Вокруг этого завода развернулась одна из важных схваток Мировой войны. Фашисты всеми способами пытались защитить завод в Норвегии, а англичане не жалели самолетов и летчиков, пытаясь уничтожить его. Поначалу это сделать не удалось, и уже в ноябре 1941 года в Германию было отправлено 500 кг тяжелой воды. Тогда англичане забросили в Норвегию несколько диверсионных групп. Одной из них удалось вывести завод из строя. Немцы смогли восстановить его только через три года, и в 1944 году Гейзенберг получил уже 15 тонн "атомной" воды. Но времени, чтобы создать ядерное оружие, у немецких физиков уже не оставалось.
И.В. Курчатов получил от разведки подробную информацию о реакторах на тяжелой воде в 1943 году. И тогда он с горечью вынужден был признать ошибку своих друзей и коллег Ю. Харитона и Я. Зельдовича. Игорь Васильевич писал И.в. Сталину: "вывод наших ученых оказался ошибочным".
Однако в полной мере развернуть работы по реакторам на тяжелой воде не удавалось. Как и в целом по Атомному проекту. Шла война, и главные сражения еще были впереди.
Ситуация резко изменилась в августе 1945 года, когда американцы взорвали бомбы над Японией.
Из архивных материалов:
"В сентябре 1945 года на первом заседании Технического совета Специального комитета были заслушаны отчеты И.В. Курчатова, Г.Н. Флерова и А.И. Алиханова по 3 типам ядерных реакторов. Перспективными были признаны уран-графитовые и тяжеловодные реакторы. Основными материалами для этих типов реакторов кроме металлического урана были графит ядерной чистоты и тяжелая вода. Природное соотношение тяжелой и легкой воды составляет 1:6800. Выделение тяжелой воды из природной - задача технически очень сложная. К созданию технологии ее получения были привлечены как наши специалисты, так и немецкие - М. Фольмер и Р. Доппель".
"Продукт № 180" - так в материалах Атомного проекта значится тяжелая вода - должен был выпускать Чирчикский электрохимический комбинат.
Научным руководителем этого направления стал А.И. Алиханов, возглавивший Лабораторию № 3. Проект опытного реактора было поручено разрабатывать ОКБ "Гидропресс", главным конструктором которого был В.М. Шолкович.
Груз тяжелой воды
В самом конце "перестройки", в канун августа 1991 года в США вышла книга "Ядерное вооружение СССР". В предисловии авторы честно признаются, что "материалы настолько засекречены, что они не гарантируют, что их данные точны, хотя они используют документы конгресса США и аналитические записки ЦРУ".
В этой книге немало строк посвящено получению тяжелой воды и созданию первых реакторов.
Авторы довольно точны, когда описывают события до августа 1946 года.
Действительно, на днепровской дамбе еще до войны было установлено исследовательское оборудование, на котором добывалась тяжелая вода. Эксперименты шли успешно, а потому в 1940 году на конференции по изотопам было решено построить новую установку, которая давала бы 15 кг тяжелой воды. Этого количества вполне хватало для исследований.
В 1941 году все научное оборудование было захвачено немцами и вывезено в Германию. Часть ученых эвакуировались в Среднюю Азию. Они продолжили свою работу на Чирчикском азотном заводе.
К концу войны стало ясно, что для Атомного проекта потребуется очень много тяжелой воды. Сотрудники МВД получили задание собрать всех специалистов, имеющих к ней отношение, в поверженной Германии и отправить их в СССР родился проект по производству тяжелой воды, и он осуществлялся сначала в Институте физической химии в Москве, а затем на Лисичанском азотном заводе на Украине.
Но первенство все-таки осталось за нашими учеными и коллективом Чирчикского завода.
