Решающий удар по "Черной руке" принц-регент Александр готовил долго и терпеливо. Подходящий случай выдался лишь осенью 1916 года, когда почти все сербские части уже были выведены с Корфу и находились на Салоникском фронте. 11 сентября во время инспекционной поездки принца-регента на позиции 3-й армии его автомобиль был обстрелян неизвестными лицами возле деревни Острово. Во время покушения никто не пострадал, однако террористам тоже удалось беспрепятственно скрыться с места происшествия.
Стрельба на фронте – явление нередкое, случается, при этом гибнут даже генералы, а то и главнокомандующие. Однако после долгого расследования виновной в организации покушения была объявлена "Черная рука" – точнее, ее лидеры: начальник штаба 3-й армии полковник Димитриевич и начальник разведки 3-й армии майор Любомир Вулович. Вслед за этим под суд военного трибунала были отданы и другие известные властям члены "Черной руки".
Состав трибунала был назначен военным министром Божидаром Терзичем по согласованию с регентом Александром и с ведома премьера Пашича. Следствие велось крайне небрежно – достаточно сказать, что обвинение умудрилось запутаться даже в дате покушения: одни документы называли 11 сентября по новому стилю, другие – 12 сентября по старому стилю, который использовался в Сербии, как и в России. Кроме того, непосредственных участников покушения обнаружить так и не удалось. В итоге обвинению пришлось базироваться исключительно на косвенных уликах.
Судебный процесс продолжался два месяца – со 2 апреля по 5 июня 1917 года. Кроме обвинения в организации покушения на регента, членам "Черной руки" вменялись подготовка к убийству премьера Пашича и создание подрывной террористической организации, ставящей своей целью свержение династии Карагеоргиевичей, а также… государственная измена и тайные сношения с Австро-Венгрией!
Все подсудимые отвергли обвинения в измене, в контактах с австрийцами и в организации покушения на наследника. Полковник Димитриевич заявил, что о деятельности организации "Объединение или смерть" так или иначе были осведомлены и члены правительства, и представители королевского дома. Апис признал, что организаторы убийства эрцгерцога проходили подготовку у его людей и были направлены в Боснию с его санкции. Но он утверждал, что не верил в возможность покушения, считая, что эрцгерцог будет сопровождаться очень сильной охраной. Позже он якобы даже пытался вернуть "боевиков" обратно в Сербию, но в этом не преуспел.
В итоге подготовку покушения на премьера Пашича суд не смог доказать вообще, доказательства заговора против регента Александра тоже были крайне слабыми. Никаких документов, подтверждающих обвинение в заговоре, предъявлено не было. Тем не менее свидетели защиты не заслушивались, а когда старый член общества "Объединение или смерть" Мустафа Голубич попытался дать показания в пользу обвиняемых, он был лишен слова. Самому Голубичу еще повезло – он не был военным, и поэтому обвинить его в заговоре и покушении было довольно сложно.
Тем не менее приговор был вынесен. Лидеры "Черной руки" – Драгутин Димитриевич, Любомир Вулович и Радо Малобабич были приговорены к смертной казни и расстреляны в ночь с 25 на 26 июня в овраге на окраине Салоник. Так ушли из жизни главные организаторы покушения на эрцгерцога Франца-Фердинанда, унеся в могилу тайну этого убийства.
Остальные обвиняемые – Милан Милованович, Радое Лазич, Чедомир Попович (брат лидера социал-демократической партии Душана Поповича), Владимир Туцович, Велимир Вемич, Богдан Раденкович, Дамьян Попович, Мухаммед Мехмедбашич и ряд других – получили разные сроки тюремного заключения и каторжных работ. Ни один из них виновным себя не признал. Апис писал в своем предсмертном письме:
"Пусть Сербия будет счастлива и пусть исполнится наш святой завет объединения всех сербов и югославян – тогда и после своей смерти я буду счастлив, а боль, которую я ощущаю от того, что должен погибнуть от сербской винтовки, будет мне легка в убеждении, что она приставлена к моей груди ради добра Сербии и сербского народа, которому я посвятил всю свою жизнь".
