Деньги они вымогали звонками по телефону-автомату на Старом Арбате. Обедают в "Мзиури", потом звонят, вымогают деньги, путают, угрожают и возвращаются в ресторан. Всё довольно примитивно.
Потом они похитили человека, семья которого проживает в Зестафони. Звали его Паата Зиракадзе. Вымогали около миллиона долларов.
Я встретился с его матерью, родственниками, уговорил не платить. Мать боялась, но я ей пообещал, что сына обязательно найдём.
Работали день и ночь. Две недели не были дома. Шли по следам этой банды. Мы установили места их проживания, их автотранспорт. Поставили в гостиничных номерах прослушивающую технику. Наконец наружному наблюдению удалось сфотографировать, как они брали заложника, Нашли место, где его держали. Но решили его не освобождать, пока не найдём Паату. Ещё три дня наружка шла. по следу бандитов и вышла на дом отдыха в Подмосковье, где и держали Зиракадзе.
Дальше было, как обычно: ""Альфа", всем стоять, вы арестованы!"
В ту же ночь провели обыски по другим установленным квартирам и освободили ещё двух заложников. Задержали шестнадцать бандитов!
Таких дел могу рассказать целую книгу.
Опер оперу рознь
- Ты начинал свою карьеру в органах в роли тайного агента КГБ. Таких не любят, называют "стукачами".
- Агент агенту рознь. Я был агентом военной контрразведки и считал это важным делом. Есть агенты по пятому направлению - политическому сыску, которые за бабки сдают друзей. А есть - настоящие герои, которые рискуют жизнью, спасая иногда незнакомых людей. Нечего всех валить в одну кучу. Я злюсь, когда говорят про любую агентуру "стукачи". Многие же действуют в преступных группировках, они настоящие герои, знают, что если их раскроют - убьют на месте. Это люди более смелые, чем даже разведчики. Найдут, допустим, нашего разведчика-нелегала в той же Англии, Америке, его никто не убьёт. Посадят в тюрьму, будут судить, обменяют. У него есть шанс добиться справедливого суда. И он получит ровно столько, сколько заслуживает за ущерб, нанесённый стране своего пребывания. Если в России найдут английского шпиона, у него тоже есть возможность добиться суда. Может быть, несправедливого, вот как с Поупом. Но всё же суда…
У агента, который действует среди бандитов, отморозков, террористов, нет шанса на суд. Перед многими из них я готов снять шляпу и поклониться им в ноги. Они же спасают жизнь мирных людей! Именно они составляют мощь и силу любой спецслужбы. Не открытые сотрудники, не здановичи, которые врут по телевидению, а именно те люди, которые ежедневно рискуют жизнью, и никто о них никогда не узнает. Когда я стал онером, у меня они были - вот такие агенты.
Опер оперу тоже рознь - зависит от того, кто чем занимается. Один направляет своего агента на раскрытие преступлений, на предотвращение террористических актов, а другой - на сбор анекдотов: кто рассказал анекдот про Путина, кто смеётся над Ивановым или Патрушевым…
Нельзя одного и того же агента использовать и для сбора анекдотов, и для работы в преступной среде, внедрять его в террористические организации. Это разные специальности. И не сможет оперативный работник, который вырос на политическом сыске, служить в подразделении по борьбе с терроризмом. И наоборот. Одно дело - спасать жизнь людей, а другое - затыкать им рот.
Молодым сотрудникам рассказывают случай; как во время войны полк прорывался из окружения, командир был ранен, фашисты наступали на пятки. Несколько человек должны были задержать врага. Умереть, чтобы спасти остальных. Командир сказал особисту: возьми любой взвод и продержись, сколько можешь. И тогда особист перед строем приказывает: "Мои люди, ко мне!" И вышли все агенты. И все полегли. Стукачи? Агенты. Каков опер, таковы и его агенты.
Представь в этой ситуации Путина. Вот он встал бы перед строем:
"Мои люди, ко мне!", и кто бы вышел? Патрушев? Этот за Родину убить может, а умереть - никогда.
