Во Франции генералы из "OB-West" и группы армий "В" сидели в ожидании. Они привели в готовность подчиненные им силы и привлекли бронетанковые резервы; теперь все зависело от действий союзников. Никто не мог точно определить масштабов приближающегося вторжения. Никто не знал, даже не мог вообразить, количество и тоннаж приближающегося флота. Хотя все указывало на то, что объектом атаки будет Нормандия, никто не знал, где будет нанесен главный удар. Немецкие генералы сделали все, что могли. Остальное зависело от солдат, оборонявших побережье. Все вдруг стало зависеть от них. Из своих береговых укрытий солдаты рейха всматривались в море и гадали, учебная это тревога или настоящая.
Майор Вернер Пласкат, сидя в бункере и наблюдая за морем в районе плацдарма "Омаха", не имел никаких указаний от своего начальства с часа ночи. Он замерз и устал, но больше всего был раздражен. Он ощущал себя в полной изоляции. Он не мог понять, почему нет никаких сигналов из штаба полка или дивизии. Он несколько раз проверял исправность связи. В трубке был слышен устойчивый сигнал. Это означало, что ничего серьезного не происходит. Но как быть с парашютистами, с большим количеством пролетевших самолетов? Пласкат не мог отделаться от тревожащей его неопределенности. Он снова направил свою артиллерийскую оптику на темные очертания Шербурского полуострова и стал медленно двигаться вдоль горизонта. Он видел стелющиеся островки тумана, блики от пробивающейся сквозь тучи луны, бесконечные белые гребешки волн. Ничего не изменилось. Все было спокойно.
Его собака Харас мирно спала, растянувшись у его ног. Рядом тихо беседовали капитан Лудц Вилкенинг и лейтенант Фриц Зеен. Пласкат оторвался от окуляра и подошел к ним.
– Ничего там нет, – сказал он, – думаю, надо с этим кончать.
Но он вернулся к прибору, когда небо осветили первые лучи рассвета, чтобы еще раз пройтись вдоль горизонта.
Он устало отвел бинокль влево и медленно начал перемещаться по горизонту. Дойдя до середины залива, Пласкат замер. Он, напрягая зрение, всматривался в даль.
Сквозь таявший туман он увидел, что горизонт наполняется кораблями всех типов и размеров, которые передвигались, как будто пришли уже несколько часов назад. Казалось, их были тысячи. Это была призрачная армада, пришедшая из ниоткуда. Пласкат не мог шевельнуться. Он замер и не верил своим глазам. Ничего подобного он в своей жизни не испытывал. В этот момент весь мир для смелого солдата Пласката перестал существовать. Он потом рассказывал, что когда пришел в себя, то ясно осознал: "Это конец Германии".
Он повернулся к Вилкенингу и Зеену и безразлично произнес:
– Это вторжение. Посмотрите сами.
Потом снял трубку и позвонил майору Блоку в штаб 352-й дивизии.
– Блок, – сказал Пласкат, – это вторжение; кораблей не меньше 10 тысяч. – Сказав это, он понял, что произнес нечто невероятное.
– Возьми себя в руки, – резко ответил Блок, – у американцев и англичан не может быть столько кораблей. Столько ни у кого не может быть!
Недоверие Блока вернуло Пласката в нормальное состояние.
– Если не веришь мне, – закричал он, – давай сюда и посмотри сам. Это фантастика!
Последовала пауза, а потом Блок спросил:
– В каком направлении они идут?
Пласкат с трубкой в руке взглянул на море и сказал:
– Прямо на меня.
Часть третья
День
Глава 1
Такого рассвета здесь еще никогда не было. В сером тусклом свете огромный флот союзников, поражая своей магической и грозной мощью, стоял у берегов пяти нормандских плацдармов. Море было заполнено кораблями. От "Юты" на Шербурском полуострове до "Шпаги" вблизи дельты реки Орн горизонт был украшен развевающимися на ветру военными флагами. На фоне неба были видны контуры огромных линкоров, грозных крейсеров, похожих на гончих эсминцев. За ними стояли командные корабли, утыканные лесом антенн. А за ними низкосидящие десантные корабли и транспорты с десантом. Транспорты окружали заполненные передовыми отрядами десантные корабли, которые ожидали команды подойти к берегу.
