– Я очень хорошо понимаю, и сам был таким же – это и моя позиция, не их позиция – мне дорого, что Православие консервативно, в свое время сам возмущался миссионерским опытом западных церквей. Но для меня вопрос в следующем. Нынешней России осталось 60 лет существования, если не будет внешней экспансии. Кроме того, это видно из статистики: страна, которая теряет по миллиону человек в год, у нее нет будущего. Светлые точки надежды на демографический рост – только две: многодетные семьи у бомжей и религиозных фанатиков. Делать ставку на бомжей, видеть в них спасение России, думаю, что некорректно. Поэтому вопрос: "Православие или смерть!" – это вопрос демографический, конечно. Но обращаться к нашим бабушкам с проповедью о вреде абортов уже поздно, так что обращаться надо к людям молодым. Но опять же: обращаться к молодежи в храме бесполезно, потому что ее там нет. Значит, надо соответственно идти в места, где эта молодежь встречается – это университеты, это спортивные залы, это и рок-площадки. И обращаться к молодежи на языке, понятном для нее. Соответственно любые разговоры о проектах социальных, военных, политических и церковных должны ставиться под углом: а поможет это выжить русскому народу или нет в XXI веке. И это оптимистический вариант – 60 лет. 60 лет – это такой очень расхолаживающий срок, потому что если ты заболел, врач тебе говорит: вы знаете, вам осталось жить 15 лет, но что-то поменять можно только в ближайшие полгода, если не лечиться, то болезнь станет необратимой, хронической, и у вас нет шансов прожить больше 15-ти лет. Так вот при сохранении нынешней ситуации у нас есть 60 лет, но для того, чтобы что-то изменить, осталось 10–15 лет. Сегодня от каждого церковного человека зависит будущее русского народа. Вот бабушка в церкви, которая набрасывается на девчонку в джинсах, она в истерике уходит из храма, вот эта бабушка становится убийцей пяти русских детей. Потому что если эта девчонка из-за этой бабушки вышла в слезах из храма и будет жить параллельно с храмом, дальше начинается грустная статистика: в среднем каждая русская женщина делает 5 абортов на протяжении своей жизни. Не будет абортов, если она станет церковным человеком, прихожаночкой нашей. То есть если ты, бабка, выгнала из храма эту девчонку, пять смертей на твоей совести. Аналогично совершенно сейчас говорят, что не надо никуда выходить, надо вот перед иконами Андрея Рублева молиться и петь знаменным распевом, это все очень мило и уютно, но если вот эта точка зрения победит, это будет означать, что Русская Церковь совершила преступление перед русским народом. Она не заметила минуты его боли, его смерти и предпочла остаться в своих комфортных условиях вместо того, чтобы выйти на борьбу за выживание своего народа.
– Вы сказали, что России осталось 60 лет существования, если не будет православной экспансии. Я помню, что первый раз лет десять назад я прочитал в одной из Ваших книг о Китае. Что бы сегодня думаете о Китае и его экспансии?
– То же самое – что войны не будет, а китайцы будут просачиваться мелкими группами по сто тысяч человек. Пока нет оснований оптимистически это пересматривать. Основание для оптимизма только одно у меня есть основание, маленькое, но хочется как-то с ним поиграться немножко. Год назад члены архиерейского собора Церкви были в Кремле у Путина, и там читинский архиепископ задал Путину вопрос: что делать с большим количеством китайцев? На что Путин ответил, что вы, собственно, должны работать с ними. И в этом как раз было полное совпадение моих позиций, я писал еще году в 97-м, что необходимо в каждой дальневосточной епархии создавать… Кстати, хороший пример я видел во Владивостоке, в одном из храмов под каждой иконой есть подписи на китайском языке – и объяснение икон, и кратенькая молитва на китайском языке. По-моему, очень хорошо и очень тактично, без специальной навязчивости, чтобы ты зашел и понял, что это мир, который может стать твоим. Вопрос еще стоит и о том, сможет ли Россия выступить таким плавильным тиглем и выступить с имперских позиций. Не с позиции беглецов, которые в скит убегают под ель от всякой новинки, а с позиции Империи, которая пробует по-своему все переделать.