Я не стыжусь своей работы. Пусть Зданович стыдится.
- То есть ты никогда не совершал поступков, которых стыдишься?
- Я стыжусь того, что смалодушничал и написал рапорт на своего начальника отдела Платонова. В 1995 году, после событий в Будённовске, был снят Степашин, и директором ФСК назначили Барсукова. Шла чистка, и сняли почти всех начальников отделов. В том числе и Платонова. Но так как его снимать было не за что, спровоцировали конфликт. Платонов пришёл к Волоху, вновь назначенному начальнику Оперативного управления. А тот стал на него орать.
Платонов вернулся и говорит в сердцах: "Я бы его застрелил. Вот мерзавец!" Это слышали несколько человек. Нас стали вызывать и требовать на Платонова писать рапорта. Я понимал, что это просто нервы, человек не сдержался, что никогда он Волоха не застрелит. Тем не менее слова-то были произнесены.
Я заявил, что это ерунда, но меня всё равно вызвали и приказали писать рапорт. Я подчинился, потом пошёл к Платонову и сказал: "Александр Михайлович, я на вас рапорт написал, извините". Он говорит: "Да ладно. Не ты один написал". Это - главное, за что мне стыдно.
Второе. В 1995 году я участвовал в провокации против известного правозащитника Сергея Григорянца. Его в ФСБ просто ненавидят. В особенности те, кто по пятой линии работал. Его постоянно прослушивали, следили за ним. В 1994–1995 годы на него давили, чтобы он отказался от своей правозащитной деятельности. Но мужик оказался упёртый, с ним ничего сделать не могли.
В конце 1995 года он вместе с двумя чеченками должен был выехать за границу на какую-то правозащитную конференцию с видеоматериалами о преступлениях, совершённых российскими войсками в Чечне. Начальник Оперативного управления Волох нас вызвал к себе в кабинет и доложил Барсукову, что, мол, люди готовы, выезжают на задание. По технике была получена информация, что Григорянц с этими материалами собирается выехать из страны. Волох приказал видеокассеты изъять, похитить или привести в негодность. Мы спросили - если изымать, то на основании чего? Мы сами не можем, это дело таможни, а у неё нет права изымать документы. Они же не запрещённые.
Необходимо было основание, чтобы Григорянца со спутницами досмотреть в Шереметьево-2, задержать, не пустить в самолет. Кто-то предложил: "Надо им чего-нибудь загрузить". Волох усмехнулся: "Ну да, наркотики Григорянцу? Кто ж поверит?" - "Ну, тогда надо патроны подбросить". Волох говорит: "Согласен. Наркотики на границе - это уголовное дело. Нам не нужно уголовное дело. Зачем нам шум. Надо только материалы похитить или испортить". - "Патроны надо одной из чеченок подбросить, потом взять объяснение, что сумку взяла у знакомых, а там оказались патроны. Ведь где чеченцы, гам патроны". Волох согласился: "Да, да; хорошо. А патроны есть? Только смотрите, не из серии ФСБ, чтобы потом не определили, что это с нашего склада".
Моей задачей было состыковаться с наружкой (они вели Григорянца), довести до таможни и показать - вот они. А там уже был полковник Сурков, помощник Волоха. Патроны подбросила либо таможня при досмотре, либо Сурков. Не знаю кто. Мы свою работу сделали. Григорянц в этот день никуда не вылетел, а если вылетел, то без тех документов.
Вот за эти два случая мне стыдно.
- Это всё?
- Это главное.
- Саша, извини, но я должен задать тебе неприятный вопрос. Получается, что ты как луч света в тёмном царстве. Ты утверждаешь, что никогда не работал "налево", даже не пользовался тем, что само шло в руки, - словом, всегда жил на зарплату?
- Я отвечу тебе так. У каждого в жизни есть эпизоды, о которых не станешь распространяться публично. И я не буду. Помнишь, как в песне поётся:
Судьба меня качана,
Но и сам я не святой…
В моей биографии есть эпизоды, которыми я не стану с тобой делиться. Даже в Конституции есть статья, разрешающая отказываться от показаний на себя самого. Но я никогда никого не убивал, не похищал, не крышевал, с бандитами в доле не был. И крови на мне нет. Так что стыдиться мне нечего, и я сплю спокойно.
