Я почувствовала себя немного сконфуженной – интересно, какого она сейчас должна быть мнения обо мне? Наверное, считает, что я легкомысленная вертихвостка… Не могу же я ей объяснить, что с Санни у меня было очень серьезно, все, не побоюсь этого слова, по любви! Просто внятно этого не выразишь, не растолкуешь, не будешь же ударяться в дешевую лирику: "В первую же секунду мы поняли, что предназначены друг для друга самой судьбой…" Да, черт возьми, так и было! Предназначены, и смеяться тут не над чем! Ну и что, что Женька в этих вопросах более разумная и ответственная, чем я, все равно наша с Санни история – не менее серьезная и важная, чем история Женьки и Раджа, да-да… (Эх, знала бы я тогда, как вляпается Женька по уши с этой своей ответственностью и порядочностью, в какое дерьмо попадет из-за своего Раджа, в то время как мне, легкомысленной идиотке, действительно повезет…)
– А где вы будете жить? С родственниками или отдельно? В доме или в квартире? – продолжала расспрашивать Женька.
Я, признаться, слегка растерялась. А в самом деле – где? Как-то мы с Санни раньше не затрагивали этот вопрос в наших разговорах… Предложил выйти замуж – я согласилась, уж куда-то муж должен привести свою жену, не в собачью же конуру!
– Ну, ты даешь, – покачала головой Женька. – Я-то самым первым делом выяснила у Раджа, где мы с ним будем обитать после свадьбы. Он сейчас занят тем, что копит деньги на строительство дома для нас – мы собираемся жить отдельно от его родственников, потому что он понимает, как мне было бы тяжело с ними, у нас же такие разные традиции и образ жизни!
Мне осталось лишь завистливо вздохнуть. Эх, и в самом деле, почему я такая непрактичная дурында? Даже не поинтересовалась у будущего мужа, где мы с ним жить станем, словно мне все равно… Прислушавшись к своим ощущениям, я вдруг с изумлением осознала, что мне ДЕЙСТВИТЕЛЬНО все равно. То есть абсолютно! Главное для меня было – это жить с Санни, а уж в хоромах или в хижине – дело десятое…
"Нет, я все-таки неисправимая идиотка", – пристыженно подумала я.
Когда вина в бутылке осталось совсем на донышке, мы с Женькой дружно решили, что пора звонить нашим благоверным. Я дозвонилась до Санни первой, и он тут же перезвонил мне сам, чтобы я не тратила деньги.
– Угадай, с кем я сейчас! – торжественно провозгласила я. – С той самой Дженни, девушкой твоего друга! Завтра она летит в Индию, а сегодня ночует у меня!
– А теперь ты угадай, с кем я сейчас! – не менее торжественно отозвался Санни. – С тем самым Раджем! Как раз только что заехал к нему на работу…
В ту же секунду в трубке послышался незнакомый мужской голос:
– Привет, Джули! Очень рад узнать, что моя любимая сейчас у тебя… Вы там, я смотрю, неплохо спелись, а? – И он захохотал. Если честно, голос его мне не понравился. Но мало ли – голос, по голосу о человеке не судят… Однако и его манера общаться мне тоже как-то не приглянулась – слишком уж свободно и развязно он себя вел.
– А мы тут с твоим дорогим Санни сидим, да… Пиво пьем!
Я на секунду остолбенела, зная прекрасно, что мой Санни не пьет – то есть вообще, в принципе ни капли!
Но Радж тут же снова радостно загоготал:
– Шутка!.. Поверила, да?
"Придурок!" – выругалась я про себя.
– Знаешь, что я тебе скажу, – проникновенно поведал мне Радж. – Санни совсем замучал меня! Целыми днями от него только и слышно: Джули! Джули! Джули! Я уж сказал ему, что он меня достал, что я и без него прекрасно разбираюсь в русских девушках и знаю, какие они необыкновенные! – Он вновь заржал. – А теперь передай-ка телефон Дженни…
"Ничего себе, раскомандовался!" – подумала я раздраженно, отдавая мобильник Женьке. В самом деле, что еще за бесцеремонность! Надо тебе поговорить с любимой – ну так и говори по своему сотовому, чего деньги друга-то тратить!
