Вместе с тем, как мне представляется, перлюстрация стала незаконной после издания Манифеста 17 октября 1905 года, которым российская монархия была ограничена. В этом плане любопытный обмен мнениями состоялся в ходе совещания под председательством Николая II по пересмотру Основных государственных законов в апреле 1906 года. На заседании 12 апреля обсуждалась глава "О правах и обязанностях российских подданных". В проекте Совета министров имелась статья 29‐я: "Частная переписка не подлежит задержанию и вскрытию за исключением случаев, законом определенных". Председатель Государственного совета граф Д.М. Сольский задал вопрос: "Почему исключена… статья 29…?" Ему отвечал председатель Совета министров граф С.Ю. Витте: "Статья эта исключена потому, что при нынешней организации полиции, суда и сыскной части без этого нельзя обойтись". Его поддержал статс-секретарь Э.В. Фриш: "Несмотря на то, что всеми конституциями гарантирована тайна частной переписки, перлюстрация производится во всех странах, кроме, кажется, Англии". Им возражал министр юстиции М.Г. Акимов: "По-моему, этой статьи исключать не следует. Надо чтобы правительство не давало бы права на перлюстрацию. Судебные следователи сами этого не производят; на это они испрашивают разрешение суда. Во всех конституциях неприкосновенность частной переписки гарантирована и если этой статьи не будет, то скажут, что только в России такой гарантии нет". Последовала характерная реплика министра внутренних дел П.Н. Дурново: "Будет много жалоб на рваные конверты". Дискуссию прервал голос императора: "Далее". Обсуждение закончилось. Таким образом, Основные законы ограниченной российской монархии не гарантировали соблюдения тайны переписки.
В свою очередь, перлюстрация, производившаяся на местах по соглашению жандармских офицеров и почтово-телеграфных чиновников, была всегда не только тайной, но и незаконной, хотя получала поддержку и одобрение высшего начальства, в том числе руководства Департамента полиции Министерства внутренних дел.
В результате конспиративное существование органов перлюстрации на основе секретных циркуляров, закрытость источников; стремление государства скрыть само существование этого института и нежелание упоминать о его деятельности даже в прошлом; преемственность царской и советской власти в этом вопросе – все это предопределило на протяжении длительного времени весьма ограниченное количество литературы по данной теме. До сих пор не существует ни одной монографической работы, посвященной истории "черных кабинетов" в России. Занимаясь этим сюжетом с 1996 года (первая моя публикация на данную тему, основанная на архивных источниках, была осуществлена в 1997 году), я решился предложить читателям такую книгу. Сразу отмечу, что не все сюжетные линии нашли здесь полное отражение. В частности, не удалось поработать с документами по ведению перлюстрации в Великом княжестве Финляндском до 1917 года и в Царстве Польском до 1867 года, когда "черный кабинет" в Варшаве был подчинен Петербургу. Нет сомнения, что история перлюстрации в России требует дальнейших исследований.
Моя искреняя благодарность редакторам И.А. Ждановой и А.В. Абашиной за помощь по превращению рукописи в готовый к изданию текст. Выражаю свою признательность за содействие и ценные указания коллегам – историкам и архивистам – А.А. Здановичу, В.А. Иванову, И.В. Лукоянову, И.С. Тихонову, В.Н. Хаустову. Буду благодарен всем, кто откликнется после прочтения книги и поделится своими замечаниями, предложениями и размышлениями.
Введение
Библиография и источники
Начну с небольшого лирического отступления. Во все времена историк опирается не только на первоисточники, но и на труды своих предшественников и современников. Многие годы, занимаясь данной темой, я полагался, в частности, на статью А.Г. Брикнера "Вскрытие чужих писем и депеш при Екатерине II (перлюстрация)" – первую научную публикацию об истории перлюстрации в России. Эта статья практически полностью основана на дневнике А.В. Храповицкого, одного из статс-секретарей Екатерины II в 1783–1793 годах. Брикнер в числе прочего писал: "В Записках Храповицкого, изданных в 1862 году, <…> очень часто встречается слово "перлюстрация"". Конечно, я знал, что записки Храповицкого впервые были опубликованы в 1820‐е годы. Но был почти уверен, что из них изъяли все, относящееся до "непроницаемой тайны", как именовали перлюстрацию в официальных секретных документах. Поэтому в своих статьях я утверждал, что первые публикации о существовании перлюстрации в России появились после смерти Николая I, в условиях второй российской оттепели (первой, как известно, было вступление на престол Александра I). А наиболее ранним упоминанием о вскрытии частной переписки в России в конце XVIII века я считал записки сенатора И.В. Лопухина (1756–1816), опубликованные полностью впервые в 1860 году. Вспоминая о деле так называемых московских масонов, к которым он тогда принадлежал, Иван Владимирович отмечал, что их переписка просматривалась на Московском почтамте.