У меня чтением на этой неделе было Собрание постановлений Синода в эпоху императора Павла Петровича, замечательное издание XIX века. Соответственно полное собрание распоряжений по ведомствам православного вероисповедания в царствование Павла Петровича. И вот я прочитал семинаристам одно из постановлений Синода по указу его Величества, типография Почаевской Лавры: Приказать печатать католические богослужебные книги. Все семинаристы возмущаются: что за экуменизм и так далее. Между тем, это и есть пример нормальной имперской логики: если католическое население вошло в состав Российской Империи после раздела Польши, то надо научиться вместе с ними жить. Есть католики, у них есть храмы, так зачем же ждать, пока для них книги напечатают в Вене и где-нибудь между "Отче наш" и "Ave Maria" вставят какой-нибудь антироссийский или антиправославный комментарий, если можно этот же молитвослов напечатать здесь в России под контролем тех же почаевских монахов. Вот это совершенно справедливая имперская мудрость. Или, например, очень интересное решение Синода, но это была статья из трактата между Российской Империей и Речью Посполитой, договора от 1562 года. В своде религиозного мира при движении границ на запад было следующее постановление: в случае если православный и католик вступают в брак, венчание происходит по закону той Церкви, из которой происходит невеста. Если девушка католичка, православный юноша венчается в католическом храме, если православная, то поляк, ее жених, будет венчаться в православном храме. Очень интересно. Но опять же, надо же знать эти имперские прецеденты, чтобы опять не обвинять, что там митрополит такой-то помолился вместе с католиками, "Отче наш" вместе прочли, не обвинять его в модернизме. Это не модернизм, это продолжение имперской традиции, увы, совершенно атрофированной, забытой на приходском и монастырском уровне.
– Вы фактически опередили наш вопрос. Скажите, есть ли у Русской Православной Церкви свои геополитические интересы, можно ли говорить о геополитике Православия?
– Конечно, есть. Но при всех геополитических интересах мне бы хотелось еще немножко попугать наших читателей, возвращаясь к теме демографии и статистики. Вот из тех обстоятельств, что рост населения может быть только за счет православных семей, вывод простой: Россия без Православия жить не может, а вот Православие без России – может, может быть, плохо, но оно будет жить, потому что Православие – вселенская вера. И не будет России, Православие будет, здесь же будет. Возможно, я не буду читать лекции в Московском Государственном, во что превратится в конце XXI века то, что сейчас называется МГУ имени Ломоносова, но мой храм на Красной Пресне останется, и в этом храме я или мой преемник будет спокойно служить и молиться. И ситуация православных в московском халифате конца XXI века будет, как ситуация православных в эпоху Иоанна Дамаскина в арабских халифатах. То есть это и будет торжество этой самой изоляционистской идеи. Тогда уж точно жизнь православных будет тождественна жизни храма, прихода, молитвы, отпевания, венчания, крестин – всё. Никакой тебе социальной работы, никакого активного миссионерства. Такая перспектива. Так что надо выбирать. Если вас такая картинка устраивает – пожалуйста. А я еще слишком имперский человек, я считаю, что на Церкви лежит много обязанностей, помимо пределов Церкви и алтаря.
2005 г.
Может ли православие объединить всех россиян?
(Интервью А. Кураева для газеты "Аргументы и факты")
– Отец Андрей, свобода совести – это для нас проблема? – Свобода совести – это дар человеку от Бога. Это свобода жить по своим убеждениям, защищать их и вести полемику. Сейчас проблема нашего общества в том, что ущемляется право человека вести полемику. Насаждаются идеалы политкорректности и толерантности, и при этом налагается запрет на личную полемику людей разных мировоззрений и вер. Я считаю, что полемика людей разных вер – это допустимо, если никто из спорящих сторон не зовет на помощь полицию и государство. Т. е. я разрешаю себе критиковать другую веру и верующих именно потому, что признаю за ними право критиковать мою веру и меня. И я не зову в арбитры свое государство.
– Значит, наличие многих вер и при этом одного Бога – это нормально? – Это не нормально с религиозной точки зрения, но опять же – религиозная философия и конституция не одно и то же, и они совсем не обязаны совпадать. Именно христианство в первые века нашей эры кровью своих мучеников добилась того, что вера – личное дело каждого человека, а не государства.
– А может ли православие объединить всех россиян и стать всеобщей национальной идеей? – Не думаю. Нас должна объединять не культура и ее изучение, а сама жизнь. Для того чтобы вера объединяла, люди должны пламенеть ею. А для этого нужно иметь свободный жизненный выбор. Т. е., если не будет свободы совести и выбора, православие никогда не станет национальной идеей россиян.