К моей чести, кипятилась я не так уж и долго. В конце концов, да бог с ним, с Раджем, если уж он такой непосредственный… Главное, чтобы Женька счастлива была, а она после разговора прямо оживилась вся, глаза сияют, разулыбалась! Я еще успела у нее сотовый выхватить и сказать Санни, что пошлю с Дженни небольшой подарочек для него. Зажигалку ему купила дорогую, а еще напечатала пачку своих фотографий да письмецо небольшое настрочила… Знаю, что до встречи нам с ним осталось чуть больше месяца, но все равно – хочется, чтобы у него уже сейчас было что-то, напоминающее обо мне, чтобы он не забывал…
– Слушай, – спросила я у Женьки, когда мы допили вино. – А фотографии Раджа у тебя случайно с собой нет?
– Только в мобильном одна… – Женька показала мне снимок немолодого уже человечка с усами. О боже, ужас, и это вот и есть Радж?! Я была в шоке. Ну как, как можно такого любить? Хотя я, конечно, понимаю, не во внешности дело, можно и в пугало огородное влюбиться, главное, чтобы человек был хороший… Но общение с Раджем по телефону оставило неприятный осадок, и я лишь недоумевала про себя – это что и в самом деле то самое, что называется "любовь зла, полюбишь и козла"? (Я еще не подозревала тогда, как сильно была близка к истине насчет козла…)
На следующий день я проводила Женьку в аэропорт, мы нежно и трогательно распрощались – ненадолго, всего на какой-то месяц. Ух, как же я завидовала ей – не передать словами! Уже через несколько часов она будет рядом со своим возлюбленным, какое же это счастье!..
А мне оставалось только набраться терпения и ждать… Общеизвестная истина: чем меньше времени остается до какого-нибудь долгожданного события, тем длиннее это время тянется…
"Нервы ни в…" Никуда не годятся!
Чем меньше времени оставалось до моего отъезда в Индию, тем большей дурой я становилась, даже на свой собственный взгляд. Я постоянно устраивала скандалы и истерики со слезами и не могла объяснить не только другим, но и самой себе: как так получается, что я безумно ХОЧУ в Индию и в то же время так же безумно этого БОЮСЬ?
Есть такой скабрезный анекдот, я его обожаю. Извините за ненормативную лексику, но из песни, как говорится, слова не выкинешь…
Значит, переполненный троллейбус. На одной из остановок входит интеллигентного вида дядечка – в очках, в плаще, в шляпе, с "дипломатом"… Скромно встает в уголочке и держится за поручень. И вдруг на весь троллейбус… громко-громко ПУКАЕТ! На него, естественно, все смотрят ошарашенно – мол, как же так?! А еще в шляпе! На что дядечка скромно отвечает:
– Извините, ради бога. Нервы ни в п…ду!
Вот про мои нервы в последний месяц перед отъездом можно было сказать то же самое – они были абсолютно ни в п…ду! Для примера могу просто привести несколько записей из дневника того периода, и вы поймете, насколько я была невменяема.
Кажется, не на шутку поссорились… Ну почему он всегда так любит дразнить меня? Прямо до слез… С утра все было нормально, он прислал мне эсэмэску с признанием в любви, я написала ответ и поинтересовалась, как вообще дела. Он замолчал. Промучившись часа два, я не выдержала и послала эсэмэску вдогонку первой: мол, чего молчишь, как жизнь-то? А этот свинтус мне пишет: "У меня все прекрасно, просто я занят по работе… Сейчас вожу по Агре очень красивую туристку, она из Англии!"
Ну понятно, просто хочет меня немного позлить, заставить ревновать! Так добился же своего, я по-глупому, совершенно по-идиотски заревновала! Сразу – в рев… Так мне обидно стало… Пишу ему: "Ну что ж, удачи тебе с этой красивой девушкой… Уверена, что вы найдете общий язык… А после осмотра достопримечательностей что? Отель, предложение руки и сердца, просьба приехать еще раз? Тактика-то одна, наверное?.. Отличная у тебя работа!.." Знаю, что это было чересчур резко. И пожалуй, несправедливо… Но он тоже додумался – так со мной шутить…
Ответ прилетел через секунду: "Что ты такое говоришь?! Ты сошла с ума?!"