Авторы монографии "Ядерное вооружение СССР" пишут:
"Согласно оценке ЦРУ, сделанной в 1950 г., СССР обладал достаточным количеством тяжелой воды для постройки двух 50-мегаваттных реакторов на тяжелой воде для производства плутония. Один из них вступил в строй в конце 1949 г., второй - в конце 1950 г. Что касается нынешней ситуации, то количество и расположение тяжеловодных реакторов, за исключением тех, что используются в научных целях, неизвестны".
Надо прояснить ситуацию, хотя облегчать работу сотрудникам ЦРУ и не хочется…
Руководителя Атомного проекта СССР подготовили для И.В. Сталина Отчет о проведенных работах в 1947 году. В нем, в частности, отмечается:
"К настоящему времени развернуто строительство 6 заводов по производству тяжелой воды методом электролиза (на Чирчикском, Днепродзержинском, Горловском, Березниковском, Кировоканском химических заводах и на Богословском алюминиевом заводе) общей мощностью по выпуску 11 тонн в год.
Пущенный в 1946 году Чирчикский завод выдал к 1 октября с.г. 1,8 тонн кондиционной тяжелой воды.
Остальные заводы будут введены в действие в 1-м квартале 1948 г…
Суммарная мощность начатых строительством заводов по производству тяжелой воды составит 22 тонны в год, из коих 14 тонн будут введены в 1948 году, 8 - в конце 1949 года.
В 1947 году будет получено около 2,5 тонн тяжелой воды".
Слова "тяжелая вода" и все цифры написаны от руки. Сами участники Атомного проекта пользовались разными терминами - "гидроксилин" или "продукт № 180", но Сталин не нуждался в этом: в документах, предназначенных для него, уран оставался ураном, атомная бомба - атомной бомбой, а тяжелая вода - тяжелой водой. Такие документы создавались в единственном экземпляре, и в них Курчатов, а чаще всего сам Берия "секретные термины" писали от руки.
Сталин одобрил такую систему, и до самой его смерти она соблюдалась неукоснительно.
Дунькин Пуп принимает гостей
Сначала они пообедали, а уже потом поднялись на холм. Некоторые историки считают, что на Васильевский, другие - на Дунькин Пуп. К сожалению, уточнить уже не у кого - никого из участников того приезда в Нижнюю Туру давно уже нет в живых.
Впрочем, панорама с обоих холмов открывается наикрасивейшая, да и день в то лето 47-го выдался на редкость теплым и солнечным. И никто уже не спорил: место идеально подходило для строительства будущего завода.
Среди тех, кто приехал сюда, были и будущий директор завода Д.Е. Васильев, и будущий академик Л.А. Арцимович, и заместитель Берии Мешик. Последнему и принадлежало решающее слово в выборе места: надо было обеспечивать как секретность, так и возможность строительства здесь лагерей. Перелески, поляны, ровный ландшафт, - все это понравилось Мешику, и он дал "добро". Особенно радовало его, что здесь "глухомань", "медвежий угол", а, следовательно, можно "надежно прикрыть объект".
Эта фраза принадлежит Мешику - главному идеологу секретности Атомного проекта. Он разработал "Инструкцию № 0166", которая легла в основу системы секретности сначала в ПГУ, а потом и в Средмаше. Кстати, большинство положений этой "Инструкции" действуют до сегодняшнего дня, хотя автор ее был расстрелян вместе со свои шефом Берией еще в 1953 году. Впрочем, хорошо известно, что бумаги в таких ведомствах, как ГПУ, НКВД, КГБ и МВД, всегда переживают своих авторов. Иногда даже на десятилетия…
К сожалению, иных свидетельств остается мало: они уходят в прошлое и исчезают там, потому что, как это всегда бывает в жизни, не хватает времени фиксировать события. Очень мало сохранилось воспоминаний о том, как рождался город. Только изредка, будто звездочки на небе, вспыхивают мгновения той жизни, и подчас они рассказывают о времени так много, что перехватывает от волнения дыхание.
К примеру, лето 50-го года выдалось совсем иным, чем в 47-м.