Вся эта огромная масса судов была полна активности. Тарахтели, изменяя частоту оборотов, двигатели патрульных катеров, снующих взад и вперед, чтобы выстроить десантные корабли. Завывали краны, выгружая амфибии. Звенели цепи подъемных устройств, выгружающих шлюпки. Десантные суда были наполнены людьми, болезненный вид которых говорил о нелегком путешествии. Небольшие плавсредства, в которые высаживали солдат с больших транспортов, постоянно било о высокие металлические борта. Слышались команды: "Держаться в линию! Держаться в линию!" – так выстраивали десантные средства. На транспортах люди стояли у поручней в ожидании, когда их опустят в болтающиеся внизу в фонтанах брызг лодки. А над всем этим через репродукторы разносились послания и призывы: "Сражайтесь, чтобы ваша рота вышла на берег; сражайтесь, чтобы не затонула ваша лодка; а если у вас останутся силы, бейтесь за свою жизнь!"… "Четвертая дивизия, вперед! Покажите им!"… "Американские рейнджеры, возьмите ваши объекты!"… "Помните Дюнкерк! Помните Ковентри! С вами Бог!"… "Nous mourrons sur le sable de notre France chérie, mais nous ne retournerons pas". "Ребята, пришел ваш час. У вас билет только в один конец. Здесь конец пути. Двадцать девятая, вперед!" Раздались два послания, которые запомнили многие из участников тех событий: "Прощайте те, кто в лодках" и "Господь, который творит на небесах, благословляет имя твое".
У поручней транспортов люди прощались с теми, кто плыл к берегу на другой лодке. Солдаты и матросы, успевшие подружиться за много часов, проведенных рядом, желали друг другу удачи. Многие обменивались адресами "на всякий случай". Сержант инженерной службы Рой Стивене из 29-й дивизии искал на переполненной палубе своего брата-близнеца. Он, наконец, нашел его. Брат протянул руку, чтобы попрощаться. Рой сказал: "Пожмем друг другу руки на дорогах Франции". Больше Рой своего брата не видел. На британском корабле "Принц Леопольд" капитан Джозеф Лейси, который был капелланом 5-го и 2-го батальонов рейнджеров, ходил по палубе среди ждавших погрузки на десантные суда и читал молитву. Рядовой Макс Колеман услышал слова: "Я буду исполнять вашу молитву здесь и дальше. То, что вам предстоит сегодня совершить, и будет вашей молитвой".
На всех кораблях командиры произносили перед своими подчиненными напутственные слова. Подполковник Джон О'Нейл, командир специального инженерного подразделения, в чью задачу входило разминирование минных полей и подрыв заминированных препятствий, громко произнес: "Пусть там будет потоп или ад, мы снесем эти препятствия". Подполковник Элзи Мур, командир инженерной бригады, которая высаживалась на плацдарме "Юта", не знал, что сказать. Потом решил прочитать подходящий, по его мнению, отрывок из шекспировского "Генриха V". Но он вспомнил только первую строку: "Еще раз в этот пролом, дорогие друзья…" На этом он остановился и решил больше не говорить. Майор Кинг из 3-й британской дивизии тоже решил прочесть отрывок из той же пьесы. Отрывок заканчивался словами: "Кто этот день переживет, / До дома кто дотянет, / Пусть обещает наперед, / Что встанет он, когда народ / Сей славный день помянет".
