Опера начинают бросать из хаты в хату, из общака на общак (выбирая максимально переполненные хаты). Потом – намек, что за 200–300 долларов в месяц могут поместить в приличную хату (на спец) и "оставить на время в покое".
В самой хате – своя раскрутка (подводят подо что угодно – от косяков до крысятничества) и выкручивают дачки на имя тех, кто не получает ничего вообще (то есть – на хату), регулярную (от 100 до 1000 долларов) "помощь" на воле и т. д. и т. п…
Практически каждая хата старается заполучить несколько коммерсов. Во-первых, это – регулярный грев, а во-вторых, к ним ходят адвокаты и, значит, есть возможность перебросить письмо на волю, минуя цензуру в СИЗО.
Вынужденное отступление
Меня "дернули" на суд. Об этой "беспонтовой" (бессмысленной) поездке стоит рассказать отдельно.
Заказали, то есть громыхнули в тормоза, пробормотали несколько фамилий и – с вещами "по сезону" на суд. Произошло это около двух часов ночи. "Тормозные", то есть те, кто постоянно дежурят у тормозов, мгновенно растолкали меня и сообщили об этом.
Естественно, что ни сам суд, ни спецчасть СИЗО никого никогда о дате суда не предупреждают. Держат в постоянном напряге. Если успевает, сообщает адвокат.
Итак, разбудили и меня в 2 часа ночи. Начинается гонка. Необходимо успеть умыться и побриться (не забывайте об очереди к ракушке и дальняку), найти свой баул среди таких же 80–100 баулов, распиханных под шконками, а для этого нужно перебудить полхаты (вытащить из-под шконок шахтеров, задействовать половых и т. д. и т. п.).
По известному закону подлости свой баул находишь последним. Из него извлекается относительно чистая (затаренная заранее) рубашка, свитер, штаны… После нескольких месяцев нахождения в бауле, на котором кто-то спал, сидел, на который наваливали еще десяток-другой таких же… Можно представить, в каком виде вещи и как они пахнут.
В сборе на суд принимает участие вся семья и все близкие. Кто-то помогает "гладить". В фаныч насыпается соль, и этот фаныч начинают раскалять на "плитке". Освобождается кусок дубка. Днищем раскаленного фаныча гладятся рубаха и штаны. При достаточном упорстве можно разгладить. Рубашка и штаны из жеваных превращаются просто в "плохо выглаженные".
Еще нужно успеть собрать все бумаги и заметки по делюге и что-то пожевать, так как еды не дадут в течение суток…
Меня "закрыли" в начале октября. Я был тогда в легкой куртке. Сегодня ночью минус 22 градуса. Мне ищут (и находят) теплую куртку. Стировые пытаются придать ей приличный вид. Помимо меня, такой же процедурой заняты еще шесть-семь человек "заказанных" на суд.
Они – из бандерлогов. Им помочь некому. Двое из них – вьетнамец и узбек – почти ничего не говорят и не понимают по-русски.
В 4.30 раскоциваются тормоза и нас выводят. Фамилия, имя, статья, микрошмон. Со всего продола из разных хат нас набирается человек 30–35. Гонят вниз, на сборку.
Сборка перед судом – это пенал, 10–15 квадратных метров, в который нас заталкивают человек по 40–50. Человек 15 успевают занять, узкие грязные скамейки вдоль стены. Остальные стоят. Я тоже предпочитаю стоять, так как сесть и прислониться к стене значит на 100 % подцепить клопов и вшей в дополнение к уже имеющимся. К тому же сюда сгоняют всех – и тубиков, и спидовых, и чесоточных. Так что лучше постоять… Забирать будут не раньше 9–10 утра. Впереди – 4–5 часов ожидания. Первая пара часов – разговоры, слухи, знакомства и т. п. Потом – томление и полусон-полупрострация. Нервы у всех на пределе…
Наконец, около 9 часов утра, начинают собирать по судам: набирать группы, которые едут в определенный суд (т. е. по маршрутам автозака). Опять проверка – теперь ее проводит конвой, и нас, следующих в Преображенский суд, запихивают в отстойник в ожидании готовности автозака к отправке.
