Румыния и Египет в 1860 1870 е гг. Письма российского дипломата И. И. Лекса к Н. П. Игнатьеву - О. Петрунина 12 стр.


Семейство вице-короля едет тоже сегодня в Константинополь с тем, чтоб присутствовать, вследствие приглашения султана, на праздниках обрезания его сына. Вам уже известно, конечно, о мировой вице-короля с Мустафой, увенчанной тридцатью тысячами фунтов, посланных кедивом своему брату; князю Халилу Измаил-паша прибавил тоже пенсию, увеличив ее на восемьсот кошельков в год.

Вице-король не посылает более Ибрагима-пашу за лошадьми в Россию, он остановил его на дороге, испугавшись Англии и Турции, которые обвиняют его в том, что он находится под влиянием России и действует согласно ее целям. Что в особенности не нравится этим державам, это то, что он взял к себе на службу американских офицеров (четырех генералов, шестерых штаб-офицеров и тринадцать обер-офицеров).

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

Санкт-Петербург

29 июня 1870 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Спешу сообщить Вам, что путешествие великого князя Николая Николаевича на Восток, по всей вероятности, состоится – Его Величество уже дозволил своему брату совершить это путешествие и обещал даже подумать о денежных средствах, которые необходимы для того, чтоб пуститься в столь дальний путь; теперь весь вопрос состоит только в том, как велика будет сумма, которую государь велит отпустить великому князю, – у Николая Николаевича же лично денег совершенно нет. Его Высочество собирается взять с собой на Восток Евгения Максимилиановича, двух младших принцев Ольденбургских, Скобелева, Дохтурова, Галла, Фелейзена, восьмерых адъютантов и человек десять прислуги; он намеревается выехать из Петербурга 6/18 августа и отправиться прямо в Константинополь, откуда – в Смирну, Бейрут, Дамаск, Иерусалим, Яффу, Порт-Саид, Суэц, Каир, Фивы, Ассуан, опять Каир, Александрию и, наконец, оттуда возвратиться прямо в Россию. Я говорил Обермиллеру, что ехать на Восток шестого августа слишком рано; он, как доктор, совершенно со мной согласен и намеревается поговорить в этом смысле с Николаем Николаевичем.

Я имел счастие встретить вчера императора в Петергофе, он, по-видимому, совершенно здоров и весел; все говорят, что пребывание за границей принесло ему много пользы.

Князь Горчаков уехал вчера, он сильно постарел и опустился. Стремоухов уезжает послезавтра в деревню. Я тоже отправляюсь на этой неделе в Вологду.

Мне ничего не удалось сделать насчет увеличения штатов, ни насчет камергерства – здесь говорят, что все это зависит от Вас, поэтому я надеюсь, что Вы не забудете меня в Ливадии: Петр Николаевич передал мне именем канцлера, что князь ничего не имеет против назначения меня камергером, только он по принципу не может сделать о том официального представления, но будет совершенно доволен, если я получу это звание помимо его.

Павел Николаевич здоров, он пьет воды и много ходит. Марья Ивановна скорее похожа на Вашу старшую сестру, чем на матушку нашего посла в Константинополе. Катерина Матвеевна молодцеватее теперь, чем была десять лет тому назад. Засвидетельствуйте мое почтение супруге Вашей и княгине Голицыной.

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

Александрия

13/25 сентября 1870 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Вернувшись в Египет, я тотчас же занялся разбором дела о побоях, причиненных египетским патрулем нашему кавасу, и о грубых оскорблениях, которыми был встречен этим же патрулем драгоман генерального консульства, посланный на выручку каваса.

После внимательного рассмотрения всего этого дела, я пришел к тому убеждению, что действительно кавас наш был жестоко избит и г. Эбергарду причинены оскорбления, и что поэтому г. Обермиллер совершенно правильно требовал от египетского правительства удовлетворения; почему же оно не было нам дано – решительно непонятно, так как в подобных делах, которые, к несчастью, встречаются довольно часто в Египте, здешнее правительство давало обыкновенно полное удовлетворение всем большим консульствам.

Я собираюсь ехать завтра в Каир и постараюсь устроить мирным путем это дело с вице-королем, но вряд ли только мне удастся, так как, по всей вероятности, он скажет мне, что дело перенесено уже им в Константинополь, и что он ожидает Ваше по оному решение. Вследствие сего имею честь почтительнейше просить Ваше Превосходительство приказать мне, если можно даже по телеграфу, требовать энергически от египетского правительства полного удовлетворения, дозволяя мне даже, в случае упорства с его стороны, прекратить с ним всякие сношения.