Темп операции увеличивался. В зонах американского десанта все больше шлюпок с личным составом подходили к десантным судам, которые курсировали между берегом и большими транспортами. Люди в шлюпках были промокшие, больные и несчастные. Их путь в Нормандию через плацдармы "Юта" и "Омаха" был очень сложным и рискованным. Солдаты несли столько снаряжения, что едва могли двигаться. У каждого был защитный костюм, саперный инструмент, противогаз, аптечка, запас провизии, неприкосновенный запас, ножи. У каждого был дополнительный запас гранат, взрывчатки и патронов, число которых доходило до 250. Кроме того, некоторые несли на себе специальное снаряжение и оборудование, которое требовалось для выполнения специальных задач. Некоторые оценивали свой вес не менее чем в 300 фунтов, когда они ковыляли по палубе, чтобы погрузиться в шлюпки. Вся эта экипировка была необходима, но майору Гердену Джонсону из 4-й пехотной дивизии показалось, что его люди "ползли буквально как черепахи". Лейтенант Билл Вильяме из 29-й дивизии думал, что его солдаты так перегружены, что "будут не в состоянии вести боевые действия". Рядовой Рудольф Мозго, глядя через борт транспорта на прыгающий на волнах десантный корабль, подумал, что если он в него попадет, то "половина сражения будет выиграна".
Потери начались еще до того, как десант вступил в бой, в частности во время погрузки в десантные суда. Капрал Харольд Джанзел из минометного взвода, нагруженный полевыми телефонами и мотками кабеля, балансируя, выбирал момент, чтобы прыгнуть в болтающийся под ним десантный корабль. Он промахнулся и упал на дно с высоты 12 футов. Его так ударило собственным карабином, что он потерял сознание. Были и более серьезные травмы. Сержант Ромео Помпеи услышал внизу крик. Он посмотрел туда и увидел человека, которому зажало ногу между двумя бортами. Сам Помпеи прыгнул тоже неудачно: при падении ему выбило передние зубы.
Тем, кого выгружали из транспортов с помощью шлюпбалок, было не легче. Майор Томас Даллас, командир 29-го батальона, и его штаб повисли в воздухе на половине расстояния между палубой и водой. Механизм подъемного устройства заклинило. Они висели так двадцать минут под отверстием для слива нечистот. "Постоянно приходилось уклоняться от выбросов, – вспоминал он, – эти двадцать минут нас окончательно вымотали".
Волны были так высоки, что опускаемые на цепях десантные суда то проваливались, то снова поднимались до уровня палубы. Отряд рейнджеров чуть не выбросило обратно на палубу.
Было пять тридцать утра. Первая волна морского десанта была на пути к берегу. Из всего многочисленного десанта, который с огромным трудом был собран свободным миром, начинать атаку предстояло только 3 тысячам человек. В их число входили подразделения 1-й, 29-й и 4-й дивизий, а также армейские и военно-морские подразделения для подводного подрыва препятствий, танковые батальоны и рейнджеры. У каждой команды была своя зона высадки. Например, 16-й полк 1-й дивизии генерал-майора Кларенса Хюбнера должен был высадиться на одной половине плацдарма "Омаха", а 116-й полк 29-й дивизии генерал-майора Чарльза Герхарда на другой.
Зоны подразделялись на сектора, каждый из которых имел кодовое название. Команды из состава 1-й дивизии должны были высаживаться в секторах "Светло-красный", "Зеленая лиса", "Красная лиса", а команды 29-й дивизии – в секторах "Чарли", "Зеленая собака", "Белая собака", "Красная собака" и "Светло-зеленый".
Схема высадки для плацдармов "Омаха" и "Юта" была спланирована с точностью до минуты. У 29-й дивизии, высаживающейся на своей половине "Омахи" в час "Н" без пяти минут – в шесть двадцать пять утра, 32 плавающих танка займут позиции на берегу в секторах "Белая собака" и "Зеленая собака" и прикроют первую фазу операции. В час "Н", то есть в шесть тридцать, большие десантные корабли доставят танки и выгрузят их в секторах "Светло-зеленый" и "Красная собака". Минутой позже – в шесть тридцать одна во всех секторах начнут высаживаться остальные силы передового десанта. Через две минуты – в шесть тридцать три начнут выполнять свою трудную и опасную работу под водой инженерные подразделения. Они должны проделать в заминированных препятствиях 16 проходов шириной 50 ярдов. На эту работу им отвели только двадцать семь минут. Начиная с семи часов, с интервалом в шесть минут, пятью волнами начнут высаживаться главные силы десанта.
