Европейцы были не лучше? Несомненно. Вопрос в том, в КАКОЕ ИМЕННО ВРЕМЯ происходили события. Последние еврейские погромы в Германии фиксируются первой половиной XVII века. Истребление христиан шло до начала XX века. Похоже, что в странах Дальнего Востока христианин был примерно тем же, что еврей в Европе Средних веков: слишком рациональный, нарушающий местные традиции, демонстрирующий "слишком большой" личный успех.
Глава 9 Урбанистическая революция
Скопившись в городах и одичав, как видно, от этого скопления.
В. Солоухин
Первые города появились еще на Древнем Востоке 6–5 тыс. лет тому назад. Они мало отличались от деревень и занятиями населения, и образом жизни. Но в них концентрировались ремесло и торговля.
В античных Греции и Риме жители городов были гражданами – они имели другие права, чем жители деревень. В античности начали по-разному относиться к жителям городов и деревень. От латинского слова ziwilis происходят слова "цивилизация" и "цивилизованный", а от слова paganos (сельский избирательный округ) – слова "поганец" и "поганый".
В Средние века в Европе горожане были культурнее и богаче сельских жителей, а главное – управлялись другими законами. На Востоке не было такого разделения, но горожане тоже были более образованы и богаты и имели больше возможностей.
К 1800 году в крупнейших городах (Париж, Лондон, Гамбург) жило до миллиона человек. К 1900 году в Париже жило 7 млн, в Лондоне – до 9 млн, в Санкт-Петербурге – 3,5 млн, в Берлине – 3 млн, в Нью-Йорке – 5 млн человек.
Тогда же начали возникать агломерации и мегалополисы.
Агломерация и мегалополисы
Слово "агломерация" пришло из геологии. Означает оно – слияние, слипание кусков однородной породы. Слипание городов.
Город растет, включает в себя другие населенные пункты. В XVII веке городок Гринвич лежал довольно далеко от Лондона, ехать надо было несколько часов (на лошадях). Сегодня Гринвич – один из районов Лондона.
Версаль построили в начале XVII века, как особый королевский город, путь из Парижа в Версаль занимал целый день. Сегодня Версаль – почти что пригород Парижа.
В XIV веке Серпухов был не менее важным городом, чем Москва. Сегодня он – один из 170 населенных пунктов, входящих в Московскую агломерацию. 170 – это сохранившихся. В 1939 году московские археологи вели раскопки курганов "у села Черемушки, среди довольно густого леса, там, где сейчас находится Юго-Западный район столицы".
История агломераций уходит в глубь веков: ими были Рим и Афины, Александрия и многие города средневекового Китая.
В XVII веке агломерациями стали Лондон, Париж и Амстердам. Это были маленькие агломерации, с населением "всего" в 700–800 тыс. человек. К началу XX века население Большого Лондона и Большого Парижа достигло 8 млн человек.
Еще в начале XX века многим казалось странным, даже болезненным невероятное скопление домов, улиц и площадей, которое тянется на десятки километров. Джек Лондон рассказывает историю про двух детей, брата и сестру, которые решили выйти из города Лондона в поле и в лес. Весь день шли они и никуда не пришли – город был слишком громаден. Благотворители устраивают для детей однодневные выезды за город, "дети хотя бы узнают, что представляет из себя лес и поле, и таким образом то, что они читали в книжках, приобретает для них новый смысл".
К середине XX века такие же агломерации возникли почти во всех странах мира. Мехико, Монтевидео, Рио-де-Жанейро и Буэнос-Айрес в Латинской Америке, Бомбей, Шанхай, Сингапур и Джакарта в Азии, Каир в Африке – все эти типичные агломерации – громадные города, состоящие из слепившихся вместе самостоятельных прежде городов.
Население этих агломераций третьего мира еще больше, чем европейских, а жизнь в них куда более сурова. Из Бразилии пришло слово "бидонвилль" – район, дома в котором построены из старых бидонов (откуда и название), листов картона, обрезков досок, битых, выброшенных строителями кирпичей и так далее. К началу 1960-х годов из 8 млн населения столицы Венесуэлы, Каракаса, 5 млн жили в бидонвиллях. Из 11 млн населения Большого Рио-де-Жанейро – 7 млн. Из 8 млн жителей Большого Бомбея – 6 млн.
К 1970-м годам 40 % населения США жило в 16 громадных агломерациях. 60 % населения Британии – в 3 агломерациях, 40 % населения Франции – в 2 агломерациях, 45 % населения Уругвая в 1 агломерации, 40 % населения Аргентины – тоже в 1 агломерации, 40 % населения Греции – в одной агломерации. Примеры можно приводить до бесконечности.
Но агломерации продолжали расти! Как раньше сливались города, теперь сливались агломерации, границы между ними размывались.
Вдоль атлантического побережья США возник район сплошной застройки, который тянется на 1000 километров и достигает 200 километров в ширину; это объединились агломерации Бостона, Нью-Йорка, Филадельфии, Балтимора, Вашингтона. Здесь живет больше 40 млн человек – каждый седьмой американец.
Для таких сверхгородов пришлось найти еще один термин: мегалополис. Само слово состоит из двух греческих корней: "мегалос" – большой, и "полис" – город. Иногда его упрощают: мегаполис.
В США возник еще один мегалополис: Южнокалифорнийский, с населением в 15 млн человек. В Японии – Токийско-осакский (55 млн чел.). В Германии – Рейнско-рурский (12 млн), в Британии – Лондонско-ливерпульский (30 млн человек).
Мегалополисы возникают и в слаборазвитых странах – в Бразилии между Рио-де-Жанейро и Сан-Паулу, протяженностью почти в 500 километров и с населением в 35 млн человек. В нем живет каждый пятый бразилец. Буэнос-Айрес и Мехико разрослись так, что их уже и агломерациями не назовешь.
В России к началу XX века агломерациями были Москва и Петербург. При советской власти рост городов старались сдерживать – но агломерациями стали Киев, Казань, Новосибирск, Пермь, Екатеринбург-Свердловск, Омск, Ростов-на-Дону, Воронеж, Ташкент, Самарканд, Алма-Ата.
Уже начал формироваться Московско-Петербургский мегалополис – вдоль железной дороги. Протяженность этого мегалополиса составит порядка 600 километров, население – до 50 млн человек.
Сейчас в этом районе живет до 30–35 млн человек, и никуда уезжать они не собираются.
До 80 % населения России концентрируется в трех регионах: Московско-Петербургский мегалополис, Кубань-Ставрополье, от Терека до Ростова-на-Дону, хлебородный теплый юг (здесь население распределено более равномерно).
Третья область концентрации – окрестности Транссибирской магистрали, Урал-Сибирь. Здесь от Перми до Иркутска живет до 30 млн человек. 25 млн из 30 млн жителей Сибири обитают в пределах 200 километров к северу или югу от Транссибирской магистрали.
Преимущества мегалополисов
В каждом крупной городе концентрируется капитал: финансовая власть.
В агломерациях и мегаполисах очень разнообразное хозяйство (говоря научным языком – гетерогенная инфраструктура).
В них всегда требуются более разнообразные работники. В Нью-Йорке работают люди больше чем 3 тыс. специальностей. В столице штата Алабама, Монтгомери, с его 250 тыс. населения – не более 500. А в каком-нибудь Серебряном Ручье, где живет 3 тыс. человек, специальностей может быть 20–30. Чуть что посложнее – зуб вырвать – и уже надо ехать в другое место.
Основные учебные заведения тоже лежат в агломерациях.
Все это приводит к тому, что в агломерациях легче, удобнее вести экономическую деятельность. И выгоднее. Чем крупнее населенный пункт – тем больше денег дает одна и та же работа.
А рядовому человеку тут удобнее жить. Всего много, все разнообразное, какую-нибудь работу да найдем. Ведь даже и в бидонвиллях порой недоедают, нуждаются в более разнообразном питании – но от голода почти никогда не умирают.
К тому же тут больше шансов. Даже с хорошей работой и зарплатой в маленьком городке вот тебе потолок – и все, и выше не прыгнешь. В агломерации всегда есть хоть маленький, но шанс.
Подчинение периферии
Каждый крупный населенный пункт связан с другими, поменьше. Агломерация устроена не равномерно и не справедливо. У нее есть центр – средоточие финансовой власти, и есть периферия, население которой работает в центре, получает свои не очень большие деньги… и знает свое место.
Это хорошо видно на примере Москвы – центр этой агломерации очень хорошо очерчен Кольцевой дорогой. Есть мир в пределах кольцевой дороги, и есть мир за ее пределами; два мира, два образа жизни.
Так устроена любая агломерация, только приметы центра и периферии в них другие. Чем больше агломерация, тем больше по размерам и населению как центр, так и периферия, но принципиально ничего не изменяется.
С агломерациями связаны населенные пункты поменьше. Промышленное производство в этих населенных пунктах связано с производствами агломерации, работает по заказам из ее центра. Это выгодно центру – чем дальше от агломерации, тем меньше стоит один и тот же труд. Это выгодно периферии – без финансовых влияний Центра она будет жить еще хуже.
Так щупальца агломераций протягиваются далеко вокруг, втягивая многие и многие населенные пункты – в том числе вдалеке от агломерации. И хорошо, если протягиваются! Давно прошли времена, когда вдали от городов стояли благополучные, уверенно-сытые деревни. Этого нет. Там, где нет возможности сбывать свою продукцию, невыгодно сеять хлеб и разводить скот. Там умирает всякая жизнь, а люди уходят поближе к трассам и городам.
Чем дальше от центра агломерации – тем больше нищеты и убожества, отчаяния и безнадежности, вплоть до полного исчезновения цивилизации. Чем ближе к центру, тем жизнь становится все более и более сытой, обеспеченной, все ярче, интереснее и современнее.
Система мегалополисов
Любая агломерация и мегалополис хорошо связаны с другими агломерациями и мегалополисами. Между ними постоянно летают самолеты, ходят поезда, теплоходы и автобусы. Между ними прекрасная связь: телефон, телефакс, факс, электронная почта.
Красноярск находится на расстоянии 3500 километров от Москвы – это всего 5 часов на самолете. Село Ермаковское на юге Красноярского края от Красноярска отделяет 500 километров – но самолеты до него не летают, а автобусом вы будете ехать 10 часов.
Но Ермаковское – это районный центр, он лежит на трассе, и в него ходит автобус. В Красноярском крае много сел, в которые вообще не ходит транспорт. Добираться до них дольше, чем лететь до Домодедово или Внуково.
Красноярск лежит от Нью-Йорка в 12 часовых поясах – как раз на другом конце Земли. Но до самых глухих уголков, лежащих вдалеке от трасс, вы будете добираться дольше, чем до Нью-Йорка.
Причем с Нью-Йорком вы легко свяжетесь по телефону, пошлете факс или бандероль. А в самых глухих деревнях вообще нет факса, телефона и почты.
Минута разговора с Москвой из Красноярска обойдется вам в 2 рубля 50 копеек. А с Иваново – уже 6 рублей. С Боровском Калужской области – в 8 рублей.
Агломерации и мегалополисы хорошо связаны друг с другом – намного лучше, чем каждый из них связан со своей периферией. Мегалополисы и агломерации – это самые важные узлы инфраструктуры в масштабах земного шара. Система связанных между собой мегалополисов в масштабах Земли – это новая система организации жизни человечества.
В мегалополисах и агломерациях живет больше половины населения развитых стран, от 20 до 50 % населения стран развивающихся. Жители мегалополисов владеют основным национальным богатством, а остальным остаются крохи.
Это особенно заметно в развивающихся странах, например в Китае: чем беднее страна, тем сильнее контраст между богатыми городами и удручающе нищей периферией.
Психологические новообразования
По мнению многих ученых, в XVI–XVIII веках в Европе появляется город нового типа. Средневековые города были местами, где господствовал один язык и одна письменность. То есть средневековый город был погружен только в свою, местную культуру. Город нового времени космополитичен, открыт, в нем звучат разные языки и применяются разные виды письменности.
Вообще-то, такой город – это "воспоминание о будущем", потому что и Рим, и Карфаген, и крупные города древнего Переднего Востока тоже были космополитичны, многоязычны, и даже официальные документы писали на разных языках. Но по сравнению с европейским Средневековьем – шаг вперед. Лондон конца XVI–XVII века был космополитичным разноязыким городом, а знание иностранных языков, прослеживаемое в комедиях Шекспира, ученые давно объяснят просто: такова была атмосфера Лондона того времени. Изучение иностранных языков было модой, учебники и разговорники печатались большими (для того времени) тиражами. Печатались, впрочем, и памфлеты против иностранцев, учебников и тех добрых англичан, которые учатся всяким глупостям.
Такими же городами были и Антверпен, Париж, Амстердам, Калэ. Таким городом вовсе не была Москва – но был Петербург. "Существенно не только то, что финны, шведы, немцы составляли заметные части населения города. Еще важнее степень участия выходцев из этих этнических слоев в деятельности таких культурных центров, как Академия наук (что легко можно оценить по печатным изданиям)" [154] .
Вторая особенность города Нового времени – его свободная структура. Средневековый город был жестко распланирован, его пространство разделено между гильдиями, цехами, а на Руси – еще и между посадами "черными", государственными, и "белыми" – принадлежащими частным лицам, боярам. Впрочем, и в Европе были частновладельческие города или кварталы в городах. Уже в XVIII веке город Умань – весь, целиком, был собственностью князя Понятовского. Всего же князьям Понятовским принадлежало 62 города.
"В истории европейского города можно наметить границу, отделяющую цеховой город ганзейского типа, жесткая вертикальная структура которого определяется системой гильдий, и приобретающие с XVII в. особую значимость города более свободной структуры. Так, в Англии города с жесткой структурой, как Йорк, занимавшие около 1600 г. первые места, за два следующих века были оттеснены Манчестером, Ливерпулем, Бирмингамом… В России в XVII–XVIII вв. осуществляется сдвиг от военного города-крепости к преимущественно торговому и административному центру. По-видимому, одно из основных отличий нового европейского города и от традиционного азиатского, и от предшествующего типа ганзейского торгового города заключается именно в относительно большей открытости структуры" [155] .
И наконец, еще одна черта, типичная для города Нового времени. Людям из эпохи телевизора и компьютера, наверное, самые шумные города XVIII века показались бы… ну, скажем так, несколько скучными. Но современники думали иначе. В кипении деловой жизни города вели общие дела, пили вино, учились доверять друг другу те, у кого в деревнях или средневековых городках никогда бы не оказалось ничего общего. Смертельно занятые жители города не обращали внимания на условности, страшно важные еще поколение назад. Тайные пороки переставали быть тайными – да и не так велики были еще города, чтобы хоть что-то можно было скрыть. Притоны и публичные дома посещались если не поголовно всеми горожанами – то достаточно многими, и тоже помогали смешению сословий, классов, народов и языков. Да к тому же на поверхность жизни выплескивалось что-то низкое, отвратительное: погоня за наживой, нарушения приличий, недозволенные связи, разврат.
Свободно спланированные, космополитичные, порой разухабисто веселые, города Нового времени несли разрушение традиционной замкнутости жизни. Кончался прежний средневековый мир – жестокий, грубый, но вместе с тем привычный, обжитой. Для многих людей и в разрушении установленного от века, и в открытом выплескивании всегда старательно скрывавшегося было что-то прямо сатанинское.
Еще в начале ХVII века испанский поэт Гонгора закончил свой сонет о городе строфой: "Таков Мадрид, а скажем лучше: ад".
У Блейка в конце ХVIII века найдем строки, еще больше перекликающиеся с темой:
Крик проститутки площадной
Шьет саван Англии былой [156] .
Характерно, что Санкт-Петербург русским долгое время казался городом, от которого и правда близковаты хоромы Князя Тьмы. Тем более Петербург вырос не сам… Захоти Петр перенести столицу в Калугу – и тогда город Нового времени, возведенный царем-антихристом, вызывал бы особенно нехорошие эмоции – как созданный столь сложно воспринимаемым царем, да еще возведенный искусственно.
Санкт-Петербургское урочище сложилось как многоязыкое, открытое в мир, разрушающее средневековые представления. И тем самым казавшееся современникам чем-то "немножно дьявольским".
В таком городе печальна судьба клинических крестьян. Они хотели бы жить так, как в деревне: самим определяя, когда работать, а когда отдыхать. Жить в природном ритме, в единении с природой, неторопливо и спокойно.
А в городе ритм жизни никак с природой не связан. И никакие природные причины ничего делать не заставляют. Сельский житель хочешь не хочешь, а будет весной сеять, осенью убирать урожай. Куда он денется?!
А горожанин может работать в любую погоду.
Ремесленники, которые работали каждый у себя дома, в хороший день могли сделать сами себе выходной: пойти погулять, поудить рыбу с сыном… А в дождливый день наверстать.
Но вот появились огромные заводы и фабрики… Человек является в определенное время (и независимо от погоды!), работает, приспосабливаясь к темпу работы механизма. Важен не он, с его квалификацией и умом. Важен завывающий, трясущийся станок.
Город потребовал нового уровня дисциплины, умения становиться частью общественного механизма. Не можешь жить по гудку? Проваливай! Не выносишь вибрации? Не можешь стать придатком механизма? Погибаешь.
Бродяги скатывались на дно жизни, где было уже не до потребительских благ и не до семей.
И такова всю историю человечества судьба тех, кто не может освоить новые технологии. Компьютер, например. Впрочем, до компьютера была еще и книга… Ее тоже надо было еще освоить.
Особенности психологии
Во все времена люди учились жить на родной земле, в наборе привычных ландшафтов. "Свои" ландшафты были и естественные – леса, рощи, степи, озера, горные пики. Это были и ландшафты, созданные человеком, – антропогенные: поля, сады, луга, сенокосы, выпасы. Человека с детства учили жить в этих ландшафтах и получать от этого удовольствие.
Виталия Бианки любили и читали три поколения россиян: всем были интересны его истории про мышонка Пика, синичку Зиньку, лесную газету и куропатку Оранжевое горлышко. На этих книгах три поколения училось знать и любить свою землю.
Но житель мегалополиса живет не в России, а… в мегалополисе. Он не видел и не знает полей и лесов, никогда не ночевал в стогу сена и на берегу тихой речки в средней полосе.
Ему не очень понятно поведение героев Льва Толстого – богатые люди, а вскакивают чуть свет, бегут с ружьями стрелять вальдшнепов! Явно ведь нет никакой необходимости – так зачем же они валяют дурака, рискуя простудиться и заболеть?
У жителей маленьких городков и сел на периферии агломераций сохранилось многое из той, традиционной культуры. Но чем ближе к Центру – тем меньше.