Да и пойми, уже пять лет я нахожусь в оперативной разработке спецслужб. Есть команда высшего руководства найти на меня хоть что-нибудь. Подняли всю мою подноготную. Вывернули наизнанку все мои дела за последние десять лет. И что? Нашли трёх мерзавцев из числа бандитов, которых я отправил за решётку, и они оговорили меня. Я уж не знаю, что им за это обещали. Они дали показания, что я их ударил пять лет назад, и они вдруг об этом вспомнили. Меня за это сажали в тюрьму, судили, но суд меня оправдал. Я тебя уверяю, если бы за мной был криминал или что-либо постыдное, то об этом ФСБ растрезвонило бы на весь свет. И из тюрьмы я уж точно бы не вышел.
Коллеги
- Ты начал свою карьеру в ФСБ, борясь с организованной преступностью в тесной координации с органами МВД. А потом у тебя сложилась репутация специалиста по преступности внутри МВД. Как это получилось?
- Моими партнёрами в МВД были МУР и РУОП, подразделение по борьбе с организованной преступностью. Поначалу мы часто работали одной командой, по одному и тому же объекту.
- То есть ваша служба по сути дублировала милицию?
- Нет! Надо разницу понимать. Суть угрозыска в том, что они работают "от трупа", от факта разбойного нападения, кражи в квартире. Они от преступления начинают искать человека. КГБ всегда работал "от человека'. Как в анекдоте "был бы человек, статья найдётся…" Через агентуру находят человека, который вызывает подозрение, а не он ли замешан в том или другом деле. И от него, через его связи идут к преступлению, которое он совершил (или нет). Это и называется "разработка".
Когда РУОП был создан, у них не было опыта разработчиков. А у нас не было опыта работы в криминальной среде. Мы учили их, а они - нас. Эффект был замечательный.
- Ходят легенды о противостоянии между Петровкой в Лубянкой.
- Раньше такого не было! Противостояние началось позже. Они к нам поначалу отнеслись настороженно, а потом уж мы ходили к ним как на работу. Были настолько тёплые, человеческие отношения, что они даже помогали нам с подбором агентуры среди уголовной среды. Мы делали одно дело и делили трудности, а не славу.
Позже, когда Климкин стал начальником Московского РУОПа, отдел стал превращаться в банду. Но в период с 1991-го по 1993 год именно Московский РУОП поставил бандитов на колени.
В начале девяностых они вовсю гуляли. Помню, был бандитский сходняк в гостинице "Президент-отель". Какого-то армянина чеченцы убивали: гонялись за ним по коридорам и стреляли. В гостинице "Украина" несколько месяцев бандиты жили, ели и пили в кредит. А когда их попросили рассчитаться, стали стрелять в потолок. Никого не боялись. И их не трогали. Такую картинку помню: надо было срочно позвонить, хотел зайти в гостиницу "Савой", там телефон-автомат есть. Подошёл - не пускают. Показал удостоверение, а им по барабану, говорят: "Вали отсюда". И тут вижу, из "БМВ" выходят люди с цепями на пузе, их останавливают у входа: "Вы кто?" - "Мы бандиты". - "Проходите".
Это позже жульё стало говорить о себе: "Мы - коммерсанты". А в те годы бандиты особенно не скрывались. Подскочило количество убийств, рэкет становился нормой.
Москва была пострашнее Санкт-Петербурга. Помню, однажды ночью пришлось нам троих заложников освобождать. Ну могу ли я забыть женщину, к которой пришли и её девятимесячного ребёнка положили в ванну с ледяной водой? Денег требовали. Вот что творилось.
И московская милиция, и наша служба тогда стали бандитов гонять, как волков на охоте. Буквально обложили кругом. И за два года Москва превратилась в более или менее цивилизованный город. Да, преступления совершались, но уже не то было. Не было той наглости. И главная заслуга в этом - Московского РУОПа.
