Молва утверждала, что в начале XIX века, когда Кузнецкий Мост еще действительно был мостом через реку Не-глинку, а не улицей, насыпанной поверх русла реки, то есть до 1817 года, когда реку решено было заключить в подземную трубу, располагались здесь французские лавки. Торговали типично французскими товарами – нарядами, косметикой, парфюмерией. Лавки быстро набрали оборот, хозяева разбогатели. Ну а там, где появляются большие деньги, что надо? Верно – банки и игорные дома. Первые были легальными, вторые, как обычно, нет. Поэтому, чтобы не подвести запрещенный бизнес, экипажи сновали вокруг и останавливались только около здания трех банков, открытых абсолютно законно. Но на самом деле извозчики дожидались тех, кто выходил из игорных домов. И стоит сказать, что не все проигрывались, многие, наоборот, выходили с карманами, полными золотых и ассигнаций.
И вот нашелся один извозчик – решил заграбастать куш с такого выигравшего счастливчика. Посадил в свой экипаж, завез в глухомань да и убил там. Денежки, известно, себе забрал. Только у убитого помещика было трое сыновей-удальцов. Выяснили они, что отец их взял извозчика, одетого в неброскую серую одежду, сел в неприметный серый экипаж – с тех пор его никто и не видел. Проследили парни того извозчика и узнали, что через день после исчезновения их отца положил душегубец в банк огромную сумму денег, совпадающую с отцовым выигрышем.
Долго думать сыновья не стали – взяли и убили серого возилу.
Да только с тех пор в самые глухие и темные ночи стал появляться на Кузнецком Мосту Серый экипаж с возницей в сером. Иногда он долго стоял без дела, иногда вообще уезжал, но иногда все же подъезжал к человеку, вышедшему из игорного дома. И никогда не ошибался – тот, к кому он обращался, всегда оказывался из тех, кто проигрался вдупель.
– Барин! – предлагал Серый возница сладким голосом. – Видя ваше положение, готов подвезти в любой конец Москвы за 10 копеек.
А надо сказать, что самая малая цена на короткий маршрут в пределах Садового кольца составляла 40 копеек. Ясно, что проигравшийся охотно соглашался, еще и благодарил, садясь в Серый экипаж. Вот только никто бедолагу никогда уже больше не видел.
Другой бы человек, выслушав такую мистическую историю, сто раз подумал, покупать ли дом – тем паче именно тот, перед которым, по преданию, чаще всего и появлялся в сумерках Серый экипаж с призрачным возницей. Но крутого Фирсанова эта история не проняла. Больше того, уже через пару недель после покупки дома старый греховодник сделал немыслимое – приказал перекрасить все свои экипажи в серый цвет и выдал кучерам плотные серые накидки.
– Коли и явится экипаж с того света, ему придется жить по законам моих возниц. А коли захочет по-своему – так у них кулаки набольшие. Отмутузят так, что мало не покажется.
Словом, и на привидение хладнокровный Фирсанов нашел управу. И действительно, никакого постороннего Серого экипажа не встречали на Кузнецком Мосту, пока там верховодил Фирсанов. А вот после смерти Фирсанова в 1881 году Серый экипаж вновь начал появляться, пугая до смерти зазевавшихся прохожих.
Ну а в начале XXI века мистическая и кошмарная слава дома подтвердилась еще раз. Когда в 2009 году старое здание решено было то ли отреставрировать, то ли перестроить, активисты города решили бойкотировать стройку. 5 августа 2009 года один из КамАЗов крайне неудачно развернулся и, естественно, не желая того, наехал на известную общественницу, защитницу исторической застройки города Людмилу Дмитриевну Меликову. У пожилой женщины оказалась поврежденной нога, и она попала в больницу. Там она и скончалась 7 августа. И что поразительно – КамАЗ был тоже серого цвета. Вот и не думай после таких случаев, что призраки вырываются на свободу и собирают свою жатву…
Впрочем, при Фирсанове никаких трагедий не случалось. Он был почти жесток с подчиненными, так же как и крут со своей семьей. Хоть и любил жену Шурочку и единственную дочь Верочку, но свой верх держал безжалостно.
Как потом вспоминала дочь, "счастья молодости я не знавала". В 17 лет тятенька решил выдать ее за банкира Воронина. Не посмотрел даже, что дочь в ужас пришла от ненавистного замужества. И тогда девушка решилась на невиданное – побег из родительского дома.
