И в это время родилась одна традиция, которой суждено будет властвовать не только в "Атомном проекте", но и ракетной технике, в космонавтике. Речь шла об "Оперативном плане подготовки к испытаниям", то есть надо было детально указать все, что необходимо сделать, и определить точные сроки, когда та или иная операция должна быть завершена. Причем на научного руководителя полигона возлагалась обязанность не только контролировать выполнение "Оперативного плана", но и его разработка.
Естественно, что для Садовского это было весьма непривычно: и хотя он всю жизнь занимался взрывами, а они, как известно, требуют к себе, мягко говоря, "деликатного отношения", но такого рода планами он никогда не занимался. Более того, он считал, что они не могут быть осуществлены…
Но Михаил Александрович сам "призвал" военных, и те тут же преподали ему первый урок. Один из генералов заявил, что подобного рода план можно сделать очень быстро, за какой-нибудь один день. Каково же было удивление Садовского, когда вскоре такой план появился. В конце его значилось долгожданное "Д"!
Из воспоминаний М.А. Садовского: "Нигде, ни до ядерных испытаний, ни после них, я не видел столь дружной, я бы сказал, вдохновенной работы. Солдаты, научные работники, офицеры, рабочие, привезенные нами из ИХФ, делали все (может быть, и больше, чем могли) для окончания задания в срок. И работа шла: на поле уже красовались приборные башни, получившие название "гусей" за их форму, напоминающую гуся, сидящего на земле на поджатых лапах с поднятой шеей и вытянутым вперед трехметровым клювом. В клюве размещался измеритель давления ударной волны, а под треугольным туловищем располагался подземный каземат с осциллографами, аккумуляторами и устройствами автоматики. В лабораторных корпусах в полигонном городке на берегу Иртыша одна за другой вводились в строй лаборатории: оптики, механического действия, проникающих излучений, автоматики и другие".
Но не все шло гладко…
"Великии перелом"
Историки привыкли считать, что "великий перелом" в судьбе "Атомного проекта СССР" наступил в августе 1945 года, сразу после взрывов в Хиросиме и Нагасаки. Мол, именно тогда во главе "Проекта" встал Берия, и все силы государства были брошены на создание атомной бомбы.
Однако это не совсем так. Безусловно, взрывы в Японии способствовали тому, что главным для Сталина стало именно создание ядерного оружия. Однако "великий перелом" в "Проекте" случился раньше - в конце 1944 года. Государственный Комитет Обороны принял 3 декабря Постановление № 7069 сс "О неотложных мерах по обеспечению развертывания работ, проводимых Лабораторией № 2 Академии наук СССР".
В этом документе речь шла о качественно новом отношении к атомной проблеме. Готовил его в основном Л.П. Берия, который после изучения всех сторон "Атомного проекта" пришел к нерадостному выводу, что дела обстоят из рук вон плохо. В. М. Молотов как руководитель "Проекта" со своими обязанностями не справился. Это стало ясно как ему самому, так и Сталину.
В постановлении предусматривались неотложные меры по резкому усилению работ, проводимых Лабораторией № 2. Тут и строительные дела, и концентрация сил ученых, и обеспечение зданиями и сооружениями, и выделение материалов, и личная ответственность народных комиссаров, которые должны безотлагательно выполнять требования и запросы Лаборатории № 2. Символичен последний пункт этого Постановления: "10. Возложить на т. Берия Л.П. наблюдение за развитием работ по урану".
Официально Берия возглавит "Атомный проект СССР" через девять месяцев - в августе 45-го, но тем не менее можно считать, что после выхода Постановления № 7069 сс именно он нес перед Сталиным ответственность за все, что связано с атомной бомбой.
Сколько у нас физиков
Физиков катастрофически не хватало. Они нужны были как в новых лабораториях, которые создавались в Академии наук, так и в промышленности. А потому ГКО обязал ЦСУ Госплана СССР провести учет специалистов-физиков, которые есть в стране. Школьные учителя в число "специалистов" не входили…
Это был конец войны, до Победы оставался всего лишь месяц, а потому Государственный Комитет Обороны распорядился физиков с передовой отправлять в тыл, и о каждом из них дать подробную информацию.
Оказалось, что в стране 4212 специалистов-физиков. Из них половина закончило университеты, четверть - институты и столько же педагогические институты.
К сожалению, физиков, специализирующихся по атомному ядру, среди них не было.