"Да, сошла, – ответила я, – спасибо". И на этом он прочно замолчал. Пару часов я еще крепилась, а потом, не дождавшись от него реакции, отправила две извинительные эсэмэски, написала, что люблю его, – он молчит… Видимо, обиделся… Реву, скрывая слезы от мамы и Дашки… Господи, пожалуйста, пусть он напишет… Я не могу без него… Я НЕ МОГУ БЕЗ НЕГО…
(Спустя несколько часов.)
Честное слово, хочется подохнуть… Кажется, я своими собственными руками разрушила счастье… Зачем, зачем я послала ему ту глупую эсэмэску?! Боже, как мне стыдно… Санни так обижен на меня… очень… Я звонила ему весь день напролет – он не брал трубку… Писала ему одну эсэмэску за другой с просьбой простить меня… Наконец он ответил: "Боюсь, я недостаточно хорош для тебя. Каждый день я предлагаю новой девушке выйти за меня замуж… Это моя работа". Как его задело то мое тупое послание! Я себя убить готова… Пыталась звонить ему пару минут назад – он вообще отключил телефон… Рыдаю так, что уже не хватает воздуха – кажется, сердце вот-вот разорвется… Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, любимый, прости меня…
(На следующий день.)
Ужасно…
Всю ночь у Санни был отключен телефон. Я не спала ни минуты – просто не могла заснуть, меня трясло от рыданий… Думала, задохнусь… Плакала всю ночь напролет… Я и не подозревала, что в человеке может быть столько слез… Под утро уже не могла сдерживаться – завыла в голос так, что мама и Дашка в другой комнате проснулись, прибежали ко мне, перепуганные… С трудом объяснила, что поссорилась с Санни, они попытались меня как-то успокоить…
– Не переживай, из-за такой ерунды люди не расстаются, – сказала мама, – если он тебя любит по-настоящему, то позвонит…
А я не могу успокоиться…
(Спустя несколько часов.)
Телефон он все-таки включил – мне пришло извещение о доставке моей эсэмэски… В ней я написала: "Просто хочу напомнить тебе твои собственные слова… Однажды ты сказал мне: "Как я могу сердиться на тебя? Ты – моя жизнь… Разве можно сердиться на жизнь?!" И что теперь? Выходит, ты меня обманывал?.."
Пробрало. Все-таки ответил. Правда, продолжает гнуть свою линию: "Я говорю эти слова каждой своей новой девушке!"
(Полчаса спустя.)
Простил! Простил! Простил!!! Ура-а-а-а-а!!!
Не знаю, как я жила эти два дня… Да я просто НЕ ЖИЛА… В общем, в ответ на его последнюю эсэмэску я написала ему, что он должен хотя бы поговорить со мной… Глупо же бросать трубку, нельзя прятаться в обиженное молчание… Пусть он скажет, что мне делать – может, мне вообще теперь не стоит приезжать в Индию?!
Он ответил мне: "Той красивой туристке, о которой я тебе писал, шестьдесят лет… Никогда больше не говори мне тех слов, что ты сказала вчера, договорились? Я люблю тебя".
Я в который раз разревелась – уже от счастья…
Где-то я читала, что это признак развивающейся шизофрении – беспричинная ревность… Видимо, тогда я была очень близка к тому, чтобы впасть в шизофрению. Я ревновала Санни ко всем, даже к его друзьям, с которыми он проводит свободное время. Стыдно сейчас признаваться, но да – я ревновала его даже к Женьке!
Кстати, о Женьке. Когда, спустя пару дней после ее прилета, Санни встретился с ней, то тут же позвонил мне и сообщил, что Женя передала ему мои подарки и что ему очень понравилось. ("Он твои фотографии уже раз сто пересмотрел!" – прокомментировала Женька.) Я же, вместо того чтобы радоваться, начала мучительно думать о том, что они сейчас вдвоем. А что они делают? О чем говорят?
