Надо сказать, что к концу XV века соперничество между Испанией и Португалией в завоевании новых колоний достигло такой враждебности, что папа Римский Александр VI в 1494 году подписал закон о разделе мира между вечными соперниками. Водные просторы восточнее нулевого меридиана отошли Португалии, западнее – Испании. Тогда еще никто не знал, что условную линию водораздела нужно будет продолжить и в юго-восточной Азии, замыкая в круг. Возможно, об этом догадывались лишь несколько человек, среди которых были Колумб, получивший подобную карту от флорентийского астронома и географа Паоло Тосканелли, и Магеллан, встретившийся с Мартином Бехаймом. Это определило их судьбу.
К великому сожалению Магеллана, в 1499 году Васко да Гама уже открыл восточный путь в Индию, и все усилия Фернана склонить короля Португалии к новой экспедиции оказались безрезультатными. Хотя, идею западного похода поддерживали многие известные моряки того времени, в том числе португальский картограф Фалеру. После долгих сомнений и удачной женитьбы военный моряк Магеллан, состоявший на службе у короля Маноэля около восьми лет, эмигрирует в Испанию и убеждает короля Карлоса I финансировать экспедицию по новому пути к островам с пряностями, которые тогда ценились дороже золота. Желание быстро обогатиться и обставить вечного соперника в лице Маноэля сыграли решающую роль, и королевская грамота обещала Магеллану двадцатую часть прибыли от всех вновь открытых островов. 20 сентября 1519 года флагман "Тринидад", а за ним "Сан-Антонио", "Консепсьон", "Виктория" и "Сантьяго" покидают порт Санлукар-де-Баррамеда, что немного севернее современного Кадиса. Трудности начались почти сразу. Испанские офицеры не желали подчиняться какому-то выскочке из вражеской Португалии. Капитан "Виктории" Мендоса поднял мятеж, но Фернан одолел бунтовщиков, ведь у него было "право ножа и веревки" над всеми членами армады от самого Карлоса I.
К тому времени прошло всего 13 лет с того майского дня, как Христофор Колумб открыл новый материк к югу от Кубы, а Магеллан уже ищет пролив у берегов Южной Америки, по которому он сможет выйти в неизведанный тогда океан на западе. Поговаривали, что командор пытался повторить путь испанца Бальбао, который уже прошел узким Панамским перешейком в океан западнее Америки еще шесть лет назад. Тем не менее, на долю экспедиции Магеллана выпало немало испытаний, особенно на зимовке в бухте Сан-Хулиан, прежде, чем пролив был найден. Именно в той бухте путь Фернана второй раз пересечется с Хуаном Себастьяном дель Кано, сыгравшим в судьбе кругосветки большую роль. Первая встреча с амбициозным баском состоялась годом ранее, когда скрывавшийся от правосудия Хуан искал средства к пропитанию в Севильи. Оба моряка погодки, им почти по сорок лет. Дель Кано уже успел заработать денег в итальянских походах, которые теперь назвали бы обычным пиратским разбоем, и купить себе корабль. После неудачной осады Триполи испанская казна отказала ему в компенсации, и капитан продал свой корабль, чтобы расплатиться с командой. Такой поступок в то время карался арестом и тюрьмой. Однако Хуану повезло. По совету своего земляка он попадает в экспедицию Магеллана.
Сложные условия зимовки в бухте Сан-Хулиан и неизвестность впереди подталкивают часть экспедиции к бунту. Среди них и дель Кано. Удивительная твердость командора и уверенность в успехе западного похода одержала верх над бунтовщиками. Часть из них была жестоко четвертована, часть высажена на необитаемый остров, часть помилована. Дель Кано в их числе. Повезло. После гибели на мели "Сантьяго" четыре корабля продолжили поиск пролива. Лишь в октябре 1520 года он был найден. Перед экспедицией открылись неизведанные просторы нового океана, который капитан-генерал назвал Тихим. Перед этой громадиной у некоторых нервы не выдержали, и "Сан Антонио" самовольно повернул домой.