И тогда ГКО принимает поистине "историческое" решение: экстренно подготовить физиков, которые могут работать в "Атомном проекте". Пройдет совсем немного времени, и именно эти специалисты составят костяк Арзамаса-16 и Челябинска-70, Семипалатинского полигона и других ядерных центров. Но пока в Постановлении № 7572 сс/ов значатся такие строки:
"В целях обеспечения высококвалифицированными кадрами Лаборатории № 2 Академии наук СССР и научно-исследовательских учреждений, работающих совместно с ней по специальным заданиям ГОКО в области физики атомного ядра, Государственный комитет обороны постановляет:
1. Обязать Комитет по делам высшей школы при Совнаркоме СССР (т. Кафтанова) и Наркомпрос РСФСР (т. Потемкина) обеспечить выпуск из Московского государственного университета физиков по атомному ядру: в декабре 1945 г. - 10 человек, в 1946 г. - 25 человек и в дальнейшем - не менее 30 человек ежегодно…"
Так появились в МГУ, а затем и в других вузах страны "спецгруппы", куда отбирались лучшие студенты.
Этим же постановлением предусматривался выпуск специалистов по химии радиоактивных элементов в Ленинградском университете, в Московском институте тонкой химической технологии, в Ленинградском политехническом институте. Причем в "спецгруппы" можно было брать лучших студентов из других вузов. Им устанавливались повышенные стипендии, они не призывались в Красную Армию.
В постановлении были и такие строки, которые характеризуют то время, пожалуй, лучше всего:
"14. Обязать Наркомторг СССР (т. Любимова) выделять, начиная с марта 1945 г., дополнительно Московскому государственному университету для кафедры физики атомного ядра ежемесячно обедов литер "Б" на 8 человек и обедов по специальным обеденным карточкам на 10 человек…"
"высокие слова" о приоритете образования в те времена, в отличие от нынешних, не произносились. Профессора и преподаватели МГУ приравнивались к высшим офицерам Действующей армии. Впрочем, а разве может быть иначе?!
Почему он не удивился?
В сотнях книг описан тот момент, когда президент США Гарри Трумэн сообщил об успешном испытании атомной бомбы Сталину. Очевидцы свидетельствуют: "дядя Джо" нисколько не удивился. Они утверждают, что Сталин не понял слов Трумэна, мол, он и не догадывался о мощи ядерного оружия…
На самом деле, все обстояло иначе.
28 февраля 1945 года Сталин получает письмо от Берии с пометкой "Важное". В нем подробно рассказывается о ситуации вокруг создания атомной бомбы в США. Письмо подготовлено на основании агентурных данных. В нем сообщается:
"По расчетам, энергия атомной бомбы общим весом около 3 тонн будет эквивалентна энергии обычного взрывчатого вещества весом от 2000 до 10 000 тонн. Считают, что взрыв атомной бомбы будет сопровождаться не только образованием взрывной волны, но и развитием высокой температуры, а также мощным радиоактивным эффектом, и что в результате этого все живое в радиусе до 1 километра будет уничтожено…
Первый опытный "боевой" взрыв ожидается через 2–3 месяца…"
Итак, Сталин был хорошо проинформирован обо всем, что происходит в Америке. Иное дело Трумэн. Он практически ничего не знал о создании ядерного оружия в СССР. Во-первых, президент Рузвельт запретил вести разведку на территории СССР Этим самым он демонстрировал свое уважение подвигу советских людей во время войны. Во-вторых, передвижение иностранцев по нашей территории было строго ограничено, а потому им ничего не было известно о гигантском "атомном" строительстве, что развернулось на Урале. И, в-третьих, в Америке бытовало представление о катастрофическом отставании СССР в науке и технике, мол, в нашей стране не было ни интеллектуальных, ни материальных возможностей для создания ядерного оружия.
Эти ошибок американцам пришлось исправлять уже через несколько месяцев, когда им стало известно о вывозе урана из Германии, о нашем интересе к немецким специалистам-физикам и об отправке научных лабораторий в СССР. Американские спецслужбы предпримут отчаянные меры, чтобы наладить "атомный шпионаж" в Советском Союзе, но реальных успехов так и не добьются.
Или нам так кажется?!
Окончательный ответ будет получен лишь после знакомства с досье "русская ситуация", которое хранится в Национальном архиве США. Оно пока строго засекречено. Известно лишь, что в этом досье представлены все агентурные данные, которые были получены из СССР в те далекие годы…
"Бомба Сталина"
В одном из документов, подготовленных Курчатовым и направленных Сталину, были такие строки:
"Для получения урана-235 и плутония-239 и проверки на опыте правильности этих расчетов требуется сооружение специальных, весьма сложных новых диффузионных машин, атомных котлов и новых конструкций атомного снаряда-бомбы".
