузский оратор призвал соотечественников с презрением игнорировать иллюзорные страхи, которые пытаются посеять некоторые жители города для того, чтобы сосредоточить в своих руках дополнительное влияние и власть. Он заявлял, что в Афинах слишком хорошо понимают свои интересы и никогда ради призрачных надежд не рискнут вызвать враждебность жителей Сиракуз: "Даже если бы враг собирался прийти сюда, – говорил он, – в места, которые находятся так далеко от его баз снабжения, где ему будет противостоять такая сила, как наша, он потерпит неизбежное скорое поражение. У него достаточно кораблей для того, чтобы добраться до нашего острова и перевезти сюда необходимые запасы. Но он никогда не сможет помимо этого перебросить к нашим берегам достаточно мощную армию, которая была бы в состоянии справиться с таким населением, как наше. У афинян не будет укреплений, с которых они могли бы начать осаду города, им придется действовать из лагеря, представляющего собой беспорядочное сборище шалашей, и использовать для осады лишь подручные средства. Но, честно говоря, я не верю, что враг решится на высадку. Давайте же не будем верить всем этим слухам, которые рождаются здесь же. Нужно быть уверенными, что, какой бы враг ни пришел, город всегда знает, как с честью защитить себя".
Такие заявления пришлись по вкусу городскому собранию. С такими же утверждениями сейчас выступают некоторые представители британского общества. Но захватчик все-таки пришел. Он высадился на побережье Сицилии. И если бы афиняне сразу же пошли к Сиракузам, а не потратили почти год на проведение нерешительных и бесцельных операций на других участках, жителям Сиракуз пришлось бы дорого заплатить за свою самоуверенную беззаботность и, вероятно, попасть под ярмо Афин. Но, к счастью для них, из трех полководцев, возглавлявших поход афинян, только двое обладали необходимым опытом, а третий был слаб и некомпетентен. Большой удачей для Сиракуз стало то, что наиболее талантливый из трех полководцев, Алкивиад, вскоре был отстранен от командования в результате интриг соотечественников, а второй, Ламах, еще в самом начале похода погиб в бою. Но самой большой удачей для Сиракуз стало то, что самый слабовольный и нерешительный из афинских военачальников, Никий, остался целым и невредимым и не получил никаких ранений. Он и принял единоличную власть над афинскими армией и флотом на Сицилии. Его нерешительность и чрезмерная осторожность не позволила афинянам воспользоваться теми возможностями, которые открывались перед ними на начальном этапе вторжения. Но даже при таком командующем афинская армия едва не овладела городом. Афиняне разгромили защитников Сиракуз, заперли их внутри городских стен и, как описывалось выше, сумели построить почти сплошную линию укреплений от бухты до бухты через Эпиполы. Замкни они кольцо блокады полностью, городу не оставалось бы ничего другого, как капитулировать.
Алкивиад, наиболее яркий пример гениальности и беспринципности, античный аналог Болингброка, но, в отличие от последнего, обладавший талантом полководца, а также искусством дипломата и оратора, должен был оставить пост командующего и отправиться в Афины, где ему предстояло предстать перед судом. Поэтому ему пришлось бежать в Спарту. (В ночь перед отплытием в Афинах кто-то изуродовал изображения бога Гермеса. Враги Алкивиада распространили слух, что кощунство совершили Алкивиад и его приближенные. До отплытия эскадры при разборе дела в Народном собрании большинство было на стороне Алкивиада, но, когда его вызвали с Сицилии на суд, Алкивиад понял, что ему светит смертная казнь. И сбежал к врагам. – Ред.) Там он направил все свои силы, неудовлетворенное самолюбие и обиду изменника на то, чтобы добиться возобновления войны против Афин и немедленной отправки военной помощи осажденным Сиракузам.
Читая на страницах трудов Фукидида его речь (Фукидид в то время также был изгнан из Афин), мы не можем с уверенностью сказать, вызывают ли утонченные и коварные советы предателя больше восхищения или презрения. После искусного вступления, где Алкивиад пытается развеять подозрения, которые, как он чувствовал, витали над ним, а также убедить спартанцев в том, что его интересы совпадают с интересами Спарты, поскольку их объединяла ненависть к афинской демократии, он заявил:
"В любом случае прислушайтесь к моему мнению по вопросам, которым вы должны уделить самое пристальное внимание. Обладая знанием по этим вопросам, я могу и должен довести его до вас. Мы, афиняне, отправились морем на Сицилию с тем, чтобы покорить сначала греческие, а затем и италийские города. Затем мы намеревались бросить вызов мощи Карфагена и самому Карфагену.
Если все эти планы осуществятся (и мы здесь, в этих стенах, ограничимся лишь их обсуждением), в дальнейшем мы (Афины) намеревались значительно увеличить свой флот за счет неограниченных поставок корабельного леса из Италии, мобилизовать армии всех покоренных греческих городов, а также нанять несметные полчища варваров в Иберии и других странах, имеющих лучших воинов.
После того как все это будет проделано, мы намеревались бросить на Пелопоннес все эти силы. Наш флот блокировал бы ваши города с моря и опустошил бы ваше побережье. Наши армии высадились бы в различных местах и осадили бы ваши города. Некоторые из них были бы взяты штурмом.
Другие были бы взяты после того, как их окружат линиями осадных сооружений. Мы полагали, что в этом случае сокрушить вас будет нетрудно. А после этого мы стали бы во главе всех греческих народов. Что касается расходов, то мы уверены, что каждый из покоренных греческих городов возместит их нам деньгами и запасами, которых хватит не только для возмещения наших трат, но для покорения последующих городов.
Таковы цели этого похода афинян на Сицилию, и вы узнали о них из уст человека, который более из всех живущих на земле подходил бы для их достижения. Другие афинские полководцы, которые сейчас остались на Сицилии, приложат все усилия для того, чтобы воплотить эти планы в жизнь. И будьте уверены, что, если вы не вмешаетесь в самое ближайшее время, эти планы будут выполнены. Сицилийским грекам недостает военного опыта. Но если к их усилиям добавится мощь объединенных против Афин сил, их еще можно спасти. Что же касается сиракузских воинов, пытающихся оказать сопротивление афинянам, они уже бросили на борьбу все свое население и были разбиты. Они не смогут противостоять афинянам на море, и им не удастся долго сопротивляться армии вторжения. И если этот город попадет в руки афинян, они овладеют всей Сицилией, а затем и Италией, а вы вскоре окажетесь перед лицом той опасности, о которой я вас уже предупреждал. Поэтому на Сицилии вы должны бороться за судьбу Пелопоннеса. Отправьте туда ваши триеры немедленно. Пусть на них будут воины, способные достойно сражаться. Но, помимо этого, пусть один из вас, граждан Спарты, отправится туда же, чтобы принять командование и навести порядок и дисциплину в рядах обороняющихся воинов Сиракуз, помочь воспрянуть тем из них, кто потерял веру в победу. Присутствие одного спартанского полководца в их рядах сделает для спасения города больше, чем целая армия".
Далее перебежчик снова убеждал спартанцев в необходимости помочь своим друзьям на Сицилии, укрепить в них дух сопротивления Афинам. Он призывал не только вновь двинуть в Аттику свои армии, но и построить под стенами Афин укрепленные пункты. Алкивиад подробно рассказал обо всем том, чего так опасаются его соотечественники, о том, как нанести Афинам такой удар, от которого они долго не смогут оправиться.