Отстойник – большой боксик, без окон, света и воздуха. Нас, едущих в Преображенку, – 28 человек. Стоим, ждем. Машина не заводится, промерзла. Ждем около 40 минут… Завелась. Через двор, гуськом к машине. Запихивают по клеткам. Машина промерзла до хлопьев инея на стенах клеток. Закуриваем, несмотря на лай конвоя (который, естественно, сам курит). Поехали. Минут 10 выезжаем с "Матроски". Проверки машины, "отсечки" и т. д. Слава Богу, до Преображенки недалеко…
Через полчаса окоченевшие, обалдевшие, но окончательно проснувшиеся добираемся до суда. Выкрикивают по фамилиям. Наручники с двух сторон, то есть конвой слева и справа. Один браслет на тебе, другой на конвоире. В таком виде, сжимая в руке сумку (папку) со своими записями, прыгаем вниз. Заводят в конвоирку, расковывают и – снова в боксик-ожидалку. Окон нет, но есть свет. Снова шмон. Очень тщательный. Отметают все, вплоть до шнурков и веревочек, поддерживающих штаны. Чтобы не повесились и не удавились в здании суда. Оставляют только дело. Сигареты, спички – отметают сразу. Курить только тогда, когда смилостивится кто-то из конвоя. То же самое и с выводом в туалет. Начинается ожидание…
Кого-то вызывают, поднимают в зал и через 10 минут приводят обратно. Не пришли свидетели. Суд переносится. На какой срок? Когда будут судить опять? Неизвестно. Теперь весь день ждать машины домой.
У меня то же самое. Меня даже не подняли в зал. Просто не вызвали, и все.
Одного из тех, кто был рядом, подняли. У него – финал, прения сторон. Спустили – "суд удалился для вынесения приговора". Прошло не более 15 минут. Честное слово! Опять подняли и через 15 минут спустили с приговором на восьми (!) листах. Хоть убейте, не поверю, что за 15 минут "удаления суда для вынесения приговора" успели не только все обсудить и вынести приговор, но и исписать и подписать восемь листов. Приговор – 5 лет. Человек уже отсидел 3,5. Суть не в приговоре, а в том, что он уже был написан заранее. Оставалось только вписать конкретный срок и подписать. Вот для этого 15 минут вполне достаточно…
Наконец, в 18.30 приходит автозак. По домам, т. е. по своим СИЗО. Отдельные машины на "Бутырку" и на женский (то есть в СИЗО-6) не пришли. Всех повезут в одной. По одному выводят из боксика. В общей куче, наваленной в углу, пытаемся отыскать свои шнурки, перчатки, сигареты. Кому-то удается, кому-то уже не до них…
Снова наручники, и в машину, в клетки. Последними в стаканы (металлический боксик рядом с клетками, на одного человека) запихивают по две женщины. Пытаемся общаться. Конвой даже не орет. Сначала везут женщин. Потом – "Бутырка". Нас – в самом конце. Рассказывать о дороге, о заглохшем моторе, о трехкратном пересаживании из автозака в автозак нет сил. Выехав из Преображенки в 18.30, приехали на "Матроску" в 01.05. То есть ехали в промерзшей металлической клетке 5 часов 30 минут. Прошу прощения за натурализм, но двое обмочились (из машины в туалет не выйдешь, – все понятно, но "по ушам" им настучали еще в клетке)…
В "Матроске" – снова шмон. И, наконец, около двух часом ночи дома, в своей хате. Семья ждет, оставили поесть. Пока рассказываешь, делишься новостями и слухами со сборок, отходишь и понимаешь, насколько измотан.