Это был базовый план высадки для обоих плацдармов. Все было предусмотрено с большой точностью. Например, артиллерию нужно было доставить на плацдарм "Омаха" в течение ближайших полутора часов; а краны, тягачи и передвижные ремонтные станции должны были прибыть к десяти тридцати. План был очень насыщен, но разработчики старались учесть все непредвиденные обстоятельства.
Десантники первой волны еще не могли разглядеть туманный берег Нормандии. Они находились от него на расстоянии более 9 миль. Некоторые боевые корабли уже вели дуэли с береговой артиллерией, но эти действия были удалены от тех, кто находился в десантных судах; по ним никто не стрелял. Основным их противником была морская болезнь. Немного было тех, кого она миновала. В каждой десантной лодке находилось около 30 человек со своим тяжелым снаряжением. Лодки сидели так низко в воде, что волны переваливали через борта. С каждой волной лодки сильно бросало. Полковник Юджин Кеффи из 1-й инженерной бригады запомнил, что некоторые из его подчиненных "просто лежали пластом, обливаемые водой, не понимая, живы они или нет". Но тем, кто не был подвержен морской болезни, зрелище гигантского флота вторжения запомнилось как прекрасное и удивительное. В лодке капрала Джеральда Берта, в которой находилась команда подрывников, один из его товарищей с сожалением заметил, что не взял с собой фотоаппарат.
В 30 милях лейтенант Генрих Хоффман, находясь на головном торпедном катере своей 5-й флотилии, заметил прямо по курсу странный туман. Пока Хоффман наблюдал, из-за тумана вылетел самолет. Это подтвердило подозрения лейтенанта: дымовая завеса. Хоффман направил свой и идущие за ним два торпедных катера на завесу. То, что он увидел за дымом, поразило его. Он вышел на огромный британский военно-морской флот. Перед ним высились линкоры, крейсеры и эсминцы. Хоффман говорил потом, что чувствовал себя "сидящим в маленьком ялике". Почти сразу вокруг его маленьких катеров стали падать снаряды. Без промедления отважный Хоффман дал приказ атаковать противника, превосходящего его в бесчисленное число раз. Через несколько секунд произошла единственная морская атака немцев в день "D" – было выпущено 18 торпед.
На мостике норвежского эсминца "Свеннер" лейтенант королевских сил Десмонд Ллойд увидел приближающиеся торпеды. Их обнаружили и офицеры на мостиках "Ворспайта", "Рамиллеса" и "Ларгса". "Ларгс" сразу дал полный ход. Две торпеды прошли между "Ворспайтом" и "Рамиллесом". "Свеннер" увернуться не смог. Капитан кричал: "Полный вперед!", "Право руля!", "Лево руля!" – в надежде поставить корабль параллельно курсу торпед. Лейтенант Ллойд, наблюдая в бинокль, видел, что торпеды должны попасть в корпус корабля прямо под капитанским мостиком. В этот момент он успел подумать: "Как высоко я взлечу?" А "Свеннер" мучительно медленно поворачивал влево, и Ллойду уже показалось, что попадания не будет. Но он ошибся. Одна из торпед попала прямо в паровые котлы. "Свеннер" поднялся над водой, задрожал и разломился пополам. С находившегося рядом британского тральщика "Дунбар" старший кочегар Роберт Доув видел, как уходил под воду эсминец с задранными вверх кормой и носом, образуя идеальную букву "V". Погибло 30 человек. Лейтенант Ллойд продержался в воде почти двадцать минут, не давая утонуть матросу, у которого была сломана нога. Их подобрал эсминец "Свифт".
Хоффману удалось благополучно укрыться за завесой; он сразу послал донесение в Гавр, не зная, что его радио вышло из строя во время боя.