В то ужасное утро ноября 1879 года с неба моросил колючий дождь. Осень припозднилась. В эдакую погоду и собак на улицу не выгоняют!.. Впрочем, и Верочку никто не гнал – сама выбежала. Но как было поступить иначе, когда тятенька, уходя в лавку, пообещал, что именно сегодня в полдень он приедет с женихом?!
Жених!.. Да разве так можно назвать старика банкира Воронина?! Лицом не гож, губы противные, руки липкие. Ну как за такого замуж идти?! Уж Верочка и молила папеньку не губить ее молодость, и рыдала горючими слезами – все зря. Уперся Иван Григорьевич – и точка. Говорит: либо увижу тебя за Ворониным замужем, либо мертвой. Ясно, что ни того ни другого бедной девушке не хотелось, вот она и сбежала из дома.
Проплутала по грязным московским улицам, завернула за угол какого-то дома, поскользнулась да и съехала на проезжую часть. А тут как на грех извозчик-лихач: "Посторонись!" Да как же посторониться, когда ноги не держат? Только закричала не своим голосом да и покатилась в придорожную канаву…
И ведь все равно нашли! Отец самолично, ругаясь на чем свет стоит, привез непокорную дочь домой. А может, это счастье, что привез?.. Иначе померла бы беглянка. И так потом целый месяц маялась кашлями да простудой. Правда, надеялась: вдруг отец поймет, сколь ненавистно ей замужество? Куда там! Миллионщик-промышленник Иван Фирсанов всю жизнь придерживался самых строгих домостроевских правил. По хватке и беспощадности купцы прозвали его "лесным волком", вот и дочь свою, единственную наследницу, не пощадил: выдал-таки за приятеля – банкира Воронина.
Но ничего хорошего из этого брака не вышло. Муж оказался ревнив да скуп: держал молодую жену взаперти, из расходов каждую копейку считал. Одно слово – банкир. Красавица Верочка так и не узнала ни счастья, ни веселья. Казалось, уж и вся молодость пройдет мимо, но в 1881 году умер грозный папаша Фирсанов. Вера тут же взяла свою судьбу в собственные руки: вызвала поверенного и приказала начать бракоразводный процесс. Конечно, дело оказалось нелегким: ненавистный банкир своего не упустил – затребовал миллион отступного наличными. Но Вера была готова на все. Зато у нее теперь началась независимая жизнь – вольготная да веселая. В особняке, доставшемся от отца, она собрала золотую московскую молодежь: коммерсантов и чиновников, художников и актеров. Все молоды, веселы и симпатичны. Постных-то лиц Вера и при прежней жизни насмотрелась.
Только вот после балов да развлечений Вера до утра просиживала над бумагами, пытаясь разобраться в папашиных делах. Через пару месяцев уже вникла во все хозяйство, затребовала поверенных и объявила, что отныне станет вести дела самолично. Так началась ее предпринимательская жизнь.
Впрочем, не одни деловые хлопоты занимали Веру Фирсанову. Помнила она, сколь тяжела может быть подневольная жизнь женщины. Но ведь участь вдов еще хуже. Не потому ли начала она строить Дом для вдов и сирот – большой, удобный, четырехэтажный. И содержать его взялась на свои деньги.
Ну а в усадьбе Фирсановке устроила Вера эдакий подмосковный культурный центр, потом на свои же деньги провела туда ветку железной дороги. А как не провести? В ее Фирсановку приезжали и подолгу гостили и Шаляпин, и Рахманинов, и другие известные или только начинающие актеры, композиторы, литераторы, живописцы. Как же им добираться-то?
Пришедший из будущего
Улица Пречистенка, 20
Однажды на зимнем маскараде два совсем еще юных насмешника, художники Валентин Серов и Константин Юон, подхватив Веру под локотки, зашептали с двух сторон:
– Обратите внимание на гвардейского поручика Ганец-кого! Единственный наследник польского магната-миллионера. В вас влюблен, сохнет-убивается!
Вера взглянула и обомлела – этого красавца она видела частенько. Но подойти тот никогда не решался.
– А мы его сейчас приведем! – И развеселые приятели кинулись к поручику, сдерживая хохот.
– Надули купчиху! – потер руки Юон.
– У нее денег немерено! – резонно заметил Серов. – А дружище Ганецкий весь в долгах. Может, она их заплатит?