Но привычка по возможности смотреть первоисточники победила. И тут меня ожидало маленькое, но замечательное открытие. Действительно, записки Храповицкого в 1820‐е годы печатались с большими изъятиями, но все же двадцать один раз в четырнадцати номерах журнала прямо или косвенно упоминалось о перлюстрации. Первая такая запись относилась к 23 января 1788 года, когда императрицей "при чтении перлюстрации сказано, что сменен рейс-эфенди [государственный канцлер и министр иностранных дел в Турции] и другой чиновник". 13 июля 1788 года Храповицкий отметил, что "в перлюстрации все похваляют Грейга, отдавая честь его храбрости [речь идет о победе русского флота под командованием С.К. Грейга над шведами 6 (17) июля 1788 года у острова Гогланд]". Последняя запись доказывала, что просмотру подвергалась почта не только иностранных дипломатов, но и российских подданных. Кроме того, из этой публикации было видно, что Екатерине II доставляли почту дипломатов даже союзных России держав. 31 августа 1788 года государыня отдала статс-секретарю "перлюстрацию с замечанием, что пребывающий здесь датский министр Сен-Сафорен врет много по финским делам и тем внушить может Двору своему ложное мнение". Также читатель мог узнать, что сама императрица использовала перлюстрацию собственных писем иностранными "черными кабинетами" для достижения определенных целей. В частности, 20 октября 1788 года Екатерина II сказала, что "собственноручное письмо Нессельроду [граф В. Нессельроде – русский посол в Берлине при прусском дворе] для того без цифр [без шифра] по почте послано, чтоб везде его прочитали". Таким образом, удалось установить, что первое упоминание в российской печати о практике перлюстрации произошло на тридцать восемь лет раньше, чем я предполагал.
В 1858 году о перлюстрации времен Екатерины II напомнил журнал "Библиографические записки". Здесь были помещены более полные, чем в 1820‐е годы, выдержки из записок А.В. Храповицкого, посвященные Г.Р. Державину. Под датой "18 декабря 1791 года" автор отметил: "Со гневом у меня и у Турчанинова [П.И. Турчанинов – кабинет-секретарь императрицы в 1791–1793 годах] спрашивали, почему знает граф Кобенцель [Л. фон Кобенцель – в 1779–1800 годах посол Австрии в России], что Державину поручены мемории сената [Г.Р. Державин в декабре 1791 года стал статс-секретарем императрицы. Из-за болезни генерал-прокурора ему поручили просматривать кратко изложенные решения Сената и докладывать о них лично Екатерине II]. Он пишет о том в перлюстрации". В следующем номере журнала, в статье о Н.И. Новикове упоминалось письмо архитектора В.И. Баженова из Петербурга московским друзьям, которое было доставлено государыне (в письме говорилось о добром отношении наследника престола к масонам). Автор статьи также заметил, что "письма Шрёдера [барон Ф.В. Шрёдер – основатель ордена розенкрейцеров] до Новикова не доходили". Как я уже говорил, в 1862 году дневник личного секретаря Екатерины II А.В. Храповицкого был напечатан полностью. На многих его страницах содержались упоминания о чтении императрицей чужих писем как об одном из любимых и постоянных ее занятий.
В 1870 году начал издаваться (с предисловием известного историка П.И. Бартенева) многотомный "Архив князя Воронцова". В книгах первой и второй публиковались бумаги графа М.И. Воронцова, и любознательный читатель мог найти в них немало интересного о перлюстрации при Елизавете Петровне, в частности о деле маркиза Шетарди. В 1873 году эту тему, как указано выше, продолжил историк А.Г. Брикнер. Наконец, в 1874 году в журнале "Русская старина" была напечатана переписка "московских масонов", подвергшаяся перлюстрации при Екатерине II.
Злую пародию на практику перлюстрации нарисовал М.Е. Салтыков-Щедрин в повести "Помпадуры и помпадурши". Н.С. Лесков, изобразив "почтового люстратора" в повести "Смех и горе" и напомнив о нем же в газетной статье "Нескладица о Гоголе и Костомарове (историческая поправка)", эзоповым языком рассказал читателям о практике перлюстрации в Киеве в 1850‐е годы. Сталкивался с практикой вскрытия писем при Александре I и достаточно подробно написал об этом в 1829 году друг А.С. Пушкина, поэт, впоследствии товарищ министра народного просвещения и начальник Главного управления цензуры П.А. Вяземский. Его "Записка о князе Вяземском, им самим составленная" была передана через В.А. Жуковского начальнику III Отделения и шефу Корпуса жандармов А.Х. Бенкендорфу для Николая I и опубликована в 1879 году под названием "Моя исповедь".
В 1882–1883 годах Н.Ф. Дубровин опубликовал переписку российских государственных деятелей за 1801–1829 годы, а также письма политиков, генералов и английских дипломатических агентов при русской армии в период Отечественной войны 1812 года и заграничных походов. Читатели могли найти здесь немало прямых и косвенных упоминаний о перлюстрации частной и дипломатической корреспонденции в царствование Александра I.
Упоминания о перлюстрации можно было найти и в тех письмах известных россиян, которые публиковались во второй половине XIX века в различных исторических журналах.
Роль перлюстрации в деле маркиза Шетарди, разразившемся в 1744 году, показал В.А. Бильбасов в берлинском издании "Истории Екатерины Второй" (1900), подвергнув критическому рассмотрению официальную версию этого события. Одновременно о работе "черных кабинетов" в конце XVIII – начале XIX века упомянул Н.К. Шильдер в своих монографических исследованиях о Павле I и Александре I. В последующие годы появилось еще несколько публикаций, посвященных отдельным эпизодам или сюжетам из деятельности "черных кабинетов" в России. Например, Я.Л. Барсков подробно описал дело "московских масонов", опубликовав и секретные ранее донесения московского генерал-губернатора А.А. Прозоровского, а также московского почт-директора И.Б. Пестеля о перлюстрации переписки участников кружка.