На флагманском корабле "Августа", стоявшем в море у американских плацдармов, генерал-лейтенант Омар Бредли заткнул уши ватой и настроил бинокль на одну из десантных лодок, которая шла по направлению к берегу. Части его 1-й армии постепенно высаживались на берег.
Он был очень обеспокоен. Еще несколько часов назад он считал, что длинную прибрежную полосу от "Омахи" на восток до британской зоны обороняет неукомплектованная "стационарная" 716-я немецкая дивизия. Но перед отплытием из Англии у разведки появились данные о том, что оборона усилена еще одной дивизией. Новость пришла слишком поздно для того, чтобы Бредли мог сообщить о ней десантирующимся войскам. И теперь его 1-я и 29-я дивизии не знали о том, что полностью укомплектованная, имеющая боевой опыт 352-я дивизия также обороняет побережье.
С минуты на минуту должен был начаться обстрел десантного плацдарма из корабельной артиллерии. В нескольких милях от "Августы" контр-адмирал Жаяр, находившийся на борту легкого крейсера "Монткальм", обратился к офицерам и матросам. "C'est une chose terrible et monstrueuse que d'etre obligé de tirer sur notre propre partie, – эмоционально сказал он, – mais je vous demande de le faire aujourd'hui". На американском эсминце "Кармик", стоявшем в 4 милях от плацдарма "Омаха", командир корабля Роберт Бир, нажав на кнопку внутренней связи, сказал: "Слушайте все. Ребята, это, наверное, самая главная вечеринка в вашей жизни. Так выйдем на палубу и спляшем!"
Было пять пятьдесят утра. Британские корабли обстреливали побережье уже двадцать минут. Теперь настала очередь американцев. На зону вторжения обрушился шквал огня. Разрывы сотрясали все побережье Нормандии, когда крупнокалиберная морская артиллерия наносила удары по заранее намеченным целям. Серое небо ярко озарял огонь, вырывавшийся из стволов, а берег был покрыт возносящимся в небо черным дымом от разрывов снарядов.
У плацдармов "Шпага", "Юнона" и "Золото" линкоры "Ворспайт" и "Рамиллес" выпустили тонны снарядов из своих 15-дюймовых орудий по немецким батареям, расположенным в Гавре и в районе устья реки Орн. Крейсеры и эсминцы, маневрируя, вели обстрел бетонных бункеров, огневых точек и окопов. Стрелявший с невероятной точностью британский "Аякс" поразил батарею из четырех шестидюймовых орудий с дистанции 6 миль. В районе плацдарма "Омаха" линкоры "Техас" и "Арканзас", имея общую огневую мощь в 10 14-, 12 12– и 12 5-дюймовых орудий, выпустили по береговой батарее в Пуант-дю-Ок 600 снарядов, сделав все возможное для облегчения боевой задачи батальонам рейнджеров, штурмующим отвесные обрывы высотой 100 футов. Перед плацдармом "Юта" линкор "Невада", крейсеры "Тускалуза", "Куинси" и "Черный принц" заметно накренялись на один борт, когда вели залповый огонь по береговым батареям. Тяжелые корабли вели огонь с дистанции 5–6 миль, более легкие эсминцы подходили к берегу на расстояние около 2 миль и, не подставляя борта, обстреливали огневые позиции противника.
Залповая бомбардировка с моря производила сильное психическое воздействие. Младший лейтенант Ричард Райленд из королевских военно-морских сил чувствовал себя необыкновенно гордым, когда "наблюдал за действиями величественных больших кораблей", и сожалел о том, "что такое зрелище может больше никогда не повториться". Писарь 3-го класса Чарльз Ленгли был на борту американского линкора "Невада" и сильно испугался, когда стали стрелять орудия главного калибра. Он не мог себе представить, как "противник может вынести такую бомбардировку". Те, кто в это время находился в шедших в сторону берега десантных судах, приветствовали пролетавшие над их головой тонны стали радостными возгласами.