Были, конечно, и там и коррупция, и превышение должностных полномочий, но это всё расследовалось! Помню, выгнали парня, бывшего десантника, за то, что он на обыске деньги украл. Коллеги его сами вычислили и выгнали. Мы тогда искали заложников вместе с восьмым отделом (этнические группировки). Руководил им Михаил Васильевич Сунцов, известный московский сыщик. И день и ночь работали, никто не получал никаких вознаграждений. Иной раз не на что было поужинать.
Но постепенно и РУОПы, и ФСБ занялись одним делом - добычей денег. И стали не соратниками, а - иногда подельниками, иногда конкурентами. И началось всё с ментов.
- Почему?
- Наверное, потому, что они были ближе к мелкому бизнесу, к ларькам. И потом они же территориально организованы, на "земле" сидят.
Помню, была у меня встреча с агентом Александром. Он приходит с вытаращенными глазами и говорит: "Ты знаешь, мне участковый сделал заказ взорвать начальника милиции". Мы эту информацию задокументировали и передали в прокуратуру. Прокуратура стала разбираться. Даже агент был допрошен. Всё подтвердилось: участковый просил агента взорвать начальника милиции за то, что тот запретил в киосках, с которых получал участковый, торговать водкой.
Вот так всё и начиналось. Не прошло и трёх лет, как разрослось до беспредела. Сегодня почти ни одно торговое предприятие не работает без делёжки с милицией или ФСБ.
Некоронованным королём российского преступного мира считался Япончик. Представьте себе, что Япончика выпустят из американской тюрьмы, он приедет, придёт в киоск и скажет: "Я - Япончик. Заплати мне десять рублей". Да он десяти копеек не получит! Приедут менты и изобьют. Потому что это их киоск.
Порой доходит до абсурда. Приходит ко мне агент: "Меня милиционер попросил создать банду у них на территории". Я спрашиваю: "Как банду?" - "Так. Вызвал начальник Уголовного розыска и предлагает: "Мы банду создаём, и ты будешь ее главарём. Ты сидел, эту публику знаешь. Мы тебе оружие дадим". Агент спрашивает: "А зачем это вам нужно?" - "Коммерсанты оборзели, платить отказываются. Ты станешь на них наезжать, а мы будем вроде как решать вопросы с тобой. Получать с них деньги и часть давать тебе. А кто не будет платить, ты им займёшься по-своему. Будешь район держать в страхе, а мы район от тебя защищать".
- Но сегодня ведь РУОПы пытаются реорганизовать.
- Слишком поздно. Сейчас уже всё схвачено. Кстати, газеты пишут, что РУОПы собирались расформировать из-за того, что ФСБ и милиция делят "Славнефть". Говорят, что Гуцериев был под крышей РУОПа. Поэтому они поставили министром внутренних дел своего человека, Грызлова, и тот их реформирует под свою команду. Это пишут в открытую, но ведь это криминальные разборки. И никто не удивляется. Как будто так и надо.
Повадки РУОПов
- У каждого преступника свой почерк. В чём специфика РУОПов?
- Каждое преступление, кем бы оно ни совершалось, носит скрытый характер. Сотрудники правоохранительных органов скрывают свои преступления известным способом: пытаются придать им форму законности. Если преступники нарушают закон, то правоохранительные органы используют. его. Как сотрудники одного из отделов Московского РУОПа совершали банальные разбойные нападения? Через свою агентуру они устанавливали коммерческие фирмы, которые имеют большие суммы наличных денег. Допустим, с вещевых рынков или из магазинов. Но вместо того чтобы поступать по закону - ставить в известность налоговую полицию, они действовали следующим образом.
Милиция вербует агентов, как правило, из уголовной среды. Агент-уголовник - это вам не депутат Думы. То сбежит, то куда-нибудь уехал или его убили, мало ли что. Тогда милиция свою пропавшую агентуру ставит в розыск. Как лицо, якобы совершившее преступление. Его где-то задержат, звонят оперативному работнику, он приезжает, забирает его и разбирается.
- А поставить в розыск можно безо всяких на то оснований?