Вспоминает Геннадий Михайлович Козлов, один из ветеранов Лесного:
"Все лето лил дождь и земля раскисла. На 35-й квартал можно было проехать только на тракторе. Лежневку тогда только начали строить. И вот в конце лета из Москвы приехал проверяющий. Ему надо было добраться до 35-го квартала, и он, видимо бывший кавалерист, потребовал коня. В конпарке подобрали лошадь получше, оседлали, и проверяющий уехал, хотя его и отговаривали. На середине дороги лошадь увязла. Примерно через час проверяющего снял с лошади идущий в город трактор, а лошадь потом кое-как вытащили".
Не припомню ни единого случая, чтобы лошадь не смогла преодолеть отечественную грязь, но, как видите, при строительстве очень секретных городов всякое случалось.
Дом у Чистых прудов
Воспоминания ветеранов будто бриллианты, рассыпанные по пескам времени. Каждое свидетельство участника Атомного проекта высвечивает новую его грань, а потому сразу же становится бесценным.
Из воспоминаний Дмитрия Николаевича Горячева:
"Начиналось все у нас примерно одинаково. Распределение в институте (университете). темный обшарпанный подвал в доме у Чистых Прудов, где прямо у входа стояли какие-то бочки, ящики. А на десятичных весах сидела грозная сторожиха. Типичная обстановка овощного склада, даже запах подтверждал такое предположение. А потом нас проводили по полутемному коридору налево от входа, и мы робкой кучкой попали в полутемную же комнату, где стоял письменный стол, на нем горящая свеча, а за столом сидел маленький неказистой наружности человек. И контраст? Повелительный голос человека, не привыкшего к каким-то там дурацким вопросам и, тем более, возражениям. Александр Иванович Ильин, как потом выяснилось. На меня, по крайней мере, такое первое с ним знакомство произвело большое впечатление. И даже потом на Урале мне как-то легче и проще было общаться с директором завода Дмитрием Ефимовичем Васильевым, чем с главным инженером Александром Ивановичем. Лишь постепенно я понял, что это был отзывчивый и внимательный к нам, молодым, человек, хотя мягким его не назовешь.
Август 49-го. Полный восторг! Попали в "святая святых". Проблема, от которой зависит будущее страны. Таинственность, секретность. Лекции, которые читает "сам" Л.А. Арцимович. Завораживающее слово "уран", которое нельзя не только произносить вслух, но даже упоминать в секретных документах.
Чем мы занимались в ЛИПАНе? Это была отличная продуманная и выполненная стажировка перед работой на заводе. Мы, вновь пришедшая молодежь, заняли места лаборантов и, таким образом, познавали всю будущую технологию с азов, делая все своими руками. Чуть позднее с Урала к нам прибыла группа совсем молоденьких девчушек - выпускниц Стерлитамакского химического ремесленного, как его тогда называли, училища. Надо сказать, что то ли училище было невероятно высокого уровня, то ли их подбирали из самых лучших учениц, но только работали они замечательно, удивляя не только знаниями, но и прилежностью, аккуратностью и желанием и умением учиться дальше. Работали по непрерывному (круглосуточному) графику: три смены по 8 часов, четвертый день - выходной. Это оказалось так удобно, что потом на заводе долго сохранялся этот порядок.
…Выехали к нашему будущему месту работы и жительства. Подъезжали на рассвете. Утро встретило нас дождем. Плотной стеной проплывал за окнами густой, черный от дождя лес Одинокий возглас: "Ой. В такой лес и входить страшно!" На станции встретили нас представитель завода и первый луч солнца. Погрузились в грузовик и поехали в неизвестность. Нижняя Тура утопала в грязи и лужах. Казалось, что вода вот-вот захлестнет через борт. Серые деревянные дома стояли вдоль улицы. Для нас в новинку были массивные ворота с козырьками и крытые дворы. Попались несколько домиков с поразительной по красоте резьбой. Жаль, что время быстро разрушило многие из них.