До сих пор спорят, откуда у Фернана была такая уверенность в правильном выборе пути на Запад. Ведь никто из современников еще ни разу не прошел тем путем в "Южном море" к островам пряностей. Однако, командор сумел убедить всех членов экипажей оставшихся трех кораблей, что через несколько дней они увидят землю. Магеллан ошибался. Возможно, потому, что карта Мартина Бехайма была неточна. Неизвестно. Но марсовой увидел землю только через три месяца. Был апрель 1521 года. Выполняя обещание, данное королю Карлосу I о расширении владений Испании, командор начинает устанавливать кресты на открытых островах и обращать туземцев в католическую веру, обещая покровительство могущественной Испании. Первыми были острова Самаф и Хунар. Однако, не все островитяне стремились стать подданными далекой страны. Так случилось и на Себу.
Странно, но Магеллан дал вовлечь себя в интриги между вождями местных племен, преследующих свои цели. Возможно, открытие новых островов, мнимая доброжелательность туземцев и быстрое принятие ими христианской веры сыграли дурную шутку с Магелланом, а, может, это была чья-то тонкая игра на его тщеславии. Неизвестно. Но, так или иначе, Фернан обещает тогдашнему правителю Себу, радже Хумабону, поддержку в его борьбе с племенем соседнего острова Мактан. Ведь Магеллан уже заключил с Хумабоном кровный договор Сандуго, что означает на местном языке – единая кровь. Вместе с раджой капитан-генерал публично совершил священный для индейцев ритуал. Они закатали рукава и полоснули острыми лезвиями по венам на левой руке. Струйки крови стекли в один кубок с вином, которое потом было выпито. Теперь они связаны Сандуго. Командор обещает лично повести в бой своих моряков и наказать коварного вождя Лапу-Лапу с соседнего острова Мактан. Это было роковой ошибкой.
До сих пор никто не может объяснить, как опытный моряк, капитан-генерал, руководитель большой экспедиции, сорокалетний вояка, прошедший не одно сражение в Индии и получивший там два ранения, одно из которых сделало его хромым на всю оставшуюся жизнь, ринулся в атаку одним из первых. Причем атаку неподготовленную, начатую в самых неблагоприятных условиях для испанцев. Артиллерия трех боевых кораблей, стоящих на рейде, не произвела ни одного выстрела по туземцам. Небольшой отряд добровольцев, а не профессиональных солдат, десантировался во время отлива на скалистом берегу, что не позволило лодкам подойти к суше. Менее пятидесяти человек в тяжелых латах шли по пояс в воде навстречу граду дротиков, камней и стрел. Им противостояло около тысячи воинов местного племени, а испанцы не взяли с собой ни арбалетов, ни аркебуз, да и с десантных лодок их не поддержали ни одним выстрелом из легких пушек, залп которых разогнал бы любую толпу островитян.
На эту тему написано немало. Встречаются даже рассказы, где говорится о мушкетах, которые отряд Магеллана успешно использовал в том роковом сражении, что есть преувеличение. Первый мушкет был действительно изобретен в 1521 году в Испании, которую Магеллан покинул почти двумя годами ранее и все время удалялся от ее берегов на Запад. И главное, в самый трагический момент короткого боя, когда с капитан-генерала дважды сбивали шлем, а потом ранили дротиком в правую руку, рядом с ним не оказалось не то что личной охраны, а вообще – никого. По преданию, он был убит самим вождем по имени Лапу-Лапу. Когда думаешь об этом, охватывают сомнения в логике происходящего. Складывается впечатление, что кто-то тщательно спланировал убийство Магеллана руками местного племени. И все вышло так нелепо. Разве что дель Кано остался на "Консепсьон" и не пострадал. Ему опять повезло.
А Фернана так и не нашли. Ни угрозы, ни богатый выкуп не помогли вернуть хотя бы тело командора, чтобы по христианскому обычаю придать земле на открытом им же архипелаге. Некоторые источники намекают на то, что судьбу Магеллана, два с половиной века спустя, повторил капитан королевских ВМС Джеймс Кук.