– Зато как только в обществе происходит какой-нибудь катаклизм, как грибы после дождя вырастают новые секты с обещаниями всех спасти… Как к ним относиться? – Веры у них сомнительные, но я не уверен, что здесь нужны государственные репрессии, – нужна система информирования. Мне кажется, что в школах должен быть курс "Техника религиозной безопасности". Но безопасности не с точки зрения христианства или ислама, а с точки зрения культуры и интересов общества и прав человека. О существовании тоталитарных сект, которые покушаются на свободу человека, можно предупреждать подростков.
– Многие не хотят ходить в церковь, а считают, что молитва про себя – это достаточно. Правильно ли они поступают? – Правильно в этом то, что молиться можно не только в церкви, но и дома, в лесу, в метро, в автобусе, в магазине. А неправильно в этом то, что такой человек ничего не понимает в христианстве. Ведь смысл христианства не в том, чтобы что-то сделать для Бога, а, наоборот, от Бога что-то получить в свою жизнь. Молитва – это личностный поступок для Бога, а таинство церковное – это то, что Бог дает.
– Большинство людей не верят в Бога. Как вы думаете, почему? – А мне кажется, что большинство людей сегодня все же признают существование Бога, а атеистов очень мало осталось. Но религиозность сегодня чрезвычайно примитивна. Например, служители музея минералов обкладывают себя различными книгами по магии: "Магия камней", "Камни и знаки Зодиака" и т. д. Это и есть "попса" – самая распространенная форма религиозного сознания, примитивное колдовское язычество и простое бескультурье и безмыслие. Атеистов очень мало, христиан не так уж много, а больше всего "всеверов" и "универов" – это самая массовая форма сознания.
– А крематорий – это, по мнению православной церкви, нормально? – Мы не в восторге от существования крематориев, и в нашем понимании неугасимый огнь – огненная бездна, что понятно любому христианину. Когда останки близкого человека уезжают в огненную бездну, становится не по себе. С обычным погребением вся символика понятна: зернышко бросается в землю в ожидание новой весны. Церковь не считает, что кремирование нарушает связь человека с Богом. Дело здесь в другом: оно умножает боль людей, утративших близкого. Да и сравните чувства человека, который может прийти на зеленеющую могилку близкого, с чувствами того, кто тоит перед стеной колумбария.
– Меня, например, воротит от мысли, что я когда-нибудь потом буду гнить в земле… – Не знаю. Меня, например, воротит от мысли, что я буду гореть в огне. Это дело выбора человека, и мы против того, чтобы крематорий навязывали людям: места на кладбище нет, и всех – в печку. Против такой обязаловки мы всегда будем выступать. Опять же это – право человека выбрать, в каком обряде ты хочешь быть похоронен.
– Но если обычный обряд похорон – зернышко в земле до будущей весны, то это получается реинкарнация?
– Реинкарнация – это переселение души из одного тела в другое, а по христианству – у души и тела должна быть целостность, и помимо вечной жизни души мы хотим надеяться на восстановление тела. Тело будет новое, но свое для души, и с новыми качествами. Как, впрочем, и весь мир, в который мы в будущем войдем.
2007 г.
Ответы А. Кураева на вопросы читателей
(Интернет-конференция газеты AIF.RU 2009 г. Орфография писем приводится без изменений)
Андрей
Уважаемый господин Кураев! Хотелось бы услышать Ваше мнение о допустимости религиозных программ на общественном телевиденье. Церковь отлучена от государства, почему же она проповедует свои доктрины на ГОСУДАРСТВЕННЫХ теле– и радиоканалах, на каком основании туда допускаются церковные служители? Тот же вопрос о внедрении тихой сапой религии в школьную жизнь. Очевидно, что это противоречит закону об отделении церкви от школы. В настоящее время открыто достаточно церквей для общения пастырей с паствой, к чему же навязывать религиозную идеологию всему обществу через средства массовой коммуникации и школы? Если есть желание выступать по TV – организуйте на свои деньги собственный канал и вещайте на нем, оставьте в покое ГОСУДАРСТВЕННЫЕ каналы! Я уверен, что большинство в России неверующие и не хотят что бы взамен коммунистической идеологии им навязывали религиозную (я не считаю, что всякий, кто носит на груди крестик – верущий).
Кураев Андрей Вячеславович
Никакого отлучения церкви от государства быть не может, само по себе слово "отлучение" – термин церковный. А отделение церкви от государства означает очень понятные вещи: церковь не влияет на кадровую политику, внутреннюю, внешнюю политику, равно как и государство не вмешивается в вопросы церковной жизни. Но при этом, как показывает опыт стран мира, взаимодействие между обществом, государством и церковью вполне уместно.