А три человека из нашей хаты ездят на суд ежедневно уже в течение трех месяцев. Изо дня в день, кроме субботы и воскресенья. Спят по три – четыре часа в сутки. Так полу обалдевшими и присутствуют на процессе, на котором решается их судьба и, в конечном счете, вся жизнь…
Иерархия (продолжение)
Бандерлоги – живут в хате на верхних шконках, где и спят, в основном, в три – четыре смены. Остальное время – тусуются на ногах. Едят стоя, держа шленку в одной руке или на коленях, на корточках. Дачки, баулы и другие вещи держат в изголовье шконок. Многие – первоходы.
Бандерлоги – основные чесоточники и язвенники в хате, как и шахтеры. Их уголовные дела – неиссякаемый источник для раздела "нарочно не придумаешь". Вот несколько примеров:
Парень лет 20–22. Приехал в Москву с Украины вместе с подружкой, которой тоже около 20 лет. Вернее, сначала приехал он один, устроился работать штукатуром на какую-то стройку. (Он окончил ПТУ – штукатур-маляр-кафелыцик.) Первое время (2–4 месяца) ему платили около 80 долларов в месяц. По украинским меркам – бешеные деньги. Вызвал в Москву свою девушку, тем более что она уже была на шестом месяце беременности. Сняли квартиру (или комнату)… Родилась девочка. Августовский кризис. С работы уволили, ничего не заплатили. Денег нет даже на дорогу обратно. Пару раз перебивался мелкой халтурой (небольшие ремонты на чьих-то дачах). Бродил по стройкам, искал работу. На одной из строек увидал торчащий из земли кусок старого кабеля. Старого и ни к чему не подсоединенного! Отрубил от него кусок в 4 м., – задержан. Сразу во всем признался. Милиции этого показалось мало. Сначала очень крепко побили, потом пообещали, что немедленно отпустят, если он возьмет на себя еще пять – шесть аналогичных дел. Согласился. Написал и подписал под диктовку все, что ему сказали. Особенно интересно, что два эпизода, в которых он "сознался", произошли в то время, когда он был еще на Украине… Даже следователь это понял и исключил их. Весь ущерб, согласно "объебону", – 208 рублей 40 копеек (меньше 10 долларов по тогдашнему курсу). Пробыл в хате около 8 месяцев. Как жена умудрилась послать ему одну дачку и прийти на свидание особая история. У парня чесотка и еще что-то в этом роде. Переболел желтухой. Суд дал ему 3 года.
Трудяга из какой-то забытой Богом деревни под Тамбовом. Около 40–45 лет. У него инвалид-ребенок. Приехал в Москву, услышав от кого-то, что какой-то благотворительный фонд помогает родителям таких детей. Жил два-три дня на вокзале. Ходил по больницам и задавал охране идиотские вопросы. Кто-то из сердобольных объяснил ему, что нужно было привезти с собой ребенка или хотя бы его медицинскую карту. Решил ехать домой. С горя выпил. Патруль, проверка. Регистрации нет. Забрали. В РОВД, в обезьяннике, начал качать права из-за того, что опаздывает на поезд. Избили до полусмерти. Он стал грозить, что будет жаловаться. Взяли двух бомжей из того же обезъяника в качестве понятых, обыскали, "нашли" два патрона (разного калибра!). Суд дал 2 года условно. Пробыл в хате 7 месяцев. Пытался вскрыться. После больницы – 15 дней кичи.
Это примеры бандерложьей судьбы. Таких в хате от 70 до 80 %.
И, наконец, шахтеры. В основном, "убитые" наркоманы, алкаши, бомжи. Спят под шконками. Ничего своего, кроме шлепки и весла. К ним стараются не прикасаться. Грязные, воняют, вши, чесотка… Вылезают только на проверку. Полуживотные, но очень живучие. При мне из них в хате умерло только два человека. И то – летом, когда в хате температура доходила до 65 градусов. Один после смерти пролежал в хате около суток. Это было в воскресенье, и корпусной никого не мог найти из тех, кто должен таскать и оформлять "жмуров".