Вышло еще забавнее – Вера за поручика замуж выскочила. Уж после свадьбы узнала, что никакого папы-магната отродясь не было. Правда, Ганецкий-старший – прославленный генерал, герой Русско-турецкой войны 1877 года. Однако денег у героя нет. Но разве ж в них, проклятых, счастье? Много ли имела его Вера, когда была женой банкира?! Счастье в совместном труде. А умница Алексей Ганецкий сразу же предложил жене вместе делами заниматься. Молодая аж прослезилась: это же невиданное, чтобы муж претендовал не на состояние жены, а на общие хлопоты! В конце концов, Вере не за бухгалтерскими книгами торчать надо, а пожить-повеселиться, пока молодость не ушла. Делами мужчина заниматься должен.
Обосновались молодые на Пречистенке в доме № 20. Конечно, у Фирсановых по Москве больше двух десятков домов – и все в центре. Но дом на Пречистенке Вера купила сама в 1884 году у известного купца Владимира Дмитриевича Коншина, родственника Третьяковых, Морозовых и Рябушинских. В этом доме Веру не преследовали никакие воспоминания ни о самодуре-отце, ни о вражине-муже номер один. Здесь они с Алексеем могли строить свою жизнь как захотят, без огляда на кого-либо.
Однако скоро жизнь молодой четы окрасилась непонятными мистическими тонами. По вечерам в комнатах раздавались непонятные звуки, по ночам слышались тяжелые вздохи. Вера стала зажигать ночники, Алексей все чаще заговаривал о том, что надо бы провести в доме заморскую диковинку – электричество. Но когда Вера услышала цену, вопрос о заморском чуде технической мысли был снят. Дорого!
Но тем временем муж все больше нервничал, Вера вспоминала историю о том, как папаша Фирсанов отвадил от своего дома на Кузнецком Мосту привидение Серого экипажа. Но чтобы столь же успешно избавиться от угнетающего настроения и загадочных стонов-звуков, следовало узнать, кто виновник.
Вера решила выяснить, кто жил в доме до Коншина. Ведь и сам Владимир Дмитриевич почему-то весьма быстро и недорого продал этот дом. Значит, и он столкнулся с чем-то непонятно-неприятным?
Оказалось, что до 1861 года в этом доме на Пречистенке жил, здесь же и умер блистательный генерал, герой Отечественной войны 1812 года Алексей Петрович Ермолов. Только вот чем покойный генерал, отличавшийся невероятным бесстрашием на боях сражений, мог побеспокоить чету новых жильцов, купивших дом, который некогда был его? Да он должен был бы радоваться, что в дом въехали молодые и влюбленные люди, ведь генерал и сам был жизнелюбив и азартен.
Однако была в его жизни одна мистическая история, с которой он прошел всю жизнь и о которой стало известно после его смерти. Вот что раскопал неутомимый Алексей Ганецкий.
Герой Отечественной войны 1812 года и покоритель Кавказа, генерал Ермолов был одним из лучших русских военачальников, человеком огромного личного мужества, пользовавшимся безграничной любовью в армии. Уже при жизни подвиги генерала воспевали Пушкин, Лермонтов, Жуковский. Молодой Лев Толстой обсуждал с Ермоловым тему своей будущей эпопеи "Война и мир".
Однако в истории Алексей Петрович Ермолов остался не только как символ доблести русского оружия. Сохранились многочисленные свидетельства того, что генерал обладал поразительным даром предсказывать судьбу, и, как правило, безошибочно.
Так, например, в ночь перед Бородинским сражением он попрощался со своим другом – молодым генералом Кутайсовым, сказав, что тот "найдет свою смерть от пушечного ядра". И действительно, на следующий день Кутайсов был убит ядром, выпущенным с французской батареи. Напротив, за день до битвы под Лейпцигом 1813 года Ермолов в разговоре с бароном Остен-Сакеном как бы вскользь заметил:
– Не робей, пули для тебя еще не отлито! – Потом сделал небольшую паузу и добавил: – Да и вообще никогда не будет отлито.
И ведь как в воду глядел! Дмитрий Ерофеевич Остен-Сакен не только не получил ни одной царапины в Лейпцигском сражении, но не был ранен и в десятках последующих, участником которых он стал за свою полувековую службу в русской армии.
Поговаривали, что способности к предсказанию у Ермолова проявились неспроста. Вспоминали, что когда он в молодости был в ссылке в Костромской губернии, то сумел встретиться со знаменитым прорицателем того времени монахом Авелем. И якобы Авель открыл ему некую тайну – как возможно увидеть будущее. Так это или не так, сейчас уже не установишь. Однако же есть документально подтвержденный исторический факт – за пятьдесят с лишним лет до своей кончины Ермолов с абсолютной точностью знал об основных событиях, которые произойдут лично с ним на протяжении всей его последующей жизни, включая и дату собственной смерти. И обстоятельства, в которых он получил эти знания, были весьма и весьма загадочные.
В то время Алексей Петрович служил "всего лишь" в чине подполковника и был послан в небольшой провинциальный городок провести одно служебное дознание. И вот как-то вечером сидел он за столом в комнате выделенного ему дома, обдумывая показания разных людей, с которыми столкнулся в ходе расследования. Внезапно прямо перед своим столом Ермолов увидел незнакомого человека, судя по одежде – местного небогатого горожанина. Алексей Петрович вздрогнул – видать, так глубоко задумался, что даже скрипа отворяемой двери не услышал. Хотел позвать ординарца, да язык словно к нёбу прирос. Хотел спросить у незнакомца, что тому нужно, да и как он вообще здесь оказался, но и тут какая-то сила остановила. Незнакомец же, нисколь не смущаясь, взглянул прямо в глаза Ермолову, улыбнулся и вдруг потребовал:
– Возьми перо и бумагу. Пиши!
Как завороженный, Ермолов потянулся за чистым листом, а пришедший, опять улыбнувшись, начал диктовать: "Подлинная биография. Писал генерал от инфантерии Ермолов…"
Алексей Петрович хотел было возразить, что никакой он еще не генерал, а пока лишь скромный подполковник, но опять ничего не смог вымолвить и, словно загипнотизированный, исписал целый лист бумаги, на котором предстали основные события всей его последующей жизни. Здесь говорилось и о войне 1812 года, и о поездке ко двору персидского шаха в 1817 году, и о событиях на Кавказе, и об опале генерала при Николае I, и о весьма долгом периоде жизни в отставке вплоть до кончины в весьма почтенном возрасте. Закончив диктовать, таинственный человек удовлетворенно вздохнул и вдруг неожиданно исчез, словно его и не было. Ермолов же, очнувшись, кинулся к своему ординарцу, находившему в соседней комнате. Но тот поклялся, что никто не проходил в кабинет его высокоблагородия. Более того, и не выходил оттуда. Да и сама входная дверь дома давно была закрыта на замок.
Понимая, что история эта выглядит несколько странной, Ермолов долго никому о ней не рассказывал. И только в глубокой старости поведал о ней одному из своих близких знакомых. Знакомый этот отправлялся со спецпоручением в Европу и зашел попрощаться с Алексеем Петровичем в его московский дом на Пречистенке. Было это в конце 1859 года, и тогда Ермолову шел уже 83-й год. Друг тревожился, застанет ли он в живых старика, когда вернется.
– Не бойся, – сказал Ермолов. – Езжай спокойно. Я не умру до твоего возвращения.
– Ты уж постарайся! – пошутил гость.
– Нечего улыбаться! – хмуро сказал Ермолов. – Я точно всё знаю.
– Ну уж и точно? Точно только Бог может знать, а нам, грешным, ничего не ведомо…
– А вот это не всегда. Ежели Бог допустит, и человеку всё может быть ведомо!
– Ну это как сказать…
Генерал тяжело поднялся со своего массивного кресла и пробурчал:
– Не веришь… Да и я бы не поверил, кабы сказали. Но вот смотри!
Ермолов подошел к письменному столу и извлек из него пожелтевший от времени лист бумаги:
– Узнаешь, чей почерк?
Друг взглянул:
– Твой!
– Тогда смотри. – Ермолов раскрыл пожелтевшие листы. – Здесь записаны все важнейшие даты моей жизни. И записал все это я еще в молодости.
И Алексей Петрович рассказал другу ту самую таинственную историю, случившуюся с ним много лет назад. Он даже показал своему собеседнику весь документ, закрыв лишь последнюю строку.
– Этого тебе не надо читать, – произнес он. – Здесь записаны год, месяц и день моей смерти.
Друг прочел все внимательно и изумился. В самом деле, в документе точно были изложены основные факты ермоловской биографии. Да и бумага по виду была довольно старая. Но, быть может, старик решил пошутить и разыграть своего гостя? Тем более что последнюю строчку посмотреть не дал. Но уж как-то не похоже все это было на характер Ермолова, явно не склонного к подобным розыгрышам.
Сомнения развеялись окончательно, когда после смерти генерала в его архиве обнаружился тот самый документ с указанием абсолютно точной даты кончины – 11 апреля 1861 года. Надо сказать, что и встретил генерал свою смерть весьма примечательно. Он спокойно сидел за столом в своем любимом кресле, постукивая по старой привычке ногой об пол. То есть он спокойно ждал – уверенный в том, что произойдет.