История эта известна всему городу, и в случае, если нам не дадут никакого удовлетворения, мы не только потеряем всякое влияние в стране, но самое значение генерального консульства сильно пострадает, и оно станет наравне с греческим, если еще не ниже его.

Вашему Превосходительству известен Восток, конечно, лучше, чем мне, поэтому Вы хорошо знаете, как необходимо бывает иногда действовать энергически с турками; сколько раз Вы сами заставляли дрожать Порту, и всегда с успехом, уступить же им раз – это погубить себя навеки.

Как по всему видно, г. Обермиллер вел все дела весьма хорошо, и мне приятно было видеть из Ваших предписаний, что Вы остались вполне довольны моим наместником.

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

Александрия

15/27 декабря 1870 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Я имел честь получить любезное письмо Вашего Превосходительства от 8-го/20-го декабря и спешу уведомить Вас, что кедиву известны константинопольские против него козни, и он очень благодарен Вам за участие, которое Вы постоянно в нем принимаете.

Синайцы и не думают в настоящее время продавать свои имущества в Египет, они, вероятно, и не дойдут до этого, в особенности если им разрешат вынуть капиталы из Государственного банка. В случае же необходимости продажи имуществ монастырь много потеряет, так как земли сильно упали в цене в Египте.

Кедивиа прекратила прямое сообщение с Константинополем. Вице-король просил меня передать Вам, что ему было бы очень приятно, если б наши русские пароходы взяли бы на себя эти рейсы и тем убили новое турецкое мореходное общество, которое устраивается в Константинополе!

Турецкие войска начинают уже проходить через Египет – они дают, по крайней мере, несколько жизни каналу и некоторые средства к его существованию.

Кедиву очень бы хотелось, чтоб Суэцкий канал объявлен был нейтральным, но ему недостает смелости самому поднять этот вопрос – он боится Порты; Нубарпаша смеется над своим повелителем, но никак не может придать куражу робкому от природы Измаил-паше.

Нубар был у меня недавно и сообщил, что вице-король, отказавшись в Константинополе продолжать в настоящее время переговоры об учреждении смешанных трибуналов, имел все-таки в виду устройство ныне же муниципалитетов в Александрии и Каире и переформирование коммерческих судов, но итальянское правительство отказалось рассматривать эти вопросы, объявляя, что если уж нужно изменять существующий порядок вещей в Египте, то необходимо приступить прямо к полной реформе, то есть к устройству смешанных трибуналов. Ответ этот с одной стороны, настояние Нубара с другой побудили вице-короля возобновить вопрос о смешанных трибуналах, о чем я буду писать Вам официально на будущей неделе.

Деньги и облигации синайцев для преподобного Кирилла я пришлю в Константинополь с русским пароходом.

Поздравляю Вас, добрейший Николай Павлович, с Новым годом и желаю Вам и семейству Вашему здоровья, счастья и душевного спокойствия.

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

Каир

22 декабря 1870 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Вице-король попросил меня на днях к себе для того, чтобы объявить, что Риаз-паша привез ему известие из Константинополя, как будто я писал Вашему Превосходительству о том, что в Египте восемьдесят тысяч хорошего войска, и что он, вице-король, предлагает их нашему императору на случай войны с Турцией; по словам Риаз-паши, копия с этого письма читана была в Порте, в Совете министров. Кедив, как видно, был несколько сконфужен этим известием, и он спросил меня, правда ли, что я писал Вам что-либо в этом смысле; я ответил ему, что действительно писал о том, что Египет может легко иметь восемьдесят тысяч войска, но никогда не говорил о предложении их нашему императору; на это Его Светлость сказал, что он так и думал, будучи уверен, что я не в состоянии написать того, чего никогда не было, но он все-таки просил меня сообщить о всем этом Вашему Превосходительству, вполне надеясь, что Вы в разговорах с великим визирем и даже с султаном не преминете сказать им о неосновательности сведений, получаемых Портой, так как дипломатический агент Ваш в Египте никогда не писал Вам ничего подобного тому, что читано было в Совете министров.

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

Каир

5/17 января 1871 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Я имел честь получить вчера шифрованную телеграмму Вашего Превосходительства от 2/14 января и целый день бился, чтоб разобрать ее, но это было решительно невозможно: с самого начала и до конца пропасть шифров наврано, некоторых даже вовсе недостает, а может быть, есть и лишние. Я просил репетицию, но не думаю, чтоб она много мне помогла, так как по турецкому телеграфу даже простые депеши приходят сюда в таком виде, что трудно их понять, – вот почему я никогда почти не употребляю в Египте шифр – совершенно напрасная трата денег.

Правильных известий из Геджаса здесь не получается, говорят только, что все почти уже успокоилось, но что вероятно движение возобновится, когда турецкие войска дойдут до страны и начнут действовать по-турецки!