Гарсоны особая, полу привилегированная категория бандерлогов. Они набираются из наиболее чистых и аккуратных ребят, которые на воле имели хоть какое-то отношение к работе с продуктами (официанты, повара, бармены, продавцы и т. п.). Их отбирают очень тщательно, предварительно присматриваясь. Сначала отмывают, учат, назначают "помогающим" к действующим гарсонам.
Их задача – сбор части дачек для братвы (из каждой получаемой в хате дачки и кабана братве идет определенная часть), они отвечают за "телевизор" в хате, за получение и сохранение паек, за все продукты и их приготовление. В их распоряжении кипятильник, электрочайник, "плитка", вся посуда и т. д.
Они. и только они имеют право готовить и подавать пишу ("накрывать поляну") для братвы и близких. Причем без промедления, в любое время дня и ночи. Поэтому в хате всегда две – три бригады гарсонов по два – три человека.
Накрытие поляны – процедура очень строгая и смешная. Две стоящие вместе шконки накрываются специальным, только для поляны предназначенным, одеялом или покрывалом. В это время готовятся малые дубки (склеенные из газет, картона и г.д., размером в развернутый газетный лист – А-1 или А-2). Они накрываются ежедневно стираемыми и сменяемыми полотенцами-салфетками. На этом дубке, красиво (!!!) устанавливаются шленки с приготовленными бутербродами, красиво и аккуратно нарезанной колбасой или сыром и всем тем, что "Бог послал". В центре ославляется место для "основного блюда" (в разделе "приготовление пищи" я в деталях описывал рецептуру, методику и технологию приготовления "блюд" в хате). Этот дубок устанавливается в центре поляны и только потом за поляну приглашается братва. Для того, чтобы не было толкучки и теснены, братва тоже ест в две-три смены.
И, чем выше авторитет и ранг, тем позже садятся за дубок. Очень интересно наблюдать за процедурой подготовки. Она "умиляет" меня по сегодняшний день, несмотря на то, что наблюдаю ее полтора года.
Если мне доведется когда-нибудь серьезно поработать над этими записками, то я обязательно подробно, может быть в типах, распишу всю процедуру от накрытия до уборки поляны.
Половые, стировые
Их тоже набирают из бандерлогов. В половые и стирщики можно попасть как за проколы и косяки, за проигрыши, так и добровольно за грев из общака. Они тоже работают круглосуточно, в три смены по два – три человека. Задача половых – каждые два-три часа освобождать "аленки", подметать хату, дважды-трижды в день мыть полы, искать и доставать баулы, выбрасывать мусор, организовывать плотину во время купания на дальняке и вообще поддерживать в хате относительную чистоту. Подчиняются всем в хате.
Стировые стоят на ступеньку выше, чем половые. Их задача – стирать все, от постельного белья до одежды для братвы и за отдельный грев (от пачки сигарет до пайки сахара) стирать всем, кто попросит. В их распоряжении все тазики и ведра, все хозяйственное мыло и порошки.
Умудриться развесить на канатиках, которые, как паутина, оплетают всю хату, от 30 до 50 комплектов постельного белья, полотенец, штанов, рубашек, футболок и т. д. и т. п., не перепутать, кому что принадлежит, вовремя снять и передать владельцу выстиранное и высушенное – сложная задача. Справляются с ней немногие, поэтому стирщики чаще других получают "по ушам".
Есть и не решаемые проблемы. В любой хате какая-то часть людей страдает чесоткой. Причем сам чесоточный на первом этапе не всегда разберет, что у него – укусы клопов, вшей, просто раздражение от пота и грязи. Но его белье стирается в общем тазу и развешивается на общей веревке. Вероятность подцепить кожную заразу очень велика, поэтому стировые стараются держать для братвы отдельные тазы, которые перед стиркой промываются кипятком и содой.
Стировые часто меняются еще и потому, что через две-три недели постоянной работы у них самих руки покрываются язвами и их необходимо менять. Естественно, стировых, а не руки…)
Мужики
Это независимая категория ЗК Они, как правило, имели на воле постоянную работу, семью. Попадают сюда, в основном, за бытовуху или за несерьезные преступления, которые квалифицируются следствием намного серьезней, нежели они того стоят.