- Они берут какое-нибудь уголовное дело и просто вписывают туда нужную фамилию.
- Но это же противозаконно.
- Да, но в оперативных целях применяется часто: агента ведь надо найти, человек же пропал. Не самый законный, зато эффективный метод. Этим и пользовалось одно из подразделений РУОПа. Они брали ранее судимого своего агента и ставили его в розыск как лицо, совершившее особо тяжкое преступление. После этого устанавливали офис, куда стекается большое количество "чёрных" денег. Агент должен был просто войти в этот офис и сказать секретарше: "Я бы хотел с таким-то встретиться". - "А по какому вопросу?" - "Я скажу ему лично". Его задача - минут пять продержаться в помещении.
Как только агент заходит в офис, через несколько минут туда налетает милиция, всех задерживают и проверяют документы. Естественно, руководство фирмы интересуется: "Что случилось? В чём дело?" - "А вот у вас на фирме прячется человек, находящийся в розыске за массу убийств". Все, естественно, возмущены: "Да это не наш. Мы не знаем, как он сюда попал". Милиция сурово: "Все так говорят. Было бы странно, если бы вы сказали, что знаете, как он сюда попал".
И начинается досмотр с целью установления вещественных доказательств. Разумеется, находят неучтённые наличные средства. "А это что за деньги?" - спрашивают. Им: "Вы понимаете, так и так…" Результат: деньги или делятся, или их просто отбирают и уходят. А кто заявление напишет? Нал-то чёрный. Проверенный метод, действует безотказно.
- Много говорят о поиске пропавших машин.
- Седьмой отдел МУРа, который занимается розыском машин, - одно из самых доходных подразделений. Деньги делаются так (мы работали по многим сигналам на них): ряд ранее уволенных сотрудников этого отдела организуют частную фирму по розыску машин. А седьмой отдел имеет компьютер с базой данных для установления владельца по номеру. В отделении всего один телефон - туда не дозвониться, полдня потеряешь, это любой оперативник знает. А фирма имеет прямой доступ на базу данных.
Угнанные машины, как правило, прячут на больших платных стоянках. Вот из МУРа едут туда, проверяют все машины подряд и находят одну-две угнанные. Если автомобиль дорогой, определяют владельца и передают его данные той частной фирме, то есть своим же товарищам. Фирма выходит на потерпевшего и предлагает за деньги "разыскать" автомобиль. Если машина стоит десять-пятнадцать тысяч долларов, то "ищут" за три-четыре тысячи. Причём берут предоплату и, глядя честными глазами, говорят: "Остальное заплатите, когда мы её найдем". А машина уже найдена.
Как правило, человек соглашается, потому что машина дорогая, лучше за треть цены вернуть старую, чем новую покупать. Буквально через неделю они звонят хозяину и говорят: "Нашли". Автомобиль возвращают, берут вторую часть денег и делятся с сотрудниками милиции.
Понятно, что при такой деятельности рано или поздно приходится сталкиваться с реальными угонщиками, и наступает момент, когда выгоднее с ними договориться, даже "войти в долю", нежели арестовать. Потому что если PIX посадить и машины перестанут угонять, то исчезнет источник заработка. И в какой-то момент граница между ментами и бандитами начинает стираться, и уже не поймёшь, кто есть кто.
У меня был агент из уголовной среды. Он пришёл однажды на встречу совершенно ошарашенный и рассказал такую историю. Едут с одним вором в ресторан. Вор говорит: "Заедем на Шаболовку". - "Зачем?" - "Да там заказ надо сделать на одного". Агент ошалел: "Где заказ? На Шаболовке?"
Остановились прямо напротив РУОПа. Вор позвонил по мобильному, вышел сотрудник. Мент взял протянутую ему фотографию, посмотрел внимательно и положил в карман: "Данные есть, адрес?" Вор говорит: "Да, с обратной стороны всё написано. А цена какая?" Тот пояснил: "Если это бизнесмен, то двадцать тысяч. А если депутат или политический деятель, то цена может быть больше, а может, и вообще за это не возьмёмся".