Государственные телеканалы содержатся на деньги из госбюджета, а он формируется из налоговых отчислений всех граждан страны, в том числе религиозных. Поэтому я бы сказал, что непропорционально мало присутствует религиозная тематика на телевидении – у нас процент верующих больше, чем процент религиозных передач в структуре эфира.
Надо сказать, что именно государственные телеканалы постоянно упражняются в выплескивании помоев на церковь. Постоянно в самое рейтинговое время идут антихристианские и антинаучные передачи. Вспомним, как раскручивался "Код Да Винчи" и так далее. Нельзя сказать, что государственные каналы служат интересам церкви. Это не так.
Закона об отделении церкви от школы у нас нет. И в Конституции нет такой нормы. А взаимодействие, напротив, предполагается. Напомню, статья ст. 18 ч. 3 "Закона о свободе совести" (1997 г.) гласит: "Государство оказывает содействие и поддержку благотворительной деятельности религиозных организаций, а также реализации ими общественно значимых культурнопросветительских программ и мероприятий".
ребе Абрам Гуткин
Почему в русских сказках и анекдотах поп всегда отрицательный персонаж?
Кураев Андрей Вячеславович
В анекдотах я вообще не видел положительных персонажей, там все персонажи смешные. Это нормальная черта народной жизни – когда люди смеются над своим, сам жанр анекдота состоит в том, чтобы принижать высокое. Если "Сказку о попе и работнике его Балде" переложить на кого-то другого… Чтобы смеяться над неадекватным поведением попа, необходимо, чтобы в народном сознании у попа уже был высокий моральный статус. Если эту сказку рассказывать про какого-нибудь бонзу, то ведь русский мужик может растерться и не понять, в чем тут соль-то. Мол, кто их знает, этих бонз, может им так себя и положено вести… И если это будет сказка про какого-нибудь раньте или биржевого маклера, она тоже потеряет всякий смысл. Наличие такого рода шуток и сказок как раз означает, что в народном сознании священник – носитель нравственной нормы. А смешным становится как раз непредсказуемое и неочевидное поведение того или иного персонажа. Из этих сказок видно, что в качестве нормы ее рассказчики и слушатели воспринимали именно христианскую мораль.
Виктор
Скажите, пожалуйста, в раю что делают души? Или они ничего не делают, отдыхают?
Кураев Андрей Вячеславович
Не могу сказать, что в раю делают души, потому что в Евангелии есть слова Христа: "Не приходило на ум человеку, что уготовал Господь любящим его". Я могу только вам посоветовать: представьте себе самые радостные минуты вашей жизни, радости душевной, не физической. Умножьте это на бесконечность, и вы получите слабое представление о том, что значит та радость, которую Господь уготовал для нас в вечности.
Мария Ионина
1. Как быть, если грех понимается умом но искреннего раскаяния не приходит? 2. Кого из отцов церкви вы бы посоветовали прочитать в первую очередь?
Кураев Андрей Вячеславович
Искреннее раскаяние есть благодатный дар. Естественно, о всяком даре надо просить. Во время Великого поста мы и просим об этом даре и получаем его.
Слава Богу, у нас в церкви много и древних святых и современных "грешников". Бывает даже так, что лекарство, исцеляющее одного, может повредить другому человеку, хотя само по себе лекарство чисто и свято. Нет универсально действующего пособия. Но я бы посоветовал начать со святителя Феофана Затворника, с его замечательной книги "Что такое духовная жизнь и как на нее настроиться". А потом возьмите в руки "Исповедь" блаженного Августина.
Геннадий
Здравствуйте, у меня такой вопрос, почему у российской империи после Петра не было патриарха, и только в 1917 году произошли выборы? Заранее спасибо за ответ.
Кураев Андрей Вячеславович
Надо спрашивать об этом именно у Петра. Он боялся, что возникнет оппонент созидаемой им авторитарной империи. Для этого он обезглавил церковь. Когда скончался патриарх Адриан, последний русский патриарх царской поры, Петр не позволил созвать Собор для избрания нового патриарха, а затем заменил патриарха хорошо управляемым Синодом, каждый из членов которого мог быть по императорскому указу заменен на другого. Соответственно, созыв реального Собора, который мог бы реально избрать патриарха, оказался возможен только в период междуцарствия – то есть между Февральской революцией и началом большевистского красного террора.
Александр
Меня больше интересует не сколько средств церковь освоила на постройку храмов, а увеличилось ли количество прихожан, постоянно посещающих церковь. Вопрос не праздный. Я воспринимал бывшего патриарха как обычного чиновника.
Кураев Андрей Вячеславович