Конечно, я сама себя накрутила, но честное слово – мне казалось, что, пока я тут сижу в Самаре, Женька там в Агре может влюбиться в моего Санни, а Санни может влюбиться в нее! Идиотизм, верно?
Правда, Женька порой сама подливала масла в огонь. Она часто присылала мне эсэмэски, в которых расхваливала Санни на все лады, какой он хороший, да милый, да добрый… А про Раджа даже не заикалась. Когда я же я прямо спрашивала ее: мол, а твой-то благоверный что? – она неопределенно отвечала: да так… он весь в заботах и делах… страшно занят… "Ага, занят, – злилась я про себя, – и ты решила, что мой Санничка должен тебя развлекать?"
В общем, я банально и тупо ревновала и сама же презирала себя за это недостойное чувство, боясь, что кто-нибудь может заметить, а Женька, словно чувствуя мою слабину, продолжала меня дразнить… "Да, кстати, – писала она, – я ведь была у Санни в гостях, он познакомил меня со своими родными… Он тебе ничего не говорил?" Нет, он мне ничего не говорил. Наверное, там и говорить-то особо было не о чем, видимо, Санни просто не придал этому большого значения… Ну не потому же он смолчал, что это для него что-то значит?! Мне было неприятно не потому, что он ПРОМОЛЧАЛ об этом (я была уверена, что он любит меня по-прежнему), а потому, что Женька мне об этом СКАЗАЛА. Зачем? Какую цель она преследовала? Сейчас у меня закрадываются подозрения – а может быть, уже тогда, почувствовав всю бесперспективность и обреченность их с Раджем отношений, Женька пыталась хоть таким образом самоутвердиться? Нарочно причиняя мне боль?.. Кто знает…
Ее Радж тоже раздражал меня неимоверно. Как-то раз я получила эсэмэску от Санни странного содержания: "Какой у тебя номер рейса?" Странным мне это показалось потому, что я Санни давно уже все отправила – и номер рейса, и время прилета, – он должен был это уже наизусть знать! Ну, делать нечего, послала ему все данные еще раз и пошутила: "Смотри не забудь меня встретить!" Он пишет в ответ: "Пока не знаю. Может, встречу, а может, и нет…"
Это еще что за новости? Пока я недоумевала, Санни тут же перезвонил мне и принялся извиняться:
– Прости, любимая, это был не я, это Радж взял мой мобильный, решил пошутить… А я конечно же приеду в аэропорт!
– Шутничок, – мрачно буркнула я в адрес Раджа. – Передай ему, что, как только приеду в Агру, я его убью!
Слышно было, как Санни дословно передал мое послание Раджу. Тот захохотал и выхватил у него трубку (вот же бесцеремонный!):
– Джули, я почту за честь погибнуть от рук самой красивой в мире девушки…
"Придурок! – выругалась я про себя. – Иди вон лучше своей Женьке дифирамбы пой, а то у нее явно нехватка твоего внимания!"
В общем, заочно Радж мне категорически не понравился…
"А сейчас я буду с вами нежно прощаться!"
Была у меня учительница истории, Наталья Петровна, расчудесная тетка. Я сейчас говорю даже не о ее педагогическом таланте, а о чисто человеческом обаянии. На ее уроки мы всегда ходили, как на праздник, настолько все было весело и интересно. Впрочем, не буду сейчас впадать в лирику на тему "школьные годы чудесные", я о другом. Так вот, у Натальи Петровны была коронная фраза: "А сейчас, дорогие мои, я с вами буду нежно прощаться!" Произносила она ее обычно в конце урока, но иногда и перед более длительной разлукой – например, перед каникулами.
С момента окончания школы минуло уже, страшно сказать, почти десять годков-с, а фраза эта крепко застряла у меня в сознании. Теперь я вставляю ее к месту и не к месту всякий раз, когда собираюсь с кем-то расстаться – неважно, на несколько месяцев или минут.
Запись из дневника.