15 мая 1945 года выходит Постановление ГКО № 8579 сс/ов, в котором говорится:
"…г) разработать в 1945 году техническое задание на проектирование изделий БС-1 и БС-2…"
Речь идет о создании первых ядерных бомб.
Во многих воспоминаниях участников событий тех дней утверждается, что "БС" расшифровывается как "Бомба Сталина". На самом деле "БС" - это "бомба-снаряд", именно таким термином пользовался Курчатов довольно часто.
А может быть, забыть об истине и пользоваться легендой?! Для нас она, конечно же, более красивая… Однако для 1945 года она выглядит, конечно же, весьма странной, а потому предпочтем "бомбу-снаряд", тем более, что вскоре придется довольно часто менять шифры и индексы, пока привычным не станет заветное - "изделие".
Кто из троих?
Выборы в Академию наук всегда связаны с интригами, слухами, домыслами. Это естественно, потому что звание "академик" - это признание твоего вклада в науку. А разве кто-то из претендентов в этом сомневается?!
Александров избирался в член-корреспонденты АН СССР.
Чем именно он занимается? Этот вопрос задавали друг другу те, кому предстояло сделать выбор…
"Он размагничивал боевые корабли." - говорили одни.
"Нет, это другой Александров - тот, который занимается диэлектриками…" - возражали другие.
В третьи посмеивались над своими коллегами, потому что были убеждены, что из всех Александровых претендует на звание тот, который занимается полимерами. "Таких всего два-три человека, - убеждали они. - И естественно, они имеют право быть в Академии".
Многим еще было невдомек, что "един в трех лицах" как раз Анатолий Петрович, и что выборы в Академию связаны с совсем другими делами, которыми он занимается уже семь лет. Но тогда о причастности к "Атомному проекту" говорить было нельзя, и при избрании в Академию наук учитывались лишь прежние заслуги ученого.
Сам Анатолий Петрович пришел в "Атомный проект" с неохотой. Безусловно, главную роль сыграл Курчатов, к которому Александров относился с величайшим уважением:
"Он был далеко не только связующим звеном. Тот же Харитон, тот же Зельдович, Гуревич и масса других давали не только общие идеи, но и участвовали в планировании экспериментов, они ставили конкретные задачи перед каждым, буквально каждым человеком. Курчатов сам участвовал в разработке всех вопросов…
Иоффе, например, Капица, Семенов - никто из них не мог бы так это дело реализовать, как это сделал Курчатов. Потому что это был человек необычайной увлеченности, но и в то же время именно конкретной увлеченности. Мы всегда Курчатова называли генералом".
Но поначалу Александров старался держаться в стороне от забот Лаборатории № 2. Он стал лидером по исследованию полимеров, и именно с этой областью науки Анатолий Петрович связывал свое будущее.
Однако в "Атомном проекте" дела шли туго на главных направлениях - получении ядерной взрывчатки. Одним из методов разделения изотопов урана была так называемая "термодиффузия". В свое время А.П. интересовался этим методом, Курчатов об этом помнил. И он предложил своему другу заняться им. Александров отказать не мог.
"У меня с ним был интересный разговор, - вспоминал Анатолий Петрович. - Я тогда сказал ему, что согласен работать в этом направлении, но у меня есть два пожелания: не работать непосредственно над бомбой и раз в году иметь месячный отпуск. Он согласился, и надо сказать, что эти пожелания почти всегда выполнялись".
Академик Александров любил порыбачить. Большинство своих отпусков он проводил под Астраханью. С супругой, с детьми, а потом и внуками, он ставил палатки на берегу волги и полностью "отключался".
Рыбалка или бомба? Он выбрал первое, и я его понимаю…
Между Бериеи и Капицей
Помимо своей воли в борьбе между Капицей и Берией стал "посредником". П. Л. Капица был освобожден ото всех должностей, а на его место в Институте физпроблем был назначен А.П. Александров.
Анатолий Петрович попытался отказаться.
"Не могу быть штрейкбрехером", - заявил он. И поехал к самому Берии отказываться. Но сначала купил бутылку водки, хлебнул для храбрости и немного полил на костюм - "для запаха".
В кабинете у Берии он попытался убедить хозяина, что не годится в директора института по многим причинам, в том числе и потому, что "любит горькую, и себя преодолеть не может".
Лаврентий Павлович рассмеялся. Он сказал, что ему известно все, в том числе, как профессор полоскал рот водкой и где именно он купил ее. А потом Берия вручил Александрову приказ о назначении его директором Института физических проблем. Там стояла подпись Сталина.
Спорить было бесполезно.