Первоначальный наш быт был достаточно суров…
Начался монтаж "регенерации" Монтировали не зэки, а наши цеховые слесари. Кошмарное время. Установка занимала два этажа, а часть оборудования размещалась и на третьем. Десятки аппаратов, хитросплетение множества трубопроводов (даже если перечислить, что по ним текло, то получается более двух десятков жидкостей и газов). Чертежи всех коммуникаций были секретны, их даже не выдавали в наш цех - у цеха тогда не было отдельной охраны. Нельзя было делать никаких выписок, всем приходилось запоминать и в таком виде по кусочкам доносить до монтажников. Зато и знал же я аппаратуру!
Растворы, содержащие уран, перекачивались с этажа на этаж под давлением. Также под давлением подавался аммиак. Многие аппараты обогревались паром. Малейшая неплотность, и цех могло залить черт-те чем. Я собирал монтажников, рассказывал, какую ответственную аппаратуру они монтируют. И это очень помогало.
И еще одна трудность того времени - множество ошибок в документации. Проектировщиков понять можно. Все, очевидно, делалось впопыхах, времени на согласования между службами не было."
Из воспоминаний Виктора Эвальдовича Пеплова: "Хорошо помню колоритную фигуру Арцимовича, сопровождаемого телохранителем, по его нескольким лекциям. Человек невысокого роста расхаживал перед доской, непрерывно куря и закрыв глаза, оторванная пуговица на лыжной куртке болталась на нитке, но слова его западали в голову.
Большинство из написанного им на доске я не понимал, но когда кто-то попросил его объяснить деформацию времени в функции скорости, следующую из теории относительности, он ответил, подумав: "Понять это нельзя, я тоже этого не понимаю, надо просто привыкнуть, что это - так". Этот ответ запомнился на всю жизнь.
В другой раз во время общего перерыва-перекура в ответ на бестактный вопрос кого-то, почему он только член-корреспондент Академии наук, он, а было ему тогда лет 40, коротко бросил: "действительным членом становятся тогда, когда член уже не действительный".
В доме у Чистых Прудов выпускники разных вузов делали первый шаг к своему будущему. Они уезжали на Урал, и большинство из них уже никогда не покинет город и завод, которые они построят.
"База-9" становится "Складом Главгорстроя"
Завод должен был производить 150 граммов чистого урана-235 в сутки. Если пуск состоится в конце 1949 года, то к лету 1950-го можно будет накопить урана для одной атомной бомбы.
Однако все сроки срывались…
И.В. Курчатов в своем докладе И.В. Сталину сообщал, что на строительстве завода работает восемь тысяч человек, прокладывается железная дорога и возводятся вспомогательные сооружения. Однако "сердце" завода - огромный магнит, с помощью которого разделяются изотопы урана, пока работать не может, так как нет электроэнергии.
На сей раз Сталин миндальничать не стал. Все руководители стройки ГРЭС были наказаны: в приказе пока фигурировали "строгие выговора" и "предупреждения" о том, что в случае очередного срыва сроков пуска ГРЭС виновные окажутся среди тех самых "восьми тысяч", которые строили Лесной.
Впрочем, город был в очередной раз переименован. Из "Базы-9" он превратился в "Северо-Уральский склад Главгорстроя СССР". ведомство Берии вновь "дезинформировало" все разведки западных стран, мол, пусть поломают голову, чем именно занимаются "базы" "склады" и "конторы", разбросанные по всей стране. И кто из них догадается, что все они подчиняются Первому Главному управлению?! "Управление" - чего? И это было столь же секретно, как и все остальное, что связано с "Атомным проектом СССР".