После гибели командора были избраны новые капитаны. "Тринидад" возглавил Дуарте Барбоса, "Консепсьон" – Хуан Серрано, "Викторию" – Луис Альфонсо де Гоес. Тем временем раджа Хумабон, поняв, как бороться с иноземцами, решился на рискованный шаг. В знак примирения недавно крещенный Магелланом католик сообщил, что приготовил золото и драгоценные камни для офицеров и пригласил делегацию испанцев на праздник. Он был сама любезность и выказывал высокие почести европейцам. Однако, с этого празднования никто из моряков, кроме почуявшего неладное офицера по фамилии Карвалью, не вернулся. Заподозрив что-то, он вовремя улизнул из-за стола и на шлюпке добрался до своего "Консепсьон". Это было 1 мая. Едва ранние лучи солнца осветили берег, моряки увидели толпу туземцев на берегу и своего недавно избранного командира, молившего о спасении. Капитан Серрано на коленях взывал ктоварищам со своего корабля о помощи. Однако, Карвалью, ставший в отсутствие капитана старшим на борту, отдал приказ поднять паруса. За ним последовали остальные. Увидев это, туземцы на глазах у испанцев казнили Серрано. Тогда кормчим на "Консепсьон" был Хуан дель Кано. Ему опять повезло.
Три корабля позорно бежали из злосчастной бухты, не отомстив за погибших товарищей. И это очень странно. Законы морского братства, совместные лишения в тесном пространстве кораблей, да и просто осознание того факта, что выжить на обратном пути можно только вместе, должны вызвать совсем иные чувства у людей далеко не робкого десятка. Ведь они не захотели стать торговцами в городах своей страны, а отправились на поиски золота и пряностей в неизведанные края. Причем тогда в трюмах не было богатства, и делить можно было только власть да возможную предстоящую славу первооткрывателей новых островов. Сегодня трудно ответить на вопрос, почему пушки трех кораблей смолчали на прощанье. Хотя совсем недавно, в день Сандуго, они дали праздничный залп. Не верится, что перед возвращением домой через воды, контролируемые португальцами, моряки не оставили себе достаточный запас боевых зарядов. Ведь за все путешествие корабли не участвовали ни в одной стычке с врагом.
Добравшись до берегов острова Бохол, расположенного в 70 километрах южнее Себу, испанцы остановились, чтобы пополнить запасы свежей пищи, пресной воды, а главное, – решить, что делать дальше. Их осталось 113 человек, и "Консепсьон" был сильно потрепан штормами. В результате коварства туземцев, экспедиция второй раз была обезглавлена, необходимо было определиться. Бросив якоря в одной из бухт, объявили общий сбор. На флагман прибыли почти все, оставшиеся в живых. Большинство осудило трусливый поступок Карвалью, и в результате выборов экспедицию возглавил дель Кано. Ему опять повезло.
Новый командор обосновался на "Тринидад" и начал энергично действовать. Прежде всего он распорядился сжечь свое судно, а вместе с ним все корабельные документы, карты, лоции, дневники и письма Магеллана. Для истории осталось только имя Фернана. Странный поступок с точки зрения порядочного человека, но вполне логичен в глазах того, кто сделал все, чтобы занять место Магеллана. Он знал, на чьей стороне будет удача.
Около полугода "Виктория" и "Тринидад" искали острова Пряностей, и это им удалось. Однако, кроме корицы, мускатного ореха, гвоздики и душистого перца на островах их ждали скверные новости. Король Португалии еще на этапе подготовки экспедиции Магеллана получал донесения от своих шпионов. Едва армада покинула порт Санлукар-де-Баррамеда, Мано-эль объявил Фернана дезертиром, велел отыскать и арестовать. Это было логично со стороны монарха, ведь Магеллан восемь лет отслужил в военно-морском флоте Португалии и присягал на верность королю. Перебравшись в Испанию, он поступил на службу к королю Карлосу I, что выглядело как предательство. Впрочем, к началу 1522 года и Фернана, и Маноэла уже не было в живых, но в те времена новости до окраин империй доходили медленно, и приказы никто не спешил отменять. Над экспедицией нависла угроза ареста.
Трюмы обоих кораблей были забиты пряностями, но предстояло еще вернуться домой. На очередном общем сборе мнения разделились – идти назад к испанским владениям в Панаме или прорываться в Севилью через Индийский океан, где хозяйничали португальцы. "Тринидад" пошел домой по Тихому океану, а "Виктория" под руководством дель Кано направилась к Африке. И опять Хуану повезло.
"Тринидад" из-за капризов погоды вынужден был вернуться и попал в плен к португальцам, а "Виктория" без проблем прошла около восьми тысяч миль по водам, контролируемым Португалией. Она успешно обогнула мыс Доброй Надежды, потеряв в штормах только одну из мачт. Голод и болезни преследовали команду "Виктории" весь путь домой, но моряки опасались приближаться к портам, где хозяйничали португальцы. Когда треть команды умерла, испанцы все же решились зайти в небольшой порт у островов Зеленого Мыса, чтобы обменять небольшую часть пряностей на еду и пресную воду. 13 человек во главе с дель Кано отправились на берег, но были задержаны португальцами на рынке. И опять Хуану повезло. Он единственный смог что-то сказать офицеру, и был отпущен. При этом португальцы конфисковали у испанских моряков только мешочек пряностей, взятый в качестве денег на рынок, но не проверили трюмы "Виктории". Странно, ведь пряностей там было столько, что, продав их впоследствии, испанская казна полностью компенсировала свои затраты на экспедицию Магеллана.
Как бы то ни было, 18 из 256 моряков, покинувших Севилью три года назад, все же вернулись домой в сентябре 1522 года. За мужество и великое открытие Хуан Себастьян дель Кано был посвящен королем Испании Карлосом I в рыцари, получил личный герб и стал называться де Элькано. По непонятным причинам он не оставил никаких документов или воспоминаний о знаменитой экспедиции. Ему и так повезло. Дневники Антонио Пигафетта, чудом оставшегося в живых на обратном пути, были переданы Карлосу I. Долгое время бесценные для потомков бумаги хранились в личных архивах монарха, ставшего вскоре именоваться императором Карлом V. Возможно, он хотел, чтобы первое кругосветное путешествие носило имя испанца, а не португальца. Впрочем, историки не признали за Хуаном первенство в кругосветном путешествии, оставив его за Магелланом, как и открытый командором пролив. Кто знает, что руководило ими. Возможно, Хуан Себастьян де Элькано был рожден под счастливой звездой, и ему без того повезло в жизни. Однако, слишком много невероятных совпадений, спасавших жизнь одного моряка в то лихое время, оставляет сомнения. Дай Бог, они разрешатся.
А в Себу осталась часовенка, чей потолок расписан сценами крещения островитян первым командором знаменитой экспедиции. Посредине той часовенки стоит высокий черный крест, внутрь которого вделаны фрагменты именно того креста, который согласно преданиям, установил здесь Фернан. Говорят, что многие стремились отщипнуть хоть кусочек креста, который когда-то держал в руках сам командор, потому, что он приносит удачу.
Как замысловаты причуды Фортуны. Счастливчик дель Кано остался живым в труднейшей экспедиции, известной, как первое кругосветное путешествие, и привел "Викторию" обратно в Севилью, но имя его почти никто не знает. Скромная усыпальница Магеллана находится напротив могилы его убийцы Лапу-Лапу на Мактане, и оба считаются героями Филиппин. Имя командора повторяют не только курсанты мореходных училищ всего мира, но школьники на уроках истории. Приобщиться к ней очень просто. Если не полениться и встать пораньше, можно увидеть без назойливых туристов одно редко пустующее место в первой столице Филиппин, где встречаются имена двух великих испанцев. Рядом с улицей Колумба есть чистенькая аллея с часовенкой, в которой стоит Магелланов крест.
Однажды утром
Желание выглядеть красиво свойственно не только женщине. Солидные города и страны веками стараются сохранить свое лицо. У них есть соперницы и поклонники, тайные вздыхатели и завистники, но главное, у них есть те, кто свою жизнь посвящает облику каменных красавиц. Антонио Гауди, Жан де Шель, Бартоломео Растрелли. Их имена переплелись в истории с Барселоной, Парижем и Питером не только потому, что они были великими зодчими, а, скорее, потому, что уникальный почерк каждого идеально вписывал свои строки в портреты вечных модниц, манящих почитателей красоты со всех уголков мира.
Дух соперничества присущ всему живому, разве что Запад склонен пронумеровать даже то, что трудно построить по ранжиру, а Восток не станет измерять и сравнивать, он начнет медитировать. Даже почитание красоты у нас проявляется по-разному, когда-то ее обожествляли и строили храмы, теперь устраивают конкурсы с номерками. Но бывает, что среди участниц на подиуме появится стройная босоногая островитянка в юбчонке из пышной травы и бусами из ракушек, едва прикрывающими изящную грудь, и зал замрет от восторга, а жюри отложит ручки с золотыми перьями, ибо нет ничего прекраснее в мире, чем то, что создала природа, а не скальпель хирурга.
Таковы, на мой взгляд, Филиппины. Конечно, здесь есть и старинные соборы, и современные небоскребы, музеи, памятники и университет, отпраздновавший четырехсотлетие, но этим европейца не удивить. Нотр-Дам начали строить, когда крестоносцы сражались на Святой земле с воинами Саладина за торжество христианской идеи, о которой на архипелаге услышат лишь четыре века спустя. Однако, таких, истинно верящих в Спасителя прихожан, как на Филиппинах, теперь в Европе нужно поискать. Храм Святого Семейства, Норт-Дам и Смольный собор теперь в основном осаждают толпы туристов, а вот в базилику Санто Ниньо в Себу даже утром буднего дня трудно войти. Перед ее входом останавливаются, чтобы перекреститься, не только набожные старушки. Студенты, только что оживленно обсуждавшие какие-то новости, умолкают и, смиренно опустив глаза, осеняют себя крестным знамением. Сомнений в их искренности не возникает, и это очень трогательно.
Общение с большинством из тех филиппинцев, кто повстречается вам во время путешествия, непременно будет приятным, и не потому, что вы богатый турист. Они открыты для общения, после которого у вас не остается ощущение чужака, что часто бывает в других странах. Разве что в Испании приезжий так же чувствует себя очень комфортно. В этом обе страны созвучны. Конечно, не стоит идеализировать, на островах есть и преступность, и вооруженные охранники на улицах не редкость. Их тут чуть меньше, чем в Израиле, но сумки так же кое-где проверяют на входе. Однако, на Филиппинах единственная в мире тюрьма, где осужденные четким строем в несколько сот человек под музыку исполняют хиты Майкла Джексона.
Конечно, не за этим большинство туристов едут на затерянные в океане острова. Здесь еще сохранились удивительной чистоты уголки природы и души тех, кто так искренне смотрит на мир. Вас покорят чистейшие морские глубины и белоснежные пляжи, пронзительно голубое небо с уходящими ввысь причудливыми облаками и лабиринты мистических пещер, зеленые равнины рисовых чеков и шоколадные холмы, о происхождении которых спорят до сих пор. В памяти непременно останутся улыбчивые лица и любопытные детские взгляды, которые встречаются на каждом шагу. На Филиппинах многие живут, мягко говоря, небогато, есть и те, кто, благодаря климату, не использует даже картонных коробок для временного жилья. Однако, беспризорных детей не видно. Родители возятся с ними на улицах, в магазинчиках, на рынках, таскают с собой за покупками, в церковь, собирать моллюсков при отливах. В восемь утра и в пять вечера улицы заполняются школьниками и студентами в униформе. В отличие от наших городов, где большую часть года детвора спешит в школу или домой в серо-черных курточках и пальтишках, часто сливаясь с общей толпой, на Филиппинах учеников видно издалека. Каждая школа или колледж имеют свою яркую форму, которую легко распознать.