Итак, мои дорогие, сейчас я буду с вами нежно прощаться… Вернее, не с вами, а со своей прошлой жизнью, своими друзьяии, родными – в общем, со всем, что было для меня привычным в течение двадцати шести лет, но с чем, увы, мне предстоит вскоре расстаться. Настало время уезжать…
Мой последний месяц в России пролетел как-то бестолково. Абсолютно ничего не отложилось в памяти – ни встречи с друзьями, ни трогательные последние свидания с родней, ни напутствия… Но, несмотря на то что последние дни прошли как в тумане, собственно день отъезда врезался мне в память намертво. Все было очень эмоционально и слезливо-сентиментально, аж самой противно…
В последнюю ночь дома мне так и не удалось поспать. Я жутко нервничала и переживала, понимая, что неумолимо истекают мои последние часы в России и совсем скоро начнется абсолютно другая жизнь… Чтобы как-то упокоить нервы и занять себя, я пересмотрела какие-то старые фильмы, затем попробовала почитать книжку, но поняла, что совершенно не разбираю, о чем там написано, смысл от меня ускользал. Отложила книгу, попыталась заснуть. Ворочалась-ворочалась, и вдруг как разрыдаюсь от страха!.. Немного успокоившись, пошла на кухню попить. Туда же вскоре явилась мама, которой тоже не спалось.
– Ну что, – спрашивает, – ревешь? – Она всегда отличалась высокой проницательностью… Мы обнялись с ней и еще некоторое время поревели хором.
Встретились с папой – наспех, в машине, на пять минут, мне было страшно некогда. Расщедрился, преподнес мне тоненькое золотое колечко – вроде как подарок на будущую свадьбу…
Позвонила бабушка. Я заранее предупредила ее, что если она начнет реветь, то я и разговаривать-то с ней не стану, и так нервы на пределе… Первые пять минут разговора она еще как-то держалась, бодрилась. Когда же настало время сказать последнее "до свидания", она не выдержала и расплакалась прямо в голос.
Заехали к деду. Тот тоже пустил слезу, вот это меня просто доконало – я никогда раньше не видела его плачущим.
– Ну что ты в самом деле, – рассердилась я, – словно на войну меня отправляешь! Как будто в последний раз меня видишь! Я уже через полгода приеду, мне надо будет визу новую получать!
– А кто знает, – пробормотал он сквозь всхлипывания, – может, больше и не увидимся, я же такой старый, наперед загадывать нельзя…
Как назло, поезд на Москву опоздал на полтора часа. Все это время мы (то есть я, мама и сестра) проторчали на перроне на пронизывающем ветру, приплясывая, чтобы согреться. Дашка торжественно вручила мне запечатанный конверт и сказала, чтобы я прочитала ее послание только тогда, когда уже буду в поезде.
…То ее прощальное письмо до сих пор хранится у меня в дневнике, зажатое между страницами общей тетради…
"…Ну вот, ты распечатала мое дурацкое, нелепое письмо, а это значит, что ты уже едешь… А за окнами, наверное, темно и бегут вереницы деревьев… А я в этот момент, скорее всего, бреду по перрону и, возможно, плачу…
Да, конечно, я уже привыкла, что ты давно живешь своей жизнью, что ты всегда далеко, на расстоянии… Но это все равно по-другому. Потому что сейчас ты не просто уезжаешь в другой город или страну – ты уезжаешь в другую жизнь, ты выходишь замуж… А это значит, что теперь все будет не так, как раньше… Раньше ты была частью НАШЕЙ семьи, а теперь ты создашь СВОЮ, а мы останемся просто родными. Я, наверное, пишу банальности, но просто думаю я в данный момент именно такими конструкциями.
Теперь мы будем реже видеться – и меня это огорчает. Потому что я тебя очень, сильно-пресильно люблю, моя самая лучшая сестричка!!! Я вот сейчас пишу и реву…
…Я хочу, чтоб ты знала – ты необыкновенная!.. Я никогда не стану такой, как ты, а я всегда с детства тебе завидовала и хотела быть на тебя похожей. Это правда…"
И я до сих пор плачу, когда перечитываю это письмо. Всякий раз… Как впервые…