Уже находясь в тюремной камере, 10 апреля 1917 года полковник Димитриевич написал для военного министра Сербии подробный отчет об агентурной работе против Австро-Венгрии и об организации повстанческого движения на оккупированных территориях. Даже будучи в тюрьме, зная, что ему грозит смертная казнь, он все еще ощущал себя сербским офицером…
Расправа правительства с "Черной рукой" вызвала недоумение и даже возмущение в рядах союзников. Даже французское правительство намекнуло Пашичу о необходимости соблюдать осторожность и осмотрительность, дабы не повредить единству югославян. Причастность Димитриевича и его товарищей к покушению на регента у многих вызывала сомнение, а обвинение в заговоре против премьера и правительства вообще было шито белыми нитками. Уже 7 июля в швейцарской газете "Цюрихер цайтунг" появилась статья сербского журналиста Светолика Якшича, в которой было заявлено о подложности материалов обвинительного заключения. Якшич заявлял, что правительство фальсифицировало процесс, чтобы расправиться с неугодными ему офицерами.
В ответ Пашич приказал арестовать Якшича, находившегося на Корфу. Журналист был отдан под суд и приговорен к 20 годам тюремного заключения за "антигосударственную пропаганду". Но эта акция только подлила масла в огонь, вызывав еще больший взрыв возмущения среди сербской эмиграции. Заместитель председателя Югословенского комитета Хинко Хинкович назвал действия Пашича "варварством". Английский историк Роберт Сетон-Уотсон и обозреватель "Таймс" Генри Уикгем Стид заявили, что оба процесса нанесли значительный ущерб престижу Сербии и ее руководства. Три министра от оппозиционных партий, Любомир Давидович, Милорад Драшкович и Воислав Маринкович, заявили протест против решения суда и 9 июня вышли из состава правительства Пашича.
В ответ сербские судебные власти и Министерство внутренних дел опубликовали в Салониках протоколы процесса над "Черной рукой" под громким заглавием "Тайная преступная организация" ("Таjна превратна организацjа. Извештаj са претреса у воjном суду за официре у Солуну") и запретили публикацию всех других материалов о процессе. Поэтому истинные подробности покушения на регента Александра так и остались тайной. Но уже в 1918 году министр внутренних дел Любомир Иованович-Патак в разговоре с хорватским политическим деятелем Святозаром Прибичевичем признал, что сербское правительство было заинтересовано в ликвидации "Черной руки".
Сразу после войны в Сербии, и за ее пределами многие ставили под сомнение обвинения, выдвинутые в адрес "Черной руки". Противники Пашича и Александра (17 августа 1921 года взошедшего на престол под именем короля Александра I) заявляли, что правительство организовало судебный фарс с целью уничтожения политических противников. Выдвигалась даже версия, что сербское правительство собиралось подключиться к тайным переговорам с Австро-Венгрией, которые союзники вели через принца Сикста Бурбонского, и устранение тайной антиавстрийской организации, повинной в убийстве Франца-Фердинанда, было одним из шагов к примирению с Габсбургами.
В 1924 году Мустафа Голубич пытался организовать международную кампанию за пересмотр итогов Салоникского процесса и приговора лидерам "Черной руки". Однако официальная реабилитация "Черной руки" состоялась лишь через тридцать лет. В 1953 году, уже в социалистической Югославии состоялся пересмотр итогов Салоникского процесса. После изучения документов из личных архивов короля Александра и Министерства внутренних дел Югославии было объявлено, что покушение на принца-регента инсценировал не кто иной, как сам министр внутренних дел Сербии Любомир Иованович-Патак. Прямой причастности к этой провокации премьера Пашича и регента Александра новое расследование не установило.
В итоге Верховный суд Народной республики Сербии аннулировал приговор Салоникского военного трибунала и полностью реабилитировал всех обвиняемых. Правда, до этого момента дожил лишь один из них – Радое Лазич…
Основная литература:
1. Писарев Ю.А. Сербия и Черногория в Первой мировой войне. М., Наука, 1968.