Историк города Виктор Николаевич Кузнецов свидетельствует:
"Красногорский ИТЛ МВД СССР был образован на базе Нижне-Туринского лагерного отделения № 4 Управления исправительно-трудовых лагерей и колоний МВД СССР и до 31. 05. 1953 г. находился в составе строительного управления № 1418 (514). Заключенные размещались в помещения на территории "нового" завода…
К концу 1948 г. в состав ИТЛ уже входило 2 лагерных отделения, 3 лагерных пункта и 4 лагерных пункта в составе лагерных отделений. Масштабы строительных работ увеличивались с каждым месяцем. В районе жилого поселка было решено построить еще один лагерь № 7, состоящий из двух лагерных пунктов (мужского и женского) и бараков отряда военизированной стрелковой охраны.
По номеру этого лагеря иногда еще город Лесной называют "Семеркой".
В 1951 году завод № 814 выпустил первую партию урана-235. Однако оказалось, что электромагнитный способ разделения изотопов обходится намного дороже, чем газодиффузионный. Этот метод был освоен на заводе № 813, который находился чуть южнее.
В "Атомном проекте" И.К. Кикоин "отвечал" за завод № 813, Л.А. Арцимович за завод № 814, а сам И.В. Курчатов за комбинат № 817. На первом этапе было неясно, каким именно методом лучше всего получать ядерную взрывчатку. Первым к финишу пришел Курчатов - бомба из плутония была взорвана в августе 1949 года. Потом настал черед урановой, и здесь уже будущий академик Кикоин выиграл соревнование у будущего академика Арцимовича.
Завод в Лесном было решено перепрофилировать. Теперь он начал выпускать спецбоеприпасы. И вновь он изменил свое название - стал заводом № 418. теперь уже запутались не только шпионы и враги, но и все, кто был занят в "Атомном проекте". Долгое время лишь единицы знали, что в Лесном собираются и изготовляются ядерные боеголовки.
Из записей в. Н. Кузнецова:
"За 13 лет функционирования Красногорского ИТЛ очень трудно установить общее количество заключенных, отбывавших в нем уголовное наказание. Смена контингента происходила постоянно. Среди всех отчетных документов лишь за 1956 г. встретились точные сведения о постатейной характеристике контингента.
По состоянию на 01.07.1956 г. в Красногорском ИТЛ содержалось 5656 заключенных мужчин. Большая часть была осуждена по указам "Об уголовной ответственности за хищение государственного и общественного имущества" и "Об охране личной собственности граждан".
В женском лагере на Бушуевке при выдаче вещевого довольствия одной из заключенных главный бухгалтер предложил расписаться за полученные вещи. Пожилая женщина-украинка ответила, что она неграмотная. "За что же вас сюда привезли?" "За восемь огурцов. Свои не уродились. Детей кормить надо было. Я упрашивала бригадира не сообщать об этом. Срок все равно дали". Мы подняли дело. Действительно, женщина осуждена за кражу огурцов, только они были переведены в килограммы.
По данным оперативно-режимного отдела по состоянию на 1956 г., склонных к побегу было 117 человек, уголовно-бандитствующего элемента - 186 человек, из них 9 "главарей" воровского элемента и 90 сочувствующих им".
Демократ ли Берия?
Странно звучит подобный вопрос, не правда ли? Однако по ряду документов ставить его таким образом можно. Я имею в виду события марта 1953 года. Некоторые из них кажутся невероятными, но тем не менее они происходили, а потому становятся вдвойне интересными.
Итак, 5 марта умирает Сталин. И уже через 21 день Берия направляет записку в Президиум ЦК КПСС.
Прежде чем привести отрывок из этого документа, хочу заметить, что у нас нет оснований не доверять тем цифрам, которые в ней приведены. Думаю, что это был один из немногих случаев, когда Берия писал правду. Просто лгать ему в данном случае не требовалось: слишком многим из его окружения эти цифры были известны.
К сожалению, в наше время некоторые так называемые "историки" пытаются представить совсем иные данные - они слишком легко, на мой взгляд, приписывают в ту или иную сторону тысячи и даже миллионы, не помышляя о том, что идет речь о человеческих судьбах.
Итак, Берия пишет 26 марта 1953 года: