8. Научный фольклор гласит, что как-то после лекции космолога к ученому подошла женщина, погрозила пальцем и сказала визгливым голосом: "Извиняюсь, сэр, но у вас здесь все неверно. На самом деле вселенная сидит на спине огромной черепахи". "В самом деле?" – спросил космолог. "Тогда скажите мне, на чем стоит эта черепаха?". Пожилая леди тотчас же ответила: "А она cтоит на другой черепахе". Космолог спросил снова: "А на чем стоит эта другая черепаха?" Ее ответ не заставил себя долго ждать: "Еще на одной черепахе". Космолог уже открыл рот, чтобы повторить свой предыдущий вопрос, но она остановила его на полуслове: "Побереги легкие, сынок. Там сверху донизу сплошные черепахи". Ну, может ли быть лучшая иллюстрация для теоремы Гёделя о неполноте формальных систем (1931 год)? Разве что слова математика Андрея Вайля по поводу гёделевской теоремы: "Бог существует, поскольку математика логически последовательна, а дьявол существует, поскольку предыдущее не может быть доказано".
9. http://www.mpda.ru/ru/school/work/dissertation/
10. "ВАК" – Высшая Аттестационная Комиссия; высшая экспертная инстанция, утверждающая присвоение ученых степеней и званий.
11. Даже отнюдь не гуманитарий, нобелевский лауреат Эрвин Шредингер через всю свою научную жизнь пронес убеждение в том, что новейшая научная картина мира ближе всего к … веданте (религиозно-философской пантеистической системе, построенной на индийских "Упанишадах"). См.: Шредингер Э. Мой взгляд на мир. М., 2005.
12. Гейзенберг В. Шаги за горизонт. М., 1987, с. 149.
13. Цит. по: Кулаков Ю. И. Проблема основ бытия и мир высшей реальности. // О первоначалах мира в науке и теологии. Спб., 1993, с. 82.
14. Винер Н. Кибернетика и общество. М., 1958. с. 34.
15. О влиянии определенных логических моделей, рожденных потребностями именно католической догматики на формирование теория Леметра см. в книге Стэнли Яки "Бог и космологи" (Долгопрудный, 1993).
16. Аверинцев С. С. Теология // Философская энциклопедия. М., 1970, т. 5. с. 201.
17. Порус В. Н. Культурология // Культурология. Энциклопедия в 2-х тт. Под ред. С. Я. Левит.
Срыв курса светской этики
Завкафедрой этики философского факультета СПбГУ Вадим Перов отказался писать учебник по основам светской этики для экспериментального курса "Основ православной культуры и светской этики". Перов мотивировал свой отказ тем, что, по его мнению, изучение вопросов этики можно начинать только с 14–15 лет, а не с 4-го класса, как то предлагает программа Министерства образования.
Курс "Основ православной культуры и светской этики" вновь оказался висящим на волоске.
В поручении президента ясно сказано, что должен появиться блок взаимно связанных предметов – "основы религиозной культуры и светской этики". Если не будет светской этики – министерство может признать закрытым весь проект, в том числе и ОПК. Проблема с курсом "Основ светской этики" ставит под угрозу весь эксперимент, потому что скорость каравана определяется скоростью самого медленного корабля.
Вот почему у меня возникает ощущение, что отказ автора от дальнейшей работы над учебником "Основ светской этики" – это заранее просчитанная партитура.
Учебники по религиозным культурам получились живыми, это учебники жизни. А кто-то хотел, чтобы они были мертвыми искусствоведческими штудиями, рассказывающими детям о картинах, висящих в музеях городов, в которых эти дети никогда не были.
Сторонники стерильности школы от любого религиозного присутствия, будучи не в силах прямо отвергнуть распоряжение президента (ибо хотят остаться при своих чинах), вполне могли решиться на "харакири" – убить свой, светский учебник, но вместе с ним пустить ко дну и все четыре религиозных блока.
Был ли такой "заговор" или нет, участвовала ли в нем коллега Перова по петербургскому университету Марианна Шахнович (куратор группы разработчиков всех учебников) – не знаю.
Но почему-то мне кажется, что она отнюдь не расстроилась из-за такого жеста Перова.
В любом случае толика вины Марианны Михайловны в происходящем есть.
Во-первых, она с самого начала говорила (см. ее сентябрьское интервью петербургскому ТВ), что она в принципе не согласна с нашим проектом, ибо полагает, что в школе уместен лишь курс истории религий. Что ж, такая точка зрения имеет право на существование. Но если так – не честнее ли было бы положить на стол рапорт о собственной отставке с поста координатора группы, разрабатывающей именно те учебники, которые та сам считаешь в школе лишними и вредными?
Во-вторых, именно она ввела в проект Перова – человека, который, как опять же принципиально считает недопустимым в 4 классе школы не то что конфессиональные курсы, но и курс светской этики.
Что это за мода реализовывать проект руками противников проекта?
Изначала ситуация с курсом светской этики была самой странной.
Когда речь идет о подготовке конфессиональных учебников, примерно понятно, кто компетентен в этой области и кто призовет авторов к работе. Ясно, что это компетенция лидеров конфессий, то есть тех, кто и был на той встрече с президентом Медведевым 24 июля прошлого года, на которой и был инициирован наш эксперимент.
Конечно, и здесь есть свои вопросы: считать ли слово православие тождественным слову Московская Патриархия или нет (некоторые чиновники из министерства образования и раскольники думают, что так считать нельзя)? Какой из групп мусульман – башкирам, татарам, представителям кавказских народов давать перо в руки? Аналогичная проблема встает в буддийском мире – калмыки или буряты должны писать учебник? А может быть, учебник по буддизму лучше получился бы у петербургских востоковедов?
Нюансы есть, но все же алгоритм определения авторов конфессиональных модулей более или менее понятен.
Но когда речь идет о курсе светской этике, встает вопрос – а кто патриарх светской этики? К кому обращаться за написанием текста? К лидерам общественного мнения? От имени кого преподается курс и чье учение он должен презентовать?
В мире нерелигиозной философии разнообразие еще больше, чем в мире религиозной мысли. Философы – частные мыслители. Ни один из них нерепрезентативен для всего немалого и вечно спорящего (в том числе с самим собой) мира светской культуры.
Общепризнанной "светской философии морали" просто нет.
Поняв это, можно было бы обратиться не к вечно спорящим философам, а к детским писателям. Честнее было бы сделать откровенно авторский курс без претензия на философскую рефлексию и научную общеобязательность и весомость – в стиле Григория Остера.
Он был бы хорош именно своей необязательностью, ненавязчивостью. Он в этом случае даже выигрышно смотрелся на фоне доктринально-религиозных учебников.
Если бы мне предложили написать учебник по светской этике, как автор, я был бы счастлив. Ведь чем отличается светская этика от религиозной? У тебя нет канона. Ты не связан ни церковным послушанием и иерархией, ни догматами, ни канонами, ни сакральным текстом.
Ты свободен в выборе сюжета, иллюстраций, литературных зарисовок. Этот курс можно было сделать игровым, можно было построить его да хоть на Томе Сойере: берешь книгу и начинаешь ее анализировать: где и что было "по правде" в поступках Тома, Гекльберри, других детей и взрослых, а что – нет.
Вместо этого обратились к слишком умным дяденькам, которые начали перерабатывать свои университетские лекции для начальной школы. И один за другим они сходили с дистанции. Но координатор продолжал тащить профессоров, хотя те сопротивлялись и говорили, что это невозможно. Ну раз их профессиональному сообществу это не возможно – надо было вовремя сменить пространство поиска.
На эту негибкую ошибочность наложилась еще одна ошибка: светское решили подать как альтернативу религиозному. Это был совершенно неправильный ход.
Некорректно противопоставлять светскость религии. Слово светский не означает нерелигиозный. Я раскрываю словарь французского языка и вижу: laique – 1. светский, мирской; laique ecole – школа не подлежащая духовному ведомству. 2. мирянин.
Из Европы, из Франции пришло слово "светский". Его антоним – слово "клерикальный", а не слово "религиозный". Светский – значит неконтролируемый и не финансируемый церковной властью – и все.
Математик, работающий в католическом университете – это не светский ученый, И хотя в его лекциях нет ни слова о Боге – он получает деньги из церковной казны и потому зависим от клириков.
А вот Соловьев, Бердяев, Достоевский, Франк – это русские православные светские мыслители (в отличие от профессора Московской духовной Академии Павла Флоренского). Они были светскими людьми, независимыми от церковной иерархии, не служащими церкви, но имеющими определенные религиозные убеждения.
В учебнике по истории религий есть точная фраза: "многие музыкальные произведения светских композиторов были написаны ими на религиозные сюжеты". Значит светский не есть не-религиозный.
Кроме того, философская этическая мысль России развивалась именно в рамках христианства. Все остальное было очень банальным и вторичным. То, что было живым в этической мысли в советские времена, все равно было связано с христианством: Лосев, Бахтин, Мамардашвили, Аверинцев…
Итак, был выбран человек, неадекватный для данной задачи (и при этом противник ее решения). Он сделал некачественную работу. А когда ему сказали о том, что работа, мягко говоря, несовершенна, и предложили помощь в доработке – автор закричал, что его замысел и авторское право нарушены.
Никто не требовал от Перова изменить его позицию. Никто не требовал от него добрых слов о религии. Никто не требовал от него позитивных упоминаний о Боге. Никто не требовал от него изложения религиозных взглядов на происхождение человека и морали.
Дело не в идеях, а именно в качестве текста. Я же не критикую иудеев или буддистов за то, что они в своих учебниках высказывают идеи, отличные от тех, что приняты у христиан. Точно так же я не стал бы за это критиковать и учебник по светской этике.
Просто Перов:
а) нарушил условия эксперимента тем, что начал критиковать другие убеждения, а не просто позитивно излагать свои;
б) допустил массу просто и именно ляпов;
в) написал текст не на языке 4 класса.
Условие а) не нарушил никто из других участников проекта. Указанное в пункте б) было в очень небольшом количестве во всех учебниках, кроме православного (в нем откровенных ляпов нет не по той причине, что я умнее других, а потому, что я писал не в одиночку, и много умных и придирчивых глаз просматривали текст на всех стадиях его разработки). Но все остальные авторы благодарили рецензентов за конкретно указанные неточности. Проблема с языком, указанная в пункте в) была у всех, кроме мусульман. Но мы все благодарны редакторам за их работу.
Редактор из "Просвещения" здорово поработал над рукописью "Основ светской этики". Она стал гораздо лучше. А в ответ – истерика.
2010 г.
"Я еще слишком имперский человек…"
(Интервью А. Кураева для интернет-издания Правая. ру)
Правая. Ру: Отец Андрей, известно, что есть два подхода к миссионерской деятельности. Согласно первому, необходимо вовлекать в Церковь неправославных людей, говорить на их языке, не бояться, идя к ним на встречу, делать первые шаги и активно влиять на них своими действиями. С другой стороны, есть подход, и он активизируется в настоящее время, согласно которому лучше блюсти "чистоту рядов", и всех сомнительных людей надо держать подальше, не ассоциировать с Церковью. Ваш взгляд на эту проблему. Андрей Кураев: Не думаю, что здесь есть два разных течения, две школы, два убеждения. Есть вполне банальное различение людей умеющих и неумех. Есть люди, не умеющие общаться за пределами храма. То есть, может быть, человек – замечательный батюшка, хороший проповедник, но у него нет таланта для общения с людьми вне храма, признаться себе в этом у него не хватает смирения. То есть вместо того, чтобы себе поставить диагноз, он на самом деле свою инвалидность начинает канонизировать. Говорить, что на самом деле это – Православие. А то, что люди не понимают меня, а я не понимаю людей – это проблема глубокой невоцерковленности православных. Вот и все. Поэтому в подобных дискуссиях у меня только одна реакция: вечно стоящие, не мешайте идущему!
– Задавая подобный вопрос, мы, на самом деле, имеем в виду конкретную ситуацию. На православном телеканале "Спас" аналитический раздел возглавил всем известный Александр Гельевич Дугин, деятельность которого мы сейчас не оцениваем, но нельзя не признать, что это такая харизматическая фигура. А с другой стороны, есть на "Спасе" более церковное крыло и вот, например, отец Максим Козлов снимает свою программу "И Т.Д." именно под предлогом того, что "у вас тут главный человек Дугин, а он неправославный". Вы можете это прокомментировать? – Мне сложно это комментировать. Единственное, на что хочется надеяться, что Дугин – это живой человек, а значит, человек меняющийся. Потому что для меня как человека, знакомого с публикациями Дугина середины 90-х годов, он находился вне рамок современного православного медиа-пейзажа. Почему Дугин – сам по себе оккультист и эзотерик – возглавляет раздел православной аналитики? Действительно, непонятно. Но мне хочется надеяться, что это просто я имею в виду книжного Дугина десятилетней давности – наверное, он изменился.
– Теперь он исповедуется и причащается в единоверческом храме – в Михайловской слободе…
– Для меня это радостная новость… Это действительно странно: очень умный человек с очень интересной аналитикой – когда он оценивает политические процессы, происходящие в современном мире, у нас нет особых разногласий. Но в религиозной сфере, сфере церковной принято оценивать не только сиюминутные воззрения человека, но и глубинные его убеждения.
Проблема здесь есть. Но проблема для меня состоит вот в чем: не то плохо, что Дугин по философским воззрениям не вполне православный человек, но для меня из этого не следует, что раз так, то надо его гнать с православного телеканала, издания. Это вопрос уже серьезный, пастырско-миссионерско-политический. Меня как миссионера, например, пугает склонность православных людей к самоизоляции. Недавно в одном крупном очень городе, столичном, на пространстве СНГ в православной вполне стране подошел ко мне один человек за советом, даже не столько за советом – он пояснил ситуацию. У него есть своя фирма. На его горизонте заявился друг, с которым он вместе в армии служил, у них были добрые отношения, и память о них осталась. Но выяснилось, что за годы, пройденные с той поры, этот друг стал баптистом. Сначала он взял его на работу в свою фирму, и вдруг выяснилось, что он баптист. И он спрашивает у меня: можно я его уволю? Меня этот вопрос до глубины души поразил. То есть представим себе ситуацию наоборот: есть баптист, у него баптистская организация, у него работают все баптисты, и вдруг он привел на работу своего друга православного. Я убежден, что баптисты воспользуются ситуацией для того, чтобы, оказавшись в большинстве, сделать его баптистом, привлечь единственного православного на свою сторону. А здесь наоборот: в православном коллективе появился один баптист, и все православные испугались. Почему? Вы что, настолько равнодушны к своей вере, настолько не уверены в своей вере, что вот в этой идеальной миссионерской ситуации его боитесь?
Так же и с Дугиным: рядом и вокруг него должны быть люди, которые являлись бы миссионерами не только с телеэкрана. Я не знаю, есть ли там люди с такой жизненной установкой, что они миссионеры не по профессии, а по жизни. Способны эти люди говорить на уровне Дугина? Это уровень высокий, серьезный – не уровень приходской обычной проповеди.
– Действительно, вопрос не простой, но в общем складывается впечатление, что Дугин в данном случае является предлогом, поскольку начинают критиковать его взгляды, при этом критикуется не то, что действительно заслуживает критики, не то, о чем Вы сказали сейчас – не оккультное прошлое, не какие-то рудименты неправославных мировоззрений, а критикуются его именно политические взгляды. Попытка вывести, что политические взгляды Дугина, его имперские идеалы, его патриотизм – они все тоже неправославного происхождения. И под видом "атаки на неправосланого Дугина" происходит именно либеральная атака на имперские, патриотические ценности. У нас такое сложилось впечатление. Он критикуется как бы не справа, а слева, условно говоря. – Со своей стороны хочу заметить, может быть, имело бы смысл, при создании нормального православного телеканала сделать его политически разнообразным. То есть пусть здесь будет русский империализм, а другую передачу пусть ведет православный либерал. Потому что все, что православное – оно и для тех, и для других. И пусть здесь вот Дугин, а здесь вот Андрей Зубов предлагает свой вариант христианской демократии, а Кураев появляется то там, то там.
– Однако, тенденция именно к тому, чтобы отделить чистых от нечистых и оставить одного только Андрея Борисовича Зубова, который будет нам рассказывать о том, что русский народ должен покаяться в своем прошлом немедленно – в крепостном праве и так далее. И только после этого, возможно, Господь его помилует и поднимет хотя бы на уровень Украины, где уже рассвет, и все хорошо, и на Пасху все в храме. Вроде бы, два года назад с Вашей подачи во многом и, наверное, посредством каких-то других – отца Сергия (Рыбко) и так далее – произошел некий сдвиг в сторону легитимизации православной рок-музыки. Состоялся фестиваль "Рок к небу", произошли многие другие знаковые явления – вышел апокалиптический альбом группы "Алиса" "Сейчас позднее, чем ты думаешь"… То есть произошли вещи, на наш взгляд, прежде не бывавшие, очень интересные как новое явление православной культуры. Сейчас вновь становятся слышнее голоса, что не нужна нам рок-музыка для проповеди Православия. Мне кажется, это близкая к Дугину ситуация: опять "это не наше, не те корни, неправославное, давайте не будем на радио "Радонеж" ставить рок-музыку. Выходят статьи "Богословие кожзаменителя" против иеромонаха Сергия…