Я говорил с вице-королем о деле Дендрино; он не отказывается выдать ему десять тысяч фунтов, только просит меня устроиться с Пеши-беем насчет некоторых формальностей и расписки, требуемой с г. Дендрино, – вот тут-то и загвоздка, так как с левантином трудно сварить кашу, но я все-таки сделаю все, что от меня будет зависеть, для того, чтобы удовлетворить нашего генерального консула, который выбрал себе наконец поверенного в Александрии, некоего г. Меното, брата нашего драгомана.

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

P. S. Мне сейчас прислали сказать из телеграфного управления, что сирийская линия попорчена, а поэтому нельзя потребовать повторения депеши из Константинополя.

Каир

11/23 января 1871 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Получив из Константинополя повторение Вашей телеграммы, я с помощью двух экземпляров разобрал наконец депешу Вашего Превосходительства; но вообразите себе, что тридцать восемь цифр (из трехсот шестидесяти) были перевраны, двух групп вовсе недоставало, а одна была лишняя! Я тотчас же сообщил кедиву о замещении Мустафы-паши Ругибом-пашой и о нелепости толков, привезенных сюда Риаз-пашой. Его Светлость просит меня благодарить Вас за приятное известие и за постоянное доброе расположение, которое Вы ему выказываете. Он извиняется за Риаз-пашу, но этот последний был введен в обман Мустафой-пашой.

Из Хеджаса нет никаких известий!

Вооружение берегов Египта продолжается. Кроме того, вице-король хотя и уменьшает число регулярных войск, но зато, секретно от всех, и даже от нас, формирует что-то вроде ландвера, в состав которого войдут все молодые люди от пятнадцати до тридцати лет.

Патриарх пристает ко мне с деньгами, которые находятся у нас в депозите, разрешите выдать их ему, так он действительно сидит без гроша.

У меня нынешний год много больных русских, и все почти бедные; теперь уже приходят просить денег, – даю, что могу, но не знаю, что придется делать, когда надо будет высылать их обратно на родину; странное дело, что люди совершенно без средств и не зная языков (все почти учителя и студенты) решаются ехать из Петербурга, из Малороссии и даже из Сибири для лечения в Египет, в страну восточную, где жизнь так дорога и представляет так мало комфорта для больных, – да наконец, по мнению моему, самый климат Каира вовсе не хорош для чахоточных: трое из наших уже отправились нынешней зимой к предкам, да и остальные страдают быстрыми переходами от тепла к холоду.

Засвидетельствуйте мое почтение супруге Вашей и княгине Голицыной. Жена моя Вам очень кланяется.

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

Каир

13/25 января 1871 года

Многоуважаемый Николай Павлович.

Мне пишут из Петербурга, что Стааль получит скоро новое назначение и что выбор советника будет зависеть от Вашего Превосходительства. Я всегда мечтал о том, чтоб служить под ближайшим начальством Вашим, но никогда не просил об этом, так как здоровье жены не позволяло ей жить нигде, кроме Египта; в настоящее время она, слава Богу, гораздо крепче и в состоянии переносить климат Европы, а поэтому я прошу Ваше Превосходительство не забывать меня в случае, если Вы желаете иметь около себя человека, Вам душевно преданного и готового работать под Вашим руководством насколько хватит сил и способностей.

В ожидании милостивого ответа Вашего Превосходительства имею честь быть с отличным почтением и душевною преданностию Вашим покорнейшим слугою

И. Лекс

Каир

20 января 1871 года

Многоуважаемый Николай Павлович.

Сюда наехали всевозможные банкиры: Оппенгеймы, Швабахеры, Эрлангены, Спрингеры, Дрейгаузены и т. д. Они предлагают вице-королю денег, с тем, чтоб кедив продал им железную дорогу из Александрии в Каир и в Суэц или дал бы ее в залог и передал управление в руки капиталистов. Эти же банкиры согласны консолидировать египетские боны; этот вопрос сильно интересует вице-короля; в последнее время здешнее правительство выпустило их так много, что они покупаются с учетом от двадцати-тридцати процентов, само правительство сознает количество их в двенадцать миллионов фунтов, но все полагают, что их гораздо больше; если система не переменится, то окончательное финансовое расстройство неизбежно, – вот почему кедив намерен уничтожить совершенно боны. Он хочет предложить всем тем, которые имеют боны, заменить их государственными облигациями, приносящими десять процентов в год и уплачиваемыми в семь лет, по частям, – мера весьма выгодная для правительства, но вряд ли согласятся на нее владельцы бонов, выпущенных на дальние срока, – принудить же их к этому невозможно, так как большая часть бонов в руках иностранцев.

Назад Дальше