2. Смирнова Н.Д. История Албании в XX веке. М.: Наука, 2003
3. Нотович Ф.И. Дипломатическая борьба в годы Первой мировой войны. М. – Л.: Изд-во АН СССР, 1947.
4. Васильева Н., Гаврилов В. Балканский тупик?.. Историческая судьба Югославии в ХХ веке. М.: Гея Итэрум, 2000.
5. Задохин А., Низовский Г. Пороховой погреб Европы. Балканские войны ХХ века. М.: Вече, 2000.
6. Залесский К.А. Первая мировая война: правители и военачальники. Биографический энциклопедический словарь. М.: Вече, 2000.
7. Коленковский А.К. Дарданелльская операция. М.: Военмориздат, 1938.
8. Томази А. Морская война на Адриатическом море. М. – Л.: Военмориздат, 1940.
9. История Первой мировой войны. Т. 2. М.: Наука, 1975.
10. Флот в Первой мировой войне. М.: Воениздат, 1964.
Вместо послесловия
Крушение Австро-Венгрии в 1918 году
1. Маневры Центральных держав в поисках мира. Крах Салоникского фронта и отпадение Болгарии
К августу 1918 года внутреннее положение в двуединой монархии резко ухудшилось. Хотя ситуацию с продовольствием благодаря оккупации Украины удалось временно нормализовать, а мятежи, вспыхнувшие в мае и в июне в чешских, словацких и венгерских частях, были быстро подавлены, крестьянские районы империи (особенно национальные) проявляли все большее недовольство.
Тем временем провал июльского наступления австрийцев на Пьяве и прорыв германского фронта под Амьеном 8 августа поставили Центральные державы в очень тяжелое положение. 14 августа на межсоюзническом совещании в Ставке германского командования в Спа австрийский министр иностранных дел граф Буриан заявил, что:
"Австро-Венгрия достигла предела своих сил, и… сомнительно, окажется ли она в состоянии выдержать предстоящую зимнюю кампанию".
Немцы, в принципе, соглашались, что надо искать выход из войны дипломатическим путем. Однако они противились немедленному официальному обращению к странам Антанты с предложением о заключении мира, опасаясь, что такой шаг откроет союзникам всю слабость Центральных держав. Германские военные все еще надеялись остановить и разгромить врага, а дипломаты предпочитали вести переговоры о мире тайно и с каждым из противников по отдельности. Комиссия германского рейхстага, уже после войны расследовавшая причины поражения, писала в своем докладе, что
"вплоть до 15 июля верховное командование… отказывалось вести мирные переговоры на основании расчета, что война кончится вничью".
Однако 14 сентября 1918 года граф Буриан все же обратился к правительствам Антанты с официальным предложением собрать в одной из нейтральных стран конференцию для того, чтобы обсудить перспективы возможного мира и
"предпринять попытку выяснить, имеются ли основы для соглашения, которое могло бы отвратить Европу от катастрофы самоубийственного продолжения войны".
Но Антанта тотчас же отвергла эту идею. Соединенные Штаты заявили, что подобные основы уже изложены в "14 пунктах" Вильсона" и что они
"не могут и не желают вступать в переговоры о конференции по вопросам, относительно которых они уже столь ясно определили свою позицию".
Английский министр иностранных дел Бальфур, выступая 16 октября в отеле "Савой", откровенно выразил сомнение в искренности австрийского правительства:
"Я не могу заставить себя поверить, что неприятель честно предлагает нам прийти к соглашению на условиях, которые мы могли бы принять. Это не попытка договориться о мире, это попытка ослабить наши силы, которые они не могут сломить на полях сражений…"
27 сентября лидер оппозиции Асквит добавил:
"Каковы бы ни были побуждения графа Буриана, его нынешнее предложение не кажется мне сколько-нибудь деловым… У меня нет желания уходить в эти туманные дебри".
Италия заявила, что будет вести войну вплоть до освобождения всех земель, населенных итальянцами. Ну а французы вообще не сказали ничего внятного – они наконец-то перешли в наступление и теперь жаждали крови.