Они, как правило, ни с кем не группируются, ни во что не вмешиваются, живут особняком. К ним меньше всего претензий. Но если удается разговорить такого, то вырисовывается такой сюжет, такая трагедия, что Боже мой… Один из таких мужиков (по характеру и, по сути), с которым я просидел вместе несколько месяцев и очень близко сошелся, был Саша Сорока – один из основных обвиняемых по делу Дмитрия Холодова. (Помните этого журналиста из МК, которого взорвали спецы из МО?) Думаю, что по этому делу я знаю не меньше прокурора и уж точно знаю более реальную картину того, что произошло в действительности. (Его дело не бытовое, а более чем серьезное. Но это, скорее, исключение из общего правила…)
Внешний вид. Прикид. Стрижка
Летом на общаке и на спецу ходят полуголыми – в трусах, некоторые в шортах, в тапочках на босу ногу.
По-другому – невозможно. Этим летом температура в хате, даже на спецу, поднималась выше 45 градусов по Цельсию. Про общак – и говорить нечего. При таком прикиде резко возрастает вероятность подцепить чесотку – достаточно присесть на чью-то шконку или за дубок. Зимой, естественно, спортивные костюмы, рубашки и т. п. Но когда вызывают к адвокату, к следаку, на свиданку и т. п., то все стараются одеться получше, чтобы не позорить хату и не выглядеть, как последнее "чмо".
Гардероб в хате – самый обширный. Людей берут с воли в любое время года в том, что на них было надето: от дорогих дубленок и костюмов до домашних штанов и телогреек. Поэтому в хате можно найти все – от адидасовских эксклюзивных костюмов и сорочек от кутюрье, до поношенных кирзачей и застиранных ковбоек фабрики "Клары Цеткин". Понятно, что в хате процветает "обмен". Хорошую кожаную куртку, которая непонятно когда понадобится, могут "обменять" на тапочки, которые необходимы сегодня. Другая система ценностей. Телогрейка, чтобы было в чем сходить на прогулку зимой, порой, ценится дороже вечернего костюма от Кардена. В раздутых, как дирижабли баулах особой категории братвы можно найти выменянные таким образом целые "гардеробы", которых хватило бы, чтобы изыскано одеть десяток человек.
Большую роль играет и внешний вид. Очень многие отпускают бороду. Это практично. Во-первых, меньше травмируется кожа при бритье, а, во-вторых, – резкая нехватка и большой дефицит станков, мыла, помазков и т. д. Таким образом, борода функциональна. Форма ее, как и прическа, зависит от наличия в хате человека, умеющего стричь, и тщательно затаренных ножниц.
Стригут обычно ночью. Меньше шансов запала ножниц. "Клиента" сажают на перевернутое ведро, вместо салфетки и пеньюара – газета с дыркой, в которую просовывают голову. Половые – на страже, сразу подметают волосы, чтобы не разносить по хате. Шнифтовые и тормозные на стреме, следят за передвижением вертухая на продоле. Как только он приближается к хате, толпа, постоянно тусующаяся на пятаке, заслоняет собой стригущих, чтобы их не увидали в шнифт. Стригут не только ножницами, но и станком. Для этого выламывается предохранительная планка и этим станком "стригут", т. е. "скорябывают" волосы, стараясь придать им какую-то форму. Надо признать, что есть такие виртуозы, которые этим незамысловатым инструментом делают вполне сносные прически.
Но, в основном, в хате предпочитают брить голову.
Это и гигиеничней: хоть какая-то защита от вшей. Особенно когда до суда еще далеко и красоваться не перед кем. Однажды и я обнаружил у себя в голове "живность", мгновенно побрился наголо и чуть не сошел с ума от боли, сразу же после бритья протерев голову крепким раствором соды. Последние полгода мне везет, и меня стригут те, кто более-менее умеют это делать. Надеюсь, что приду на суд не полным чучелом. Если вообще доживу до этого суда…