Прошло немного времени, и Александрову вновь пришлось встретиться со всемогущим министром. Nеперь уже речь шла о строительстве предприятия по тяжелой воде.
А.П. Александрова вызвали в Спецкомитет. Он вспоминал:
"Берия сидел за столом, таким перпендикулярным, а от него шел длинный стол, за которым все сидят.
Слева от него сидел Махнев, ближе всего к нему, и он, собственно, и представлял все материалы. Махнев докладывает, вот, значит, товарищ Александров представил проект завода для получения тяжелой воды. Берия берет в руки бумагу: "А товарищ Александров знает, что взорвалась опытная установка в Дзержинске?" Махнев говорит: "Знает". А я сижу прямо против Махнева, тоже рядом с Берией. Он не ко мне обращается, к Махневу: "Он свою подпись не снимает?" Тот говорит: "Нет, не снимает". Берия: "А он знает, что если завод взорвется, он поедет, где Макар телят гоняет?" Он по-русски не очень-то говорил. Я говорю, что да, представляю. "Вы подпись не снимаете, товарищ Александров?" Я говорю: "Нет, не снимаю. Строить завод". - Берия написал резолюцию - "За. ЛБ". Все. Завод стоимостью что-то около сотни миллионов рублей. И как-никак впервые в мире был водородный холод в промышленном масштабе здесь реализован… Но надо сказать, что мы очень тщательно тогда отработали все вопросы возможности взрыва".
Тайна Проекта № 1859
Под документом стоит подпись самого Сталина.
Это Постановление СНК СССР № 229–100 сс/оп. Буквы "сс" расшифровываются как "Совершенно секретно", а "оп" - "Особая папка". Казалось бы, какие нужны еще меры предосторожности, чтобы скрыть от всех текст документа?!
Но тем не менее даже такие меры Сталин считает недостаточными, а потому сам текст постановления погружается в дебри таинственных символов. Даже сейчас, спустя более чем полвека (документ подписан И.В. Сталиным 28 января 1946 года), не все удается расшифровать.
Речь идет о проектировании и подготовке оборудования Горно-обогатительного завода.
Итак, что же это такое?
Совет Народных Комиссаров постановил разработать:
"… а) к 10 февраля 1946 г. - проектные задания на проектирование вертикального и горизонтального агрегата типа № 1 ("Проект № 1859" Горно-обогатительного завода);
б) до 15 февраля 1946 г. - чертежи стендов для проверки в натуральную величину конструкций детали № 0–1 и узла № 0–2;
в) закончить к 1 мая 1946 г. отработку технических условий и рабочих чертежей детали № 0–3 для изготовления пробной партии их и проверки технологии производства.
Утвердить акад. Курчатова И.В. научным руководителем проекта № 1859…"
Далее в постановлении появляется "деталь 0–4". Причем особое внимание уделяется защите ее от коррозии. Есть даже предложение о поощрении:
"8. Установить 3 премии в размере: первая - 200 тыс. руб., вторая - 150 тыс. руб. и третья премия - 100 тыс. руб. - для премирования работников научноисследовательских организаций, в том числе 10 % премии - персонально руководителям работ за создание лучших способов защиты детали № 0–4 от коррозии.
Поручить т. Первухину рассмотреть и предоставить на утверждение Совнаркома СССР заключение о результатах разработки способов защиты детали № 0–4 от коррозии и дать свои предложения о премировании за разработку способов защиты…"
В этом постановлении подробнейшим образом расписано, что и кому следует выполнять. Причем строки очень жесткие: неделя, максимум - две. И ответственность возлагается на конкретных министров и ученых. Таким образом, И.В. Сталин показывал, как он намерен вести и контролировать работы по созданию Горнообогатительного завода. Пожалуй, столь четких и жестких документов не появлялось с лета 1942 года, когда наши армии отказывались от наступавших полчищ фашистов. "Ни шагу назад!" - это прозвучало по всем фронтам. Нечто подобное происходило и сейчас.
На один из пунктов постановления следует обратить особое внимание, так как, на мой взгляд, он дает представление о ситуации в стране:
"20. Обязать Наркомторг (т. Любимов) выделять дополнительно Наркомтяжмашу, Наркомминвооружения и Наркомавиапрому, начиная с февраля 1946 г., продовольственные и промтоварные карточки для работников, выполняющих задания по настоящему Постановлению, в следующем количестве:
а) Наркомтяжмашу - карточек литер "А" - 6 шт.
литер "Б" -20 шт.
лимитных книжек на промтовары:
по 1 500 руб. - 2 шт.
по 750 руб. - 20 шт.
и на продтовары:
по 300 руб. - 20 шт…"