15 сентября союзники нанесли удар на Салоникском фронте. Имея в общей сложности 29 дивизий (10 греческих, 8 французских, 6 сербских, 4 английских и 1 итальянская) и порядка 770 тысяч человек личного состава, они не обладали здесь решающим превосходством над 17 болгарскими и австрийскими дивизиями, вместе со вспомогательными частями насчитывавшими в своем составе до 600 тысяч человек.
Но болгарская армия, чьи части составляли основу фронта, уже утратила боевой дух и не выдержала удара. В первый же день наступления оборона была прорвана на протяжении 15 километров, и дивизии союзников устремились на север, в глубь Сербии. Основную массу войск, введенных в прорыв, составляли сербские дивизии. К 20 октября прорыв уже имел 45 километров по фронту и 40 в глубину, 22 октября сербские войска вышли на линию реки Вардар и к городу Криволаку, а полоса прорыва достигла 150 километров. Связь между 2-й болгарской и 11-й "германской" армиями была нарушена. В последующие дни 11-я армия, не успевшая отойти по тяжелым горным тропам, оказалась в окружении в районе Скопле и была принуждена капитулировать – в плен попали около 80 тысяч человек.
25 сентября Болгария запросила перемирия, еще через четыре дня это перемирие было подписано. Болгария выходила из войны, а в кольце обороны Центральных держав возникла огромная брешь. Хуже того – капитуляция Болгарии не просто делала Четверной союз тройственным, она ставила под угрозу коммуникации Австрии и Германии с Турцией. Против угрозы с юга срочно была повернута находящаяся в Румынии группа генерала Макензена, усиленная двумя австрийскими и четырьмя немецкими резервными дивизиями; в ее задачу входило восстановить фронт и остановить наступление союзников.
В этих условиях даже германские военные согласились с тем, что надо просить мира. 3 октября 1918 года ставленник армии рейхсканцлер Гертлинг подал в отставку, в Германии было сформировано коалиционное правительство, в которое вошли представители всех парламентских партий; главой его стал известный либерал принц Максом Баденский. В ночь на 5 октября это правительство обратилось к Антанте с просьбой о заключении мира на условиях вильсоновских "14 пунктов". Вслед за Германией согласие на эти условия выразили Австро-Венгрия и Турция.
Чернин считает, что сам Вильсон, в принципе, был согласен на эти условия, но
"…уже был лишен силы, необходимой для проведения его воли против определенных желаний остальных трех членов Совета [четырех]".
Однако еще в своей речи от 27 сентября американский президент вполне ясно заявлял:
"Невозможно заключить мир с правительствами Центральных держав на основе каких-либо сделок и компромиссов, потому что мы уже имели дело с этими державами раньше и видели недавно, какие они заключили соглашения с другими государствами – участниками этой войны – в Брест-Литовске и Бухаресте. Мы убедились, что эти правительства бесчестны и не хотят справедливости. Они не соблюдают договоров, не признают никаких принципов, только силу и свои собственные интересы… Мы по-разному мыслим и говорим на разных языках".
В ответной ноте государственного секретаря Лансинга от 8 октября было совершенно недвусмысленно указано главное условие перемирия – отвод германских и австрийских войск со всех оккупированных территорий. Впрочем, их список не включал Украину и Прибалтику, зато в нем фигурировала Эльзас-Лотарингия, что немцы (кстати, вполне обоснованно) считали нарушением принципов мира "без аннексий и контрибуций".
12 октября германское правительство согласилось принять вильсоновские "14 пунктов" и объявило о своей готовности эвакуировать занятую территорию. Но союзникам этого уже было мало. Чувствуя, что враг находится на пределе своих сил, они постоянно увеличивали свои требования и тянули с окончательным ответом. Как пишет в своих мемуарах Ллойд-Джордж:
"К несчастью для Германии, эти миролюбивые рассуждения германского правительства совпали с новыми инцидентами, возбудившими негодование общественного мнения союзников; требования союзников приняли более жесткий характер".